«Наши адвокаты склонили головы»
Белорусский адвокат – о том, как лишился статуса на родине и начинает работать в России
Как и многие белорусские адвокаты, Антон Гашинский недавно был лишён своей лицензии после протестных событий. Гашинский прямо связывает это со своей активной защитой «политических» доверителей – в том числе россиян Егора Дудникова и Софьи Сапеги. Но он намерен остаться в профессии – и в сентябре успешно сдал экзамен на получение статуса адвоката в АП Московской области. Гашинский рассказал «Улице», как белорусская адвокатура перестала быть независимой – и с кем он будет работать в России.
«В таких условиях независимость адвокатуры просто невозможна»
– Что послужило причиной и поводом для лишения вас адвокатского статуса в Белоруссии?
– В мае этого года Минюст проводил проверку моего адвокатского бюро и обнаружил несколько формальных нарушений в ордерной книжке. В каком-то из тысячи ордеров была ошибочно указана дата, где-то не читался номер договора. Также нашли неиспользованный ордер – точнее, он не был перечеркнут, хотя корешок имелся. Как вы понимаете, все эти случаи не влекут за собой каких-то значимых юридических последствий. Но по закону достаточно всего двух фактов, чтобы признать «систематические» нарушения законодательства об адвокатуре.
– Это скорее повод. А в чём вы видите причину?
– В первую очередь – в моей публичности. Я никогда не стеснялся говорить о проблемах в правоохранительной системе и адвокатуре. Следователи прекрасно понимают: если я вступаю в процесс, то о косяках, которые там будут, узнает вся страна. Это, конечно, вызывает у многих неприязнь. Я неудобен системе.
– «Удобство» для правоохранительной системы – важное условие для работы адвоката в Белоруссии?
– Чтобы заниматься адвокатской деятельностью в Белоруссии, нужно получить лицензию, а не просто сдать экзамен в палате, как в России. Лицензию выдает министерство юстиции. То есть оно фактически принимает решение о допуске адвоката в профессию. Оно же в любой момент может лишить его статуса. Кроме того, у Минюста есть полномочия для фактического назначения председателя Белорусской коллегии адвокатов (аналог ФПА в России – «Улица»). В таких условиях независимость адвокатуры просто невозможна – несмотря на все декларации. В этом плане Россия по сравнению с Белоруссией – оплот демократии.
– Как в Белоруссии вообще работается адвокатам?
– В мае 2021 года был принят закон, по которому все адвокаты должны работать исключительно в составе юридических консультаций (аналог адвокатских образований в России – «АУ»). Ты больше не можешь быть индивидуалом, уже не можешь работать в адвокатском бюро – они все должны быть расформированы к ноябрю 2021 года. Не можешь участвовать в коллективной защите. Если раньше к нам обращался клиент, например, IT-компания со штатом работников 200 человек, за защитой по уголовному делу об уклонении от уплаты налогов, то достаточно было заключить один договор с адвокатским бюро и работать. Сейчас же придётся заключить 200 договоров. А если по каждому нужен будет отдельный адвокат, то проблема с коммуникацией налицо. Тем более всех адвокатов организовать и чтобы действовали как одно целое будет невозможно, как это было бы в случае с адвокатским бюро. То есть сейчас это неудобно для клиента, а главное малоэффективно.
А в консультации у тебя есть несколько начальников, которые контролируют твою деятельность и могут навязывать своё мнение. Более того, заведующие консультациями согласовываются с Минюстом – и по умолчанию должны быть лояльны ведомству и той политике, которую оно ведёт. Понятно, что если ты по какому-то делу начинаешь своевольничать, то заведующий применяет к тебе рычаги воздействия.
– Какие, например?
– Скажем, он может оставить адвоката без зарплаты. Когда тот будет сдавать отчёт, ему укажут, что «здесь и здесь неправильно». А пока он будет исправлять «ошибки», срок сдачи истечёт – и адвокат услышит: «Извини, за зарплатой придёшь в следующем месяце».
– Вы видите какие-то варианты сохранить независимость белорусской адвокатуры?
– Если говорить про независимость от государства, то при наличии действующих полномочий Минюста это невозможно. То же самое касается и независимости судей. Ведь судей назначает своим указом президент.
