«Закон надо менять, а лучше отменять»

В конце прошлой недели «Российский адвокат» провёл стрим, посвящённый законодательству об иностранных агентах. Участники беседы согласились, что защитник не должен быть внесён в реестр, если причина заключается в его профессиональной деятельности. Но когда речь зашла о том, как этого добиться, мнения разошлись. Одни предлагали прописать в законе прямое исключение для адвокатов; другие заявили, что обоснованность «иноагентства» должна оценивать квалификационная комиссия. Третьи считают, что закон плох изначально – и нужно не просить преференции для адвокатов, а полностью менять его. «Улица» публикует краткий пересказ беседы.

«Деятельность адвоката стоит на грани»

Н апомним, в начале ноября Минюст впервые внёс в реестр «СМИ, выполняющих функцию иностранного агента» двух адвокатов – Ивана Павлова и Валерию Ветошкину из АП СПб. Защитники считают, что это связано с их профессиональной деятельностью. Ситуация с петербургскими коллегами и стала поводом для стрима. В начале беседы адвокат АП Московской области Виолетта Волкова поделилась личным опытом – призналась, что у неё была «хорошая возможность стать иноагентом». «Ещё в 2012 году ко мне обратился сотрудник американского посольства. Он сказал, что следит за моей деятельностью по защите гражданских активистов и готов ежемесячно на счёт НКО перечислять определённую сумму, – рассказала Волкова. – Тогда у меня хватило… Не могу сказать, чего – ума, сообразительности, осторожности? – отказаться от такого предложения. И я в течение года работала с такими людьми pro bono».

Волкова признала, что её опыт несколько устарел, ведь сейчас появилась «масса общественных организаций, которые получают гранты и занимаются наймом адвокатов, защищающих протестующих».

АП Московской области Виолетта Волкова

И вот здесь как раз вмешивается определённое финансирование. С одной стороны, ты получаешь деньги за работу, а с другой – получаешь деньги за определённую защитную деятельность, которая связана с протестной.

«Получается такая казусная ситуация. Адвокат выполняет свою работу, но работает только с определённой группой граждан – и за деньги общественных организаций, которые получают финансирование от иностранных организаций, – рассуждает Волкова. – В результате деятельность адвоката стоит на грани и Закона об адвокатуре, и об иностранных агентах. Поэтому очень сложно отделить одно от другого в некоторых случаях».

Адвокат АП Санкт-Петербурга Александр Мелешко напомнил, что его подзащитный Иван Павлов работал не с рядовыми протестующими, а с обвинёнными в госизмене. Мелешко считает, что для Павлова статус иноагента не случайный отдельный эпизод, а одно из звеньев длинной цепи процессуально некорректных действий. «Павлов работал с “Командой 29”* очень давно. Но в федеральную повестку он попал с двумя делами – Карины Цуркан и Ивана Сафронова, – уверен Мелешко. – Когда он рассказал СМИ, как там всё плохо по делу Сафронова, всё и началось. Уголовное преследование, походы с тремя представлениями в нашу палату, потом иск в суд, теперь признание иностранным агентом… Вряд ли решение о признании Павлова иноагентом – это системная проблема с применением закона. Здесь я считаю, что это персональный “наезд” на Павлова».

Ведущий стрима, вице-президент ПА Самарской области Дмитрий Тараборин не согласился, что адвокат может стать иностранным агентом «по факту защиты гражданина, которого ФСБ обвиняет в преступлениях». «Я скажу, что неоднократно участвовал в делах против ФСБ – несмотря на то, что сам являюсь бывшим сотрудником этого органа, – заявил Тараборин. – Тем не менее это не мешает мне работать или выступать в роли их процессуального оппонента».

«Каждого из нас»

Адвокат АП Москвы, независимый эксперт при Минюсте Максим Крупский напомнил критерии для внесения в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента. «Первое – гражданин должен поделиться постом, например “Медузы”**, “Дождя”**, “Радио “Свобода”** на своей странице в Интернете. И второе – получить гонорар от иностранного гражданина, – пояснил эксперт. – Закон не требует доказывать никакую связь между иностранным финансированием и информацией, которую распространяет адвокат».

Вторая проблема – избирательность применения законодательства и отсутствие чётких критериев. «В тексте закона написано, что лицо может быть признано выполняющим функции иностранного агента, а может и не быть. От чего это зависит – непонятно, – возмущается адвокат. – Таким образом, решение фактически отдано на откуп Минюсту. Это противоречит принципу правовой определённости и требованию качества закона – потому что непонятно, как защищаться от признания иноагентом в суде». Максим Крупский заявил коллегам, что таким образом «каждого из нас» можно внести в реестр.

Александр Мелешко подтвердил проблему с обжалованием. «Павлов буквально на днях опубликовал письмо Минюста. Там же вообще ничего нет – на кого он работал, кого он представляет, за какие публикации? Правильно сказал Максим: а как обжаловать, какие доводы в исковом заявлении писать? – возмутился защитник. – Посмотрите, как статья 6 Закона о СМИ сформулирована. Там не требуется решение в письменном виде, не требуется знакомить иностранного агента с этим решением».

