«Я видел, что мои коллеги меня поддерживают»

Вчера Мещанский суд Москвы оправдал председателя московской коллегии адвокатов «Межрегион» Сергея Юрьева. Следствие не смогло доказать, что Юрьев «завысил стоимость» юридических услуг, оказанных госорганизации. Сразу после решения суда Юрьев сказал «Улице», что этот приговор «защитит адвокатуру». Теперь он подробно ответил на вопросы о тактике защиты, о поддержке со стороны коллег – и об угрозе «криминализации гонорара».

– Вы ожидали такого решения суда?

– Я всегда верил, что меня и других коллег оправдают. Ожидал или не ожидал… Знаете, я всегда очень осторожен в ожиданиях. Потому что в сложной ситуации очень сложно надеяться на 100%. Но я верил, что рано или поздно будет оправдательный приговор. Всегда говорил: даже если я умру, оправдательный приговор всё равно состоится.

– Оправдательный приговор коснулся только вас?

– Напомню, что было трое обвиняемых. Я – как адвокат и руководитель коллегии. Начальник [правового] управления Росавиации [Владимир Мнишко]. И ещё один человек [Виктор Евкин], который раньше работал в адвокатуре и по разным обстоятельствам признавал себя виновным. Поэтому непростой была тут ситуация – и поэтому оправдали всех троих.

– Что вы подумали, когда узнали, что ваш бывший коллега дал признательные показания?

– Там не совсем так было… Он никогда не говорил ни о каком сговоре, ни о хищении. Никаких признательных показаний не давал – просто всегда признавал себя виновным. А на вопрос, почему так – он под протокол в суде говорил, что его угрожали «закрыть».

Я не знаю, так это или не так. Это очень странный человек, поэтому я не хочу даже комментировать [его показания].

– Как вам кажется, что стало главным, определяющим моментом, который склонил чашу весов в вашу пользу?

– Определяющим моментом стала совокупность доказательств, которые были получены в ходе судебного следствия. В том числе экспертиза, проведённая государственными судебными экспертами Всероссийского центра судебных экспертиз при Минюсте. Подчеркну, что эту экспертизу назначил суд. После того как эксперт, который давал заключение в ходе предварительного следствия, заявил в ходе допроса в суде, что у него образование политолога и это первая для него экспертиза. Признал, что он не судебный эксперт и не знает законодательства о судебной экспертизе.

– Последние несколько месяцев ваша защита старалась не особенно «публичить» происходящее в суде. Почему была выбрана именно такая тактика?

– Вы знаете, как в Библии написано: «время разбрасывать камни и время собирать камни». Участие средств массовой информации положительно тогда, когда оно даёт возможности широко распространить правовую позицию среди широких масс. Но когда идёт кропотливая работа по сбору и представлению доказательств, их анализу – тогда постоянное освещение в СМИ иногда сбивает с толку читателей. Создает ложные иллюзии, неверные представления о происходящем – как в одну, так и в другую сторону.

Адвокат Сергей Юрьев

Мы хотели говорить не о процессе, как это часто делается, а о результатах нашей работы. И в этом смысле положительный результат налицо.

– Как складывался процесс в эти «непубличные» месяцы? Насколько активно шли заседания, долго ли делалась экспертиза?

– На самом деле частота заседаний не говорит об активности или отсутствии активности [процесса]. Это скорее показатель загрузки суда. Если загрузка меньше, заседания проходят чаще. И наоборот.

Если говорить о второй экспертизе, я хочу подчеркнуть, что суд назначил её по всем тем вопросам, которые интересовали следствие и государственное обвинение. То есть были охвачены и те вопросы, которые поставила сторона обвинения, – и часть вопросов, которые интересовали сторону защиты. Это первое.

Второе – [назначенная судом] экспертиза шла достаточно длительное время. Потому что очень скрупулёзно исследовали все первичные документы: и бухгалтерский учёт, и отчёты коллегии адвокатов по данному контракту. И уже на основе этой экспертизы стороны формировали свою правовую позицию – в том числе сторона обвинения.

Вообще хочу сказать, что стороне обвинения никто никаких препятствий не ставил – ни суд, ни защита. Мы никогда не отказывали, если сторона обвинения хотела приобщить к делу те или иные документы. Когда свидетели обвинения не прибыли на допрос – около 50 человек свидетелей! – то защита всех троих подсудимых не противилась и не препятствовала оглашению их показаний. Потому что мы сами были заинтересованы в полном всестороннем и тщательном исследовании материалов.

– А что это были за свидетели?

– Люди, которые были указаны как свидетели обвинения в обвинительном заключении. Это были сотрудники ФГУП, сотрудники Росавиации, сотрудники ФАС… То есть там не было недостатка в представительстве разных [ведомств и организаций]. Но наш анализ показал, что среди них нет свидетелей обвинения. Потому что в их показаниях не содержится сведений, подтверждающих обвинительное заключение. Анализ суда подтвердил эти выводы.

– Но почему эти люди не явились?

