«В крышу суда прилетает снаряд»
Как работают адвокаты в ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областях
«Специальная военная операция» длится уже больше года – и её промежуточным итогом стало «присоединение» к России четырёх регионов. «Улица» узнала, как адвокаты жили и работали в ДНР и ЛНР после 2014 года – и чего они ждут от российских коллег. Также редакция попробовала выяснить, что происходит с адвокатурой на контролируемых российскими войсками территориях Херсонской и Запорожской областей. А ещё – поговорила с донецкими и луганскими адвокатами, которые предпочли жить и практиковать в Украине. Мы напоминаем, что «Улица» работает только благодаря поддержке читателей. Здесь можно оформить ежемесячную подписку – чтобы у нас чаще выходили такие важные материалы.
Мы напоминаем, что в России действуют жестокие «цензурные» законы. Каждый человек в стране рискует лишиться свободы на много лет за высказывания, которые противоречат официальным заявлениям Минобороны и других ведомств. Из-за этого мы вынуждены закрыть звёздочками часть слов в прямой речи наших собеседников – без искажения общего смысла.
ДНР
«Без адвокатуры вся система стоит»
В апреле 2014 года в Едином реестре адвокатов Украины числилось 3337 человек из Донецкой области. Но в это число входили и те, кто приостановил статус или давно не практиковал. По оценкам донецкого адвоката Артёма Булуева, фактически к 2014 году в регионе работали около полутора тысяч его коллег.
Весной на юго-востоке Украины начались полномасштабные боевые действия, была провозглашена Донецкая Народная Республика, множество людей стали беженцами. Затем наступило шаткое перемирие. Первые официальные числа по количеству адвокатов в регионе появились лишь в августе 2018 года – тогда Минюст ДНР сообщил, что в республике работают 252 защитника. Впрочем, прямое сравнение двух чисел вряд ли корректно – ведь значительная часть Донецкой области осталась под контролем Украины.
Один из донецких адвокатов рассказывает, что в 2014 году многие защитники ушли из профессии, выбрав карьеру госслужащего, прокурора или военного в ДНР. Другие уехали в Украину; с точки зрения работы по профессии выбора практически не было: украинский адвокатский статус у них был, а вот российский ещё предстояло получить. «Нужно было признание дипломов, нужно было сдавать экзамены – в соседнем ростовском регионе это выходило около 150 тысяч рублей. И здесь [на Донбассе] это [значительные] деньги», – говорит собеседник «Улицы».
Те же, кто попытался продолжить работу в донецкой адвокатуре, столкнулись с проблемой, к которой не готовит ни один юрфак. Новое законодательство ДНР только создавалось, а нормативная база и инструкции по применению законодательства были украинскими. «Без адвокатуры вся система стоит. Ни предварительного следствия, ни суда. Человек говорит: “Мне нужен адвокат”, а адвокатуры нет. Что делать? Расследовать дело не имеют права», – объясняет Артём Булуев.
В 2014 году его доверитель был задержан за наркотики. Защитника не допускали к клиенту, потому что у следователя, как он считал, не было на то правовых оснований.
Адвокат Артём БулуевНа тот момент мой единственный совет подзащитному был – писать из СИЗО ходатайства о допуске адвоката. Потому что этот документ фиксировался в канцеляриях.
Совет сработал. «Когда дело дошло в суд, всё это вскрылось – что человек просил предоставить адвоката, а ему не предоставили, – рассказывает Булуев. – Фактически 80% дела было расследовано без защитника, а это прямое нарушение закона. В итоге суд клиента оправдал».
Другая проблема первых лет работы адвокатов в ДНР – содержание под стражей. Разъяснений о дальнейшей судьбе арестантов и их дел приходилось ждать довольно долго. В 2015 году был принят Уголовный кодекс ДНР и суды постепенно возобновили слушания. По словам одного из адвокатов, есть люди, которые из-за этого годами находились под стражей.
«Некоторых это достало. Уже после начала СВО они написали заявления и пошли из СИЗО на фронт. Было две таких масштабных волны: приходили сотрудники, предлагали написать заявление по собственному желанию. И в принципе многие, в том числе мои подзащитные, поуходили», – рассказывает адвокат.
Арестованным обещали прекращение уголовного дела после шести месяцев службы; юридически процесс регулировался указами главы республики. «Последний такой указ действует и сейчас, но людей из колоний в ДНР уже не забирают», – уточняет собеседник «Улицы». Напомним, в 2022 году в России также стали предлагать заключённым отправиться на фронт.
Собственный закон «Об адвокатуре» был принят в ДНР в апреле 2015 года. В целом он напоминает российский – но с отличиями. Например, в ДНР ответственность адвоката за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязанностей прописана прямо в 9-й статье закона. В России же привлечение к дисциплинарной ответственности регулируется Кодексом профессиональной этики – а в ДНР он появился только к ноябрю 2021 года.
Интересно и то, что по закону ДНР адвокатом может стать только человек, получивший степень специалиста или магистра. В то время как в РФ требуется просто высшее образование – то есть достаточно и бакалавриата.
«Поток клиентов для адвоката маленький»
Совет адвокатов появился в ДНР в июне 2015 года. Его единогласно учредили 136 участников собрания. «Мы все сейчас находимся в тяжелейших условиях – идёт война. Но параллельно с этим идёт становление государственности нашей республики. К сожалению, Совет адвокатов Донецкой области [существовавший при Украине] самоустранился от выполнения своих задач, и на протяжении полутора лет нет никакой помощи», – заявил на собрании председатель нового совета Алексей Жигулин.
