«Минюст пустил пробный шар»

Минюст внёс в реестр СМИ – иностранных агентов первых адвокатов – Ивана Павлова и Валерию Ветошкину. Президент АП Санкт-Петербурга Евгений Семеняко уже отреагировал на случившееся. Он призвал коллег «извлечь из этого урок» – и «серьёзнее задумываться» о последствиях «политических акций», к которым, по его мнению, прибегают некоторые защитники. «Улица» поговорила с адвокатами-«иноагентами» и узнала, что они думают о новом статусе и словах президента палаты. А глава комиссии по защите прав адвокатов Сергей Краузе рассказал изданию, как именно этот «прецедент» повлияет на всю адвокатуру.

«Хуже вряд ли может быть»

Иван Павлов, адвокат АП Санкт-Петербурга

Я полагаю, что оказался в этом списке из-за длительной и добросовестной работы в так называемых «шпионских» делах. Просто на каком-то этапе мои процессуальные оппоненты перестали меня терпеть – ведь, активно защищая своих доверителей, я вставлял им палки в колёса. За закрытыми дверями очень легко творить произвол. А мы, приоткрывая завесу секретности в этих делах, добивались того, чтобы закон хоть как-то начинал работать.

Ну и, конечно, это месть за то, что я продолжаю свою деятельность, «не снижая оборотов». Перед отъездом из России я обеспечил своим доверителям очень качественную защиту. Они не только не пострадали, а даже наоборот – приобрели. Сейчас у каждого из моих подзащитных есть как минимум один адвокат, а у некоторых даже несколько защитников. Ну а я взаимодействую с ними удалённо. По этой же причине получение статуса «иноагента» никак не скажется на моей работе – я не хожу в следственные органы и суды.

Конечно, в социальных сетях часть коллег станет обвинять меня в том, что именно я открыл ящик Пандоры. Это их мнение – и они имеют на него право. Хорошо, что в нашей корпорации присутствуют разные точки зрения, ведь адвокатура – это не монолит.

Но я не ожидаю повального внесения адвокатов в реестр «иноагентов». Всё-таки законодательство об иностранных агентах и нежелательных организациях – это не оружие массового поражения. Это точечный инструмент – им выбирают жертву среди ярких персон и через СМИ запугивают других.

Адвокат АП Санкт-Петербурга Иван Павлов

Охлаждающий эффект здесь достигается не массовыми репрессиями, а за счёт того, что многие смотрят на меня и получают свою порцию страха. Понимают, что так себя вести нельзя.

Более того, я не думаю, что внесение адвокатов в реестр «иноагентов» значительным образом повлияет на эффективность адвокатуры. Сейчас она в пределах 0,17%. Такова доля оправдательных приговоров в российских судах. Хуже вряд ли может быть. Может стать лучше. Не нужно забывать, что ночь темнее всего перед рассветом.

Сейчас по представлению Минюста в отношении меня возбуждено третье дисциплинарное производство, но квалифкомиссия ещё не подготовила заключение по моему делу. Я на 100% уверен в безосновательности выдвинутых претензий. Надеюсь, что несмотря на мой новый «статус», поддерживающие меня коллеги как в квалификационной комиссии, так и в совете останутся при своём мнении – и смогут его отстоять.

Адвокат АП Санкт-Петербурга Иван Павлов

Я читал в СМИ комментарий президента палаты Евгения Семеняко. Прекрасно понимаю, что поздним вечером понедельника новость о внесении меня в реестр «иноагентов» застала его врасплох. Поэтому он высказался на эмоциях, пытаясь, видимо, откреститься от меня и таким образом защитить палату.

Вот только не могу согласиться, что такими действиями можно кого-то защитить, ведь нашей сильной стороной всегда была цеховая солидарность. Надеюсь увидеть официальную позицию руководства палаты, основанную на спокойной и справедливой оценке моих действий как адвоката.

Я отношусь к той части адвокатуры, которая защищает своих доверителей всеми не запрещёнными законом способами. Так меня учили мои наставники. И один из самых важных для меня инструментов работы – гласность. Она позволяет заставить работать закон, который в обычных условиях не работает. За использование именно этого инструмента ФСБ и Минюст пытаются лишить меня статуса.

Если кто-то считает, что «арсенал» защитника чётко прописан в законах – и отступление от этого списка должно расцениваться как нарушение Кодекса этики, то я с такими подходом не согласен. И палата дважды соглашалась со мной, не находя в моих действиях дисциплинарного проступка. Надеюсь, это произойдёт и в третий раз.

«Такая реакция мне непонятна»

Валерия Ветошкина, адвокат АП Санкт-Петербурга

Получение статуса «иноагента» стало для меня полной неожиданностью. Если про Ивана Павлова пару недель назад ходили слухи, то про меня не было ни слова.

Адвокат АП Санкт-Петербурга Валерия Ветошкина

Я получила адвокатский статус не так давно, полгода назад. Получается, за полгода я стала такой неудобной, что меня решили «клеймить».

Если говорить о конкретных делах, то на ум сразу приходит дело ФБК*, в котором я активно участвовала. Мы с Иваном Павловым также вели дела о государственной измене (ст. 275 УК) – они очень чувствительны для государства. Может быть, это такая ответная реакция за работу.

Иностранного финансирования я не получаю. Но многие адвокаты получают – и это нормально. Потому что иногда иностранным гражданам или фирмам нужна юридическая помощь в России.

Политической деятельностью я тоже не занималась. Но статус, исходя из практики, можно получить и за репосты материалов «иностранных агентов» – вроде «Дождя»**, «Медузы»***. А я им ещё и комментарии давала.

Но пока нет подтверждающих документов от Минюста, не хочется гадать.

