«Адвокаты стали костью в горле»

«Адвокатура идёт по белорусскому сценарию» – так часто говорят про зависимость российских защитников от государства. Но что конкретно это значит? После разгрома протестов 2020 года адвокатура Беларуси перешла под прямое управление Минюста – и почти четверть адвокатов были изгнаны из профессии, а индивидуальная практика и бюро оказались под запретом. Десятки профессионалов были вынуждены эмигрировать, а другие отбывают большие сроки в тюрьме. «Улица» рассказывает, что сейчас происходит с адвокатурой Беларуси – и чем она помешала режиму Александра Лукашенко.

«Куда ты полезла?»

«9 августа 2020 года в Республике Беларусь состоялись очередные выборы президента...» – так начинается обвинение по уголовному делу известного адвоката Александра Данилевича. Кандидат юридических наук, преподаватель Белорусского государственного университета, лауреат национальных юридических премий – в апреле 2023 года он был приговорён к 10 годам лишения свободы. Суд признал его виновным в «пособничестве в призывах к санкциям» (ч. 3 ст. 361 УК РБ) и в «содействии экстремистской деятельности» (ч. 1 ст. 361-4 УК). Защита настаивала, что речь идёт о самой обычной «адвокатской» рутине: советы клиентам, подготовка документов и одно интервью СМИ. Прокуратура же настаивала – успешный адвокат пошёл на преступление, «будучи неудовлетворённым озвученными результатами выборов». Это лишь один из многочисленных примеров того, как выборы 2020 года стали поворотной точкой для адвокатской корпорации Беларуси.

Сергей Зикрацкий

Семь вопросов о проблемах белорусских адвокатов

Лишённый профессии за защиту протестующих – о том, как такое стало возможным  

Сразу после объявления итогов выборов в Беларуси начались протесты оппозиции. В августе 2020 года десятки свидетелей слышали крики и стоны из минского Центра изоляции правонарушителей. «У нас есть такое имя нарицательное – Окрестина. Был когда-то советский лётчик Борис Окрестин, его именем назвали переулок, где расположен ЦИП. В те дни через него прошли несколько тысяч человек. Их избивали в мясо, в кровь», – вспоминает белорусский юрист, сооснователь проекта «Право на защиту». Он согласился говорить с «Улицей» только на условиях анонимности.

Правозащитники подсчитали, что с 9 по 14 августа в стране было задержано около семи тысяч человек. Из них 3 тысячи оказались в ЦИП на Окрестина, рассчитанном всего на 110 человек. Там оппозиционеры и случайные прохожие подвергались пыткам и унизительному обращению, говорится в докладах правозащитников. Тогда же возле изолятора появился палаточный лагерь волонтёров. Они составляли списки задержанных, собирали еду, воду и вещи. Для пострадавших от полицейского насилия круглосуточно дежурили врачи и психологи. Юристы и адвокаты тоже не остались в стороне.

«Адвокаты там создали свой блок оказания помощи, – вспоминает анонимный собеседник “Улицы”. – Они соорганизовались в чаты, организовали дежурства, обменивались формами документов». Одним из самых известных был Telegram-чат «Беларускiя адвакаты», насчитывавший под 200 участников. Он появился для обсуждения административных дел, связанных с выборами и протестами после них. «У нас же были избиения в изоляторах 9–11 августа. И в чате в том числе обсуждались вопросы защиты таких клиентов», – рассказал «Улице» создатель чата – тоже на условиях анонимности.

Сооснователь «Права на защиту» вспоминает: в августе 2020 года на Окрестина приходило практически всё руководство белорусской адвокатуры. В лагере волонтёров можно было встретить тогдашнего председателя Белорусской республиканской коллегии адвокатов (аналог российской ФПА) Виктора Чайчица, нынешнего председателя БРКА Алексея Швакова, главу Минской областной коллегии адвокатов Ирину Смирнову и других известных защитников. Их совершенно точно нельзя было назвать «либералами от адвокатуры». Например, в июне 2020 года более ста белорусских адвокатов опубликовали заявление о недопусках к их доверителям-оппозиционерам. Они попросили руководство белорусской адвокатуры потребовать от государства соблюдения закона. В ответ Виктор Чайчиц заявил о необходимости «соблюдать субординацию» и оставаться «вне политики». А два месяца спустя он же опубликовал свой номер телефона в интернете – чтобы пострадавшие на Окрестина могли обратиться к нему за консультацией. «Я увидел [на Окрестина] большое количество людей, которые не знают объективную ситуацию, которые не знают, что происходит и что будет дальше, – говорил Чайчиц. – Там дежурили наши адвокаты, которые пытались показать и рассказать, как надо поступать в конкретных случаях, если права были нарушены».

