Достучаться до адвокатских небес

В своих последних материалах «Улица» решила разобраться, как на самом деле устроена российская адвокатура. Сначала редакция изучила региональные адвокатские палаты – и подсчитала, сколько лет ими руководят «забронзовевшие» президенты. А теперь «Улица» подробно рассказывает о Федеральной палате адвокатов – и о том, есть ли у рядовых защитников возможность повлиять на своих представителей.

«Улица» уже рассказывала, что в каждом регионе России есть своя адвокатская палата – негосударственное профессиональное объединение. Они принимают экзамены у местных юристов, наделяют их статусом адвоката и следят за качеством работы. Но есть ещё одна адвокатская палата – федеральная. Она представляет интересы всей адвокатской корпорации и выступает от её имени, ведёт диалог с госорганами, координирует деятельность региональных палат, следит за уровнем оказываемой юридической помощи.

Конечно, большинство рядовых защитников в повседневной работе контактируют с «родной» палатой, а не с далёкими «федералами». Но при этом решения ФПА обязательны для каждого российского адвоката. Предполагается, что адвокаты свободно выбирают руководство своих региональных палат. А уже оно отстаивает интересы своих коллег в ФПА. В прошлом материале мы наглядно показали, что с региональными выборами есть серьёзные проблемы. Возникает вопрос – работает ли в реальности институт представительства в ФПА? Могут ли рядовые защитники «достучаться» до федеральной палаты?

«Улица» попыталась получить ответы на эти вопросы непосредственно у руководства ФПА. Но практически никто из действующих членов совета федеральной палаты, комиссий по этике и по защите прав адвокатов не ответил на вопросы редакции. А те, кто согласились обсудить работу ФПА, попросили об анонимности.

«Президенты, которые забронзовели»

Кто руководит российской адвокатурой – и почему так долго

Съездили

Высшим органом ФПА по закону является Всероссийский Съезд адвокатов. На нём «не реже одного раза в два года» должны собираться представители всех палат страны (кворумом считается две трети). Обычно работа этого органа посвящена сугубо профессиональным вопросам: делегаты утверждают основополагающие документы адвокатуры. Но XI Съезд в апреле 2023 года стал откровенным отражением «духа времени».

Адвокат, президент Гильдии российских адвокатов Гасан Мирзоев произнёс с трибуны «программную» речь: «Коллективный Запад в лице НАТО воюет с Россией. Это надо понимать. Мне кажется, наша сплочённость адвокатская тоже должна быть основой, потому что мы защищаем наших простых людей. И от того, как мы себя ведём, зависит состояние всего нашего общества». Примерно через пять часов делегаты съезда проголосовали за включение Мирзоева в Совет Федеральной палаты адвокатов – фактически главный руководящий орган российской адвокатуры.

На этом же съезде вице-президент ФПА Михаил Толчеев отчитался о создании адвокатских палат в «присоединённых» ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областях. А глава палаты Свердловской области Игорь Михайлович предложил выделить на нужды «спецоперации» 10 млн рублей из бюджета ФПА – который формируется за счёт ежемесячных взносов всех адвокатов страны. Впрочем, вице-президент ФПА Олег Баулин пообещал обсудить этот вопрос «в рабочем порядке».

Но до «спецоперации» на съездах обычно обсуждались чисто адвокатские темы. Выполняя роль законодательного органа корпорации, съезд регулярно обновляет Кодекс профессиональной этики – за его нарушение могут лишить статуса адвоката. Так, в 2021 году защитникам запретили «вмешиваться» в дела других палат и серьёзно изменили нормы дисциплинарной ответственности. Эти поправки активно критиковали в адвокатской среде: петицию с просьбой не принимать их подписали более 400 адвокатов. Но на съезде вице-президент ФПА Генри Резник назвал эту критику необоснованной и обвинил авторов в невежестве. А член Совета ФПА, президент АП Воронежской области Олег Баулин пожаловался на «демонизацию» разработчиков поправок и самого Кодекса. «Наверное, мы перестаём быть коллегами просто после этого», – предупредил он. Делегаты съезда приняли поправки без особого обсуждения.

Также съезд утверждает стандарты профессиональной деятельности адвокатов. Например, в этом году делегаты приняли новый Стандарт оказания бесплатной юридической помощи , а в 2017 году – Стандарт защиты по уголовным делам. Адвокат АП Московской области Анастасия Саморукова поясняет, что эти документы полезны в повседневной работе: «Это очень удобно, если нужно что-то потребовать от следователя. Говоришь, что “нам так палата рекомендует” – вне зависимости от того, рекомендует ли на самом деле». Однако защитница добавляет, что авторы этих стандартов – «управленцы» от адвокатуры – нечасто бывают в судах. Поэтому их «представления о жизни» не всегда соответствуют действительности.

Адвокат АП Москвы Александр Пиховкин соглашается, что стандарты часто формулируются «далёкими от профессии» людьми – «без понимания, зачем они нужны и как они влияют на адвокатскую деятельность». Так, Стандарт оказания юридической помощи нужен, чтобы проверять качество работы действующих адвокатов и уровень претендентов на статус. Однако этот документ не мешает руководству региональных палат принять как можно больше адвокатов ради их членских взносов, уверен Пиховкин. «Неспроста процедура проведения экзаменов на получение статуса адвоката до сих пор практически на 100% проходит в ручном режиме», – указывает он. По мнению Пиховкина, более тщательный отбор в адвокатуру был бы намного полезнее, чем формально прописанные стандарты.

Ещё съезд принимает резолюции с позицией адвокатуры по важным профессиональным вопросам. Скажем, в 2017 году делегаты заявили о необходимости повышения ставок оплаты труда адвокатов, работающих по назначению, – и предложили госорганам список необходимых мер. В 2019 году съезд утвердил резолюцию о недопустимости дискриминации адвокатов в сфере налогообложения. Чуть позже была выпущена резолюция о нарушении профессиональных прав – с обещанием добиться отдельной статьи УК о запрете воспрепятствования деятельности адвоката. Прошло четыре года, но ставку налогообложения для адвокатов так и не снизили до уровня индивидуальных предпринимателей – а в УК до сих пор нет обещанной статьи.

«Эта резолюция сильно напоминает резолюции съездов КПСС. Которые, как известно, существовали параллельно действительности, – говорит Пиховкин. – Так и здесь».

Адвокат Александр Пиховкин

Грубые нарушения прав адвокатов – это системная проблема. Но её можно было бы решить. Вот только адвокатская номенклатура в каждом случае нарушения прав адвоката думает не о том, как его защитить, а о возможных последствиях для своей синекуры.

«Имитацией работы» называет резолюции съезда экс-адвокат АП Краснодарского края Михаил Беньяш*, лишённый статуса из-за жалобы Минюста на его Telegram-канал. А попросивший об анонимности адвокат считает, что авторы резолюций пытаются лишь обратить внимание на проблему – и в принципе не претендуют на большее.

Можно вспомнить резолюции, раскритикованные частью корпорации. Например, документ 2019 года о важности соблюдения корпоративной этики. ФПА приняла его на фоне громкого скандала – когда группа из 32 адвокатов обратилась в СК с заявлением о финансовых злоупотреблениях в руководстве АП Башкортостана. В резолюции это назвали нарушением принципов самоуправления, независимости и корпоративности адвокатуры – и обвинили авторов обращения в «утрате чувства профессионального достоинства». Палата призвала адвокатов впредь решать такие вопросы без вмешательства государства.

