«Небезупречные» адвокаты

Лиля Гемеджи, Рустем Кямилев и Назим Шейхмамбетов известны в Крыму защитой обвиняемых по громким делам о терроризме. С самого начала юридической работы они сталкивались с давлением силовиков – а затем не смогли получить адвокатский статус в Крыму. Чтобы работать на родине, им пришлось сдать экзамены в Чечне. Но при попытке перевестись в крымскую палату защитникам заявили, что их статус «небезупречен». А в конце июля чеченская АП прекратила статус всех троих адвокатов. «Улица» узнала, как палаты аргументировали свои решения – и что об этом думают сами защитники и эксперты.

Платок или статус

В 2014 году Россия аннексировала Крым – и с тех пор крымские татары, представители коренного народа полуострова, регулярно подвергаются преследованиям из-за подозрений в нелояльности новым властям. Силовики проводят обыски, допрашивают активистов и возбуждают уголовные дела. Чаще всего людям вменяют организацию или участие в деятельности террористической организации (ст. 205.5 УК) – за якобы членство в движении «Хизб ут-Тахрир»*. Родственники политзаключённых, адвокаты, юристы и активисты создали «Крымскую солидарность» – правозащитную организацию, которая помогает пострадавшим от политических репрессий. Одним из ее основателей является Сервер Мустафаев, которого в декабре 2020 года приговорили к 14 годам колонии строгого режима.

Юристы Назим Шейхмамбетов, Лиля Гемеджи и её супруг Рустем Кямилев тоже участники «Крымской солидарности». Они рассказали «Улице», что защищают крымских татар с 2014 года. Со временем они решили получить адвокатский статус, чтобы полноценно представлять доверителей в уголовных делах. В 2017 году Лиля Гемеджи подала документы в АП Крыма. По её словам, президент палаты Елена Канчи сама попросила о встрече. «Она начала задавать странные вопросы, – вспоминает Гемеджи. – Я мусульманка и хожу в платке. И вот она спросила: как же я буду ходить в СИЗО, общаться с уголовниками и всё такое прочее? Я ответила, что платок не мешает мне работать».

После этого Канчи спросила, есть ли у Гемеджи дети. Получив утвердительный ответ, она поинтересовалась – как тогда женщина будет выезжать на следственные действия, «если это будет в 22 часа вечера»? Затем президент палаты спросила, может ли она прийти на экзамен без платка. По словам Гемеджи, услышав отказ, Канчи сказала, что экзамен в платке сдавать нельзя. «Я ответила, что институт закончила с красным дипломом, школу закончила с медалью – так что привыкла добиваться поставленных целей. И приду сдавать экзамен в любом случае, – вспоминает она. – Напоследок Елена Канчи мне заявила, что, мол, письменный экзамен вы сдадите, а вот устный – это их субъективная оценка, которую “будет сложно преодолеть”. Сейчас, конечно, она это отрицает всё».

Спустя какое-то время Лиле Гемеджи позвонили из палаты и позвали на экзамен, но она в то время уезжала в паломничество в Мекку. Больше её не вызывали. Женщина считает, что претензия к ношению платка была всего лишь поводом отказать в сдаче экзамена, а реальная причина – это защита крымских татар.

«Улица» позвонила в АП Республики Крым за комментарием. В палате ответили, что передадут просьбу Елене Канчи. На момент публикации палата так и не связалась с редакцией; «АУ» направила письменный запрос.

Рустем Кямилев и Назим Шейхмамбетов утверждают: местные силовики «дали понять», что в Крыму экзамен им не сдать (они не стали делиться подробностями этих намёков). Обдумав ситуацию, три юриста решили получать статус в Чечне. Для Лили Гемеджи важным аргументом стало, что это мусульманский регион – где, по крайней мере, не будет проблем из-за платка.

Юрист Лиля Гемеджи

Подсознательно я думала: наверное, там память какая-то сохранилась. Ведь после войны многие чеченские дети находились в крымско-татарских семьях по несколько месяцев, поправляли своё психологическое состояние.

Гемеджи получила регистрацию в Чечне, удачно сдала экзамен и в январе 2019 года получила статус. Через три месяца её коллеги тоже стали членами чеченской палаты. Рустем Кямилев подчёркивает, что они ничего не скрывали от новых коллег: «Наша деятельность была публичной, открытой. Все знали, что мы защищали политзаключённых».