А ещё защитники активно давали комментарии СМИ, публично выступали в судах по делам, связанным с протестами, – и в целом привлекали внимание к репрессиям. «Адвокаты кричали, адвокаты писали, адвокаты говорили. И адвокаты стали костью в горле», – резюмирует сооснователь «Права на защиту».

В августе оппозиция создала Координационный совет – он должен был способствовать мирному трансферу власти. В президиум Координационного совета была избрана 67-летняя Лилия Власова, старший партнёр юридической компании «Власова, Михель и партнеры». Её называют основоположницей белорусского юридического бизнеса – когда-то она основала одну из первых частных фирм в стране. 31 августа 2020 года Власова была задержана. Её обвинили в уклонении от уплаты налогов (ч. 2 ст. 243 УК) и заключили под стражу.

Известный в Беларуси адвокат Максим Знак также вошёл в состав президиума КС. До этого он был юридическим консультантом оппозиционного кандидата в президенты Виктора Бабарико. После ареста Бабарико адвокат стал помогать другому кандидату – Светлане Тихановской; именно он подавал в Верховный суд республики жалобу с требованием признать итоги выборов недействительными. 9 сентября Максим Знак был задержан по делу о призывах к действиям против национальной безопасности (ст. 361 УК). В тот же день силовики задержали адвоката Илью Салея – он тоже работал на предвыборной кампании Бабарико и защищал главу его штаба Марию Колесникову.

«Мне кажется, в глазах власти мы были не адвокатами, а членами предвыборного штаба, – рассказывал Салей “Улице”. – Власть довольно узко смотрит на профессию адвоката и вопросы оказания юридической помощи. (…) Так вот, мы были для власти прежде всего участниками предвыборной кампании, а Максим – ещё и членом Координационного совета по разрешению сложившегося политического кризиса. Это и послужило причиной задержания». Примерно о том же заявил 5 марта 2021 года замминистра юстиции Николай Старовойтов: «Надо откровенно сказать, и я этого и не боюсь, что отдельные адвокаты, они встали на путь борьбы за власть… Они ж понимают, какая, наверное, участь их ждёт?»

Власова, Знак и Салей встретились 10 октября 2020 года. В тот день Александр Лукашенко приехал в СИЗО КГБ и провёл своего рода «круглый стол» с несколькими политзаключёнными. Лилия Власова рассказывала СМИ, что задала ему вопрос – считает ли он справедливым преследовать её за 12 дней работы в Координационном совете. Лукашенко, вспоминала Власова, ответил ей так: «Вот бы и занималась своей медиацией, куда ты полезла?»

Позже часть политзаключённых перевели под домашний арест – в том числе Власову и Салея. «Думаю, после той встречи власти нужно было демонстративно нескольких людей отпустить в рамках проводимой медиакампании. Показать: вот, мы разобрались, кто представляет более серьёзную опасность для государства, а кто менее серьёзную», – говорил Салей. Он предполагал, что у Лукашенко «не было никаких личных вопросов» к отпущенным – но были «личные претензии к Максиму Знаку, который был очень публичен и в своих стримах рассказывал беларусам не только об избирательных, но и о базовых политических и гражданских правах».

Дело Лилии Власовой было закрыто; «Улице» не удалось найти в эмигрантских белорусских СМИ каких-либо упоминаний о ней после осени 2020 года. Илья Салей эмигрировал из страны. А Максима Знака оставили под арестом и утяжелили обвинение – добавили «создание экстремистского формирования» (ст. 361-1 УК) и заговор с целью захвата власти (ст. 357). В 2021 году адвокат был признан виновным и получил 10 лет колонии. С учётом времени, проведённого в СИЗО, он выйдет на свободу 17 января 2030 года.