Это заявление Жигулина косвенно подтверждается докладом Украинского Хельсинкского союза по правам человека. В 2018 году они изучили работу адвокатов на оккупированных с точки зрения Украины территориях. Анонимные юристы из ДНР и ЛНР рассказали авторам доклада, что летом 2014 года у них фактически перестали работать суды, прокуратура, государственные и правоохранительные органы. «Адвокаты остались без клиентов и работы. Многие города находились под обстрелами, и в это время главной целью было сохранение собственной жизни и своего имущества», – пишут правозащитники. При этом они отмечают: «Из [украинских] органов адвокатского самоуправления или Национальной ассоциации адвокатов Украины с адвокатами, которые находились на территории, охваченной вооружённым конфликтом, никто не связывался, их судьбой не интересовался, поддержки не оказывал. Адвокаты выживали за счёт сбережений, доходов близких, социальных и пенсионных выплат». «Улица» обратилась за комментарием в Национальную ассоциацию адвокатов Украины, но пока не получила ответа.
Описываются в докладе и случаи преследования адвокатов на этих территориях – но в основном это касается тех защитников, что работали в Крыму после 2014 года. «Улица» неоднократно рассказывала о проблемах крымских адвокатов.
Поначалу совет адвокатов начал работать без регистрации в республиканском Минюсте. Один из донецких адвокатов вспоминает: после первого собрания коллегам с украинскими статусами выдали документы, подтверждающие, что они могут заниматься адвокатской деятельностью в ДНР.
В марте 2016 года Минюст ДНР утвердил порядок ведения Единого реестра адвокатов республики. Эти функции возложили на ведомственное Управление по вопросам правовой помощи и взаимодействию с судебной системой. Интересно, что российский реестр адвокатов также ведёт подразделение Минюста, в то время как украинский список «подконтролен» профессиональному сообществу – за него отвечает Национальная ассоциация адвокатов.
В октябре 2016 года прошла новая учредительная конференция – уже под руководством Минюста ДНР. Органы управления совета были избраны на два года. Но когда срок их полномочий истёк, новая конференция долго не могла собраться – мероприятие переносилось четыре раза. Минюст ДНР утверждал, что причина – «разногласия в адвокатском сообществе». Донецкий юрист Денис Воробьёв уточняет, что «разногласия» были не внутри корпорации, а снаружи: сообщество и Минюст не могли договориться, кто будет контролировать развитие адвокатуры.
«Самое первое собрание адвокатов [в мае 2015-го] было самостоятельным, потом всё это захотел курировать Минюст. И примерно восемь месяцев проходили битвы за контроль над адвокатурой – потому что адвокаты хотели быть самостоятельными», – говорит он. Воробьёв имеет в виду ситуацию с налогообложением адвокатов в ДНР до вхождения в состав России – защитники платили такой же налог, как и предприниматели: «Когда адвокаты хотели начинать свою деятельность уже вполне законно, они просили себе льготы по налогам. В конце концов они победили, им назначили 6% от оборота».
Именно в то время Воробьёв решил продолжить работу уже как юрист – без статуса адвоката. «К уголовной практике пока возвращаться планов нет, в ДНР поток клиентов для адвоката маленький, – объясняет он. – А по нынешним гражданским и арбитражным делам я участвую в качестве специалиста в области права». Была и другая причина – фактически бесплатная работа по назначению. И в России, и в Украине адвокату положена компенсация за неё – а вот в ДНР такой практики не сложилось. При этом, по уверению Дениса Воробьёва, «бесплатные» дела – это почти половина всей практики его знакомых в ДНР: «По сути адвокат занимался благотворительностью – и не мог рассчитывать на компенсацию».
Однако другой собеседник «Улицы» из числа адвокатов иначе смотрит на ситуацию. На момент беседы у него было около десяти таких дел. По его словам, обычно с просьбой «помочь» обращается председатель адвокатской палаты – и ругаться из-за этого не хочется. Но и судья «понимает, что ты участвуешь в деле за свой счёт и ничего за эту работу не получишь», говорит защитник: «Можно подойти к нему, задать какой-то вопрос, и это будет воспринято нормально – на тебя не посмотрят как на чужого».
Адвокат считает, что в таких случаях он работает на будущую практику: «Бесплатное дело даёт мне возможность понять судью, с которым я прежде не встречался в процессе: узнать, что кто-то больше внимания уделяет процессуальным моментам, кто-то больше смотрит на доказательства, а кто-то – на позицию подсудимого. В дальнейшем это позволяет строить стратегию защиты, если попадёшь к этому судье снова».
Адвокат из ДонецкаС этой точки зрения я никогда не был против помогать. Я увижу судью, послушаю его, что-то пойму. Он меня увидит хотя бы пару раз, запомнит – в дальнейшем мне будет проще.
До сих пор неизвестно, когда адвокаты ДНР начнут получать деньги за работу по назначению. 12 февраля сенатор от ДНР Наталья Никонорова написала в Telegram-канале, почему эта проблема до сих пор не решена: «Такие услуги должен оплачивать судебный департамент, но он пока ещё не перешёл в российское правовое поле и не может финансировать эти расходы. Надо активизировать этот процесс. Труд адвокатов должен быть оплачен».