Крымчане утверждают, что не собирались заниматься «адвокатским туризмом». «У меня было намерение осуществлять свою деятельность и получать адвокатский опыт и в Чеченской Республике. И там, и там у меня интерес был широкий», – говорит Гемеджи. «Мы не просто так туда пошли, а-ля фиктивно получить статус, а потом работать в Крыму, – заверяет Рустем Кямилев. – Мы говорили [чеченским адвокатам], что готовы здесь работать, с [чеченской] палатой это обсуждали. Но нам по назначению не давали дел. А по соглашению у нас были дела здесь, в Крыму. С нашей стороны всё прозрачно, чисто».

«Купили статус за барана»

Первое время крымчане без проблем работали в судах полуострова в «чеченском» статусе. В конце 2019 года президент АП Чечни Шамхан Катаев даже решил открыть филиал палаты в Крыму и назначил Лилю Гемеджи руководителем, рассказывает она «Улице». «Я пришла с этим решением в адвокатскую палату Крыма, у нас состоялся разговор опять с президентом Канчи, – рассказывает Гемеджи. – И после этого Катаев отозвал решение о создании филиала». Содержание разговора защитница раскрывать не стала. «Улица» направила письменный запрос в АП Чечни с просьбой прокомментировать, почему Катаев изменил своё решение, но не получила ответа.

А вот силовикам совсем не понравились новые возможности участников «Крымской солидарности». Правоохранители намекали, что «рано или поздно защитники лишатся статуса», рассказывает Назим Шейхмамбетов. «Нам заявляли, что мы купили [в Чечне] статус за барана, – вспоминает он. – Те или иные формы давления были с самого начала. Единственное, оно не всегда сопровождалось юридически оформленными документами или актами».

В феврале 2020 года оперуполномоченный крымского Центра «Э» Руслан Шамбазов позвонил адвокатам и позвал их в отдел «в рамках доследственной проверки». Те потребовали повестку, и Шамбазов выслал «приглашения» (есть у «АУ»). В них содержалась просьба явиться в ОВД в рамках проверки по делу о фиктивной регистрации (ст. 322.2 УК). При этом статус адресатов не был указан. Защитники сообщили об этом в АП Чечни. «А полицейскому сказали: “Оповещайте нашу палату”. Это, естественно, сыграло роль, и от нас отстали», – рассказывает Кямилев.

Позже ряду участников «Крымской солидарности» вручали письменные предостережения, где они были названы возможными организаторами несогласованных «акций экстремистского характера, направленных против властей России». Получив такую бумагу, Лиля Гемеджи направила запрос в местную прокуратуру. Она попросила ознакомить её с материалами, на основании которых было выдано предостережение, – и объяснить, почему правоохранители сделали такой вывод. «Но мне ответили, что эта тайна охраняется законом. У нас, мол, сведения, а где мы их взяли – не скажем», – вспоминает Гемеджи.

«Радикальные политические высказывания»

Зимой 2020 года Лиля Гемеджи получила от правительства Нидерландов премию «Тюльпан прав человека». Она дала несколько интервью о своей работе. Публикация (ссылка на сайт СМИ из реестра «иноагентов») под заголовком «Оставаться в стороне – это соучастие в преступлении» не понравилась вице-президенту чеченской палаты Тимерлану Музаеву. В феврале он внёс представление в отношении Гемеджи, а президент палаты Шамхан Катаев возбудил дисциплинарное производство.

В распоряжении «Улицы» есть письменные объяснения Гемеджи, где пересказаны претензии Музаева. Согласно документу, вице-президенту не понравилось следующее высказывание: «Сейчас основная масса крымских татар, которые находятся под российским уголовным преследованием, проходят по террористическим статьям. Их обвиняют в участии в террористической организации». Музаев посчитал, что «такие заявления» нарушают рекомендации совета ФПА по взаимодействию со СМИ. В этом документе говорится, что адвокатам «необходимо воздержаться от радикальных политических заявлений и выступлений». По мнению Музаева, защитница нарушила обязательство выполнять решения органов адвокатской палаты и органов ФПА (п. 6 ст. 15 КПЭА).