«Адвокатскую ниву нужно от сорняков чистить»

Протесты закончились поражением оппозиции – и власть начала мстить. Вторая волна репрессий затронула тех, кто оказывал юридическую помощь «врагам государства». Их решили изгнать из профессии.

Летом 2020 года адвокат Александр Пыльченко работал на оппозиционеров Виктора Бабарико и Марию Колесникову.

В августе 2020 года Пыльченко в интервью раскритиковал бездействие Генпрокуратуры, которая игнорировала массовые избиения протестующих. Он требовал отстранить министра МВД, его заместителей и начальника ИВС на Окрестина. А ещё призвал судебную власть прекратить преследование протестующих. Уже 15 октября 2020 года квалификационная комиссия лишила его адвокатской лицензии за «некомпетентные комментарии СМИ» и «призывы к противоправным действиям».

24 сентября 2020 года адвокат Людмила Казак собиралась подать в СК заявление с требованием привлечь к ответственности должностных лиц КГБ, пытавшихся выдворить из страны оппозиционерку Марию Колесникову. Но её саму задержали на улице неизвестные в масках без опознавательных знаков. Казак отправили «на Окрестина», где вменили неповиновение сотрудникам милиции. Суд назначил адвокату штраф – и это стало поводом для лишения лицензии.

В то время юридическое сообщество Беларуси ещё пыталось отстоять свои права. Петиция в поддержку Людмилы Казак за три дня собрала 155 подписей. «Моё дело было одним из первых – и времена были совершенно другие, – вспоминает Казак в разговоре с “Улицей”. – Ещё никто не подозревал, что наступят настолько чёрные времена, что даже подписание петиции будет считаться крамолой, имеющей определённые последствия».

«Чёрные времена» наступили очень скоро. 5 февраля 2021 состоялась конференция Минской областной коллегии адвокатов. На ней выступила замначальника управления адвокатуры и лицензирования юридической деятельности Минюста Елена Радабольская – и анонсировала «чистку» адвокатуры.

Замначальника управления адвокатуры Минюста Елена Радабольская

Те адвокаты, которые публикуют какие-то некорректные, неэтичные, неграмотные, непрофессиональные обращения, публикации в СМИ – таким адвокатам не место в адвокатуре. И мы считаем, что от таких, от такого балласта надо избавляться.

Позицию Минюста подхватили государственные СМИ. Например, «Беларусь сегодня» раскритиковала защитника Сергея Зикрацкого за его высказывания о незаконности ряда уголовных дел: «Адвокатскую ниву, как уже всем видно, нужно от сорняков чистить. Надо помочь нормальному профессиональному сообществу отделить “желтоногов зикрацких” от адвокатуры». Наконец, и сам Александр Лукашенко на совещании по теме нацбезопасности поинтересовался, как обстоят дела с «наведением порядка в адвокатуре».

В мае 2021 года Минюст придумал, как именно «навести порядок». Ведомство решило изменить Закон об адвокатуре, лишив защитников даже минимальной независимости. Поправки дали Минюсту контроль над всей корпорацией – от проверки кандидатов в адвокаты до назначения руководства адвокатских коллегий и согласования заведующих юрконсультациями. Кроме того, чиновники получили право инициировать «внеочередную аттестацию» любого действующего адвоката.

Впрочем, руководство Минюста само попало в приготовленную адвокатам ловушку. За месяц до вступления поправок в силу Александр Лукашенко неожиданно сменил главу ведомства. Новым министром стал Сергей Хоменко – бывший замглавы МВД. «Публично хочу сказать, Сергей Николаевич, что права на ошибку у вас нет – в силу пристального внимания к тому вопросу, который вы будете вести в стране», – напутствовал его Лукашенко. А потом многозначительно добавил: «Хорошие юристы в Минюсте уже есть, а вам придётся решать очень много организационных вопросов».

Адвокатам запретили индивидуальность

«Организационным вопросом» стала полная ликвидация адвокатских бюро и индивидуальной адвокатской практики. «Зачастую возникают нарекания как со стороны граждан, так и со стороны судов на качество оказываемых адвокатами адвокатских услуг, – объяснял реформу Минюст. – Порой адвокаты, которые всю жизнь работали в сфере хозяйственного, экономического права, ради одного случая выходят в уголовный либо административный процесс, не ориентируются в этом процессе и, по сути, нарушают нормы процессуального законодательства, что, безусловно, не лучшим образом сказывается на авторитете адвокатуры». Довольно странное обоснование, учитывая, что до реформы в бюро и индивидуальной практике работали более 30% адвокатов Беларуси. Собеседники «Улицы» уверены: власти не нравилось, что бюро и «индивидуалы» ведут «политические» дела.