«Улица» спросила о начале выплат адвокатам у Минюста. Там в ответ процитировали постановление правительства «О порядке и размере возмещения процессуальных издержек» – нормативный акт, которым регулируется оказание бесплатной помощи. Однако сами вопросы в ведомстве проигнорировали. ФПА на запрос не ответила.
Статистику о количестве рассмотренных судами дел в ДНР не публиковали. Несколько донецких адвокатов рассказали «Улице», что в их практике лидируют «бытовые» дела: раздел имущества супругов – в гражданском процессе, убийства, кражи и наркотики – в уголовном.
Часто встречались и «военные» дела, говорят защитники. «Военнослужащих [в моей практике] привлекали за самовольное оставление части, кражи, незаконный оборот оружия, убийства, – рассказывает Денис Воробьёв. – Особенность дел состояла в том, что поначалу это были ополченцы. В таком статусе человек зависал между двумя статусами – вроде бы военнослужащий, но остаёшься при этом гражданским». Поэтому суды нередко выносили им приговоры как гражданским лицам – потому что не могли подтвердить их принадлежность к категории военнослужащих. «Со временем, после формирования Министерства обороны ДНР, присвоения номеров войсковым частям и принятия присяги всё стало по-человечески с юридической точки зрения», – говорит Воробьёв.
«Мы защищали всех»
К 2016 году ситуация с военным конфликтом затихла – и работа адвокатов постепенно начала возвращаться в привычное русло. Член совета адвокатов ДНР Анастасия Буторкина рассказывала в 2019 году в комментариях на «Закон.ру»: «У нас создан совет адвокатов ДНР. Есть квалифицированно-дисциплинарная комиссия. Мы принимаем экзамены у лиц, которые изъявили желание стать адвокатами, рассматриваем жалобы, поданные в отношении адвокатов и т. д. Есть юридические консультации, заведующие которых как раз и оформляют ордера на участие адвокатов в делах по назначению». Она подчёркивала, что адвокатура ДНР – это «не украинская адвокатура».
Денис Воробьёв говорит, что лично не знает ни одного донецкого адвоката, который отказался работать в ДНР из-за политических соображений: «Были те, кто переехал в Украину, а потом вернулся. Особо ярого патриотизма или контрпатриотизма никто не проявлял, потому что в большинстве своём мои коллеги, как и я, в своей деятельности аполитичны в принципе». По его словам, поначалу оставшиеся в ДНР адвокаты и юристы старались избегать публичности. «Они боялись за свою жизнь и за жизнь своих родственников, которые остались на территории Украины. Когда люди заезжали с территории ДНР на территорию Украины была очень тщательная проверка личности, телефонов на украинском блокпосту. Если ты был замечен хотя бы в минимальном сотрудничестве с местными властями, то тебя “сажали на яму” и вымогали деньги, брали показания, судили как изменника Родины и всё остальное, – утверждает он. – Люди пытались избежать этого, поэтому и не афишировали свою работу. Некоторые адвокаты не сдавали экзамены [на статус адвоката ДНР], чтобы не попасть в реестр адвокатов ДНР, который публиковался в открытом доступе на сайте палаты».
С тех пор ситуация поменялась, говорит Воробьёв: «Многие определились, что будут жить на этих территориях, и больше не скрывают информацию о работе. Кто захотел уехать – уехали, кто захотел приехать сюда – приехали. Но первые год-два было реальное опасение за свою жизнь и здоровье [из-за выбора остаться в ДНР и работать]. Сейчас уже такого нет».
Он считает, что политические предпочтения юриста не должны влиять на профессиональную деятельность: «Мы не спрашиваем, кто за кого голосовал, кто какого гражданства. Мы не могли отказать клиенту в защите, в своих услугах, основываясь на его политических убеждениях. Поэтому мы защищали всех. Некоторые [коллеги] отказывались это делать, но это был их личный выбор – однозначной установки адвокатура не давала, что “мы защищаем только этих”».
«Улица» попыталась связаться с адвокатами, которые покинули Донецк после «присоединения», – и с теми, кто продолжает работать в Краматорске, столице той части Донецкой области, которую продолжает контролировать Украина. Большая часть защитников проигнорировала запрос на интервью. Один из украинских адвокатов вместо ответа стал спрашивать корреспондента «Улицы» об отношении к действиям президента России и о политической позиции издания. Другой заявил, что продолжает работать в Краматорске и «фиксировать преступления», связанные с боевыми действиями. Он сказал, что «признание России террористическим государством ставит под сомнение легитимность института адвокатуры в РФ как института права как такового». Напомним, «Улица» разбирала решения ПАСЕ и Парламентской ассамблеи НАТО о «террористическом режиме» в России. В конце сообщения украинский адвокат написал, что хочет послать «Улицу» вслед «за русским военным кораблём», но профессиональная этика ему этого не позволяет. «Адвокаты Украины надеются, что адвокаты некогда братского государства станут действительно независимыми и станут на защиту людей, а не будут на побегушках у царьков», – сообщил он.
Адвокат также прислал ссылку на новость о последствиях боевых действий в Краматорске, уточнив: «По фото, надеюсь. вы понимаете мой настрой ко всему русскому». В итоге защитник всё же пообещал подумать над вопросами «Улицы», но пока на них не ответил.