«Эта резолюция съезда ФПА – лицемерие и правовое мракобесие», – горячится Михаил Беньяш. «В таких ситуациях важна не сама ошибка, допущенная руководителем, – поскольку все имеют право на ошибку – а реакция системы на эту ошибку, – говорит Александр Пиховкин. – Реакция адвокатской номенклатуры на обращение 32-х – это своего рода признание важности поднятой проблемы. Та самая горящая шапка, по известной пословице. Обращение 32-х наступило на очень больную мозоль адвокатского начальства».

Ещё съезд заслушивает и утверждает отчёты Совета ФПА и ревизионной комиссии, а также принимает смету. Так, в 2021-2022 годах доходы федеральной палаты составили почти 610 миллионов рублей. Расходы же были разделены в смете на несколько очень общих категорий. Среди них:

• организация адвокатуры и содействие профессиональной деятельности – 325 млн;
• научно-исследовательская, методологическая и законотворческая работа, в том числе вознаграждения советникам ФПА и привлечённым экспертам – 24 млн;
• информационная деятельность ФПА, в том числе «поддержка адвокатских изданий» – 79 млн;
• аренда, содержание и ремонт помещений – 11 млн.

Петербургский адвокат Сергей Подольский полагает, что большинство коллег не хотят вникать, как ФПА распоряжается бюджетом: «Проблема в том, что с региональной палатой мы все хоть как-то взаимодействуем. А с федеральной – “слышали, но не видели”». Его коллега Александр Мелешко подтверждает, что особо не интересовался этим вопросом: «В нашей “петербургской избушке” уже четыре месяца ревизионная комиссия не может толком разобраться, куда, что и как расходовал бывший президент палаты. Им ещё и палки в колёса вставляют».

Адвокат Александр Мелешко

Поэтому тратить силы на бюджет ФПА в отсутствие каких-либо реальных механизмов контроля на моем уровне – это утопия.

Делегаты Всероссийского съезда принимают и совсем «корпоративные» решения – например, определяют место для офиса ФПА. Оказывается, это тоже непростой вопрос: в 2018 году группа адвокатов публично попросила Минюст проверить слухи о том, что арендованное ФПА помещение в Сивцевом Вражке является собственностью президента палаты Юрия Пилипенко. Совет ФПА назвал это обращение провокацией – и призвал соблюдать «демократические процедуры принятия решений по вопросам деятельности адвокатской корпорации». Также ФПА напомнила, что детали аренды были утверждены съездом.

«Вы нас даже не представляете»

Съезд как высший орган ФПА в теории должен обеспечивать представительство интересов всех членов корпорации. Как этот принцип реализуется на деле – и кто голосует на съезде? С 2004 года действует правило «одна региональная палата – один голос». Московский адвокат Андрей Сучков говорит, что такая ситуация устраивает далеко не всех: «Некоторые крупные палаты видят в этом проблему. Ведь получается, что голос АП Москвы равен голосу АП Ненецкого автономного округа. Хотя в первой числится больше 12 тысяч адвокатов, а во второй нет и десятка членов».

Александр Пиховкин напоминает, что в России больше 80 тысяч адвокатов. Он уверен, что на этом фоне «80-90 делегатов – ничтожная норма представительства». «Эти делегаты хотя бы ввиду своей малочисленности не способны ответить насущным нуждам адвокатской корпорации. И это еще не говоря о том, что большая часть делегатов – администраторы, а не “полевые” адвокаты», – говорит он.

Закон не запрещает палатам направить несколько человек на съезд – но голосовать сможет только один из них. Так, в 2023 году АП Краснодарского края представляли на съезде президент палаты Светлана Васильева и её брат, бывший президент АП КК Андрей Чехов.

Кто из региональных адвокатов должен поехать на съезд? В законе не прописано – там говорится лишь, что этот вопрос решают конференция или общее собрание адвокатов региона («Улица» рассказывала, чем они отличаются). Пиховкину «неизвестны случаи, когда делегатом съезда [с правом голоса] был избран не президент палаты». Андрей Сучков говорит, что обычно от региональных адвокатских палат приезжают их президенты – а вот от Москвы «практически всегда» на съезд приезжают президент и вице-президенты; впрочем, «право голоса только у президента». «У нас все просто: едет президент палаты и вице-президент – тот [из вице-президентов] у кого есть время и возможность съездить в Москву. Больше двух человек никогда от палаты не ездило», – вспоминает, попросив об анонимности, бывший президент одной из палат европейской части России.

Анонимный адвокат

Президент решал всегда, кто поедет. Естественно, это всё оформлялось решением Совета.

«На конференции АП Краснодарского края оглашается пункт повестки дня о выборах делегата на съезд. Спрашивают, кто за [предложенного делегата]? “Единогласно”», – рассказывает Михаил Беньяш. Анонимный адвокат из другой региональной палаты вообще не смог вспомнить голосования за делегата на съезд – хотя присутствовал на трёх конференциях.

Экс-член совета ФПА Юрий Костанов предлагает своё объяснение, почему так происходит. «Адвокатура – это в принципе разобщающая такая работа, – рассуждает он. – Вот мы существуем вместе как коллегия, но встречаемся друг с другом не очень-то и часто. Каждый ведёт своё дело, ходит в суды, ходит к следователю – и общения между нами не так много. Ведь не так часто бывает, что мы заседаем вместе в одном и том же деле. Адвокаты в большинстве своём не знают друг друга близко. Поэтому большого обсуждения кандидатур и нет».

«Тихо, гладко и в рабочей обстановке»

Повестку Всероссийского съезда формирует Совет ФПА. Например, проекты поправок к КПЭА готовят отдельные рабочие группы – но их состав обычно предлагает президент, а затем утверждает Совет, говорит Андрей Сучков. Подготовленный группой документ может пройти через публичное обсуждение: его направляют в региональные палаты, где местные советы готовят отзывы. Рядовой адвокат теоретически может на них повлиять – если его ознакомят с проектом, а совет выслушает его мнение и упомянет в отзыве. В итоге в некоторых отзывах действительно встречается немало критики, говорит Сучков, но на уровне ФПА делается вывод о «всенародном одобрении».

Впрочем, собеседники «Улицы» признают, что адвокаты обычно и не пытаются повлиять на поправки или передать делегату какое-либо напутствие. «Я лишь один раз слышал, как представитель палаты заявил на съезде: “Мне адвокаты запретили голосовать за повышение взносов”, – говорит Андрей Сучков. – Но я не уверен, что это правда. Может быть, он придумал такой аргумент». Экс-президент палаты европейской части России уверен: «Раз делегата отправляют на съезд – значит, ему доверяют».

Но само голосование на съезде тоже нередко оказывается формальным. По мнению Сучкова, причина – «незаинтересованность или конформизм некоторых или даже многих представителей палат. Которые голосуют за всё, что предлагает cовет ФПА».

Адвокат Андрей Сучков

Многие президенты АП живут интересами своей палаты. И чем меньше их касается ФПА, тем для них лучше. Отсюда и незаинтересованность происходящим на съезде.

«Я была на двух съездах, – вспоминает бывшая член Совета ФПА Ирина Оникиенко. – Конечно, съезд голосовал большинством за все решения, предложенные советом ФПА. Люди приезжают со всей страны – они не вникают глубоко в эти вопросы, а глобально соглашаются с подходами [федерального совета]».