В стране осталась только одна возможность для адвокатской практики – присоединиться к одной из юридических консультаций. Их руководители назначаются по согласованию с Минюстом; они уполномочены проверять и утверждать финансовые отчёты адвокатов, изучать договоры с клиентами, определять дни дежурств. «Адвокатские бюро и “индивидуалы” были самостоятельными субъектами. А консультации даже мебель не могут себе самостоятельно купить – всё проходит через территориальную коллегию адвокатов», – говорит адвокат Сергей Зикрацкий. Не менее 126 адвокатов в итоге сами отказались от лицензии, посчитав такой формат неприемлемым. Зикрацкий уточняет, что в основном ушли коллеги, занимавшиеся сопровождением бизнеса: «Если раньше договор заключался с бюро и партнёры бюро могли получать прибыль, делить дивиденды, а другие адвокаты могли, условно говоря, получать зарплату – то в новой модели адвокатуры эта схема существования бизнеса не работает».

«В 2021 году почти полным составом покинули адвокатуру такие адвокатские бюро, как “Степановский, Папакуль и партнёры”, “Боровцов и Салей”, “Власова, Михель и партнёры”, “Сорайнен” и другие. При этом стоит отметить, что в этих бюро практиковали адвокаты высокой квалификации, которые в рамках различных направлений юридической практики по сопровождению бизнеса занимали ведущие позиции в международных рейтинговых справочниках», – говорится в докладе «Кризис белорусской адвокатуры», который осенью 2022 года подготовили «Право на защиту» и Центр конституционализма и прав человека Европейского гуманитарного университета.

Доклад «Кризис белорусской адвокатуры»

Причиной отказа этих юристов от адвокатского статуса со всей очевидностью является неприемлемость для них перехода в юридические консультации. Где не может быть обеспечен прежний уровень деловой обстановки и конфиденциального общения с клиентами, а также осуществляется дополнительный надзор со стороны заведующего, согласованного Минюстом.

В апреле 2022 года новый глава Минюста Сергей Хоменко отчитался перед Лукашенко, что реформа «усилила роль государства в регулировании адвокатской деятельности». И добавил, что за год была прекращена деятельность 393 «индивидуалов» и 97 адвокатских бюро.

100 лишенцев

На том же совещании министр Хоменко похвастался: в 2021 году Минюст прекратил лицензии «47 деструктивно настроенным адвокатам». Помимо Казак и Пыльченко, за «проступок, не совместимый со званием адвоката», лицензии отобрали у Юлии Леванчук, Константина Михеля, Максима Конона, Михаила Кирилюка, Сергея Пичухи, Сергея Иванова и многих других. Этими «проступками» были критические публикации в соцсетях или нарушения «митинговых» статей КоАП. «Проступком» может быть даже «лайк» в социальных сетях. Нередко «проступком» считалась подпись адвоката под той или иной петицией. Авторы доклада «Кризис белорусской адвокатуры» подсчитали – с 2020 по 2022 годы в республике было 10 «юридических» петиций или видеообращений. «Большинство, если не все из лишенных в 2020–2022 годах статуса адвокатов поставили свою подпись на данных обращениях или приняли участие в видеообращениях», – говорится в докладе. Подробный обзор «проступков» можно прочитать на сайте «Права на защиту».

Александр Лукашенко не стал скрывать, что его радует изгнание нелояльных – и даже назвал адвокатов «государственными людьми».

Президент Беларуси Александр Лукашенко

Адвокатура должна быть под контролем, но должна действовать по закону и должна быть настоящей адвокатурой. Адвокат должен выполнять свои функции не боясь ничего, но в то же время мы должны понимать, что это государственный человек. И его действия должны быть основаны на нормах закона, а не каких-то придуманных нормах – свободы слова и прочих свобод.