«Всё это можно было сделать за полгода»
В октябре 2022 года – после «присоединения» региона – Федеральная палата адвокатов РФ анонсировала «пополнение российской адвокатуры». Тогда вице-президент ФПА Геннадий Шаров заявил, что новые палаты в ЛНР, ДНР, Запорожской и Херсонской областях будут учреждены уже в ноябре. После этого из совета ФПА вышли Вадим Клювгант и Константин Добрынин, работу в совете прекратил Генри Резник.
Осенью ФПА организовала для донецких адвокатов подготовку к сдаче российского экзамена. Они получили материалы (есть в распоряжении «АУ») по четырём разделам: «Адвокатура и Конституция РФ», «Гражданский процесс», «Арбитражный процесс» и «Уголовный процесс». «Программа подготовки адвокатов к сдаче экзамена на знание законодательства РФ предусматривает 72-часовой видеокурс, включающий 40 часов видеолекций, 24 часа самостоятельных занятий и 8 семинарско-консультативных часов», – говорится в материалах.
По словам собеседников «Улицы», эти курсы в основном вели преподаватели российских университетов или эксперты ФПА. Например, две лекции из раздела «Адвокатура и Конституция РФ» прочитал советник ФПА, доцент МГЮА Сергей Макаров. Большую часть арбитражного курса преподавала доцент кафедры гражданского процесса Всероссийского госуниверситета юстиции при Минюсте РФ Юлия Левина.
Первый экзамен для адвокатов ДНР прошёл в декабре. Как сообщал Минюст, их два дня принимали «совместные экзаменационные комиссии» министерства и ФПА. «Экзамены для адвокатов организованы в форме устного собеседования с претендентом, который должен ответить на три вопроса из билета. Тематика вопросов затрагивает законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре, профессиональную этику адвоката, процессуальное законодательство и основы конституционного строя», – говорилось в сообщении Минюста. Артём Булуев сдавал экзамен в первую волну – по его словам, таких было примерно сто человек. Он сказал «Улице», что «организация была вполне достойная». Сам экзамен был для адвокатов бесплатным, однако их попросили уплатить сумму взносов за три месяца – 1500 рублей – на «организационные расходы».
В том же месяце была создана адвокатская палата ДНР; по данным Минюста, в ней состоят 274 адвоката. Палату возглавил Сергей Ерёмин. «Улица» попросила его об интервью – он согласился дать его в письменной форме, сославшись на занятость, но пока не прислал ответы на вопросы.
Переходный период на всех «присоединённых» к России территориях должен закончиться в 2026 году. До этого времени должны быть «урегулированы вопросы интеграции» регионов «в экономическую, финансовую, кредитную и правовую системы Российской Федерации, в систему органов государственной власти РФ». Артём Булуев называет такой срок «довольно большим» для правовой системы. Он считает, что «всё это можно было сделать за полгода – и получилось бы намного проще». Денис Воробьёв говорит, что после окончания боевых действий и возобновления нормальной уголовной практики планирует сдавать экзамен на получение статуса – поскольку юристов «с адвокатской корочкой» люди воспринимают иначе.
«Где-то что-то прилетает»
В октябре – после «присоединения» республики к России – донецкие суды прекратили рассматривать дела. Через две недели они вернулись к работе – и стали выносить решения уже именем Российской Федерации. Но уже в начале декабря глава ДНР Денис Пушилин поручил в целях безопасности перевести на дистанционную работу большую часть бюджетных организаций – в том числе и суды.
Собеседники «Улицы» относятся к этому решению с пониманием. «На первые числа декабря у меня назначается слушание. Я на него иду – и через 20 минут в крышу суда, в зал заседаний прилетает снаряд. Сложно слушать дела вот в такой обстановке», – говорит Денис Воробьёв. По его словам, несколько судов находятся в постоянно обстреливаемых районах Донецка.
Один из донецких адвокатов рассказал «Улице», что снаряды попадали в апелляционную палату по гражданским делам Верховного суда ДНР, а также взрывались рядом с палатой по уголовным делам. «Попадали и в Ворошиловский суд, в зал судебных заседаний – повезло, что в тот момент там никого не было. А это центр города», – рассказывает собеседник. Работать в такой обстановке ему психологически тяжело: «Ты находишься в заседании. Из зала Ворошиловского суда из окна видно отель “Виктория”, видно стадион, который строили при Украине. И ты видишь, что там где-то что-то прилетает».
Адвокат из ДонецкаПриходит понимание, что артиллеристу нужно на миллиметр прицел поправить – и оно прилетит прямо в здание суда. Слушаешь судью, но часть мозга думает о том, что за окном происходит.
Однако «переход на дистанционную работу» на деле означает просто откладывание заседаний. Ни законодательная база, ни уровень цифровизации судов ДНР не позволяют использовать видеоконференцсвязь. Денис Воробьёв говорит, что в республике до 2023 года не устоялась даже практика аудиозаписи процесса: «Конечно, боевые действия сказались на техническом оснащении судов. Нет СМС-повесток, которые были раньше, нет реестра судебных решений, нет автоматизированных систем, как ГАС «Правосудие» или «Мой арбитр». В общем, с российскими судами, а особенно со столичными, сравнивать нельзя. Но, несмотря на все сложности, наши суды всё же работают».
По мнению Воробьёва, в условиях возобновления боевых действий просто нет смысла проводить заседания: «То стороны не могут приехать. То район или даже здание суда попадает под обстрел. Если примерно с конца 2015 года было относительное затишье, то с февраля [2022 года] здесь кошмар. Из-за отмены заседания ничего страшного не случится, потерпит это дело, потом послушаем. У нас тут приоритет – жизни сторон».