Один из собеседников редакции участвовал более чем в пяти съездах. Он утверждает, что мероприятие обычно «проходит по заранее подготовленному сценарию». «Последний [на моей памяти] съезд, где были какие-то нерегламентные вещи, – это [2021 год] когда Дмитрий Талантов ещё был президентом удмуртской палаты. Обсуждались изменения в КПЭА, были дебаты, была ругань, острые выступления и со стороны [президента АП Башкирии Булата] Юмадилова, и со стороны Талантова».

«Улица» вела онлайн с того съезда. На нём Талантов высказал позицию коллег, критикующих поправки к КПЭА. Тогда почти 500 адвокатов подписали открытое обращение с просьбой снять проект поправок с голосования и провести более широкое обсуждение. Несмотря на это, делегаты съезда почти единогласно проголосовали за основную часть пакета – лишь один делегат был против и один воздержался. Поправку о праве палаты вынести «предостережение» приняли, несмотря на возражения вице-президента ФПА Генри Резника. А против скандальной поправки о запрете адвокатам «вмешиваться во внутренние дела» другой палаты проголосовали всего два человека.

В 2023 году жарких споров уже не было. «Последний съезд прошёл тихо, гладко и в рабочей обстановке. Ну, времена другие, что говорить… всё же понятно», – констатировал собеседник «Улицы».

Ирина Оникиенко полагает: даже если участники съезда начнут дискуссии, это не будет иметь каких-то существенных последствий. «Те люди, революционеры адвокатуры, которые были против [решений совета] – иногда они были против по существу. Но один в поле не воин, – считает Оникиенко. – Переломить глобально установившиеся порядки невозможно».

Бывший член совета ФПА Ирина Оникиенко

Время для этих изменений, видимо, ещё не настало. Были попытки прямо на съезде каких-то демаршей, но они не получали никакой поддержки. Отдельные люди были категорически не согласны [с решениями съезда] и прямо воевали со всей адвокатурой – но ни к чему это не привело.

Александр Пиховкин считает, что съезд и не может быть другим при существующих правилах представительства и фактическом отсутствии выборов делегатов. Именно этого и добивались авторы Закона об адвокатуре, уверен он: «В таком составе съезд не способен решать адвокатские проблемы. Он скорее лишь закрепляет повестку, сформулированную для адвокатов государством. А это нередко создаёт новые проблемы – вместо того чтобы решить застарелые».

По его мнению, ситуация может измениться, если участников съезда будет больше – чтобы один делегат представлял хотя бы 20-50 адвокатов. «Но Закон об адвокатуре писался под определённых людей и под определённые цели, – уверен Пиховкин. – И эти цели прямо противоположны идее повышения транспарентности и демократизации адвокатского самоуправления».

На выход

Раз в два года съезд должен выбирать членов Совета ФПА. Закон называет Совет «коллегиальным исполнительным органом» – и реальное оперативное управление палатой находится как раз в его руках. Именно Совет ФПА представляет адвокатуру в органах государственной власти – например, разбирается с задержками оплаты работы по назначению, если проблему не удалось решить на региональном уровне. Он же устанавливает обязательные для адвокатов требования – зачастую довольно неоднозначные.

Например, в 2016 году федеральный Совет разработал и принял Правила поведения адвокатов в интернете. Среди прочего там говорится, что высказывания защитников не должны содержать «правового нигилизма, любого вида агрессии, розни и нетерпимости». Также рекомендуется «с разумной сдержанностью» относиться к подписанию коллективных писем и петиций в сети. Нарушение Правил грозит дисциплинарной ответственностью вплоть до лишения статуса адвоката – как это случилось, например, с Ильёй Новиковым*.

А в 2017 году совет установил обязанность подписки на «Адвокатскую газету» – официальный печатный орган ФПА. На «АГ» под угрозой дисциплинарной ответственности должны подписаться все защитники со стажем до пяти лет, а также члены квалификационных комиссий и адвокатские образования по всей стране.

Кто же принимает такие решения? Как и в региональных палатах, Совет ФПА должен каждые два года обновляться на одну треть. Список кандидатов «на выбытие» готовит президент федеральной палаты – как и предложения о включении новых членов. При этом закон никак не регламентирует, по какому принципу он выбирает «лишних». Собеседники «Улицы» признают: хоть списки и утверждаются Советом, фактически именно президент ФПА решает, кто там окажется.

«Это общий такой тренд – всё решает первое лицо. Он создаёт свою команду. Он избавляется от “балласта” или тех, кто стал ненужным. Он сохраняет особо ценные, по его мнению, кадры, – объясняет один из бывших членов Совета ФПА. – Потому что за годы работы становится понятно, кто [из членов совета] “золотое перо”, кто в финансах разбирается и будет отчёты готовить к съездам. Ну вот [списки формируются] из соображений, кто чем полезен и кого нельзя убирать». В беседе с «Улицей» он признаёт – видимо, Закон об адвокатуре специально создавался таким, чтобы президент ФПА имел «огромные полномочия в формировании органов управления адвокатской корпорации».

Два собеседника редакции вспоминают: в своё время для них стало полной неожиданностью попадание в список «на выбытие». «В 2005 году накануне первых перевыборов в Совет ФПА [первый президент ФПА Евгений] Семеняко мне говорит – мол, если вы не против, я вашу кандидатуру включил [в список оставшихся] и вы будете членом Совета дальше, – рассказывает Юрий Костанов. – Проходит два дня, и он говорит – ты, мол, извини, но нам надо чтобы в Совете ФПА были только президенты [региональных] палат. Ты не президент, поэтому я вынужден тебя ротировать». «Улица» попросила Евгения Семеняко прокомментировать слова Костанова, но он не ответил на запрос.

«Никто меня не уведомлял [о ротации], я об этом узнала на съезде 2019 года, – вспоминает Ирина Оникиенко. – Меня [тогдашний президент ФПА] Юрий Сергеевич [Пилипенко] как-то “забыл” об этом предупредить». Но она подчёркивает, что перед этим провела несколько серьёзных бесед с главой ФПА: «Я не чувствовала, что действительно могу быть полезна Совету. Мне хотелось внести туда что-то более бизнесовое, но я понимала, что устройство и состав адвокатуры другие». По словам Оникиенко, ей бы пришлось потратить слишком много сил, чтобы отстаивать свою позицию перед остальными членами Совета: «Конечно, я не могу сказать, что смогла реализоваться [в Совете ФПА]. У меня в этом плане наступило разочарование прежде всего от себя».

Экс-член совета ФПА Ирина Оникиенко

Адвокатура – это такое достаточно патриархальное образование, где многие вопросы годами решаются «по накатанной». Где большинство членов совета – люди в возрасте, которые уже много лет в адвокатуре. А я не революционер, мне хватает борьбы в процессах.

При этом съезд имеет право не согласиться с президентским списком на ротацию. А с 2020 года закон позволяет делегатам предлагать своих кандидатов в Совет. Однако этим правом пока никто не воспользовался. Бывший президент палаты европейской части России признаёт, что такие предложения будут иметь мало шансов на успех: «Конечно, кто войдёт в Совет и выйдет из Совета – все эти вопросы решаются до съезда. На съезд выходят с кандидатурами, которые Совет предлагает, а делегаты должны утвердить. Поэтому встать [на съезде] и предложить своих... Ну, наверное, тебя не затопчут ногами. Но всем очевидно, что это предложение не пройдёт».