Дальше лишение лицензий было поставлено на поток. Этим всё чаще занимаются территориальные коллегии адвокатов (аналог российских региональных палат). Министерство лишь возбуждает дисциплинарное производство – и направляет его в коллегию. С 2021 года дисциплинарные комиссии лишили профессии по политическим мотивам минимум 35 человек. «После изменения Закона об адвокатуре Минюст уже совершенно спокойно доверяет органам адвокатского самоуправления решать вопрос о прекращении деятельности адвоката, – говорит Людмила Казак. – Руководство адвокатуры само стало прообразом государственного органа – Минюста».

Действительно, «адвокатские начальники» не стали защищать своих коллег – и свою профессию. 4 марта 2021 года на конференции Минской городской коллегии адвокатов тогдашний председатель БРКА Виктор Чайчиц заявил коллегам: «Нам надо своими действиями показать о том, что мы в состоянии в своей корпорации, своём институте, разобраться. И что мы в дальнейшем будем более строги и более требовательны к тем адвокатам, которые нарушают закон и которые лезут в политику. (...) И вопрос так ставится, что если вы, уважаемые адвокаты, не смогли работать самостоятельно и не прислушивались к советам органов адвокатского самоуправления – а я об этом очень часто тоже говорил – то вы будете руководствоваться приказами государственных органов».

Председатель Минской коллегии Алексей Шваков тогда же заявил: «У адвокатов имеется сейчас реальная возможность плодотворно работать, реализовывать себя в соответствии с предоставленными возможностями, гордиться собой и своей профессией». Сейчас председатели белорусских коллегий адвокатов еженедельно проводят «селекторные совещания» с министром юстиции.

«Гарантии адвокатской деятельности остались без защиты адвокатских ассоциаций, которые не только не сделали ничего для отстаивания принципов профессии, но и наказывали адвокатов за попытки бесстрашно и добросовестно следовать долгу защитника», – говорят авторы доклада «Кризис белорусской адвокатуры».

Доклад «Кризис белорусской адвокатуры»

Так закладывалась модель поведения о том, что адвокаты и адвокатура должны быть безропотны и безынициативны, и лишь такое положение поощряется государством. Те адвокаты, которые это не разделяют, вынуждены молчать.

А затем был придуман ещё один способ изгнать неугодных адвокатов. Белорусский Закон об адвокатуре предусматривает регулярную аттестацию – раз в пять лет защитники сдают экзамен в своих коллегиях. Обычно это была чистая формальность. Но после реформы распространилась практика «внеочередной аттестации». Назначается она очень просто, говорят в «Праве на защиту». Так, Министерство юстиции регулярно проверяет деятельность коллегий – и конкретных нелояльных адвокатов. Чиновники изучают регистрационные документы, договоры, ордера, финансовые операции и так далее. «Выявление в проверяемых документах даже незначительных нарушений действующего законодательства или технических требований к оформлению документов, включая описки и зачёркивания», становится поводом для внеочередной аттестации. Часто их проводит квалифкомиссия Минюста. Вопросы на экзамене никак не регламентированы – поэтому комиссия легко «заваливает» неугодных защитников.

Именно так произошло с Сергеем Зикрацким. Министерство вызвало его на внеочередную аттестацию в конце марта 2021 года. Квалифкомиссия не скрывала, что поводом стали высказывания в СМИ в интернете. «Мне задали всего три профессиональных вопроса – и я ответил на них, указывая, какими нормативными правовыми актами они регулируются, – рассказывал Зикрацкий “Улице”. – Но комиссия заявила, что мой ответ должен быть “более конкретным”. Мы некоторое время дискутировали о том, должен ли адвокат знать наизусть все акты – или же для прохождения аттестации стоит предоставить возможность использовать “нормативку”». Итог дискуссии – известного в стране адвоката посчитали недостойным профессии.

Правозащитники знают про минимум 57 адвокатов, лишённых лицензии на аттестации. «Они делают невыносимые условия для адвокатов, которые не готовы молчать. Я думаю, что стоит цель убрать самых неблагонадёжных – чтобы они не мешали власти дальше заниматься тем, чем она занимается», – комментирует представитель «Права на защиту».

Задержан адвокат адвоката адвоката

Нагляднее всего ситуацию с адвокатурой в Беларуси показывает история трёх коллег – Андрея Мочалова, Виталия Брагинца и Владимира Ангельского.