В объяснениях Лиля Гемеджи заявила, что Музаев не предоставил ссылку на публикацию – а значит, невозможно определить, цитируется прямая речь адвоката или трактовка её высказываний журналистом. Также она отметила: сначала нужно определить, действительно ли её слова – «радикальные политические высказывания». Защитница подчеркнула, что привела в интервью только факты, которые подтверждаются, среди прочего, резолюциями международных органов. В поддержку своей позиции Гемеджи процитировала доклад Управления верховного комиссара ООН по правам человека, заявления Евросоюза, Европарламента.

Дальше защитница указала, что Музаев не привёл доказательств нарушений КПЭА. Ссылку на рекомендации Совета ФПА она считает несостоятельной – ведь те «не носят обязательных к исполнению требований и не имеют обязательной юридической силы, а являются лишь советом об определённом способе действий». И напоследок отметила, что палата нарушила сроки оповещения о дисциплинарном производстве.

По словам Гемеджи, дисциплинарное производство в итоге прекратили. Она, впрочем, даже не знает, было ли вообще заседание. Решение совета ей не выслали, поэтому оснований она тоже не знает. В запросе, оставшемся без ответа, «Улица» спросила палату и об этом.

«Статус не является безупречным»

В начале 2020 года Рустем Кямилев решил перевестись в палату Крыма. Это не самый простой процесс. Адвокат Андрей Сучков подробно рассказал «Улице», какой путь необходимо пройти в такой ситуации.

Рустем Кямилев уведомил чеченскую палату о переводе 10 марта 2020 года. Уже 13 марта он получил временную справку, а 23 марта подал уведомление в совет АП Крыма. Заседание откладывали из-за коронавируса; в итоге его провели в мае – и онлайн. Оно было недолгим: палата решила сначала запросить у чеченских коллег личное дело Кямилева. Андрей Сучков пояснил «Улице», что это обычная практика при переходе адвоката из АП в другую АП – так как эти данные необходимы для учёта в палате, в которую перешёл адвокат.

Но на момент рассмотрения заявления палата Чечни так и не прислала нужные бумаги, указано в решении (есть у «АУ»). Тогда совет изучил те документы, которые у него были, – и обнаружил «тесную непрекращающуюся связь» Кямилева с Республикой Крым. Так, у него не было регистрации в Чечне, он не стоял там на учёте в налоговой. По мнению крымской палаты, эти факты были «безоговорочным препятствием» допуска к экзамену в чеченской палате.

Сам Кямилев в беседе с «Улицей» подчеркнул: передавать данные в налоговую – обязанность палаты, а не адвоката. Поэтому он считает, что налоговый вопрос не был препятствием для сдачи экзамена в Чечне. Однако крымский совет решил иначе.

Решение совета АП Республики Крым

По результатам проверки советом АП РК установлено, что статус адвоката Кямилева не является безупречным, что влечёт обоснованные сомнения в действительности представленных документов, которые не могут быть устранены.

В итоге совет АП отказал Рустему Кямилеву в приеме в члены АП.

У Кямилева «вызывает удивление», что члены крымской АП «поставили под сомнение законность» получения статуса в адвокатской палате другого субъекта. Он считает, что крымский совет, «не будучи органом, надзирающим над палатами, проревизировал деятельность другой палаты». «Получается, целая палата нарушает адвокатскую этику и влезает в дела чужой палаты. Это что такое?» – возмущается Кямилев.

Получив отказ, он направил в ФПА письмо (есть у редакции) на имя президента Юрия Пилипенко. «Я тогда руководствовался тем, что всё-таки это внутренняя этическая ситуация», – поясняет Кямилев. В письме он пояснил, что «не имеет возможности в полной мере осуществлять свою профессиональную деятельность» – и попросил пояснить, что ему теперь делать. Федеральный вице-президент Михаил Толчеев ответил ему, что ФПА не может пересматривать решения палат (документ есть у «АУ»). И разъяснил: если «принимающая» палата не может достоверно подтвердить статус адвоката либо у неё есть сомнения в действительности предоставленных документов, то совет может отказаться «зачислять» коллегу. Оспорить такое решение можно только в суде – но палата может заявить встречный иск и потребовать признать статус недействительным.