ЛНР
«Кого-то в суде заставали обстрелы, кого-то на проверках»
«В 2014 году был период, когда я вообще не работал. Когда жизнь просто остановилась, – вспоминает в беседе с “Улицей” луганский адвокат Дмитрий Кравченко (фамилия изменена). – Я был в городе ***, который стал непосредственно рубежом на линии разграничения, и его просто стирали украинские войска в порошок. Там вся жизнь в подвале проходила». Адвокат попросил не публиковать название города, однако «Улице» оно известно. В одном из отчётов членов «Мемориала»*, посетивших зону боевых действий в 2014 году, утверждается, что этот город серьёзно пострадал от украинской артиллерии.
В тот период многие жители Луганской области вынуждены были покинуть регион. В зависимости от политических убеждений либо жизненных обстоятельств люди ехали либо на запад, в Украину, либо на восток – в Россию. Кравченко в 2015 году уехал было в Россию, но потом всё-таки вернулся в ЛНР. «Из адвокатов были единицы, кто уехал [насовсем], – рассказывает он. – В Украину часть, может, изначально выехала – потому как они могли [там] дальше выполнять свои функции. А в России подтвердить статус адвоката – это, наверное, или сложно, или было почти нереально. Потому что такая специфика работы – вы сами понимаете, привязка [законодательства] идёт к государству всё-таки... Я знаю только одного-двух человек, кто на территорию России выехали и получили там статус».
Вернувшись, Кравченко в 2015 году перешёл на работу в прокуратуру. Он говорит, что в условиях продолжающихся боевых действий простая поездка в суд была сопряжена с риском для жизни: «И разбитые [от обстрелов] стекла, и подвалы – всё это было!»
Адвокат Дмитрий КравченкоЭто была не редкость, а обычная часть работы. Кого-то в суде заставали обстрелы, кого-то на проверках – то есть это было сплошь и рядом.
Указ о создании судебной системы Луганской народной республики был подписан 30 мая 2015 года – ровно через год и три дня после провозглашения самой ЛНР. «Мы уже с 2015 года живём по российскому законодательству фактически, – рассказал Кравченко. – Все наши кодексы основные – Уголовный, Уголовно-процессуальный, Гражданский, Гражданско-процессуальный, Административный – они все были приняты почти один в один с кодексами Российской Федерации. Насколько я знаю, в ДНР ситуация немножко сложнее – они там своё пытались придумать. У нас, слава богу, не пошли по этому пути, что облегчит нам сейчас [после присоединения региона к России] жизнь». По словам Кравченко, суды ЛНР «даже изучали пленумы Российской Федерации по всем направлениям и неформально на них основывали свои решения».
«Невозможно однозначно ответить [на вопрос о том, как изменилась правовая система по сравнению с ситуацией до 2014 года]. Есть как плюсы, так и минусы. Однозначный плюс лично для меня – исчезновение украинского языка в судопроизводстве», – говорит адвокат Александр Бабийчук из города Ровеньки. Сейчас он проходит лечение после ампутации части ноги из-за ранения, полученного в ходе «спецоперации»; Бабийчук ушёл на неё добровольцем. Он уточняет, что при Украине уголовный процесс на Донбассе проходил на русском языке – однако документация составлялась на государственном украинском.
«Силовики многие [после событий 2014 года] покинули органы, но некоторые остались. Общение с адвокатами жёстче не стало, но уровень квалификации [правоохранителей] упал, что объяснимо приходом новых и неопытных сотрудников», – добавляет Бабийчук. При этом он не может припомнить «проблем, которые были бы системными» в работе адвокатов. «За таковую можно было считать временное отсутствие апелляционной инстанции в период становления судебной системы, – говорит Бабийчук. – Апелляции составлялись, подавались, но определённое время не рассматривались. Рассмотрены были позже». Действительно, Верховный суд в республике был учреждён только в октябре 2018 года.
«У нас были девяностые, помноженные на войну»
В том же 2018 году в ЛНР был принят Закон об адвокатской деятельности – за небольшими исключениями он копировал российский. Как указано на официальном портале Луганского информационного центра, к этому моменту в республике насчитывалось «около 200 лиц, имеющих право на осуществление адвокатской деятельности». Отметим, в апреле 2014 года в Едином реестре адвокатов Украины числилось 629 адвокатов из Луганской области.
Впрочем, даже после принятия закона защитники продолжили работать по документам старого, ещё украинского образца. Своя палата в ЛНР появилась только через полгода – 9 января 2019 года прошло учредительное собрание, тогда же был принят и местный КПЭА. Однако адвокаты принимались в палату отнюдь не автоматически. В день принятия Закона об адвокатуре сотрудник Министерства юстиции ЛНР Елена Мерецкая предупредила: «Все адвокаты должны будут пройти проверку органами государственной безопасности Луганской Народной Республики». Подробностей она не уточнила.
Дмитрий Кравченко подтвердил «Улице», что претендент на статус адвоката должен был сначала отправить свои документы в Министерство госбезопасности. «Если [МГБ обнаружит] негативные материалы при проведении проверки, то ты даже не будешь допущен до сдачи экзамена», – рассказал Кравченко. Он не объяснил, о каких именно «негативных материалах» может идти речь. Но уточнил, что проверка кандидатов в адвокаты сохранялась вплоть до недавнего времени. Сам он ушёл из прокуратуры в адвокаты в 2021 году – и тоже проходил эту процедуру.