Адвокат Андрей Мочалов защищал активистку Ольгу Золотарь: в марте 2021 года её задержали по подозрению в создании протестных Telegram-чатов. После этого Мочалов публично заявил, что Золотарь пытали сотрудники ГУБОПиК МВД. «Учитывая исключительную циничность [действий милиции] и множественные видимые телесные повреждения у этой молодой женщины, я решил сообщить об этом в СМИ», – пояснил адвокат «Улице». Месяц спустя дисциплинарная комиссия исключила Мочалова из Минской областной коллегии по жалобе ГУСБ МВД – за «распространение не до конца достоверной информации». Но на этом неприятности не закончились.

Обычно после «изгнания» адвокаты практикуют ещё минимум месяц – заканчивают свои старые дела. Только после этого коллегия официально объявляет об исключении. 18 июня Андрей Мочалов, как обычно, пришёл на процесс своей доверительницы. Но на заседании выяснилось: коллегия раньше обычного сообщила суду об исключении Мочалова. Судья не только попросила защитника удалиться, но и написала заявление в прокуратуру – об использовании подложного документа. Через несколько месяцев в отношении Мочалова возбудили дело о подделке ордера для участия в процессе (ст. 380 УК).

В этом деле Андрея Мочалова защищал известный адвокат Виталий Брагинец. Накануне заседания Брагинца задержали сотрудники КГБ – и отвезли в РУВД «для проверки на причастность к протестной деятельности». Там ему вменили неповиновение сотруднику милиции; суд назначил 15 суток. Таким образом он был «выбит» из процесса Мочалова.

Адвокат Андрей Мочалов

Никогда бы не подумал, что оказаться без «своего» адвоката в день суда может быть настолько сложно. Теряется согласованная тактика, все наработки, появляется стресс. Более того, назначенный судом адвокат даже не ознакомился с делом, что также не прибавило спокойствия.

Андрея Мочалова признали виновным в подделке ордера и приговорили к двум годам «химии». «Грубо говоря, это когда ты живёшь в большом помещении с несколькими – иногда десятками – мужчин в одной комнате. Не можешь покидать территорию “химии” без причины, подчиняешься расписанию. Но при этом сам себя полностью обеспечиваешь, ходишь на работу», – объясняет Мочалов. Испытать «химию» ему не пришлось: адвокат попал под амнистию, после чего покинул Беларусь.

Тем временем Виталий Брагинец отбыл 15 суток – и его сразу направили в СИЗО. Никто не знал точно, в чём его обвиняют. «Когда задержали Виталия, то появилась информация, что там [в деле] фигурирует некий чат», – рассказал «Улице» администратор чата «Беларускiя адвакаты». Тогда же МВД Беларуси внесло «Беларускiя адвакаты» в список «экстремистских формирований». «В моём понимании признание экстремистским формированием было сделано специально, чтобы на Виталия повесить статью, – предполагает администратор. – То, что в нормальном демократическом обществе называется обсуждением текущей ситуации, по всей видимости, дало основание считать чат экстремистским».

В дело Брагинца вступил адвокат Владимир Ангельский – и 31 августа 2022 года он был задержан за неповиновение сотруднику милиции. Его арестовали на 14 суток и отправили на Окрестина. СМИ описали ситуацию заголовками «арестован адвокат адвоката адвоката». Позже Владимира Ангельского лишили лицензии – за «проступок».

Защитить Брагинца так никому и не удалось, рассказали собеседники «Улицы». «У нас есть информация, что адвокатов, пытавшихся вступить в защиту Виталия, преследовали: просто сразу же признавали свидетелями по делу. И они не могли вступить в процесс», – уточняет администратор чата «Беларускiя адвакаты». Перечень вменённых адвокату статей стал известен только в январе 2023: это создание экстремистского формирования (ст. 361-1 УК), призывы к санкциям с использованием СМИ или интернета (ч. 3 ст. 361), разжигание вражды (ч. 3 ст. 130) и грубое нарушение порядка (ст. 342). Процесс был закрытым; Брагинца, судя по всему, представлял защитник по назначению. В итоге адвоката приговорили к восьми годам колонии усиленного режима. «Абсурдность его обвинения заключается в том, что обычное профессиональное общение юриста с коллегами описывается как грозное преступление», – говорит Мочалов.