По словам Кямилева, он не стал обращаться в суд, так как хотел решить вопрос внутри корпорации: «Потому что я понимал, что происходят вещи, которые не соответствуют законодательству, не соответствуют КПЭА». После отказа защитник уведомил палату Чечни о том, что его не принимают в АП Крыма. «Я просил президента чеченской палаты поговорить с президентом крымской АП [Еленой Канчи]. Говорил, что она их работу ставит под сомнение. И подчёркивал, что не хочу обращаться в суд – потому что мы можем решить этот вопрос внутри корпорации». Но никаких действий АП Чечни, по его словам, не предприняла.

В итоге защитник продолжил практиковать со справкой.

«Безоговорочное препятствие»

В декабре 2021 года Гемеджи и Шейхмамбетов также решили перевестись в палату Крыма. «К тому времени я постоянно проживала и была зарегистрирована на территории Крыма, – поясняет Гемеджи. – Ну и, собственно, это требовало перевода». При этом Гемеджи отдавала себе отчёт, что её попытка закончится так же, как у супруга – но не видела другого варианта.

Она подала заявление об изменении членства 7 декабря. Передала удостоверение в чеченское управление Минюста и 20 декабря получила взамен справку. 20 января – то есть укладываясь в месячный срок – Гемеджи уведомила крымскую палату об изменении членства. Дальше сценарий повторился: 13 марта палата запросила и получила личное дело в АП Чечни, а 13 мая отказалась принять защитницу.

В решении (есть у «АУ») говорится: Лиля Гемеджи при подаче документов в АП Чечни якобы не указала, что фактически живёт в Крыму. В беседе с «Улицей» защитница подчёркивает: при сдаче экзамена в Чечне она и не скрывала, что проживает в Крыму.

Также палата пишет, что в личном деле Гемеджи нет ряда важных документов: решения о допуске к экзамену, уведомления о регистрации в качестве налогоплательщика на территории Чечни, результатов компьютерного тестирования, решения о допуске к устному собеседованию и подписи секретаря комиссии. «Данные факты в целом ставят под сомнение легитимность статуса адвоката, приобретённого Гемеджи», – утверждает совет.

Далее там же указано: «в целях объективного рассмотрения уведомления» Лили Гемеджи члены совета «посчитали необходимым изучить» и копии личных дел Рустема Кямилева и Назима Шейхмамбетова, «имеющиеся в распоряжении палаты». В палате не уточнили, каким образом у них оказались личные дела. Однако в бумагах адвокатов нашлись подтверждения и прохождения компьютерного тестирования, и решения комиссии о допуске, и данные о проверке письменных заданий. Все нужные подписи также были в наличии. Из этого совет сделал вывод, что Гемеджи тест не проходила.

Также члены крымского совета обратили внимание на карьеру Гемеджи. С 2001 года по 2007 она работала юристом в фонде по натурализации и защите прав человека «Содействие». Но в совете усомнились, что эта должность «требовала высшего юридического образования». Также в решении отмечается, что с 2007 по 2018 год Гемеджи не работала и не проходила стажировку в адвокатском образовании.

В итоге палата сделала вывод, что Гемеджи «имела намерения искусственного создания обстоятельств обойти законную процедуру приобретения статуса». Для этого она якобы предоставила в АП Чечни «недостоверные сведения» и ввела квалификационную комиссию «в заблуждение». Дальше в решении подчёркивается: адвокат может быть членом только одной палаты – на территории субъекта, где он зарегистрирован по месту жительства. И если регистрация меняется, то защитник в месячный срок должен изменить членство в АП. По данным совета, Гемеджи вновь зарегистрировалась в Республике Крым 23 октября 2019 года, но тогда членства не меняла.

По мнению крымской палаты, все эти факты – «безоговорочное препятствие» допуска к экзамену и присвоении статуса в Чечне. Совет АП РК повторил тот же вывод про «небезупречный статус» и отказался принимать Лилю Гемеджи.

Лиля Гемеджи уверена: решение палаты незаконно. Она считает, что процедура перевода не предполагает оценки действий другой палаты. «Это недопустимо ни с точки зрения адвокатской этики, ни с точки зрения Кодекса профессиональной этики адвоката, ни с точки зрения закона, – подчёркивает защитница. – Члены совета должны были убедиться, что у меня есть статус. Что справка, которую я им представила, является действительной справкой. Но они ушли далеко в дебри».

