Правосудие в медицинской маске

Московская Хельсинкская группа представила доклад о сложностях, с которыми столкнулись участники судебных процессов во время пандемии коронавируса. Среди них – трудности с информированием о заседаниях, ограничения на посещение заседаний и невозможность спрогнозировать, какое дело будет признано «безотлагательным». «АУ» попросила адвокатов из разных регионов страны прокомментировать доклад – а заодно поделиться опытом и рассказать, как их затронули ограничения, введённые Верховным судом.

П андемия коронавируса, изменившая привычный уклад жизни во всём мире, внесла сумятицу и в работу российской судебной системы. С середины марта, после публикации постановления президиума ВС, суды перешли на своего рода осадное положение: слушателей перестали допускать в залы заседаний, рассмотрение всех «несрочных» дел было отложено, а личный приём прекращён. Позднее ВС продлил эти ограничения до середины мая; сейчас большинство из них отменены, но защитники продолжаются сталкиваться с различными «коронавирусными» препятствиями.

Московская Хельсинкская группа решила проверить, как отразились ограничения на работе судов. «Нам было интересно посмотреть, как по факту соблюдалась открытость судопроизводства в этот период, – рассказывает автор исследования, координатор программ по гражданскому контролю МХГ Александра Пинтелина. – Потому что во многих судах – не во всех, но во многих – заседания продолжались. В некоторых слушались дела, которые не относились к категории безотлагательных. Но доступ туда слушателям, журналистам, наблюдателям был запрещён».

Исследование проводилось силами волонтёров МХГ и дружественных правозащитных организаций. С учётом самоизоляции оно шло в дистанционном формате. Участники исследования заходили на сайты ближайших к своему дому судов, звонили по указанным номерам, общались с дежурным, а потом сообщали, какую информацию удалось получить. «Понятно, что дежурные не всегда владеют полной информацией. Однако в условиях, когда все находятся в режиме самоизоляции, каких-то других путей, как можно массово проанализировать эту ситуацию, мы не нашли, – говорит Пинтелина. – Бывали случаи, когда дежурные переводили на председателя суда и волонтёр общался с ним. Также у нас была факультативная анкета для тех, кто всё-таки посещал суды, был на заседаниях». Первый этап исследования продлился с 13 апреля по 12 мая – таким образом, удалось охватить самый разгар ограничений. Всего в работе приняли участие около 60 волонтёров, которые смогли проверить работу 96 судов в разных регионах страны. Организаторы признают, что глубоко аналитическим их доклад назвать нельзя, но им удалось выявить общие тревожные тенденции.

«Руководство спряталось за подчинённых»

Одной из системных проблем, по мнению авторов доклада, стало произвольное толкование рекомендаций ВС о том, какие дела считать «безотлагательными». «Был перечень в постановлении, но в некоторых судах – я знаю про Тульскую, про Псковскую область – заседания шли без изменений. А были и обратные ситуации – в Красноярском крае один из судов в принципе все заседания перенёс», – говорит Пинтелина.

Многие адвокаты и юристы подтверждают, что во время «карантинного» периода работы судов было достаточно сложно догадаться, будет ли дело рассмотрено или отложено. Иногда два соседних суда совершенно по-разному понимали постановление президиума ВС. Об этом, в частности, писал в мае юрист Максим Саликов в своем телеграм-канале «Судебная практика ВКЭС ВС РФ».

Юрист Максим Саликов

На самом деле всё безобразие, что сейчас происходит, вводит в меня в ужас. Мы вынуждены следить за режимом работы каждого суда просто потому, что никакой централизованной позиции нет. МГС, все СОЮ Москвы, 9 ААС точно продолжают работать в ограниченном режиме до 31 мая, но при этом Арбитражный суд Московской области и Арбитражный суд Московского округа работают и у них всё хорошо.

Петербургский адвокат Ирина Урадовских на своём опыте установила, что даже в одном суде могут встречаться разные подходы к аналогичным делам. «Двух работников уволил один и тот же работодатель, у них абсолютно одинаковые ситуации. Одно дело суд принимает и назначает слушание на конец мая, а по второму делу – объявляет приостановку рассмотрения дела в связи с коронавирусом», – рассказала она «Улице». Адвокат позвонила в канцелярию и указала на несоответствие. Ей ответили, что и по первому делу «приезжать не нужно, заседания не будет». «Но в дату слушания звонит из суда секретарь и спрашивает: “А вы где? Мы слушаем дело”. Я говорю, мол, какое может быть заседание в этих условиях? В ответ: “Ничего не знаю, нужно было приезжать”», – удивляется адвокат.