Инкоммуникадо и инадвокадо

Протесты были подавлены три года назад – но власти Беларуси продолжают репрессировать адвокатов. Поводом может стать любое действие по защите политзаключённых. «Приходят спортивные ребята из ГУБОПиК и говорят: “Покажи телефон”. Если ты не показываешь, то они начинают тебя бить, прессуют, [и так] получают ту информацию, которую надо. Забирают все гаджеты, пароли и доступы», – рассказывает про опыт коллег Сергей Зикрацкий. Затем силовики составляют протоколы – якобы адвокат был доставлен в РУВД для проверки насчёт экстремистской деятельности, не подчинился законным требованиям милиции или стал ругаться матом в отделении. После этого защитника ждут 15 суток на Окрестина и лишение лицензии.

Периодически белорусские силовики устраивают настоящие «адвокатские» облавы. 20 марта они обыскали и задержали сразу шестерых защитников. Позже почти всех отпустили; на адвоката Артема Семьянова составили протокол о неповиновении и арестовали на 15 суток, а потом ещё на 15 суток. Один из задержанных сначала согласился поговорить с «Улицей», но затем отказался из-за подписки о неразглашении. Другой адвокат сказал «Улице», что до сих пор находится в Беларуси и «подробности чего бы то ни было ему обсуждать с журналистами просто опасно». Третий посоветовал обратиться к коллегам, уехавшим из Беларуси, поскольку «они могут говорить свободно».

«Все шесть адвокатов занимались в том числе посещением в колониях “топовых” политзаключённых, которые испытывают беспрецедентное давление», – говорит Сергей Зикрацкий. А Илья Салей уточняет: «Если адвокатов, к которым в марте приходили силовики, лишат лицензий, то найти новых защитников для политических лидеров и других обвиняемых по политическим мотивам будет практически невозможно». Пока «Улица» готовила этот материал, Минюст лишил лицензий минимум трёх из задержанных в марте – Артёма Семьянова, Юрия Козикова и Инессу Оленскую.

После мартовской облавы у многих ключевых фигур оппозиции не осталось адвокатов. Все собеседники «Улицы» уверены: таким образом власть добивается режима «инкоммуникадо» для политзаключённых. При фактическом запрете на свидания и переписку роль адвоката становится как никогда важна.

Адвокат Андрей Мочалов

Понимаете, адвокат в Беларуси – это единственный независимый ручеёк, который соединяет огромный мир пенитенциарной системы с внешним миром. Если его перекрыть, то общество вообще не узнает, что происходит по ту сторону тюремной стены. Видимо, это и есть цель силовых структур сегодняшней Беларуси – не допустить даже минимальной публичности в этой сфере.

«Адвокаты – те, кто остаются в профессии, – вынуждены самоцензурировать свою деятельность. Или не браться за дела, где обвиняемыми являются люди, которые состоят в споре с властью – правовом, политическом, экономическом, – пишут авторы доклада “Кризис белорусской адвокатуры”. – Все такие дела относятся к так называемым “чувствительным” делам, то есть делам, в которых изначально заложен повышенный риск и угроза рикошета действий со стороны государства. Страх останавливает адвокатов и/или заставляет их работать защитниками в “облегчённом” формате, то есть думать о своей безопасности, а не о правах и интересах клиента... А на адвокатов, которые продолжают работать по “чувствительным” делам на основе профессиональных императивов, не может не влиять понимание ими существования перманентного риска утраты своего статуса, дискредитации имени либо иных последствий. Эти риски, будучи реальными, вредят и адвокатам, и их клиентам».

Адвокатура в изгнании и дома

Многие лишившиеся лицензий защитники были вынуждены покинуть Беларусь. Так, Антон Гашинский переехал в Россию и получил здесь статус адвоката. Он продолжает удалённо заниматься делами в родной Беларуси из Москвы. «Так безопаснее», – объясняет он «Улице». Гашинский знает ещё пятерых адвокатов, которые тоже переехали в Россию. В Европу уехали гораздо больше, говорит Илья Салей: «У нас есть группа бывших адвокатов, выехавших в ЕС, – только в ней около 30 человек». Но им сохранить профессию намного сложнее. «Пока я не могу продолжить адвокатскую практику ни в Беларуси, ни в Германии. Учусь, немного работаю юристом удалённо, помогаю своим клиентам по мере возможности, занимаюсь общественной деятельностью», – рассказал «Улице» Андрей Мочалов. «Здесь есть масса возможностей для образования, но адвокатом стать невозможно, – говорит Людмила Казак, тоже переехавшая в Германию. – Околоюридическая сфера здесь доступна. Я продолжаю повышать квалификацию, чтобы оставаться высококвалифицированным специалистом на рынке труда».