Гемеджи не согласна и с аргументами АП. «Они пишут, что я не встала на налоговый учёт в Чечне. Хотя Налоговый кодекс предполагает, что это должны делать органы, которые регистрируют, это их обязанность», – отмечает защитница. А документы, которые подтверждают сдачу экзамена, хранятся не более трёх лет – и этот срок вышел.

Также Гемеджи настаивает, что полноценно работала в общественной организации юристом. «В палате считают, что для такого стажа у организации должна быть юридическая служба, – поясняет Гемеджи. – Но закон не даёт определения юридической службы». Она утверждает, что предоставила совету копию выписки из устава «Содействия» – там говорится, что должность юриста требует высшего юридического образования. По словам Гемеджи, палата даже не запросила должностную инструкцию – хотя именно так можно было узнать, что входило в её обязанности.

Лиля Гемеджи пока не обжаловала в суде решение об отказе в переводе. В разговоре с «Улицей» она объяснила это тем, что сроки обжалования ещё не вышли.

Отложенный арест

Тогда же, в декабре 2021 года, Назим Шейхмамбетов тоже решил перевестись в крымскую палату. «Это было компромиссное решение в условиях давления на меня и на коллег, – объясняет он. – Я знаю о многочисленных “депешах” с требованием “лишить” меня и моих коллег статуса. Поэтому я принял такое решение, ещё раз повторю, компромиссное».

Минюст Чечни исключил Шейхмамбетова из реестра 20 декабря – а дальше адвокат долго не мог получить справку. Ему пришлось даже письменно напоминать о ней ведомству. И только 19 января – когда срок почти истёк – адвокату позвонили и попросили приехать. Шейхмамбетов успел забрать справку 20 января и сразу уведомил крымскую палату о переводе. Совет палаты стандартно уже отложил рассмотрение заявления Шейхмамбетова. Но в мае адвокат сам решил прекратить статус.

Юрист Назим Шейхмамбетов

Для меня было очевидно, что всё идёт к лишению статуса. Собственно, так оно и вышло. Я принял решение прекратить статус, не давая возможности меня его лишить.

5 мая Назим Шейхмамбетов подал заявление в палату Чечни о прекращении статуса – и одновременно попросил АП Крыма не рассматривать заявление о переводе. 13 мая 2022 года чеченский совет прекратил его статус (заявление и решение есть у «АУ»). К тому моменту крымская палата ещё не рассмотрела заявление о переводе, уверяет Шейхмамбетов. А дальше он снова столкнулся с крымскими правоохранителями.

«Улица» подробно рассказывала об этой истории. 26 мая адвоката Эдема Семедляева задержали сотрудники центра «Э». Поводом стал чужой пост в Facebook**, где содержалась критика действий российской армии. Автор публикации отметил Семедляева в посте, поэтому запись продублировалась на странице адвоката. Это позволило полиции составить протокол о «дискредитации» вооружённых сил по «цензурной» ч. 2 ст. 20.3.3 КоАП.

Назим Шейхмамбетов защищал коллегу в Киевском районном суде будучи уже просто юристом. Семедляева оштрафовали на 75 тысяч рублей, а сразу после заседания полицейские задержали самого Шейхмамбетова. Поводом стали события прошлой осени: 25 октября 2021 года он выступил перед журналистами и активистами, которые пришли поддержать задержанного Семедляева. Теперь, полгода спустя, полиция решила составить в отношении Шейхмамебова протокол по ч. 1 ст. 20.2.2 КоАП («Организация массового одновременного пребывания граждан в общественном месте»).

Шейхмамбетову пришлось провести ночь в отделе полиции, а 27 мая его привезли в Центральный районный суд Симферополя. Защищать его приехали Айдер Азаматов и Эмине Авамилева – но их самих задержали сотрудники Центра «Э» прямо возле здания суда. В отношении адвокатов составили такие же «митинговые» протоколы по тем же событиям 25 октября. В итоге Шейхмамбетов и Азаматов получили по восемь суток административного ареста, а их коллега Авамилева – пять суток.