Великолепная пятёрка

«Улица» проанализировала данные обо всех членах Совета ФПА за его историю. С 2003 года в нём заседали 107 адвокатов. 11 из них (10%) занимали или занимают эту должность 15 и более лет. Ещё 15 человек (14%) провели в Совете от 10 до 14 лет. От пяти до девяти лет – 16 человек (15%). Однако подавляющее большинство адвокатов (65 человек – 61%) были в Совете менее пяти лет.

В текущем составе совета шесть человек (18%) заседают не менее 15 лет. Это:

• вице-президент ФПА и президент АП Ханты-Мансийского АО Валерий Анисимов;
• президент ФПА Светлана Володина;
• вице-президент ФПА и президент АП Московской области Алексей Галоганов;
• вице-президент ФПА и президент ПА Нижегородской области Николай Рогачёв,
• президент АП Ставропольского края Ольга Руденко;
• вице-президент ФПА, до недавнего времени президент АП Санкт-Петербурга Евгений Семеняко.

Три человека (9%) находятся в Совете от 10 до 14 лет без перерыва; пять человек (15%) – от пяти до девяти лет; ещё 19 членов Совета заседают в нём менее пяти лет (58%).

Андрей Сучков подтверждает, что в совете ФПА есть «костяк» – люди, которые находятся там долгие годы. Он говорит про два состава – «постоянный» и «переменный». «У такой практики много причин. Избранного в Совет ФПА президента региональной палаты “федералы” видят в качестве своего союзника. И чем больше адвокатов в регионе, тем важнее “федералам” такой союзник. Поэтому “постоянные” члены Совета ФПА – это обычно президенты крупных АП, – объясняет Сучков. – Но кто-то из “постоянных” членов Совета находится там именно благодаря деловым качествам – например, глубоко погружён в какой-то принципиально важный вопрос. Или же имеет большие лоббистские возможности во власти, либо просто влиятелен в столице».

Статистика подтверждает слова Андрея Сучкова. Подавляющее большинство бывших и действующих членов Совета ФПА – «профессиональные управленцы» от адвокатуры. Так, 44 адвоката, когда-либо заседавших в Совете ФПА, имеют опыт работы в адвокатском самоуправлении более 20 лет (41%). Проще говоря, почти половина бывших и нынешних «советчиков» находятся в региональных и федеральных органах адвокатуры с момента их основания в 2002 году. А 60 бывших и нынешних членов совета ФПА (56%) заседают в органах адвокатского самоуправления уже 15 лет.

Сучков заверяет, что в Совете «нормально» относятся к новичкам. Но считает, что они сами «меньше погружены в процедурные и сущностные вопросы работы Совета». Об этом же говорит бывший член Совета ФПА: «Постоянные члены, как правило, занимают должности вице-президентов федеральной палаты – тот же Геннадий Шаров (был “ротирован” в 2023 году. – “АУ”), Генри Резник (покинул Совет в 2023 году. – “АУ”). Это постоянно действующие чиновники от адвокатуры. А рядовые члены Совета… Ну, мы раз в месяц там собирались, голосовали. Принимали какие-то решения, требующие нашего одобрения как высшего коллективного органа адвокатского самоуправления». Но ежедневную работу в Совете вели всего несколько человек, вспоминает он: «Этот костяк был постоянен и понятен».

Александр Пиховкин считает большой проблемой наличие таких несменяемых «чиновников от адвокатуры» в советах ФПА и региональных палат. «Это еще одна родовая болезнь всей постсоветской адвокатуры, – уверен он. – Адвокатская номенклатура в виде взносов получает средства, полностью очищенные от налогов. И при этом фактически не обязана ни государству, ни адвокатам отчитываться о своих доходах».

Адвокат Александр Пиховкин

Возможно, при иных условиях это было бы адвокатуре на пользу. Но в нашем случае сообщество чётко разделено на бенефициаров – президентов и членов совета, и податное население – всех остальных адвокатов.

Интересно, что статистика показала определённое географическое неравенство. На 5 регионов – Москву, Петербург, Московскую, Ленинградскую и Свердловскую области – пришлось целых 38% членов федерального совета (41 человек из 107). Причём именно эти регионы были представлены в совете ФПА не только президентами палат, но и членами региональных советов или даже «рядовыми» адвокатами.

Анонимный экс-президент одной из палат считает это справедливым – ведь в этих регионах самые крупные по численности палаты. А присутствие «не президентов» он объясняет тем, что у них больше времени для поездок на заседания в Москву и для участия в работе Совета. Ирина Оникиенко считает, что некоторых членов Совета приглашали как представителей интересов бизнес-адвокатуры – которая во многом сосредоточена в Москве и Санкт-Петербурге. «У каждого случая, когда региональную палату в Совете ФПА представляет не её президент, есть конкретная причина, – говорит Андрей Сучков. – Это может быть негативное отношение президента ФПА к региональному президенту – и тогда он постарается ему “в пику” избрать в Совет не президента. Либо региональный президент временно покинул свой пост – но продолжает фактически управлять палатой и скоро вернётся на место. Либо просто продвигают в Совет какое-то лицо. В общем, причины могут быть разными».

Юрий Костанов считает, что норма о ротации, которая позволяет менять состав совета по усмотрению президента, привела к возникновению «своей адвокатской бюрократии». По его мнению, исправить ситуацию могло бы возвращение к прямому и открытому голосованию делегатами съезда. А также отказ от нормы, при которой совет лишь утверждает или не утверждает списки, предложенные президентом ФПА.

«Надо убрать из закона всю эту ротацию. Надо, чтобы обсуждали [кандидатуры в советы региональных и федеральной палат] напрямую на конференции, на съезде, а не где-то в тиши кабинетов. Чтобы были прямые выборы», – настаивает он.

Ирина Оникиенко, напротив, полагает, что в этом вопросе адвокатуре не нужны столь серьёзные и резкие изменения. По её мнению, всё произойдёт постепенно – само собой. «Любую систему можно улучшать. Вот любую, – уверена она. – Революция совершенно ни к чему. Мол, давайте всех разгоним, всех старожилов выгоним – и тогда заживем! Нет, так не сработает. Этот костяк – 10-15% [долгожителей совета] – прекрасный костяк. Это хранители знаний, опыта».

Экс-член совета ФПА Ирина Оникиенко

Нужно ли менять состав советов? Конечно, нужно. Нужно молодым давать возможность как-то влиять, но это должно происходить постепенно. Перемешивать старое с новым нужно потихонечку, для этого есть все возможности, все механизмы. Я думаю, что к этому и придёт – когда люди начнут естественным образом уставать и уходить.

Специалисты по этике

В 2016 году в ФПА появилась Комиссия по этике и стандартам. Она готовит разъяснения по различным профессиональным вопросам. Еще адвокаты могут обратиться в КЭС, чтобы обжаловать решение регионального совета о лишении статуса – федеральная комиссия имеет право пересмотреть дисциплинарное дело и рекомендовать смягчить наказание. Однако последнее слово здесь остаётся за Советом ФПА.

Из недавней дисциплинарной практики КЭС можно особо отметить два случая. Так, в конце 2022 года комиссия смягчила наказание столичному адвокату Алексею Ульянову, рассказывает один из собеседников «Улицы» в руководстве АП Москвы. Причём «родная» палата лишила Ульянова статуса за самый тяжкий адвокатский проступок – предательство защиты. АП Москвы решила, что он отстаивал в деле интересы обвинения, а не доверителя (как писал «Коммерсантъ», речь могла идти об одном из фигурантов дела экс-губернатора Сергея Фургала). КЭС же «сочла недоказанной установленную региональной палатой вину адвоката в принуждении подзащитного к даче признательных показаний».

