«Я просто брошу ходить в суды»
Эксперты обсудили плюсы и минусы адвокатской монополии
На прошлой неделе «Улица» провела войсчат «Адвокатская монополия в обмен на лояльность». Они обсудили одну из главных новостей Петербургского юридического форума – выступление министра юстиции Константина Чуйченко. Чиновник заявил, что государство намерено ввести адвокатскую монополию на судебное представительство – и одновременно ужесточить контроль за адвокатурой. Эксперты, приглашённые «Улицей», говорили про плюсы и минусы такой монополии – а ещё делились опасениями о будущем юридической профессии.
Помощь или услуга
М одератор Владимир Багаев сразу предупредил, что дискуссия напрямую связана с выступлением министра юстиции Константина Чуйченко («Улица» публиковала подробный репортаж с этой секции форума). Но для начала он попросил участников войсчата поделиться мнением о состоянии юридического рынка в целом.
Партнёр консалтинговой компании Digital & Analogue Partners Екатерина Смирнова начала с небольшого лирического отступления. «На протяжении многих лет, когда меня представляли как юриста, я всегда гордо поправляла и говорила, что вообще-то я адвокат. Для меня это было символом принадлежности к корпорации, у которой есть определённый уровень независимости, свободы и этики, – рассказала Смирнова. – Сейчас я не поправляю людей, которые называют меня юристом».
По её мнению, только реальная рыночная конкуренция приведёт к повышению качества юридических услуг. «А вот остальные, на мой взгляд, устаревшие и манипулятивные ширмы – дескать, мы не про бизнес – как раз могут повлечь снижение качества», – заключила Смирнова.
Партнёр «Пепеляев Групп» Роман Бевзенко тоже считает работу адвоката нормальной предпринимательской деятельностью: «Рассуждать в плоскости, что судебный представитель не бизнесмен… По-моему, это просто лицемерие». Бевзенко не считает положение дел на юридическом рынке таким уж плохим – скорее, нелогичным. «Во-первых, есть возможность представлять самого себя. Во-вторых, есть опция, когда ты приходишь в суд и должен показать диплом юриста – совершенно непонятно зачем. Если лицо может самого себя представлять, зачем нужен диплом юриста? – привёл он пример такой нелогичности. – Не понимаю, как это технологически устроено – почему нет реестра юристов, которые один раз применили диплом в суде? Зачем каждый раз таскать диплом в суд?»
Адвокат Александр Мелешко заявил, что на юридическом рынке есть теневой и даже криминализированный сектор. Существуют проблемы и в адвокатуре, признал он. Например, к его доверителям в СИЗО приходили защитники, которые предлагали «решить вопрос» с мерой пресечения. Поэтому Мелешко считает, что адвокатуре нужно очищение – и только потом монополия.
Адвокат Александр МелешкоСначала надо в адвокатуре навести порядок с прозрачностью – и тогда, может быть, мы будем готовы кого-то воспринять. Но пока я не вижу, чтобы адвокатура была существенно лучше, чем тот рынок, который хотят в адвокатуру внедрить.
Адвокатская аскеза
Модератор попросил спикеров привести только «самые убойные» аргументы за и против монополии. «Если взять адвокатских управленцев, то для них это амбивалентный вопрос, – ответил Мелешко. – С одной стороны, увеличивается, простите, податное сословие. Объёмы средств, которые поступят в их распоряжение, возрастут кратно. Но есть и риски: и Минюст, и правоохранительные органы могут поплотнее присмотреться к персоналиям руководителей [адвокатуры]». А вот для самого Минюста монополия будет большой победой, уверен Мелешко: «Орбита их воздействия – пусть косвенного – возрастёт в несколько раз». Что касается действующих адвокатов – «уголовщики» столкнутся с усилением конкуренции. А вот те, кто занимался гражданскими делами, не заметят особых изменений, уверен эксперт – ведь они и так конкурировали с представителями без статуса.
Следующим выступил бывший исполнительный вице-президент ФПА Андрей Сучков. «Главный аргумент “за” – единые условия для всех. Работа для всех судебных представителей по единым правилам, – считает адвокат. – С точки зрения публичных интересов правила должны соблюдаться всеми. Адвокатура – это всё же саморегулируемая организация. Она обеспечивает не только контроль входа, но и вопросы пребывания в ней – стандарты работы, этические требования. Обеспечивает текущий контроль через дисциплинарную практику».