Назим Шейхмамбетов не связывает этот арест с прекращением статуса. «Те, кто участвовали в моем аресте, не были в курсе, что статус прекращен по моему заявлению, – вспоминает он. – Вместе с тем они уверяли меня, что статуса я буду лишён». Вместе с ним арестовали и его коллег, у которых был действующий статус, – и он не помешал силовикам, отмечает Шейхмамбетов.

«Это не адвокаты затягивают процесс»

С момента подачи заявлений о переводе Гемеджи и Кямилев работали без удостоверения – со справкой. Шейхмамбетов работал как юрист. У справки нет «срока годности», пояснил «Улице» Андрей Сучков. Но при этом адвокат должен в течение месяца с момента ухода из одной АП подать документы в другую, напомнил он. «Если адвокат нарушил этот месячный срок, то справка не становится просроченной или недействительной. Но в этом случае адвокат подлежит привлечению к дисциплинарной ответственности за нарушение законодательства об адвокатуре и решения совета ФПА», – считает адвокат.

Рустем Кямилев рассказал, что несколько раз просил президента крымской палаты снова рассмотреть его уведомление. «Она говорила: “Мы вам ответили, ваш статус является небезупречным”. Откуда только в законодательстве такой термин – “безупречный статус?”» – негодует защитник. Один из таких ответов от февраля 2022 года есть в распоряжении «АУ». В нём Елена Канчи пишет, что совет палаты не увидел оснований отменять своё решение.

В начале июля Лиля Гемеджи была на следственных действиях. Там она услышала от сотрудника ФСБ странную историю: оказывается, его коллеги заявили свидетелю, чтобы тот «не брал с собой» Гемеджи – она, мол, «лишена статуса». Через несколько дней секретарь одного из ростовских судов вдруг поинтересовалась у неё, «что со статусом». «Я говорю: “А что с моим статусом?” – вспоминает Гемеджи. – А она говорит: “Какие-то непонятные разговоры”. Когда она поняла, что я ничего не знаю, то не стала никакой больше давать информации».

После этого Гемеджи 13 июля позвонила в АП Чечни. И только тогда узнала, что в отношении неё возбуждена «дисциплинарка». Более того, заседание квалифкомиссии уже состоялось – а заседание совета назначено на 15 июля. В палате сказали, что направляли уведомление на почту, но адвокат отрицает, что получала его. 14 июля ей направили письмо на электронную почту. Из него защитница узнала, что дисциплинарное производство возбудили по представлению чеченского управления Минюста – из-за нарушений сроков при переводе из палаты в палату.

Рустем Кямилев рассказал, что первые «звоночки» прозвучали ещё осенью 2021 года. Тогда он хотел пройти в отдел полиции, чтобы оказать помощь людям, задержанным после заседания над фигурантами дела «Хизб ут-Тахрир». Но сотрудник Центра «Э» Руслан Шамбазов не пустил Кямилева, утверждая, что он не является адвокатом. «В ответ на моё недоумение он заявил: “Вы уже пропустили срок [перевода], вы автоматически не адвокат…”». Кямилев обращает внимание: получается, что ещё осенью сотрудник ЦПЭ знал, что адвокатов планируют лишить статуса, пока они ходили в неведении. После истории с женой он тоже позвонил в палату. Так Кямилев узнал о своей «дисциплинарке», возбуждённой по тому же поводу.

Самая странная история произошла с Назимом Шейхмамбетовым. 22 июня ему позвонил помощник президента АП Чеченской Республики и сообщил: совет палаты отменил своё решение о прекращении статуса – «в связи с получением представления о прекращении статуса адвоката, который будет рассмотрен и по которому будет принято решение». Шейхмамбетов считает это незаконным: «На 13 мая дисциплинарного производства в отношении меня возбуждено не было – и никаких препятствий для удовлетворения заявления не было».

Шейхмамбетов, Кямилев и Гемеджи утверждают, что им так и не предоставили представлений Минюста. В распоряжении «Улицы» есть решения палаты Чечни о прекращении статусов троих адвокатов, в которых указано содержание представлений. Все они были вынесены в один день – 28 апреля. И претензии одни и те же: нарушение сроков при переводе из палаты в палату. В АП Чечни так и не поступало сведений о приёме адвокатов в члены палаты другого субъекта, указал Минюст. А это нарушает требование закона о своевременном вступлении адвоката в члены палаты другого субъекта – и о том, что адвокат должен в трёхмесячный срок уведомить новую палату о форме адвокатского образования, которую он выбрал. Палата согласилась с доводами Минюста и прекратила статусы с правом сдать экзамен через год. Статусы Кямилева и Гемеджи прекратили 15 июля, Шейхмамбетова – 17-го.