При этом в 2023 году КЭС, а затем и Совет ФПА оставили в силе решение о лишении статуса известного краснодарского адвоката Михаила Беньяша. Он был наказан по требованию Минюста – за критику ведомства в соцсетях.

Согласно регламенту, в состав комиссии входят по два представителя от Госдумы, Совета Федерации и Минюста. А также 10 адвокатов – включая президента ФПА. Кстати, в региональных палатах члены совета – включая президента – не могут находиться в квалифкомиссиях. Но в ФПА президент возглавляет и совет, и КЭС.

Андрей Сучков вспоминает, что изначально ФПА планировала сделать из КЭС аналог региональных квалифкомиссий. Там лишь половина членов состава – адвокаты, а остальные – представители законодательной, исполнительной и судебной власти. «Но Верховный Суд отказался участвовать в этом, – рассказывает Сучков. – В итоге в КЭС уже нет той “стройности”, как в регионах. Вроде тоже заседают представители трёх властных структур – Госдумы, Совфеда и Минюста. Но это уже не три ветви власти, а законодательная, законодательная и исполнительная».

Кандидатов в «адвокатскую» часть КЭС формально утверждает съезд. Но их список составляет президент федеральной палаты. Человек, знакомый с тем, как работает адвокатское самоуправление в России, подтверждает, что предложение кандидатов в члены КЭС «остаётся за президентом». Оговариваясь, что в этом случае «сам принцип [отбора] понятен».

Во-первых, в комиссию должны попасть представители региональных палат, хорошо знакомые с дисциплинарной практикой: «Больше половины жалоб в КЭС поступает на лишение статуса из-за нарушения порядка работы [по назначению] по ст. 51 [УПК]. Поэтому в КЭС должны быть люди, которые знают этот порядок в регионах».

Во-вторых, в КЭС нужны представители от столицы: практика московского совета «обширная и демократичная», говорит собеседник «Улицы». Он считает, что именно поэтому, например, в КЭС включён член совета АП Москвы Николай Кипнис. «Улица» попросила Кипниса о комментарии, но не получила ответа.

В-третьих, КЭС нужны активно работающие адвокаты, которые «смотрят на ситуацию снизу» и «представляют разную практику» – уголовную, арбитражную и так далее. Но при этом президент не может предложить съезду малоизвестные имена, уверен собеседник «Улицы» – это должны быть люди с авторитетом.

Александр Пиховкин считает несправедливым, что «деятельность КЭС зависит от чего угодно, но только не от адвокатского “народа”» – хотя её решения обязательны для всех адвокатов. Он уверен, что комиссия могла бы работать эффективнее, если бы её состав определяла корпорациия, а не президент и Совет. «КЭС рассматривается руководством ФПА как социальный лифт. Попадание в этот лифт возможно через выраженную личную лояльность лицам, принимающим решение о составе комиссии», – полагает он.

Адвокат Александр Пиховкин

Состав комиссии по сути технократичен. Вероятно, поэтому решения КЭС часто тенденциозны, спорны и вызывают недоумение. Фамилии её членов не вызывают у адвокатов мыслей об уважении к признанным авторитетам или к традициям адвокатуры.

Анонимный собеседник «Улицы» с этим не согласен. Он настаивает, что члены КЭС обсуждают все вопросы коллегиально: «Председатель комиссии отдельно акцентирует внимание на том, чтобы участники высказывали свои мнения. Нет никакой предопределённости! У президента палаты нет задачи, чтобы остальные члены комиссии [просто подчинились]». Проекты решений КЭС довольно часто отправляют на доработку после критических замечаний членов комиссии, говорит эксперт. И приводит в пример разъяснения о праве адвоката «отказаться от защиты». Они обсуждались на трёх заседаниях – и принятый документ сильно отличался от первоначального проекта.

Комиссия генералов

В каждой региональной палате есть своя комиссия по защите прав адвокатов (КЗПА). И Совет ФПА учредил аналогичную федеральную комиссию.Это инициатива самой палаты – Закон об адвокатуре ничего не говорит о её деятельности. Согласно Положению Совета ФПА, основные задачи комиссии – сбор и анализ информации о нарушениях прав адвокатов, подготовка обращений в госорганы, а также выработка разъяснений и рекомендаций. Её состав (максимум 12 адвокатов) утверждает Совет ФПА.

Обратиться в комиссию может сам пострадавший адвокат или региональная КЗПА. Причём заявитель должен указать, какие меры защиты уже предприняли он лично и комиссия палаты. В открытом доступе нет информации о том, сколько обращений получила федеральная КЗПА – и по скольким были предприняты меры. Анонимный собеседник «Улицы», знакомый с работой комиссии, так ответил на вопрос о её эффективности: «Вы просто зайдите на сайт ФПА и посмотрите, сколько документов федеральной комиссией было принято за все годы её работы. Когда увидите, что у вас хватит для подсчёта пальцев двух рук – думаю, вы сами себе ответите на этот вопрос».

Сейчас на странице комиссии опубликовано несколько заключений по конкретным делам – например, о нашумевшем «деле “Аэрофлота”». Что касается разъяснений, на сайте есть лишь одно – о защите прав адвокатов при вызове на допрос в качестве свидетеля. Оно датировано 2009 годом и подписано главой КЗПА ФПА Генри Резником. «Улица» попросила Резника прокомментировать работу комиссии, но получила отказ. Редакция обратилась к остальным членам КЗПА ФПА, но они отказались от комментариев.

Анонимный собеседник «Улицы» полагает, что федеральная комиссия – «образ, миф, изначально созданный для удовлетворения личных амбиций одного человека, её председателя». Поэтому ждать от комиссии эффективной работы по всем выявленным нарушениям не стоит, считает он: «Факультативность такого органа прямо пропорциональна его правомочности – и непосредственно связана с его непростительно нулевой эффективностью».

Другой анонимный собеседник, знакомый с работой комиссии, обращает внимание, что в ней долгое время состояли в основном президенты палат. Собеседник «Улицы» считает, что президенты вряд ли будут заниматься «чёрной работой» по написанию проектов и регламентов. «Я согласен с авторитетом и значимостью [председателя КЗПА ФПА Генри] Резника, его трудоспособностью, я нисколько не сомневаюсь в нём, – подчёркивает он. – Но есть такая поговорка: “один в поле не воин”». Собеседник «Улицы» добавил, что новый президент ФПА Светлана Володина «взялась за обновление этой системы [защиты прав адвокатов] в самом хорошем смысле» – в первую очередь на федеральном уровне. «Теперь большинство членов в федеральной комиссии имеют практический опыт в защите профессиональных прав адвокатов. Сейчас создаётся много комиссий в региональных палатах, куда входят достаточно молодые адвокаты, по 30 лет. Это позволит создать эффективные рабочие инструменты».