Адвокат Людмила Казак

Жизнь не заканчивается после ухода из адвокатуры. Те адвокаты, кто уехал и лишился профессии, имеют возможность участвовать в правозащитных, образовательных проектах. Туда охотно приглашают адвокатов из-за их потенциала – который хотелось бы сохранить для будущих времён.

Адвокаты в изгнании не опускают руки. В апреле 2023 года они создали «Белорусскую ассоциацию адвокатов прав человека», которая объединяет защитников, потерявших профессию. «Десятки адвокатов, которые неправомерно были лишены права практиковать в своей стране, продолжают работу как адвокаты прав человека: ведут дела в международных органах, предоставляют правовую помощь и правовые заключения, дают публичные правовые комментарии и остаются профессионалами, ответственными за выполнение миссии адвоката», – говорится в манифесте организации.

20 июня Парламентская ассамблея Совета Европы официально признала ассоциацию как «организацию, на которую возложены продвижение и защита прав юристов, лишённых права на профессию в Беларуси, а также совершенствование оказания юридической помощи».

«Это большое достижение; оно даст больше возможностей адвокатам, которые находятся, к сожалению, не дома», – уверена Людмила Казак.

Андрей Корельский и Александр Степановский

«В Беларуси действует антиправо»

Адвокаты призывают поддержать белорусских коллег

А что же происходит «дома»? «В Беларуси трудно найти адвоката, – лаконично пишут авторы доклада “Кризис в белорусской адвокатуре”. – Изменения законодательства и усиление вмешательства со стороны государства в сферу деятельности адвокатуры привели к разрушению адвокатуры как института, а вместе с тем – и к фактическому лишению граждан свободного доступа к помощи со стороны независимых юристов».

На 1 июля 2020 года в Беларуси работали 2072 адвоката. Сейчас на сайте Белорусской республиканской коллегии указаны 1635 защитников. Таким образом, в стране один адвокат приходится на 5000 человек (в России – один адвокат приходится на 2000 человек). В «Праве на защиту» говорят, что за последние полгода в адвокатуру Беларуси было принято всего восемь человек. «Как результат, адвокатура начала испытывать проблемы с точки зрения вёрстки бюджета. Из-за этого повышают взносы для адвокатов, что сильно препятствует желанию новых защитников приходить в адвокатуру», – говорят в «Праве на защиту». Сейчас в составе 30 районных юрконсультаций есть только один адвокат, в 11 консультациях защитников нет вообще. Это значит, что в целых регионах доступ к юридической помощи сильно затруднён.

«В результате поступательных мер со стороны государства, начавшихся в конце 90-х годов прошлого столетия и резко усилившихся в период 2020–2022 годов, сформированы законодательные рамки адвокатуры, противоречащие её принципам и сути, а также практика тотального контроля государством адвокатуры и адвокатов, – делают вывод авторы доклада “Кризис белорусской адвокатуры”. – Данные факторы, репрессии, уничтожение процессуальных и профессиональных гарантий адвокатской деятельности привели к тому, что институт адвокатуры фактически разрушен и не способен выполнять свою функцию».

Эпилог

В заключении адвокат Максим Знак написал «Зекамерон» – сборник рассказов о своей тюремной жизни. Рассказ «Это мы» заканчивается так:

«Через 10 минут после начала уборки он с удивлением смотрел на маленькую чёрную гряду из мусора. Новый “савок” пришлось наполнять дважды. А вчера была точно такая же куча. Отчаявшись понять, кто таскает мусор в камеру, он решил спросить:

– Убирали же! Откуда это все?

– Да ты посмотри: пыль с одеял, с ваты, мелкие куски штукатурки со стен, побелки сверху. Это мы. Это мы медленно ломаем тюрьму».