Все трое не согласны с этим решением. Они настаивают, что сроки были нарушены не по их вине – ведь они подали документы в палату Крыма вовремя. А значит, это палата нарушила срок, который отводится для приёма в члены.

Шейхмамбетов уверен: они с товарищами предприняли все необходимые действия. «Мы уведомили совет АП Республики Крым. Дальше шёл этап, за который ответственен совет палаты, – говорит он. – И сроки текли уже у них. Минюст игнорирует эти объективные данные – хотя если бы разобрался дальше, увидел, что это не адвокаты затягивают процесс».

«Был поставлен в неравное положение»

Юристы уже обжаловали решения палаты. Назим Шейхмамбетов и Лиля Гемеджи обратились с жалобами в ФПА, а Рустем Кямилев – в Октябрьский районный суд Грозного (документы есть у «АУ»). Назим Шейхмамбетов поясняет: он считает важным бороться за статус, несмотря на то, что сам же собирался его прекратить. «Это моя репутация. Я считаю, когда адвоката лишают статуса, при всей особенности ситуации, за ним остается “шлейф”, – рассуждает он. – Когда же адвокат прекращает по собственному желанию, это совершенно иная картина. Можно сказать, это продиктовано желанием не портить свою репутацию».

Они указали схожие аргументы: что их не уведомляли о возбуждении производства, не направляли извещение и другие документы. Поэтому они были «лишены возможности реализовать права, гарантированные п. 5 ст. 23 КПЭА», пишут юристы, а принципы «состязательности и равноправия не были соблюдены». Они не могли ознакомиться с заключением квалификационной комиссии во время дисциплинарного производства, поэтому были лишены права дать свои объяснения.

Крымчане подчёркивают: они узнали о «дисциплинарке» на последней стадии – разбирательстве в совете. А на этой стадии, согласно п. 5 ст. 24 КПЭА, совет не вправе пересматривать выводы комиссии в части установленных ею фактических обстоятельств. Следовательно, защитники «были поставлены в неравное положение» – так как уже не могли опровергнуть выводы комиссии.

Назим Шейхмамбетов отдельно напомнил: когда в мае палата решила лишить его статуса по его же заявлению, никакой «дисциплинарки» в его отношении не было. А значит, решение об отказе было принято законно и оснований отменять его не было.

Кроме того, юристы подчеркнули, что не нарушали закон, так как все свои шаги сделали вовремя. «А за действия или бездействие иных лиц адвокат не может быть привлечён к дисциплинарной ответственности», – отметили они.

На момент публикации Кямилеву не было известно, приняли ли его заявление в суде. Жалобы, направленные почтой в ФПА, были получены 22 августа. «Теперь в течение месяца комиссия по этике ФПА должна принять жалобу или мотивированно отказать в принятии», – говорит Шейхмамбетов.

«Как свадьба без жениха»

Член совета АП Ленинградской области Руслан Айдамиров рассказал «Улице», что в его палате не было случаев, когда при переводе адвоката анализировалось бы решение другой АП. «У нас одна из самых больших палат в России – полторы тысячи адвокатов. И у нас каждый месяц кто-то уходит, кто-то приходит», – подчёркивает Айдамиров.

Член совета АП Ленинградской области Руслан Айдамиров

Когда к нам приходит адвокат, проверять, насколько его статус «безупречный», никому даже в голову не приходило.

Адвокат напомнил: в соответствии с порядком, установленным КПЭА и решением совета ФПА, изменение членства в палате носит уведомительный характер. «И есть только два случая, когда палата может не отпустить адвоката: если у него есть задолженность или если в его отношении ведётся дисциплинарное производство, – говорит Айдамиров. – Тогда его заявление некоторое время не рассматривается, пока причина не будет устранена. Такие случаи у нас были».