КЗПА ФПА участвовала в защите ряда адвокатов от уголовного преследования. «Улица» уже упоминала заключение по «делу “Аэрофлота”»; также комиссия высказывалась по делу Ирины Савельевой и делу Сергея Юрьева. Но при этом федеральная КЗПА никак не отреагировала на другие громкие нарушения прав адвокатов – например, дело Михаила Беньяша, дело Игоря Третьякова, дело Дмитрия Талантова, дело Дагира Хасавова и другие случаи. Анонимный собеседник «Улицы» объясняет: федеральная комиссия, скорее всего, берётся за тот вопрос, с которым не справляется региональная палата – или же если нарушение настолько серьёзное, что затрагивает интересы значительной части корпорации. «Конечно же, при этом сама [региональная] палата инициирует обращение. Мол, мы пытались, у нас не получилось, пожалуйста, помогите», – говорит он. Но это «неформальные» критерии, которые нигде не зафиксированы. Собеседник «Улицы» признаёт, что адвокаты часто недоумевают – почему «федералы» поддержали одних коллег, но закрыли глаза на проблемы других? «Если юридически будет прописано, по каким критериям КЗПА ФПА принимает дело в работу, то многие вопросы исчезнут», – уверен он.

Президентская демократия

«Первый среди равных» в российской адвокатуре – президент ФПА. За всю историю палаты у неё было три президента – Евгений Семеняко, Юрий Пилипенко и действующая глава Светлана Володина. По закону, глава ФПА «обеспечивает исполнение решений Совета Федеральной палаты и решений Всероссийского съезда адвокатов».

Формально президент такой же адвокат, как и все. Но на деле он значительно «равнее» коллег. Например, в 2020 году глава ФПА получил право инициировать дисциплинарные производства в отношении любого адвоката страны. Ещё он может заключать сделки от имени федеральной палаты – в том числе об аренде помещения.

Именно президент «лицом» представляет адвокатуру в отношениях с органами госвласти и другими организациями. Например, прошлый глава ФПА Юрий Пилипенко с 2020 года состоял в правительственной комиссии по законопроектной деятельности. А в 2021 году призывал министра МВД Владимира Колокольцева обсудить проблему недопусков адвокатов к подзащитным в ОВД.

Наконец, президент выступает от имени ФПА – и его заявления воспринимаются как позиция всей адвокатуры. Бывает, что реакция президента на те или иные события (или её отсутствие) вызывает вопросы у адвокатов. Так, в мае 2022 года Юрий Пилипенко в интервью назвал последние 20 лет «золотым веком» в истории адвокатуры – что возмутило многих коллег.

Играет ли президент определяющую роль в принятии важнейших решений ФПА? Собеседник, знакомый с работой руководящих органов адвокатуры, считает, что это не так. По его мнению, важнейшие для всей корпорации вопросы «в приказном порядке» решать невозможно – президент влияет на работу ФПА, но не способен её коренным образом изменить. «Ситуация, когда президент говорит: “Мы делаем так, а не иначе”, невозможна – и никому не нужна, – уверен он. – Не для этого создавался Совет ФПА».

Александр Пиховкин, напротив, уверен: «Король играет свиту – которая, в свою очередь, играет короля. Укоренившейся у нас модели адвокатского управления модели некуда, незачем, да и нельзя эволюционировать. Любое изменение status quo влечёт негативные последствия для всего этого хозяйства». Пиховкин считает, что адвокатская номенклатура не желает менять status quo – и поэтому «испытывает острую потребность выступать спойлером государства».

Бывший член Совета Ирина Оникиенко считает, что Юрий Пилипенко оказывал серьёзное влияние на совет, когда был президентом – но при этом умело маневрировал между интересами различных групп в адвокатуре. «Он был большим дипломатом, – вспоминает Оникиенко. – Сам ведь знал, что такое консалтинг – у него есть [юрфирма] "Юст". Он пытался держать середину между адвокатурой, которая глобально в стране патриархальная, бизнесовым направлением и государственными чиновниками».

Экс-член совета Ирина Оникиенко

Глава ФПА может один чем-то рулить, настаивать на своей точке зрения. Но это не one man show. Решения могут приниматься более широким, более узким коллективом – но это демократический совещательный орган.

Анонимный собеседник «Улицы» уверен, что президенту ФПА необходимо участвовать в выработке стандартов и разъяснений, которые касаются всей корпорации. Также он считает полезным участие президента в заседаниях КЭС, где разбирают дисциплинарную практику: «Хорошо, когда у президента ФПА складывается понимание того, что происходит в более чем 80 региональных палатах».

Кто хочет стать президентом

По закону президента ФПА избирают члены Совета федеральной палаты. Как уже было сказано выше, президент фактически и формирует состав этого органа – поскольку предлагает кандидатуры на включение в Совет и «ротацию» из него. Закон об адвокатуре никак не регламентирует процедуру выдвижения «кандидатов в президенты», «предвыборную кампанию» и само голосование. ФПА также не выработала документов, хоть как-то определяющих этот процесс.

Как оказалось, выборы президента ФПА – очень закрытая история. Большинство собеседников «Улицы» не стали говорить об этом даже анонимно. Единственный, кто согласился это обсудить, – бывший член Совета ФПА. Он предполагает, что в каждом случае выбор конкретной кандидатуры в президенты «определялся разными причинами» – и выявить какую-то закономерность нельзя. На вопрос о влиянии государства он ответил так: «Администрация президента РФ может пытаться повлиять в формате консультаций и согласований. Но никого [из членов совета ФПА] не вызывают в Минюст или АП и не дают им команду об избрании определённой кандидатуры».

По словам собеседника «Улицы», решение о преемнике каждый раз принимал действующий президент ФПА – и потом проводил его в жизнь: договаривался с членами Совета, чтобы обеспечить большинство при голосовании. «А на заседании Совета никто не предлагает своих кандидатур. Встаёт президент ФПА и говорит: “Есть мнение – и я его поддерживаю – по такой-то кандидатуре”».

Изначально в законе ничего не говорилось о том, сколько сроков президент может возглавлять палату. Но в 2004 году появилось ограничение – не больше двух раз подряд. Как и в случае с главами региональных палат, это нововведение сопровождалось «обнулением» срока действовавшего президента ФПА Евгения Семеняко. Оно позволило ему управлять федеральной палатой 12 лет.

Затем слово «подряд» из закона пропало. А в 2020 году у главы ФПА, как и у региональных президентов, появилась возможность продлить свои полномочия через голосование съезда, а не Совета. Тогда же была принята норма, что президент ФПА представляет федеральную палату на съезде – как будто это ещё одна региональная палата. После этого в ФПА решили, что её президент является полноценным делегатом съезда и может там голосовать. Андрей Сучков считает это «полным юридическим нонсенсом».

Адвокат Андрей Сучков

Задача съезда – проверить работу Совета ФПА. А тут его руководитель – то есть проверяемый – задаёт тон голосования для проверяющих.

Изберёмся по-питерски

Первый президент – петербуржец Евгений Семеняко – был избран в 2003 году при формировании федеральной палаты. Юрий Костанов вспоминает, что тогда не было очевидного претендента на роль главы ФПА. И никто из членов Совета никого не предлагал, «так как втайне надеялся – а вдруг выдвинут его самого». В итоге Костанов «произнёс полуанекдотический спич», чтобы «как-то подтолкнуть» процесс. «Если бы у нас здесь [в составе Совета] был [известный адвокат Генри] Резник – он бы договорился с [мэром] Лужковым и мы бы получили в городе какое-то помещение. Если бы [глава Гильдии Российских адвокатов Гасан] Мирзоев – он бы уже успел на своей территории построить трёхэтажный дом, – пересказывает Костанов своё выступление двадцатилетней давности. – Но у нас есть президент ленинградской палаты Евгений Васильевич Семеняко. И президент России тоже ленинградец. Так что если Евгений Васильевич его попросит, нам под заседание Совета могут выделить одну из кремлёвских башен». По словам Костанова, после этого «все засмеялись и единогласно его выбрали».