Кравченко заявил «Улице» что не знает случаев, когда МГБ отклонила бы заявку человека с довоенным, ещё украинским статусом. А вот Александр Бабийчук говорит, что некоторые «украинские» адвокаты проверку не прошли: «Причины мне неизвестны и вряд ли им самим их озвучивали».
Вся эта ситуация предсказуемо вызвала недовольство. В 2019 году в социальной сети «ВКонтакте» появилось открытое письмо «инициативной группы адвокатов» к спикеру российского Совфеда Валентине Матвиенко. Его авторы обвиняли первого президента АП ЛНР Юрия Пурылина в «узурпации власти», проведении учредительного собрания до окончания упомянутой выше проверки всех адвокатов – а также в том, что порядка 100 защитников с украинским статусом «непонятно по каким причинам» не прошли эту проверку.
Открытое письмо инициативной группы адвокатовАнализируя список тех адвокатов, которые прошли проверку, приняли присягу и получили статус адвоката ЛНР, – и тех, которые по непонятным причинам не прошли её с формулировкой «МГБ ЛНР считает преждевременным получение статуса адвоката ЛНР», можно сказать, что проверка дала возможность устранить неугодных адвокатов от участия в выборах и формировании органов адвокатского самоуправления, а также в дальнейшей работе гражданско-правового сообщества.
«Улица» связалась с женщиной, опубликовавшей это письмо в соцсети. Она рассказала, что в 2019 году хотела стать помощником адвоката, но столкнулась с серьёзными препятствиями. «У нас были девяностые, помноженные на войну», – так охарактеризовала она ситуацию в ЛНР в те годы. Дальше женщина заявила, что в спецслужбы ЛНР попало большое количество «укропов» – бывших сотрудников силовых ведомств Украины. Она настаивала, что эти люди «мстили первой волне ополченцев, а адвокатура ЛНР в этом непосредственно участвовала». К сожалению, выяснить другие подробности не удалось – женщина перестала отвечать на сообщения.
Другие собеседники «Улицы» не смогли прокомментировать письмо и претензии, высказанные в нём. Дмитрий Кравченко сказал, что вообще не слышал о нём; Александр Бабийчук видел его в сети, но «не обладает информацией о его достоверности». О каких-либо последствиях этого обращения также неизвестно. Упомянутый в письме президент АП ЛНР Юрий Пурылин скончался в ноябре 2021 года.
«Мы ничего не получаем»
«Материальное положение [адвокатов в ЛНР] оставляет желать лучшего, – признаёт Александр Бабийчук. – У нас в принципе сейчас довольно мало сфер прибыльных. И если сравнивать… уровень жизни намного-намного понижен относительно того, который был до 2014 года. Ну, это естественно – потому что кругом война».
«Тут в принципе мало кто нормально зарабатывает, – подтверждает Дмитрий Кравченко. – Больше так… на покрытие своих первоочерёдных нужд, содержание семьи. Ну, мало-мальски какой-то отдых иногда – и то [многие] люди по несколько лет на отдых не ездили. Заработок уходит на налоги и содержание семьи».
Защита по назначению, которая является важным источником доходов для многих адвокатов в России, в ЛНР до последнего времени тоже никак не оплачивалась. «Мы не особо отказываемся – все понимают, что это необходимая работа. Никто за нас её не сделает, – заверяет Кравченко, – Но у нас это всё ложится на плечи адвоката. Вопрос этого финансирования поднимался палатой на уровне руководства республики, но так и не был решён. Мы ничего не получаем».
Александр Бабийчук говорит, что работа по назначению зачастую оказывается «обременительной». Поскольку «попадались сложные дела с длительным рассмотрением – которые и не оплачивались, и мешали заниматься платными».
«Улице» не удалось найти заявлений чиновников об этой ситуации; ФПА и Минюст не ответили на запрос редакции. В российской адвокатской палате Луганской области (о ней мы расскажем чуть дальше) «Улице» сообщили, что в январе 2023 года «были утверждены» Региональные правила о назначении адвокатов в качестве защитников в уголовном процессе. «Оплата работы адвокатов АП ЛНР будет осуществляться на основании Положения о возмещении процессуальных издержек, связанных с производством по уголовным и гражданским делам, утверждённых постановлением правительства РФ от 1 декабря 2012 года, – рассказали в палате. – Адвокаты АП ЛНР подают в компетентные органы заявления на выплату вознаграждения адвоката, участвующего в судопроизводстве по назначению на основании которых выносятся соответствующие определения и постановления. В скором времени адвокаты ЛНР, работающие по делам по назначению, будут иметь возможность получить оплату своего труда».
Адвокаты, с которыми говорила «АУ», также уверены, что проблема решится при переходе в российское правовое поле. «Оплата бесплатных дел будет однозначно производиться, это не разговоры, а реальность. Адвокаты ЛНР становятся частью адвокатуры РФ, проблем с этим уже не будет, – полагает Бабийчук. – Это само собой разумеется».