Адвокат Антон Гашинский
Даже в Советском Союзе судей избирали, а сейчас?! Как суд может быть независимым от государства, если судьям платит зарплату министерство юстиции?
И мы прекрасно видим, как суды в Белоруссии (да и в России) формально относятся к принятию решений и выносят приговоры, которые противоречат даже сложившейся судебной практике. Говорят, что делают это именем страны. Но страна – это в первую очередь народ, а не органы власти. Власть избирается народом, чтобы служить ему.
«Есть все условия, чтобы прийти и работать»
– Что вас подтолкнуло к получению статуса адвоката в России?
– Я давно хотел работать на территории России, Украины и Белоруссии. Но из-за большого количества дел некогда было всерьёз заняться получением статуса. После августовских событий 2020 года и назначения проверки в отношении нашего адвокатского бюро мы поняли, что её будет сложно пережить. Поэтому в качестве одного из направлений дальнейшей работы я выбрал российское. В России не нужно быть гражданином, чтобы стать адвокатом. Здесь засчитываются белорусское высшее образование и наш стаж работы. Иными словами, есть все условия, чтобы прийти и работать. Поэтому я собрал документы, получил допуск к экзамену, сдал его – и примерно в этот момент министерство юстиции Белоруссии лишило меня лицензии.
– Как вы это восприняли?
– Конечно, эмоционально было трудно. Проработав 17 лет, сложно осознавать, что завтра ты можешь проснуться не адвокатом. Ты всю жизнь посвятил этой профессии и хочешь продолжать этим заниматься, хочешь совершенствоваться, углублять знания. Но сейчас я жду получения удостоверения в Минюсте России, и меня включили в реестр уже российских адвокатов.
– Как отреагировали белорусские коллеги?
– Многие были удивлены – они не знали, что так можно было поступить. Но, конечно, все очень рады за меня.
– Почему они не заступились, когда вас лишали статуса в Белоруссии?
– Корпорация могла вступиться. Но её мнение вряд ли учли бы, поскольку решение принимал Минюст. Когда этот вопрос обсуждался, наши адвокаты склонили головы, закрыли глаза и сделали вид, что ничего особенного не происходит. Было обидно – ведь они прекрасно знают меня, а я их.
– Как вы думаете, почему они так поступили?
– Потому что у нас в Белоруссии адвокаты никак не влияют на принятие нормативно-правовых актов, касающихся их самих. Поправки в Закон об адвокатуре вообще не обсуждались в корпорации. Их приняли, а потом поставили всех нас перед фактом. Что сделали коллеги? Промолчали. И сейчас, когда нас «просеивают через сито», все молчат. Все держатся за свои лицензии, потому что хотят работать дальше.
Но многие уже обращаются ко мне за советом. Не один десяток белорусских коллег планирует пойти по моему пути и получить статус в России.
«Организовать здесь эдакий белорусский блок»
– А что нового они увидят здесь? Чем принципиально отличается ситуация с адвокатурой в России и Белоруссии?
– Многим отличается. В первую очередь, российская адвокатура более независима. Органы управления палатами избираются, а не назначаются. Банально в российской квалификационной комиссии адвокатов больше, чем представителей власти. То есть от последних решение о допуске в профессию не зависит. В Белоруссии наоборот: чиновников в комиссии сидит куда больше, чем адвокатов, в результате они и принимают решение.
– С ваших слов, адвокатура в России независима и солидарна. Но вы наверняка слышали, что внутри корпорации по многим вопросам идут принципиальные дискуссии. Что вы думаете по этому поводу?
– Это круто! Хорошо, когда есть противоборствующие силы – в этом случае всегда будет найдена золотая середина. Хуже, когда все поддерживают политику «быстрее избавиться от независимой адвокатуры». В Белоруссии лагерь один – те, кто придерживается мнения «как министерство юстиции сказало – так и будет». Если ты не согласен, тебя просто лишат лицензии и выкинут из профессии. У нас тому множество примеров – мой в том числе.
Адвокат Антон Гашинский
Когда есть хотя бы два лагеря, то каждая из сторон вынуждена выслушивать мнение другой – и с ним считаться. Это и есть демократия.