«Улица» не смогла получить других свидетельств от непосредственных участников тех событий. Но собеседник «АУ», знакомый с работой руководства ФПА, соглашается с этой версией. По его словам, рядовые адвокаты в то время скорее ожидали увидеть президентом Резника, Мирзоева, главу подмосковной палаты Галоганова – но никак не Семеняко, «даже признавая все его заслуги и значительный “вес” в адвокатуре». «Но тогда во власть, особенно в федеральные структуры, заходили “питерские”, – вспоминает он. – Полагаю, что это и стало решающим фактором в персоналии первого президента ФПА. Не думаю, что в этом выборе сыграло какую-то роль Министерство юстиции, но администрация президента РФ – скорее всего, так как именно там решались крупные кадровые назначения. Хотя на адвокатуру достаточно трудно влиять со стороны власти, эффективно это было возможно лишь в эпоху СССР».

Член руководства одной из региональных палат говорит, что Семеняко запомнился ему «своей неукротимой тягой к бессодержательному долгоговорению». Но добавляет: «Следует признать, что он придерживался ценностей традиционной адвокатуры – независимости, самоуправления и корпоративности. И приложил некоторые усилия для укрепления связей центра с региональными палатами».

Калужскому адвокату Александру Редькину первый президент запомнился тем, что «не мешал работать». «Я не помню от него бурной деятельности, – поясняет он. – Я не могу сказать о нём ничего – был и был». Экс-президент одной из региональных палат также не смог вспомнить ничего об эпохе Семеняко, «потому что она была сравнительно стабильной и вполне бесконфликтной».

«Никто не против, все за»

Как упоминалось выше, Евгений Семеняко руководил федеральной палатой 12 лет. В 2015 году его сменил Юрий Пилипенко. Собеседники «Улицы» отказались обсуждать, почему именно он возглавил адвокатуру. Андрей Сучков отметил лишь, что Пилипенко «стремился к этому», «долго и упорно шёл к намеченной цели». А его конкурентами тогда были глава подмосковной палаты Алексей Галоганов и вице-президент ФПА Геннадий Шаров. «Улица» отправила им запрос с просьбой рассказать о тех выборах, но не получила ответа. Бывший член совета ФПА напоминает, что к моменту выборов Пилипенко уже был первым вице-президентом федеральной палаты – «а по факту руководил ей». Поэтому его избрание не стало сюрпризом, говорит собеседник «АУ».

Однако член руководства региональной палаты вспоминает, что избрание Пилипенко вызвало «немалое недоумение» среди его коллег: «Никто не знал – и не знает до сих пор – в каких делах он участвовал и как проявил себя в качестве практикующего адвоката».

Пилипенко влиял на работу Совета ФПА больше, чем Семеняко, говорят собеседники «Улицы». «Я пару раз присутствовал [как слушатель] на заседании Совета [в эпоху Пилипенко], – вспоминает Костанов. – Знаете, первый состав был гораздо активнее. Семеняко не был авторитарным председателем, он спокойно вёл заседания. А Пилипенко всех перебивал: “Вот так сделаем!”, “Нет, мы вот так сделаем!”, “Что ты предлагаешь ерунду какую-то, давай вот так сделаем!”. Очень жёстко вел те заседания, на которых я был».

«В двухтысячные практиковалась предварительная рассылка документов перед заседаниями, – вспоминает один из бывших членов совета. – Тогда была возможность ознакомиться с ними не в скоропостижном порядке, высказать замечания. А потом, насколько я знаю, стало по-другому. Бабах – и тебя перед фактом ставят. И “никто не против, все за”, как в советские времена». При этом он оговаривается, что судит по косвенным признакам вроде традиционно единогласного принятия документов.

«Улица» пыталась поговорить о работе Совета ФПА с его действующими членами, но они отказались от комментариев. Александр Амелин сказал, что «не знает такого журнала – “Адвокатская улица”». Дмитрий Тараборин заявил, что не сотрудничает с «иноагентами» – а людей, причастных к созданию «Улицы», считает «подлецами и врагами адвокатуры».

Татьяна Бутовченко также отказалась общаться с «Улицей». Она заявила, что недовольна недавней публикацией о «забронзовевших президентах», много лет возглавляющих региональные палаты. Бутовченко сообщила, что в 2022 году «всенародно» избралась президентом АП Самарской области – через «рейтинговое» голосование. «А насчёт “бронзовости” тут недолёт: я из целого куска золота», – добавила она. «Улица» дополнила «региональную» статью информацией про выборы Бутовченко.

Подмосковному адвокату Анастасии Саморуковой период президентства Пилипенко запомнился попытками его сторонников заглушить мнение адвокатской оппозиции в соцсетях. «Это было чудовищно, – вспоминает она. – Те высказывания, которые эти люди позволяли себе “в защиту ФПА”, дискредитировали и саму ФПА, и адвокатуру в целом. С такой защитой и врагов не надо. Однако эти “тролли” получали грамоты, медальки и приглашения на мероприятия ФПА».

Адвокат Анастасия Саморукова

Впрочем, позже эта деятельность явно вышла из-под контроля. Так бывает, когда интеллигент для охраны вызывает гопника, но сил и воли его контролировать на 100% нет.

Адвокат Иван Павлов очно познакомился с Пилипенко накануне важного судебного процесса. Павлов оспаривал приказ Минюста, которым утверждались требования к форме и содержанию адвокатского запроса. В частности, приказ требовал раскрывать в запросе имя доверителя, в интересах которого направляется запрос. Павлов и его коллега Андрей Николаев посчитали, что это нарушает адвокатскую тайну, и одновременно обратились в Верховный Суд. Накануне первого судебного заседания Пилипенко пригласил Павлова в палату как одного из председателей «Пражского клуба адвокатов». А на встрече попросил отозвать исковое заявление. «Оказывается, ФПА “очень много сил и ресурсов потратила”, чтобы вместе с Минюстом выработать этот ублюдский приказ, – возмущается Павлов. – Оказывается, они просто в экстазе сливались, когда шлифовали формулировки – а адвокат Павлов пришёл, чтобы испортить им праздник». Добавим, что Суд в итоге встал на сторону адвоката и признал требование Минюста незаконным.

«В своей деятельности Пилипенко отличался стремлением согласовывать едва ли не каждый шаг с властно-государственными структурами, – говорит член руководства одной из палат. – И последовательно в их интересах проводил политику усечения демократических начал в адвокатуре».

Помимо этого период президентства Пилипенко отмечен принятием важных поправок к Закону об адвокатуре. Самая скандальная из них вводит запрет на представительство в суде для адвокатов, лишённых статуса по неблаговидной причине. Не так давно Конституционный Суд установил чёткий срок запрета – до этого он был фактически пожизненным.

Вместе с тем Пилипенко постоянно боролся за повышение оплаты адвокатам, работающим по назначению. В 2019 году ФПА утвердила новую методику расчёта ставок, а в 2021 году добилась снятия моратория на ежегодную индексацию выплат.