«Сейчас люди заняты войной»
«Спецоперация» напрямую затронула работу луганских адвокатов. «С февраля, когда началась СВО, у нас все правоохранительные органы были задействованы в охране общественного порядка. Либо участвовали в разных мероприятиях, которые связаны с СВО, – вспоминает Кравченко. – Поэтому они были оторваны от основной работы, например расследования уголовных дел. В связи с этой ситуацией у нас были приостановлены процессуальные сроки. И многие дела были отложены в долгий ящик – ими просто не было возможности заниматься».
Когда с правоохранителей сняли дополнительную нагрузку, произошёл «наплыв» уголовных дел в суды, говорит адвокат. А вот гражданских разбирательств больше не стало: «Сейчас люди заняты войной и поток уменьшился, грубо говоря. По “гражданке” с этой обстановкой люди не всегда спешат в суд идти, потому что есть более важные проблемы. Только что-то срочное – разводы, алименты, раздел имущества, если это срочно».
Луганским адвокатам приходилось заниматься и вопросами мобилизации – хотя, по словам Кравченко, таких обращений было не очень много. «Больше это касалось студентов мобилизованных, их мамы обращались. Но сейчас ситуация уже разрешилась – всех демобилизуют, кого забрали из числа студентов, – говорит он. – Были частные случаи, медицинские вопросы – кого-то не хотели комиссовать… А относительно незаконной мобилизации – таких случаев я даже, наверное, не вспомню».
30 сентября 2022 года в Кремле заявили о включении Луганской народной республики в состав Российской Федерации. А 7 декабря ФПА сообщила, что в ЛНР учреждена российская адвокатская палата. Её возглавила Тамара Терещенко – она же с 2019 года была президентом АП в ещё непризнанной Россией республике. «Улица» обратилась к ней с просьбой об интервью, но пока не получила ответа.
Согласно данным ФПА, уже 120 луганских адвокатов успешно сдали экзамен и получили российский статус. Дмитрий Кравченко рассказал, что защитники перед этим получили от Федеральной палаты методические материалы и прошли обучение по видеосвязи. Он рассчитывает, что переход на российские правовые рельсы будет для них с коллегами сравнительно гладким: «Российские кодексы мы и так понимаем. По ним, в принципе, мы и работали».
К сожалению, после учреждения палаты Дмитрий Кравченко отказался продолжить общение с «Улицей», пояснив, что не согласен с редакционной политикой. Но ещё до этого «Улица» успела спросить его, знают ли луганские адвокаты о какой-либо реакции украинских коллег на их вхождение в российские адвокатские структуры. «Никого из тех, кто остался здесь, не интересует, что происходит там, в реестре Украины. Я думаю, всем это просто безразлично», – ответил он.
Украинский адвокат Максим Хартов жил и практиковал в Северодонецке. С 2014 по 2022 год этот город Луганской области был подконтролен Украине. По его словам, до февральского ввода российских войск ситуация в Северодонецке была спокойной: «Работать было комфортно, условия были благоприятные. Более того, на время *** [занятия территории вооружёнными силами России] Луганска столицей Луганской области стал Северодонецк. Который благодаря увеличению населения, госучреждений, инвестиций и т. д. стал финансово намного мощней, чем ранее».
Хартов заявил «Улице», что в 2014 году мог бы уехать в ЛНР – «Выбор был!» – но остался на родине. «Я сделал выбор в пользу Украины, потому как понимал, что лнр это *** [занятие территории вооружёнными силами России]. И с точки зрения юриспруденции, лнр как некое образование, является никчемной», – написал он «Улице» (адвокат отвечал письменно; редакция сохранила авторскую орфографию).
Иной выбор коллег Максим Хартов не принимает: «Получить адвокатское удостоверение лнр, непризнанного и незаконного образования, не только глупо с точки зрения юриспруденции как таковой – вне зависимости от отношения к тем или иным политическим взглядам – но и уголовно наказуемо. О чем любой юрист и тем более адвокат должен знать».
«Улица» попросила комментарии у адвокатской рады Луганской области и её квалификационной комиссии, но не получила ответа.
Херсонская область
«Всё идёт в режиме военного положения»
Ситуация в Херсонской и Запорожской областях принципиально отличается от происходящего в ЛНР и ДНР – в том числе и в сфере адвокатуры. До 2022 года народные республики уже восемь лет жили отдельно – с собственной судебной системой и органами адвокатского самоуправления. Херсонская же и Запорожская области до 2022 года полностью находились в правовом поле Украины – а потом были заняты российскими войсками. При этом столицы регионов продолжают контролироваться Украиной: город Запорожье россияне не взяли, а Херсон был оставлен ими 11 ноября.
Незадолго до этого в Херсонской области побывал адвокат АП Ленобласти Алексей Калугин. Он рассказал «Улице», что в октябре местные правоохранительные органы «работали не в том формате, в котором мы привыкли их видеть». Так, в Херсоне «всем управлением в городе в основном занимались военные».
По словам Калугина, сейчас на территории Херсонской области, контролируемой российскими властями, не работают суды. «Что тогда говорить об адвокатах? – задаёт он риторический вопрос. – Я как адвокат палаты другого субъекта РФ готов был там осуществлять свою деятельность. Но мне не совсем было понятно, в каком направлении там это возможно».
Несколько иначе описывает ситуацию другой российский адвокат, член АП Калининградской области Сергей Тветинский. Он с начала июня находится в Херсонской области в качестве руководителя приёмной отделения партии «Справедливая Россия – ЗА ПРАВДУ». Вскоре после приезда адвокат приостановил статус.