Палата, в которую переводится адвокат, может запросить у палаты его личное дело, добавляет Руслан Айдамиров. «Тут на адвоката даже не возлагается обязанность что-то предоставлять. Палаты сами взаимодействуют в таких вопросах», – говорит он.

Адвокат не исключает: если крымчане смогут доказать, что их не уведомили о «дисциплинарке», это может повлиять на решение суда или ФПА. «У нас в палате адвоката уведомляют. Дисциплинарное производство без адвоката – это как свадьба без жениха, – рассуждает Айдамиров. – Но палата отправляет уведомления на те адреса, которые у нее есть, – от этого тоже многое зависит». При этом он добавил, что иногда адвокаты избегают получить уведомление: «Либо тактика такая, либо просто потерял интерес. Почтовые извещения возвращаются обратно, на электронные письма тоже не отвечают».

Андрей Сучков отмечает, что сейчас региональные управления Минюста занимаются «зачисткой» реестров адвокатов: «Прежде всего выявляют тех, кто ушёл из одной адвокатской палаты – одного регионального реестра – а до другого так и не добрался». При этом адвокат подчёркивает, что процедура изменения членства в одной АП на членство в другой АП «совершенно формальная». «Если она не нарушена, то никаких запретов на изменение членства нет, в том числе и нет оценки в части “сомнительности” статуса, – объясняет Сучков. – Не думаю, что адвоката ждёт прекращение статуса, если он докажет, что ему незаконно отказали в переводе и это незаконное решение он обжаловал в судебном порядке. Или представит доказательства иной уважительной причины пропуска срока перевода из АП в АП».

Расплата за публичность

Адвокаты связывают давление силовиков и лишение статуса с тем, что они предают огласке нарушения в делах крымских татар. «Я помню, первое время многие правозащитники пытались обойти тему дел с террористической направленностью, – рассказывает Лиля Гемеджи. – Но нам удалось показать, что многие “террористические” дела на самом деле не имеют отношения к терроризму».

По словам Назима Шейхмамбетова, 95% случаев давления исходят от теперь уже подполковника крымского ЦПЭ Руслана Шамбазова и его сотрудников. Он не исключает, что и в лишении статусов силовики сыграли роль.

Юрист Назим Шейхмамбетов

Безадресно буду говорить, что меня и просили, и угрожали мне, чтобы я прекратил давать интервью, комментировать ошибки правоохранительных и судебных органов – иначе будут проблемы.

Он считает, что публичность дел помогает высветить низкий уровень работ правоохранителей и судов. «Наша работа позволила широкой общественности узнать, как крымских татар, таджиков, узбеков, чеченцев, дагестанцев, других мусульман, украинцев, русских “назначают” террористами, экстремистами. В результате сотни невинных людей отбывают драконовские сроки по 15–20 лет за то, что говорили о религии или о политике», – говорит Шейхмамбетов.

Рустем Кямилев согласен: именно из-за публичности они с коллегами стали неудобными для правоохранителей – и те всеми способами пытаются им препятствовать: «Мы говорим о многочисленных нарушениях прав человека. Об этом надо говорить, нельзя умалчивать – мы не сможем по-другому. Вот нас и пытаются всячески наказать, ударить по рукам».

Лиля Гемеджи не знает, будет ли через год сдавать экзамен, если не получится отстоять статус. Но она намерена в любом случае продолжить помощь политзаключённым. Так, Гемеджи и сейчас ведёт два уголовных дела: она заявила ходатайства, чтобы её допустили в качестве защитника наряду с адвокатом. «И два состава Окружного военного суда без проблем их удовлетворили, – говорит она. – Хотя это, конечно, осложняет работу. Раньше я могла приехать в процесс одна, и мы с коллегами могли подменять друг друга. А теперь рядом со мной постоянно должен быть кто-то из коллег».

Рустем Кямилев также пока не определился с планами на статус – но не собирается отходить в сторону. «Я не питаю иллюзий, что получится отстоять статус, – объясняет он. – В подобных делах итог известен: на мой взгляд, вероятность 95%, что решение чеченской палаты оставят в силе. Но свою деятельность я не оставлю. Есть административные гражданские дела, консультации. У нас и сейчас много обращений». Продолжит работу и Назим Шейхмамбетов: «По сути я получал статус, чтобы увеличить свои возможности по защите людей, которые подвергаются незаконному преследованию».