Напомним, что в ходе ПМЮФ чиновники Минюста назвали свободно практикующих юристов «махновцами». И намекнули, что таких вольных специалистов необходимо принудительно поместить «в лоно» корпорации. Однако Сучков видит в этом большой риск – далеко не все «махновцы» согласны с принципами адвокатской этики.
Адвокат Андрей СучковВедь российская адвокатура построена по принципу французской – это такая аскеза типа [монашеского] ордена. Все объединились и взяли на себя ограничения: самоконтролируются, чтобы их исполнять.
Екатерина Смирнова предложила посмотреть на введение монополии через оптику рынка: «Что мы делаем? Увеличиваем барьер входа на рынок. Чаще всего он продетерминирован необходимостью особого регулирования. Например, мы же не сомневаемся в необходимости медицинской лицензии». В теории это означает не только повышение качества услуг, но и повышение их стоимости, отметила адвокат. «[Однако] заградительные барьеры входа на рынок чаще всего делают рынок более управляемым. И мы видим, что это неразрывно связано в сознании того, кто говорил про “нерукопожатность” [адвокатов]», – объяснила Смирнова.
Роман Бевзенко предложил посмотреть на ситуацию с позиции судебной системы. «Могу вспомнить наши разработки в ВАС, когда мы говорили об ограниченной монополии на участие в судебном представительстве. [Например], возможность похода в арбитражный суд в качестве представителя только того юриста, который получил аккредитацию. [Это] лёгкая аккредитация, связанная с представлением документов об образовании, – пересказал судейские идеи Бевзенко. – И если мы видим, что представитель нарушает процессуальные правила, то мы лишаем его аккредитации и изгоняем из профессии. Цинично, но такой способ монополизировать услугу – это способ очищать профессию от тех, кого там быть не должно».
Однако полномочия «изгонять из профессии» можно использовать и во вред, признал сам юрист: «Готова ли адвокатура стать тем самым инструментом со знаком плюс при всех рычагах, которые у неё есть? Вот в чём вопрос».
Слово махновцам
Участники войсчата перешли к вопросу о том, как должна измениться адвокатура для успешной реформы юридического рынка. Первым слово взял Роман Бевзенко – и рассказал, почему он принципиально не хочет получать адвокатский статус.
«Я начинал свою карьеру в адвокатской фирме как помощник адвоката. И даже думал, что сдам экзамен и стану адвокатом. Но я насмотрелся – и понял, что не хочу, – рассказал юрист. – Во-первых, меня смущает история, связанная с уголовным правом. Я не хочу сдавать экзамен по уголовному праву, я терпеть его не могу, я цивилист».
Юрист Роман БевзенкоЯ – доктор юридических наук. Если будет введена адвокатская монополия, мне нужно сесть за книжки и штудировать УПК, что ли? Это бред, это ерунда. Я совершенно не готов перегружать своё время ненужными для меня знаниями.
«Во-вторых, мне ужасно не нравится то, как устроено управление в адвокатуре сегодня, – продолжил Роман Бевзенко. – Все эти известные хитрые игры, о которых я в новостях читал – президент палаты два срока подряд, потом вице-президент три месяца, потом снова президент два срока… Ну курам на смех!»
Третьей проблемой юрист назвал поведение ФПА. «Я довольно резко прокомментировал [случай], когда Юрий Пилипенко был президентом палаты – и они наградили [почётным] адвокатским знаком Вячеслава Лебедева, председателя ВС. За вклад в развитие правосудия, – посмеялся юрист. – Я не хочу полностью озвучивать, что я думаю по этому поводу, но все всё понимают. Слушайте, зачем вы делаете очевидную нелепость? Вас же за это [отказ награждать] не убьют, не ограбят, в тюрьму не посадят…»
– Я не знаю, что должно произойти с адвокатским сообществом, чтобы я пришёл в адвокатуру, – заключил Бевзенко.
– Введут адвокатскую монополию и придётся прийти тогда, – подсказал модератор.
– Я просто брошу ходить в суды и всё, очень просто. Я спокойно к этому отношусь. Ну нельзя и нельзя. Буду ходить в Конституционный Суд, там можно с учёной степенью ходить.
