Самозащита защитников

Этим летом произошло сразу несколько громких нападений на адвокатов – в Воронеже, Грозном, а затем и в Москве. Издание «Российский адвокат» в ток-шоу «Поток» обсудило эту пугающую тенденцию – и возможные варианты защиты. Пострадавший в Чечне адвокат Александр Немов и его представители тоже поучаствовали в дискуссии. «Улица» публикует подробный репортаж с этого обсуждения.

«Не можем позволить себе иметь силовые подразделения»

В едущий ток-шоу, вице-президент ПА Самарской области Дмитрий Тараборин предупредил, что выпуск будет посвящён «шокирующим новостям» – недавним нападениям на адвокатов Александра Немова и Елену Пономарёву.

«К сожалению, среди всех участников уголовного судопроизводства адвокат в наименьшей степени защищён от посягательств на свою жизнь, здоровье и имущество, – констатировал Дмитрий Тараборин. – Природа нашей корпорации такова, что даже при наличии финансовых возможностей мы по соображениям гуманности нашей профессии не можем позволить себе иметь силовые подразделения. И при возникновении опасности вынуждены обращаться за помощью к нашему процессуальному оппоненту в виде правоохранительных органов».

Он напомнил, что норма об ответственности за воспрепятствование адвокатской деятельности так и не была введена в УК: «В этом смысле по мнению государства мы представляем меньшую общественную ценность, чем, например, те же журналисты – о следователях, прокурорах, судьях и даже участковых нечего и говорить».

Тараборин задал главную тему дискуссии: существуют ли правовые инструменты, которые могут защитить адвокатов и наказать нападавших? Но для начала модератор попросил адвоката Александра Немова рассказать подробности нападения в Чечне.

Следствие не заметило слежку

Немов рассказал, что вступил в дело Заремы Мусаевой сразу после её задержания – и практически каждую неделю приезжал в Чечню для процессуальных действий или заседаний. «Видимо, из-за того, что дело имело такой большой резонанс, за мной ещё с того дня [задержания Мусаевой] стали вести слежку на территории города Грозный», – предположил защитник.

Адвокат Александр Немов

Когда я вернулся в Нижний Новгород, я обращался в полицию, написал заявление. Меня опросили в УСБ ГУВД Нижегородской области, но больше никакой информации по обращению у меня нет.

По словам адвоката, со временем преследование стало демонстративным: «Они вообще не скрывали, что ведут слежку. После этого я обращался в ФСБ России, там ответили, что отправили всё в МВД Чеченской Республики, откуда я никаких ответов не получил». 4 июля адвокат случайно встретился в московском аэропорту Внуково с журналисткой Еленой Милашиной – оказалось, что им лететь в Чечню на одном самолёте. На выходе из грозненского аэропорта Немов снова заметил слежку, но уже «не придал этому значения». Адвокат и журналистка вместе вызвали такси и успели проехать примерно 500 метров. Затем их автомобиль, прижали две другие машины – без номеров. «Оттуда выбежали люди, полностью облачённые в чёрное, выкинули водителя такси на проезжую часть и сели на заднее сидение с двух сторон, – описал нападение адвокат. – Приказали нам опустить голову вниз, после этого мы не могли видеть, куда мы едем». У Немова и Милашиной отняли телефоны, а затем вытащили их из автомобиля.

Адвокат Александр Немов

Отвели на 15 шагов от дороги – и там стали применять насилие, наносить удары. При этом поясняли, что «слишком много кого» я защищаю в Чеченской Республике. Что надо мне прекращать ездить в республику защищать людей – надо делать это «у себя дома».

Во время избиения Немову припоминали различные дела, которые он вёл в Чечне. «Угрожали убийством, прикладывали к моему затылку пистолет. Беспорядочно наносили удары – как я впоследствии понял, полипропиленовыми трубами, которые используются в сантехнике. Они более жестоко наносят вред», – вспоминал защитник. После этого от адвоката потребовали разблокировать телефон, что он и сделал. Его снова ударили по голове, после чего нападавшие уехали.

Таксист отвёз адвоката и журналистку в травмпункт. «После того, как появилась новость, что [о нападении] доложили Путину, сразу всё изменилось, – отметил Немов. – Набежали чиновники из Чеченской Республики в больницу, нас транспортировали в Беслан». Но допросили Немова только 19 июля. «Мне объявили, что я признан потерпевшим по уголовному делу. Дополнительной информации сообщить не могу», – сказал адвокат.

Модератор уточнил – связывает ли Немов нападение лишь с последним делом Мусаевой? Но адвокат считает, что это месть за всю его профессиональную деятельность на территории Чечни. «Ни разу никогда я не занимался политической агитацией. В процессе ни разу не называл ни одной фамилии политика. Вся работа, все дела были связаны с поиском именно процессуальных возможностей, чтобы защитить своих доверителей», – добавил защитник.