Федеральный судья в отставке Сергей Пашин считает, что такая неопределённость в судебной практике связана с целым комплексом причин. «Если бы захотели, то могли бы сделать как надо. Я думаю, для армии, ведущей боевые действия, это называется “утрата управления”, и за это отдают под военный трибунал вообще-то, – отмечает он. – Это значит, что строили-строили эту самую судебную вертикаль с ручным управлением, назначали-назначали начальников пожизненно вроде Лебедева, а оказывается, что они не держат рычаги управления в своей власти». Второе возможное объяснение, по его мнению – «трусость руководства». «Руководство не хочет брать на себя ответственность, сказать: “Будете рассматривать все дела”, – предполагает Пашин. – Потому что боится: скажут – вот, три человека заболело, ты виноват. Руководство спряталось за своих подчинённых. Обычная трусость».

«Ты надеешься на эту ниточку, а она не работает»

В условиях такой неопределённости особенно важно иметь достоверную информацию о расписании и условиях работы суда. «Мы надеялись, что у всех судов будет какое-то объявление на сайте о том, как вообще они работают, – рассказывает Пинтелина. – К счастью, у большинства так и было. Но где-то расписано подробно и обстоятельно, а где-то просто была ссылка на постановление Верховного суда. Были сайты судов, где в принципе не было такой информации. Из забавных случаев – были суды, где на сайте написано, что у них изменён режим работы, но какой-то конкретной информации не было».

В беседе с «Улицей» адвокаты отмечали, что проблема с сайтами судов ещё масштабнее. В условиях пандемии особенно остро встал вопрос сбоев в системе электронного взаимодействия с судами: это касается как дистанционной подачи документов, так и отслеживания назначения заседаний и движения дел.

«Например, одно из ходатайств было подано через ГАС “Правосудие” в апреле, перед самым закрытием судов. Ему был присвоен статус “зарегистрировано”, а спустя полтора месяца он неожиданно поменялся на “возвращено”, – рассказывает московский адвокат Темирлан Жилов. – Мне очевидно, что этими документами никто не занимался, просто задним числом был оформлен возврат по надуманному основанию. Всё это время узнать судьбу ходатайства было просто невозможно: приёма нет, а в ГАС статус не обновлялся. Мы смогли связаться с помощником, нам говорят, что восстановят срок для обжалования, то есть фактически признают нарушение». Адвокат говорит, что и раньше сталкивался с подобными сбоями при обращении через ГАС, «но сейчас, когда остальные каналы связи с судом оказались перекрыты, это приобрело критический характер: ты надеешься на эту ниточку, а она не работает».

На схожие проблемы жалуются и в других регионах. «В первые дни самоизоляции я подала через ГАС “Правосудие” ходатайство об освобождении подзащитного из группы риска, – рассказывает адвокат АП Ставропольского края Оксана Садчикова. – По тому, что никто не звонил и ничего не сообщал, стало ясно, что ходатайство положили в долгий ящик. Оно вместе с ходатайством следователя о продлении меры пресечения было рассмотрено значительно позже». При этом адвокат добавляет, что эта ситуация не нова и не связана непосредственно с пандемией.

Сергей Пашин подтверждает, что проблема с судебными сайтами существовала давно, а коронавирус только подсветил её: «Это было связано и с тем, что не выкладывали, например, судебные решения. С тем, что по телефону было довольно трудно что-то узнать, а на сайте соответствующей информации не было или она запаздывала. Даже в последнем обзоре судебной практики Верховного суда отмечается, что неудовлетворительное оформление сайтов послужило основанием для прекращения судейских полномочий. Так что это проблема обычная – связана она с пренебрежением к людям».

«Мы по телефону таких справок не даём»

В условиях, когда доступ в суд ограничен, а получить на сайте информацию о его работе сложно, телефон становится едва ли не единственным каналом связи. По наблюдениям МХГ, сейчас ситуация даже улучшилась. «У нас в выборке примерно 15% судов, до которых мы не дозвонились. Всё-таки не такой большой процент, – говорит Александра Пинтелина. – С остальными нам это удалось, но иногда не с первого раза». 

Бывает, что дозвониться до суда получается даже не с первого дня. Адвокат АП Санкт-Петербурга Анастасия Пилипенко рассказала «Улице», как во время карантина к ней обратилась доверительница по семейному спору, которой нужно было узнать некоторую информацию в суде. Женщина не знала номер дела, говорит Пилипенко, а данные по таким делам не публикуются целиком на сайтах судов. 