«Правоохранительная система работает, – утверждает Тветинский. – Естественно, работает полиция, работает Следственный комитет, Федеральная служба безопасности. Они выполняют свой функционал». Впрочем, он признаёт, что подозреваемые и обвиняемые по уголовным делам в Херсонской области пока не могут рассчитывать полноценно на помощь адвоката на стадии следствия. «Отвечу так: пока этот вопрос очень сложный, всё идёт в режиме военного положения», – сказал Тветинский. Тем не менее адвокат вспомнил случай, когда «в июне или июле» ему довелось поучаствовать в защите – и при этом «даже не надо было [класть в дело] ордер».
«Это была абсолютная самооборона. На гражданина напали два человека: они попытались его убить из-за пророссийских политических убеждений, – рассказывает Тветинский. – Он начал отстреливаться, одного убил сразу, другого ранил. Начали вменять ему нарушение правил самообороны. Но достаточно было небольшого вмешательства – и со всем разобрались. Естественно, он перешёл из подозреваемого в потерпевшие». Делом занимались бывшие местные полицейские, которые стали работать в российских органах внутренних дел. При этом они ещё не успели получить паспорта РФ, говорит собеседник «Улицы».
Адвокат с приостановленным статусом Сергей ТветинскийНа 90% сотрудники органов правопорядка на территории Херсонской области – местные жители, бывшие сотрудники правоохранительных органов Украины. Им приходится осваивать российское законодательство, процесс, привыкать работать по закону, соблюдать права граждан. Вот в чём проблема. На всё нужно время.
«Освоением российского законодательства» занимаются не только силовики. В августе 2022 года адвокатам из Херсонской области предлагалось обучение «у лучших специалистов из России». В объявлении подчёркивалось, что адвокаты и нотариусы смогут продолжить свою работу только «после квалификационного экзамена».
16 декабря Минюст объявил о создании в Херсонской области российской адвокатской палаты. При этом ведомство не стало сообщать, сколько защитников получили российский статус – и даже не назвало имени президента местной АП. «Улица» обнаружила в ЕГРЮЛ, что палата зарегистрирована в городе Геническе и её возглавляет адвокат Татьяна Митрофанова. «Улица» попросила Митрофанову сообщить, сколько сейчас адвокатов в палате – и когда будет обеспечено их полноценное участие в делах. Та ответила одной фразой: «Мы работаем над этим».
«Улице» попросила комментарий у адвокатской рады Херсонской области, но не получила ответа. Зато «АУ» удалось связаться с украинским адвокатом Владимиром Диденко, который ранее практиковал в Геническе. Сейчас, если верить его сайту, он работает во Львове. По его словам, до начала «спецоперации» в Геническе было «около пятнадцати» адвокатов. При этом Диденко настаивает, что «все нормальные люди» покинули занятые российскими войсками территории.
Алексей Калугин рассказал «Улице», что за время посещения региона не встретил ни одного адвоката, который ранее практиковал в Херсонской области. «Мне обещали устроить встречу с тем, кто там работал до начала ***[спецоперации], но я, к сожалению, не успел, – посетовал он. – Это был единственный адвокат, который работал ещё при Украине и был готов пойти на какой-то контакт и освещать это в публичном поле. Поскольку у многих были сомнения – останется ли Россия, вернётся ли Украина. Большая часть населения, если честно сказать, просто пережидает это всё».
Запорожская область
Сейчас Россия контролирует около 70% территории Запорожской области – при этом город Запорожье по-прежнему остаётся украинским. «Российским» центром региона стал Мелитополь. 15 декабря Министерство юстиции России сообщило про учреждение АП Запорожской области с 36 адвокатами. Ведомство не сообщило, в каких городах они практикуют. В ЕГРЮЛ указано, что президентом палаты стала Елена Шаповалова. Связаться с ней не удалось.
К сожалению, «Улице» не удалось собрать достаточно информации о состоянии органов адвокатуры в российской части Запорожья. Корреспондент «АУ» обратился к двум десяткам защитников, которые, согласно открытой информации, практиковали в этом регионе до 24 февраля 2022 года. Большинство из них или отказались от общения, или проигнорировали запрос.
Адвокат из Мелитополя сообщил, что не намерен работать в городе, пока тот не вернётся под контроль ВСУ. Он отказался поделиться подробностями своей жизни сейчас, сказав, что «не сможет подобрать цензурных слов».
Другой адвокат рассказал, что «до *** [“спецоперации”] и *** [“прихода российских войск”]» в Мелитополе «адвокаты спокойно жили, работали, радовались жизни». «После того, как *** [“заняли”] наш город, большая часть уехала на свободную от *** [“российских войск”] территорию. Нашего старшего партнёра и его сына – оба адвокаты – военные похитили в первый месяц *** [“спецоперации”]. Сейчас о них ничего не известно, – написал он. – Наш офис забрали, точнее отжали, коллаборанты вместе с *** [“российскими военными”]. Адвокатское сообщество ждёт, когда освободят от российских *** [“военных”] наш город и страну. Думаю, в Херсоне мнение точно такое». Защитник из Бердянска сообщил, что «из старых адвокатов» в городе никто не практикует, потому что там нет органов адвокатуры.
«Улица» пока не смогла связаться ни с одним адвокатом, который получил российский статус в Запорожье.
* Признан «иноагентом».
Обновление: уточнена формулировка о ситуации с российскими заключёнными.