– А у вас нет опасений, что российская адвокатура пойдет по «белорусскому пути»?
– В Белоруссии адвокатов всего две с половиной тысячи. А в России их восемьдесят тысяч. Такое количество – это уже армия. Ну и помимо этого российская адвокатура всё же более сплоченная.
– Давайте перейдём от корпорации к доверителям. Как вы думаете, защищать доверителей в России вам будет проще?
– Уголовный процесс в России отличается в положительную сторону. Например, суды принимают решения по процессуальным действиям, таким как обыски или избрание меры пресечения. В Белоруссии этого нет: всё определяется следователем и санкцией прокурора. Адвоката при принятии решения фактически игнорируют. В России у защиты больше процессуальных инструментов.
Безусловно, часто и ваш суд относится к правам адвокатов формально – но иногда защитникам удаётся найти нужные слова и отстоять клиента. Плюс в России, в отличие от Белоруссии, есть суд присяжных! Более того, адвокат в России может написать жалобу в Конституционный Суд, а в Белоруссии – нет, потому что там нет конституционного судопроизводства. В вашей стране решения ЕСПЧ имеют юридическую силу, а Белоруссия даже не подписала Конвенцию о правах человека.
– Получается, вы прошли определённую белорусскую закалку. Как думаете, какие навыки, полученные на родине, пригодятся вам в России?
– Пока сложно сказать. В России я буду заниматься тем же, чем занимался в Белоруссии… Чем мы славимся? Мы можем взять сложное дело и организовать профессиональную защиту – неважно, будет там один обвиняемый или две тысячи. У нас очень высококвалифицированная команда: с нами работают бывшие судьи, специализировавшиеся по уголовным делам; бывшие следователи и прокурорские работники. То есть мы, осуществляя коллективную защиту, можем осмотреть дело со всех сторон. Именно эту команду я и планирую перетянуть в Россию.
– Вы отмечали в своих интервью, что провели уже переговоры с одной из российских коллегий, и она готова вас принять. Что это за коллегия, если не секрет? Почему вы решили выбрать её, а она – вас?
– Не только меня, но и всех моих белорусских коллег, которые захотят работать в России.
Адвокат Антон Гашинский
Мне кажется, это хорошая история – организовать здесь эдакий белорусский блок, который будет максимально эффективен. Мы, белорусы, ребята трудолюбивые.
Я планирую работать с Сергеем Бадамшиным, его деятельность очень схожа с той, что я вёл дома. Мне с ним комфортно. И в целом у меня очень хорошие впечатления от общения с российскими коллегами – они поддерживают меня, и это очень круто.
– У вас уже есть понимание, кого вы будете защищать в России?
– Буду работать по делам всех доверителей, которые будут ко мне обращаться. Мне очень интересно приобрести опыт в России и использовать свои знания и умения там, где есть суд присяжных. Это моя мечта, которую дома осуществить не удалось бы. Что касается моих доверителей на родине, то я смогу помогать им, даже если меня не будут пускать на территорию Белоруссии. Я могу связываться с местными коллегами, которых хорошо знаю, и координировать защиту.
– Вы планируете получить статус адвоката ещё и в Украине. Что это вам даст? И не может ли это помешать, скажем, вашей адвокатской деятельности в России, учитывая конфликт двух стран?
– Я думаю, что взаимоотношения между странами никак не могут влиять на адвокатов. Наша функция – это в первую очередь защита интересов доверителей. Так сложилось, что многие мои белорусские клиенты уехали в другие страны: в Россию, Украину, Польшу, Литву. Но у всех остались определённые проблемы – как дома, так и в этих странах. И если у меня будет возможность им помогать, то это хорошо и для них, и для меня – я расширю географию своих компетенций и полномочий.
В идеале из меня должен получиться специалист по белорусскому, российскому и украинскому праву. В итоге я смогу решать проблемы своих доверителей эффективнее целой группы адвокатов.
– Есть ли у вас еще один «запасной план» на случай, если и в России вам не дадут нормально работать?
– Конечно, есть. Я не планирую останавливаться на России или Украине. Ищу возможность работать и на территории Евросоюза. И я совершенно уверен, что тот, кто ищет, тот всегда найдёт.