Адвокат Анастасия Пилипенко

Поэтому единственным выходом было позвонить в гражданскую канцелярию. Я потратила на это восемь часов с перерывом на обед. В какой-то момент я начала уже звонить по всем известным номерам этого суда, а попутно спрашивала коллег, знают ли они хоть один телефон там, по которому отвечают. Дозвониться удалось только на следующий день – и по телефону, который на сайте суда не указан.

Как отмечает Сергей Пашин, общаться с судами по телефону всегда было непросто, и вряд ли возможно решить эту проблему в одночасье. «Связано это, видимо, с чрезмерной загруженностью другими делами – нормальная работа в кризисных ситуациях не налажена. То есть суды не готовы обслуживать интересы граждан в сложных ситуациях, – поясняет Пашин, – Проблема очень типичная. Обычно там барышни обрывают тех, кто звонит, говорят: “Мы по телефону таких справок не даём”. До тех пор, пока не будут выделены люди, которые несут за это ответственность, и у них будет это прописано в должностных инструкциях, или в регламенте суда, ничего не изменится, конечно».

«Думаете, что в суд можно просто так прийти?»

Серьёзные опасения у правозащитников вызывает резкое смещение российского правосудия в сторону закрытости. Суды, ссылаясь на требования эпидемиологической безопасности, перестали пускать «сторонних» слушателей, включая журналистов. «Как и любая властная структура в России, суд тяготеет к тому, чтобы как можно сильнее ограждаться от людей и работать без допуска публики, – говорит Пинтелина. – Во время исследования у нас было несколько забавных кейсов, когда сотрудники суда спрашивали: “Думаете, что в суд можно просто так прийти? Даже в обычное время вас бы никто в суд не пустил”».

Недопуск слушателей во время карантина нашёл понимание у многих опрошенных «АУ» адвокатов: они считают, что эта мера продиктована реальной эпидемиологической обстановкой. Но правозащитники отмечают, что есть и другие способы сохранить открытость процесса – было бы желание. Например, можно использовать интернет и соцсети, как это делали в Свердловском областном суде. «Они активно ведут социальные сети, в частности, на YouTube всегда вывешивают какие-то фрагменты заседаний по резонансным делам, – отмечает Пинтелина. – Это не полноценная трансляция, это видеонарезка с заседания. Но всё равно, мне кажется, это шаг вперёд по сравнению со всеми другими судами».

В беседе с «Улицей» адвокаты не вспомнили случаев, когда открытость процесса обеспечивалась бы с помощью трансляции заседания. О единственном таком примере рассказала активистка Евгения Кулакова, которая помогает защите Виктора Филинкова – одного из обвиняемых по петербургской части дела «Сети». «Мы заявляли сперва ходатайство об отложении заседания, мотивируя требованием безопасности участников процесса, а также открытости и гласности. Нам отказали, – рассказала она. – Следом мы подали ходатайство об обеспечении открытости и гласности, а в случае недопуска слушателей и СМИ попросили обеспечить трансляцию. Суд сообщил, что организовать трансляцию нет технической возможности. А потом заявил – им известно, что трансляция ведётся силами защиты, и суд её разрешает». На следующий день адвокаты ходатайствовали о допуске журналистов, «так как суд фактически переложил ответственность за гласность судопроизводства на сторону защиты, а мы не обладаем квалификацией и аппаратурой». Суд разрешил допустить СМИ, а спустя неделю наладил свою трансляцию. «Судебная трансляция велась на сайте, записи не сохранялись, поэтому я не могла оценить качество. Но те, кто смотрели её, говорят, что звук на ней очень плохой, несмотря на то, что микрофон был направлен прямо в клетку», – говорит Евгения Кулакова.

По мнению Сергея Пашина, фактическая закрытость судопроизводства во время коронавируса является фундаментальным нарушением, которое может стать предметом обжалования в ЕСПЧ. «Совсем не обязательно Европейский суд потребует, чтобы люди лично сидели на скамейках в зале, – говорит Пашин. – Это может быть онлайн-трансляция, может, радио во двор выставят, трудно сказать. Но это ответственность суда: в той или иной форме обеспечить восприятие общественностью в разумный срок того, что происходило. Вот это имеет, мне кажется, судебную перспективу в Страсбурге».

«У нас один стул»

Иногда проблемы с тем, чтобы попасть в заседание, возникали и у сторон процесса, отмечают в МХГ. «Один наш волонтёр находился в “команде поддержки” истца по делу об усыновлении. В этом процессе в зал не пустили в принципе всех, заседание прошло без участия сторон», – рассказывает Пинтелина.