Кодекс как предчувствие
Екатерина Смирнова предложила сделать адвокатуру таким институтом, к которому юристы сами захотят присоединиться. «Как минимум, нужно начинать с повышения гарантий для адвокатов. Гарантии процессуальной независимости, гарантии невозможности осмотра и изъятия адвокатского досье – мы понимаем, что это существует только на бумаге на сегодняшний день, – посетовала она. – (…) У нас в принципе юридический бизнес не укладывается ни в Закон об адвокатуре, ни в КПЭА. Может быть, мы сделаем хотя бы Кодекс живым документом, который отвечает вызовам современности? А уже потом будем предлагать разделять высокие нравственные идеалы, закреплённые в нём».
Андрей Сучков напомнил о проекте концепции реформирования рынка юридической помощи – с которым были согласны и представители адвокатуры, и юридические фирмы. В нём говорится про упрощённый квалификационный экзамен, возможность создания адвокатских фирм – и многие другие новшества.
Александр Мелешко видит главную проблему адвокатуры в дисциплинарной практике: «Нужно честно рассматривать дисциплинарные дела. Чтобы они не были инструментом избавления от “плохих нерукопожатных” юристов». Напомним, что сейчас Мелешко представляет интересы мэтра Юрия Новолодского, в отношении которого петербургская палата возбудила две «дисциплинарки».
Также он согласился с Романом Бевзенко и по вопросу несменяемости адвокатских властей. «Рокировка» президента с вице-президентом происходила и в родной для Мелешко петербургской палате.
Адвокат Александр МелешкоПочему адвокатам нельзя этого допускать? Если руководитель много времени проводит у власти, на него легче оказывать влияние Министерству юстиции – ему есть что терять.
Монополия рукопожатных и бульдозер
Наконец, эксперты перешли к обсуждению одного из важнейших заявлений министра юстиции Константина Чуйченко. Тот сказал, что если «адвокат нерукопожатен для системы правосудия, для государства», то Минюст имеет право «попросить убрать его и заменить другим, нормальным человеком».
«Термин “нерукопожатность”, на мой взгляд, просто опасен. Это попытка борьбы с инакомыслием», – предположила Екатерина Смирнова. А Роману Бевзенко непонятно, что значит «нерукопожатный для государства»: «Всё-таки судебные юристы работают для клиента и общества. Не очень понимаю, зачем государству пожимать руку адвокату». «Судьи и так нам руки не жмут», – согласился Александр Мелешко. Он считает, что лишь общественные институты могут решать вопрос статуса адвоката.
Андрей Сучков напомнил другие слова министра – о том, что необходимо «усилить регуляторные возможности министерства». «Назревает вопрос: куда ещё дальше усилить? Ещё чуть более года назад, когда российская адвокатура была допущена на международные дискуссионные площадки, там всегда критиковали регуляторные правила в отношении адвокатуры», – напомнил адвокат.
Среди слушателей войсчата оказалось сразу два адвоката, которые отнесли себя именно к таким «нерукопожатным» – ведь Минюст настойчиво слал палатам представления в их адрес. Лишённый статуса Михаил Беньяш* обратил внимание, что разработать критерий «нерукопожатности» весьма легко: «Просто признают адвоката “иностранным агентом”. И вносится небольшая корректировка в закон, что адвокат не может быть “иностранным агентом”. И вот нерукопожатный адвокат не участвует в судебном заседании. Так и будет – мы движемся в эту сторону, в сторону Беларуси». Беньяш призвал «махновцев» обратить внимание на эту опасность.
Вторым адвокатом-«иноагентом» оказался Илья Новиков*. Напомним, недавно квалифкомиссия столичной палаты обнаружила в его словах про Путина нарушение адвокатской этики. Министр Чуйченко также напомнил в своём выступлении про переехавшего в Украину российского адвоката – не назвав, впрочем, его имени. «Здравствуйте, коллеги, вам всем привет из Киева. Та цитата про нерукопожатность в первую очередь относилась ко мне, – обратился к присутствующим Новиков. – Там был назван признак – человек вступил в украинскую тероборону, а мы его никак не можем лишить статуса. Но я должен сказать, что не нужно расслабляться и тем, кто не вступал в тероборону: до вас тоже дойдёт».
«На самом деле я боюсь, что за нас с вами всё решит *** [спецоперация]. (…) Чем дольше всё затягивается, тем более ситуация будет безнадёжной. Тем больше шанс, что после окончания *** [спецоперации], после путинского периода российской адвокатуре и судебной системе предстоит жёсткая перезагрузка, – полагает Новиков. – Будет уже не актуально, что нам сейчас кажется лучше или хуже. Вы все встанете перед фактом, что всё сносится бульдозером – и будет что-то новое».
* Внесён в реестр «иноагентов».