Насколько я понимаю, теперь все свои процессуальные документы как адвокат я должна буду помечать этой плашкой из 24 слов. В целом это все ограничения, которые на меня как адвоката наложены. Всё остальное, вроде дисклеймера в соцсетях, отчётов – уже мои личные проблемы.

Адвокат АП Санкт-Петербурга Валерия Ветошкина

Но я не понимаю, как поведут себя органы адвокатского самоуправления. Вчера президент АП Санкт-Петербурга Евгений Семеняко сказал, что пример Ивана Павлова должен стать уроком для остальных адвокатов. Если честно, такая реакция мне непонятна.

Хотелось бы получить поддержку профессионального сообщества. Потому что законы об «иноагентах» дискриминационные. Потому что клеймить этим статусом адвокатов – это нонсенс. И потому что это очень опасный прецедент. Журналистское комьюнити – прекрасный пример самоорганизации и поддержки. Хотелось бы, чтобы адвокатское сообщество повело себя так же.

Но нужно признать, что адвокатское сообщество сейчас очень разрозненно. Не секрет, что некоторые коллеги считают, что мы [в «Команде 29»****] как раз занимались политикой. Я так не считаю. Неважно, работает адвокат в так называемом политическом деле или нет – у доверителя есть права, и их надо защищать. Этим я всегда и занималась.

Конечно, мы продолжим вести дела уже в статусе «иноагентов». Но мне бы хотелось – не ради себя, а ради всей корпорации – чтобы защитники объединились и подумали, что можно сделать. Из адвокатов мы первыми попали в реестр – но никто не может гарантировать, что мы же будем последними. Это очередное посягательство на всё сообщество.

Я не знаю, как этот статус скажется на моём будущем. Сейчас я продолжаю работать по всем своим делам. Время покажет, будут ли люди и дальше обращаться ко мне за защитой по уголовным делам. Но пока я не получила ни одного сообщения в стиле «Извините, мы отказываемся от ваших услуг».

Адвокат АП Санкт-Петербурга Валерия Ветошкина

Наоборот, я получила от доверителей много слов поддержки. Кто-то использует эту фразу, что это «знак качества», кто-то шутит. Люди, ради которых я работала, меня поддержали. И я им очень благодарна.

Я буду оспаривать статус «иноагента». У меня нет надежды на российские суды, но это нужно сделать хотя бы по двум утилитарным причинам. Во-первых, мне действительно интересно, что Минюст мне вменяет. Во-вторых, чтобы потом обратиться в ЕСПЧ.

«Риски для всей корпорации»

Сергей Краузе, глава комиссии по защите прав адвокатов АП Санкт-Петербурга

В ситуации последних лет было ясно, что кто-то из адвокатов обязательно получит этот «статус». Причём «иноагентом» мог стать любой адвокат, активно занимающийся правозащитной деятельностью, – не обязательно Иван Павлов. Но несмотря на теоретическое допущение, вопрос о том, что делать в такой ситуации на практике, никогда не ставился.

Глава КЗПА АП Санкт-Петербурга Сергей Краузе

Всегда хочется рассчитывать на здравый смысл государственных органов. Нам казалось, что эта тенденция признавать всех и вся «иноагентами» всё же временная. Но, похоже, ситуация только усугубляется.

Конечно, признание двоих коллег «иноагентами» – очень неприятная и угрожающая ситуация. Косвенно она создаёт риски для всей корпорации.

Начнём с того, что Иван Павлов и Валерия Ветошкина состоят в коллегиях и адвокатской палате, – и перечисляют туда взносы. Что же получается – эти коллегии и палата будут теперь получать финансирование от «иностранных агентов»? При этом они не могут освободить адвокатов-«иноагентов» от платежей – законодательство об адвокатуре не содержит такого основания.

Эта ситуация также отразится на «рынке» адвокатских «услуг». Раньше работа с иностранными доверителями была нормальной практикой. Но теперь многие коллеги столкнутся с понятным психологическим барьером – никто не захочет лишний раз рисковать.

Что касается отношения со стороны потенциальных доверителей, то его сложно предугадать. Лично я не считаю статус «иноагента» чем-то позорным – особенно в современных реалиях. Конечно, он налагает дополнительные обязательства, которые будут отвлекать адвокатов от прямых обязанностей по представлению интересов своих доверителей. Но я бы не стал определённо утверждать, что доверитель адвоката-«иноагента» чем-то рискует. Если только с точки зрения отношения суда, но так можно далеко зайти…

При этом я бы не стал категорически утверждать, что статус «иноагента» априори нарушает профессиональные права адвокатов. Но если конкретный коллега будет оспаривать этот статус, то наша комиссия будет готова ему помочь. Наша задача как сообщества – помогать всем, кто оказался в сложной правовой ситуации.

Глава КЗПА АП Санкт-Петербурга Сергей Краузе

Сейчас у меня ощущение, что Минюст пустил «пробный шар». Они посмотрят, какой эффект это вызовет, и дальше практика пойдёт либо по нарастающей, либо на время прервётся. Пока же все адвокаты, связанные с правозащитной деятельностью, потенциально находятся под угрозой. 

Сегодня у нас два адвоката-«иноагента», а завтра может быть 22. Если мы обнаружим, что этот статус нарушает их профессиональные права, то будем реагировать – в том числе предлагать поправки в законодательство.

Конечно, эта ситуация обостряет дискуссию об адвокатуре и политике. Может сложиться впечатление, что адвокаты оказались в политическом поле помимо своей воли. Но надо понимать, что адвокатура и политика – это не две несмешивающиеся жидкости. Хотя бы потому, что мы все избиратели – никто не лишал нас этого права. Другое дело, что каждый адвокат решает сам, заниматься ему политикой активно или оставаться в стороне. До поры до времени.