Как отмечают адвокаты, порой у представителей сторон действительно возникали сложности с проходом в зал. Например, по делам, где работает несколько юристов от одной стороны, суд даже предлагал выбрать, кто из них будет участвовать в судебном заседании. «Мы пришли в арбитраж с коллегой, обе представляли истца по одному делу, – рассказывает красноярский адвокат Мария Терехова. – Ещё на пороге зала судья встретила нас фразой: “У нас один стул, либо кто-то один из представителей участвует, либо откладываемся и просим зал побольше”». Она добавила, что в Красноярском краевом суде ознакомление с делами стали проводить в холле: «Это маленькое помещение на входе в суд, где иногда с десяток адвокатов сидят, положив тома на коленки. Неудобно жутко, ну зато судьи изолированы».

Ранее о схожих случаях «выборочного» допуска «Улице» рассказывали адвокаты, участвующие в защите «якутского шамана» и коллег из Кабардино-Балкарии. Впрочем, эта практика распространилась не на все регионы. «Я с этим не сталкивался и уверен, что в нашем регионе таких трудностей возникнуть не может, – говорит екатеринбургский адвокат Сергей Колосовский. – Если нам нужно провести свидетеля и его не пропускают приставы из-за этих вот карантинных ограничений, в суде заявляешь ходатайство, что человек находится внизу, пристав не пропускает. Судья даёт команду – его пропускают».

Как отмечает Сергей Пашин, проблема с допуском в суд участников процесса – это примета новой «коронавирусной» реальности. «Насколько мне известно, масштабной проблемой до коронавируса это не было», – говорит он.

Федеральный судья в отставке Сергей Пашин

С точки зрения закона это грубейшее нарушение, безусловно. Отчасти оно связано с правовой позицией Верховного суда, который издал бумагу, объясняя, что лучше обходиться без участия сторон, средствами видеоконференцсвязи. Что лучше рассматривать в первую очередь «бесспорные» дела, не требующие присутствия людей. Так что на местах, видимо, перестарались.

Там, где присутствие свидетеля в зале по тем или иным причинам невозможно, эту проблему мог бы решить допрос через Skype, Zoom или другие подобные сервисы – тем более что в условиях пандемии суды стали чаще прибегать к такого рода решениям. Однако иногда техническую сторону приходится обеспечивать самим адвокатам. «Во время карантина гарнизонный суд Ростова-на-Дону упорно назначал судебные заседания, – рассказывает ростовский адвокат Юрий Чупилкин. – Суд удовлетворил наше ходатайство о допросе специалиста из Москвы через Skype. При этом суд обязал сторону защиты предложить механизм проведения допроса и создать условия для этого. Поскольку залы заседаний находятся в подвальном этаже, нам пришлось установить антенну и роутер во дворе суда, вывести Skype на монитор в зале суда и произвести допрос специалиста».

Сергей Пашин добавляет, что движение в сторону цифровизации российского правосудия может продолжиться и после пандемии: «Больше дел будет рассматриваться с помощью видеоконференцсвязи, сторонам будут предлагать работать на онлайн-платформе, а не в зале судебного заседания».

«Дорогу осилит идущий»

Свой доклад МХГ планирует передать в Судебный департамент при Верховном суде и в его региональные управления. Также волонтёрам будет рекомендовано побеседовать с председателями судов, упомянутых в исследовании. Правозащитники опасаются, что некоторые суды продолжают придерживаться политики закрытости и после частичного снятия ограничений. «Даже сейчас, когда по факту суды могут продолжить работу в штатном режиме, кое-где журналистов и слушателей по-прежнему не пускают. Не во всех судах, но во многих», – отмечает Пинтелина.

Сергей Пашин также не исключает, что суды могут постараться сохранить режим ограниченной открытости правосудия. «Я думаю, что теперь будут практиковать недопуск свидетелей защиты, – предположил он. – Потому что понравилось, почувствовали вкус. Будут как-то ужесточать регламенты, не облегчать их, чтобы, не дай бог, люди не просачивались. Самое обидное, что для всего этого есть зачатки уже в действующем законодательстве, их просто надо немножко развить, подрихтовать – и пойдёт». Тем не менее судья в отставке надеется, что МХГ удастся донести своё беспокойство до властей – и найдутся рычаги, которые позволят вновь обеспечить открытость правосудия. «Часть членов Хельсинкской группы входит в президентский Совет по правам человека. У него достаточно власти просить президента, чтобы тот намекнул или дал поручение Верховному суду, – говорит Сергей Пашин. – Дорогу осилит идущий – нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся. Совет по правам человека – хороший рычаг для привлечения внимания высшей власти к этим проблемам».