– Большая часть не явилась в силу того, что сейчас есть различные ограничения по количеству авиационных рейсов. И потом – нужно было вытаскивать людей со всей Российской Федерации, от Калининграда до Петропавловска-Камчатского. Тратить на это деньги государственные… Поэтому мы не возражали против оглашения показаний – потому что нам нечего скрывать. Мы добросовестно работали и не боимся никаких показаний.

Адвокат Сергей Юрьев

Если человек даёт честные показания, то они становятся свидетельствами защиты, а не свидетельствами обвинения.

Я хочу отметить очень тонкую работу суда. Председательствующий достаточно скрупулёзно исследовал доказательства – и с этой стороны не было никаких поблажек. Решение очень сильно обосновано именно доказательствами. То есть здесь играл роль не какой-то публичный хайп, когда толпы народу около суда собираются. Нет, в ходе судебного процесса была полностью опровергнута…

– Версия следствия?

– Даже не версия. Версия – это то, что имеет под собой какие-то основания. Были опровергнуты домыслы следствия, поддержанные, к сожалению, государственным обвинителем.

– Насколько вам помогла поддержка ФПА?

– Мы прекрасно знаем как юристы, что разного рода заявления, призывы, пожелания общественных организаций, профессиональных организаций – они не являются доказательствами по делу. Они только отражают мнение профессионального сообщества.

Но для меня была очень важна поддержка ФПА, поддержка лично [президента ФПА] Пилипенко Юрия Сергеевича и [вице-президента] Володиной Светланы Игоревны. И когда [вице-президент ФПА] Генри Маркович Резник выступал на одном из заседаний – для меня это было тоже важно.

Адвокат Сергей Юрьев

Я видел, что мои коллеги меня поддерживают. А это очень важно – когда не только ты в себя веришь, но и твои коллеги в тебя верят.

– В начале июля был вынесен обвинительный приговор по «делу “Аэрофлота”». Его нередко сравнивали с вашим делом. Вы «примеряли» приговор коллегам на собственные перспективы?

– Вы знаете, мне приговор по «делу “Аэрофлота”» был очень неприятен. Я искренне считаю, что наши коллеги ничего там не нарушали. Возможно, так сложились доказательства, что их можно было использовать против [Дины Кибец и Александра Сливко]… Но это, конечно, эмоциональные рассуждения. Ведь я не видел материалов дела, чтобы высказывать компетентное мнение.

Что касается моих ощущений от их приговора – конечно, мне было неприятно. Но как юрист я понимал, что нет одинаковых дел. И что по нашему делу доказывают совершенно другие обстоятельства.

– В конце 2019 года «Улица» запустилась с большого материала о тенденции криминализации адвокатского гонорара – где упоминались и ваше дело, и «дело “Аэрофлота”». Что вы думаете сейчас об угрозе криминализации?

– Эти дела – и те, которые закончились приговорами, и те, что ещё идут – они, на мой взгляд, нуждаются в глубоком анализе и осмыслении на уровне ФПА. Если даже при честной работе появляются сомнения в добросовестности адвокатов или контрагентов, доверителей – это значит, что надо принимать институциональные решения, направленные на предотвращение такого рода рисков. Какие это могут быть меры – надо подумать отдельно.

Конечно, никогда не надо расслабляться. На то и щука, чтобы карась не дремал. К сожалению, щука всё больше и больше берёт на себя функции оценки «экономической целесообразности». И это осложняет работу.

– Под «щукой» вы в данном случае подразумеваете правоохранителей?

– Я под щукой подразумеваю отдельных сотрудников правоохранительных органов, которые зачастую не понимают гражданско-правовых элементов этих сделок. Которые не понимают их правового регулирования. И пытаются, исходя из своих соображений об экономической целесообразности, воздействовать на хозяйственную деятельность предприятий путем применения уголовно-правовой репрессии. Я полагаю этот путь неверным.

Адвокат Сергей Юрьев

Если есть какая-то проблема, условно говоря, с «завышением цен», тогда эту проблему нужно решать не уголовно-правовой репрессией, а установлением чётких и понятных правил.

Потому что нормальный человек никогда не будет нарушать закон. И задача аналитиков этих силовых структур – предложить такое правовое регулирование, которое исключало бы претензии в «завышении цен».

– Как вы считаете, обвинение будет обжаловать приговор?

– Я никаких прогнозов не строю. По одной простой причине – как юрист я могу сказать, что этого дела вообще не должно было быть. А на практике оно было. Поэтому никакого апелляционного представления быть не должно – но как будет на практике, я не знаю…

– За эти годы вы прошли разные меры пресечения – от СИЗО до запрета определённых действий. Насколько тяжело это вам далось?

– Представьте себе ситуацию: может так случиться, что вы никогда больше не увидите ни родных, ни близких. Вообще никогда в жизни. Что вот так вы умрёте – причём на законных основаниях. Вот примерно такое ощущение у меня и было.

– Что вы намерены делать дальше?

– Однозначно взять паузу в работе. И поправить здоровье, которое очень сильно ухудшилось.