Маркировать каждое ходатайство

Участники стрима обсудили, с какими проблемами столкнутся адвокаты после включения в реестр. «Во-первых, это удар по репутации. Я сильно сомневаюсь в том, что у адвоката[-иноагента] прибавится клиентов, – считает Максим Крупский. – Во-вторых, буквально все материалы, – визитки, обращения в госорганы, исковые заявления, ходатайства, адвокатские запросы, посты в соцсетях, – должны сопровождаться абзацем, что это сообщение распространено лицом, выполняющим функции иностранного агента».

Адвокат АП Москвы Максим Крупский

Я сильно сомневаюсь, что это работает на равенство прав перед законом и судом всех участников процесса. Потому что это рождает предвзятое отношение к такому адвокату.

Он добавил, что финансовая отчётность, которую «иностранные агенты» должны сдавать Минюсту, включает не только иностранные деньги, но и любые другие поступления и расходы: «Туалетная бумага, нижнее бельё, бензин, еда, образование детей – всё должно попадать в этот отчёт. Объём информации необоснованно широк по сравнению с теми целями, которые фактически декларируются при принятии и при применении этого законодательства. Я уже не говорю о том, что это рождает потенциальную ответственность – административную и уголовную».

По мнению Крупского, в таком виде закон противоречит Конституции и здравому смыслу. А его реальные последствия – существенное нарушение прав адвокатов и других лиц. «Я считаю, что тех мер, которые применяются государством [в других законах], достаточно для прозрачности деятельности НКО и уж тем более адвокатов, – подчеркнул Крупский. – Мы столько должны отчитываться в своей деятельности перед корпорацией, налоговой и разными органами власти».

Александр Мелешко рассказал, что Петербургская КЗПА намерена добиваться изменения законодательства: «Если его не отменят, то пусть хотя бы сделают как в американском законе – где есть исключение для адвокатов. При обысках для защитников есть определённые гарантии, при опросах, при досмотре. Но почему-то наш законодатель [в этом законе] для адвокатов не предусмотрел таких же гарантий».

Напомним, вчера палаты Ленинградской области и Санкт-Петербурга создали совместную рабочую группу для подготовки поправок в Закон об иноагентах. «Улица» пересказала позиции её участников и первые их предложения.

По мнению Мелешко, законодательство об иноагентах всё-таки может распространяться на адвоката – но только в том случае, если он выходит за рамки своей деятельности. Правда, пока непонятно, что считать «выходом за рамки». «Закон должен предполагать как минимум привлечение экспертов, которые обладают специальными познаниями в области науки, здравоохранения, культуры, искусства. Чтобы они могли обоснованно ответить, является ли эта деятельность попадающей под исключения и вышел ли человек за её пределы, – сказал Максим Крупский. – Потому что если мы отдаём этот вопрос на откуп Минюсту, то, действительно, решение принимается на основании личного мнения».

Виолетта Волкова предложила задействовать в такой оценке не экспертов, а квалификационные комиссии палат. «В закон [об иноагентах] надо просто внести в исключения адвокатов, осуществляющих адвокатскую деятельность. А дальше любая наша квалификационная комиссия [при поступлении в палату представления от Минюста] чётко определит, является ли эта деятельность адвокатской или нет. И если мы действуем за рамками, то к нам применяются дисциплинарные санкции», – предложила Волкова. Она напомнила, что в комиссию входят и представители Минюста.

Дмитрий Тараборин высказал мнение, что в законе вообще не нужны какие-либо исключения для адвокатов. «При правильном применении [действующего закона] совершенно невозможно признать адвокатскую деятельность – по крайней мере, в рамках процесса – политической», – считает Тараборин. Другой вариант – добиться, чтобы Минюст обязан был обосновывать связь между полученным гонораром и якобы осуществляемой политической деятельностью: «Это решит многие проблемы».

Обозреватель «Адвокатской газеты» Константин Катанян заявил, что неправильно просить «исключений» только для адвокатов: «Мы приходим к тому, что каждая социальная группа хочет для себя преференций в этом вопросе. Я адвокатов прекрасно пониманию, но почему тогда не попросить преференций нотариусам? Или почему тогда нам, журналистам, не встать и сказать: а чем мы хуже? Мы должны информировать общество о том, что происходит, а вы нас записываете в иностранные агенты».

Обозреватель «АГ» Константин Катанян

Мои коллеги-социологи проводят опрос про отношение к ковиду – [получается] они занимаются политической деятельностью. Адвокат защищает клиента, выходит на крыльцо и что-то говорит по этому поводу – [значит] распространяет мнение о принимаемых госорганами решениях.

По мнению обозревателя «АГ», формулировки закона о «политической деятельности» дают возможность «гнобить Ивана Павлова, потому что он взялся защищать журналиста, которого ФСБ обвиняет». «А в стране, которую сейчас можно назвать смело полицейским государством – [это] ни-ни, – констатировал Катанян. – Всё, чем мы занимаемся, могут назвать политикой. Править этот закон надо [целиком], потому что он неопределённый».