Последние годы президентства Пилипенко были отмечены усилением давления на адвокатов, участвующих в защите оппозиционных политиков и активистов. «Улица» неоднократно писала о нарушениях профессиональных прав защитников в этих делах. В 2021 году Пилипенко ответил на требования к ФПА встать на защиту таких адвокатов. Президент федеральной палаты заявил, что большинство адвокатов поддерживают власть, а вовлечённость адвокатуры в политические процессы не полезна корпорации. Это высказывание запустило в сообществе дискуссию об адвокатуре «вне политики».

Третья Эпоха

При Пилипенко в законе появилась норма о возможности президента палаты переизбираться на третий срок – через голосование съезда. Впрочем, сам он этим правом не воспользовался – и в конце декабря 2022 года неожиданно объявил об отставке. На том же заседании Совет ФПА избрал президентом Светлану Володину.

Собеседник «Улицы» из органов адвокатского самоуправления считает, что возможной причиной неожиданного ухода Пилипенко могло стать недовольство власти. В феврале 2022 года несколько членов совета ФПА подписали письмо с призывом остановить боевые действия на территории Украины – и среди них был Пилипенко. Впрочем, после этого ФПА активно участвовала в создании адвокатских палат на «новых территориях», за что Пилипенко и ряд других членов совета попали в список «разжигателей войны», составленный командой оппозиционера Алексея Навального. Но власти запомнили февральскую «ошибку» Пилипенко, уверен собеседник «Улицы».

«Вы должны понимать, кандидатура президента ФПА обсуждается “наверху”. Это же номенклатурная должность и здесь не обходится без органов [госбезопасности]. Хоть мы крайне независимы и так далее, но мнение силовых органов [учитывается при выборе президента ФПА] – того же ФСБ, – говорит он. – И ещё всё делается, чтобы усилить роль Министерства юстиции».

Другой анонимный собеседник «Улицы» полагает, что всё на самом деле гораздо проще: «На мой взгляд, причина его ухода – опасение стать “невъездным” в определённые зарубежные страны, где у него есть недвижимость. Так как ФПА принимает – или вынуждена принимать – крайне непопулярные в мире решения, касающиеся украинских территорий».

«Улица» попросила Пилипенко прокомментировать решение об отставке – но не получила ответа на этот и другие вопросы.

Экс-член Совета ФПА также полагает, что Пилипенко лишился поста, потому что продемонстрировал несогласие с политикой государства. И после этого Совет решил избрать в президенты лояльного к власти кандидата. Собеседник «Улицы» напоминает, что Володина – вице-президент АП Московской области. «По моим наблюдениям, подмосковная палата отличалась всегда симпатиями к органам власти, – отметил он. – Они там “государственники”». Cобеседник «Улицы», знакомый с работой руководства ФПА, говорит, что избрание Володиной «стало сюрпризом практически для всех». «Уверен, что автор этого проекта – Пилипенко. Для чего это и что за этим стоит, можно лишь догадываться, – говорит он. – Повторю, что Минюст здесь вряд ли играет какую-то роль, скорее администрация президента в формате консультаций и согласований. Ну а всю комбинацию – поговорить с большинством наиболее авторитетных членов совета ФПА, убедить их и заручиться их поддержкой – реализует действующий на момент переизбрания президент». «Улица» попросила Светлану Володину о комментарии, но не получила ответа.

Впрочем, часть собеседников «Улицы» возлагают на новую главу ФПА определённые надежды. Александр Редькин отмечает, что Володина еще будучи вице-президентом внесла «позитивный вклад» в повышение квалификации адвокатов – когда занималась организацией вебинаров и обучения. Член руководства одной из региональных палат надеется, что она сможет спасти российскую адвокатуру от развития «по белорусскому сценарию». «Из Совета ФПА при последней ротации были удалены весьма одиозные Пилипенко и его покорный оруженосец Шаров. Это внушает определённый оптимизм», – говорит он. Но подчёркивает, что в Совете ещё сохраняется «засилье местечковых президентов, большинство из которых давно уже считают палаты своей барской вотчиной». И «если новый президент хочет положительных изменений в адвокатуре, ей предстоит решить эту проблему». Собеседник, знакомый с работой руководства ФПА, отмечает, что новый президент большую часть времени проводит в командировках. «И важно понимать что это не просто встреча президента с президентом, – поясняет он. – Это всегда встреча в коллегиальном составе – члены совета и квалификационной комиссии, адвокаты региональной палаты».

«Адвокаты стали костью в горле»

Как власти Беларуси уничтожили адвокатуру

Володина занимает пост президента всего 10 месяцев. Под её руководством ФПА активно занималась «интеграцией» адвокатских палат «присоединенных» Луганской, Донецкой, Запорожской и Херсонской областей. В апреле Володина рассказала об этой работе на заседании комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству. Заместитель министра юстиции РФ Максим Бесхмельницын даже выразил ФПА благодарность за эту деятельность.

В июне ФПА заключила соглашение о сотрудничестве с «Государственным фондом поддержки участников спецоперации “Защитники Отечества”». Организация помогает участникам военных действий и их семьям; ФПА пообещала оказывать подопечным фонда бесплатную юридическую помощь.

Период президентства Володиной может ознаменоваться введением адвокатской монополии на судебное представительство. Если это произойдёт, юристы без статуса адвоката не смогут работать в суде. В мае министр юстиции Константин Чуйченко анонсировал эту реформу. Но при этом он предложил расширить полномочия Минюста в вопросе исключения адвокатов из корпорации. «Если мы видим, что адвокат себя ведёт неправильно, что [он] нерукопожатен для системы правосудия, нерукопожатен для государства… государство должно иметь право сказать: “Он для нас нерукопожатен. Пожалуйста, уберите его и замените другим, нормальным человеком”», – заявил глава ведомства.

Некоторые защитники увидели в этой реплике наступление на принцип независимости адвокатуры от государства. И возмутились, что президент ФПА Светлана Володина и вице-президенты Михаил Толчеев, Елена Авакян и Оксана Сергеева проигнорировали это высказывание, сосредоточившись на публичной поддержке «монополии». Более того, новое руководство ФПА попыталось пресечь критику в адрес Минюста. Так, петербургский адвокат Анастасия Пилипенко рассказала, что «человек, близкий к руководству ФПА» попросил её отредактировать пост с возмущениями по поводу высказываний Чуйченко. А после отказа Анастасии Пилипенко передали, что Володина отстранила её от ведения вебинаров ФПА.

Анонимный собеседник редакции сетует, что ФПА в последние годы «подмялась» Минюстом. «Я отмечаю изменения в сторону бюрократизации, усложнения процедур – и в то же время расширения полномочий ФПА по вмешательству в дисциплинарную практику в регионах», – говорит он. По его мнению, последние поправки к Закону об адвокатуре, расширяющие полномочия и ФПА, и Минюста, – это попытка создать «министерство адвокатуры». «То есть сделать адвокатуру послушной, управляемой – и тогда дать ей возможность вести карательную политику [по отношению к “неудобным адвокатам”], – поясняет он. – Мне это, если честно, не очень-то нравится. И я бы не сказал, что это повышает авторитет федеральной палаты».

«На определённом этапе можно было говорить, что политикой ФПА является централизация адвокатуры – в связи с чем в её адрес звучали упрёки о создании “министерства адвокатуры”. Однако в действующем составе Совета ФПА это не так явно заметно – скорее как наследие прежней политики, инерционное поведение, – говорит Андрей Сучков. – Но решений Совета ФПА действительно всё больше и больше. На мой взгляд, иногда даже излишне много».