Следы успели остыть

Напомним, что ФПА публично вступилась за потерпевших уже в первый день нападения – а президент федеральной палаты Светлана Володина обращалась по этому поводу к руководству Следственного комитета. И 5 июля управление СК по Чечне возбудило уголовное дело. Следователи квалифицировали действия неизвестных как умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п.п. «г», «д», «з» ч. 2 ст. 112 УК) и умышленное причинение лёгкого вреда здоровью (п.п. «а», «в» ч. 2 ст. 115 УК); это вызвало недоумение у части сообщества. 7 июля ФПА заявила, что представлять интересы Александра Немова будут заместитель председателя КЗПА ФПА Нвер Гаспарян и советник ФПА Евгений Рубинштейн. Оба адвоката присутствовали на ток-шоу «Поток». «Относительно тех действий, которые предприняты следствием: нам известно, что следствие упорно собирает доказательства самого события преступления, – поделился со зрителями Евгений Рубинштейн. – Нам также известно, что есть оперативная группа, которая сопровождает это уголовное дело. Говорить о каких-то конкретных мероприятиях, которые эта следственная группа провела, мы не можем, потому что не знаем этих обстоятельств… Но из беседы со следователем – вроде следственная группа работает. Насколько эффективно работает, насколько результативно – пока мы не обладаем такой информацией».

Следствие до сих пор осуществляет управление СК по Чечне, но Рубинштейн, – в отличие, скажем, от «Команды против пыток» – не считает работу чеченских следователей предвзятой или необъективной. «По крайней мере, мы такого не видели, но прошло мало времени, чтобы дать оценку работе следователей», – подчеркнул советник ФПА.

Нвер Гаспарян согласился с ним: «Думаю, в ближайшее время станет понятно, какой вектор избрало предварительное расследования – исходя из того, как будут возбуждать ещё не возбуждённые уголовные дела. Потому что исходя из показаний потерпевшего – там, конечно, статьи 116 УК (побои - “АУ”) и 112 УК самые первые, которые напрашиваются. Но есть ещё серия более тяжких преступлений, которые должны быть возбуждены и расследоваться».

Зампредседателя КЗПА ФПА Нвер Гаспарян

Но главная задача заключается в том, чтобы были установлены причастные лица. А вообще-то подобного рода преступления должны раскрываться – мы знаем по практике – по горячим следам. И поскольку этого не произошло, нам остаётся следить за развитием ситуации и потом реагировать в соответствии с процессуальным законодательством.

Дмитрий Тараборин напомнил: нападение на адвоката Елену Пономарёву произошло всего через два дня после преступления в Чечне. «Совпадение пугающее, но всё-таки это случается у нас не каждый год, – сказал советник ФПА Борис Золотухин. – Хотя есть ещё случай по воронежской палате, но пока он до ФПА, до АП ВО доведён только через СМИ – это уже третий случай, связанный с адвокатской деятельностью».

Золотухин напомнил: «профильная» статья УК защищает адвокатов лишь как «участников правосудия». «Как только мы просто занимаемся адвокатской деятельностью, не связанной с участием в суде – мы рядовые субъекты», – напомнил он. А вот правоохранители и другие представители власти «более охраняемы законом, специальной статьёй». Золотухин предложил добиваться введения специальной статьи УК о воспрепятствовании адвокатской деятельности. Рубинштейн в целом согласился, что специальная «адвокатская» норма нужна. Но высказал мнение, что на ситуацию она принципиально не повлияет. «Я реалист. Я прекрасно понимаю, что сколько бы ни было статей, которые защищают адвокатов – десять, двадцать или тридцать, – они принципиально не могут изменить ситуацию, связанную с нападениями, – сказал советник ФПА. – У нас есть в уголовном законе очень много норм, запрещающих то или иное действие. И несмотря на это, эти действия продолжаются. Сама по себе норма не спасёт».

Советник ФПА Евгений Рубинштейн

Проблема кроется глубже – в самом правоприменении. Если мы, сообщество, будем реагировать на каждое нападение на коллегу таким образом, как мы отреагировали на нападения на Диану Ципинову, на Александра Немова (…), то рано или поздно сложится практика, что на адвокатов лучше не нападать.

Также Рубинштейн считает, что правоохранительные органы должны «осознать, понять, договориться» – в случае слежки за адвокатом полиция должна обеспечивать «реальную защиту».

– В деле Елены Пономарёвой вообще была госзащита, – напомнил Золотухин.

– И чем она кончилась? – спросил ведущий.

– Ничем. Вот, вы видели.

Золотухин заявил, что надо менять отношение государственных органов к адвокатам как к участникам правосудия. По его мнению, из-за пренебрежения властей появляются случаи, когда насилие в отношении защитников предпринимают даже простые оппоненты, не имеющие отношения к государству: мол, «если власти можно, почему нам нельзя».

Нвер Гаспарян тоже выступил за введение «адвокатской» статьи. Он предложил «отзеркалить» похожую «журналистскую» статью 144 УК – воспрепятствование законной деятельности журналистов. «Применили насилие в отношении Александра – лёгкий вред здоровью, оценило предварительное расследование. Там лишения свободы даже не предусмотрено, если брать возможную санкцию. А если бы это было “воспрепятствование законной деятельности адвоката с применением насилия или угрозой применения” – это могло бы быть преступление тяжкое. Как ч. 2 ст. 144 УК для журналистов – предусматривает до шести лет лишения свободы», – объяснил зампредседателя КЗПА ФПА.

Наконец, Дмитрий Тараборин спросил самого потерпевшего – что могло бы его защитить? «Я же не могу сказать сейчас точно, что являлось последним индикатором того, что на меня было совершено нападение. Могу только предполагать, что если бы я не летел в одном самолёте с Милашиной, всё бы обошлось, – ответил Немов. – Но если я был самостоятельной целью, то в данном случае никаким образом я не мог оградиться. Потому что всё, что я делал, я делал крайне корректно. Участникам процесса, судье и прокурору не хамил, не оскорблял, всё было в этических рамках. Я просто занимал активную позицию по защите доверителя. Очень хорошо, полагаю, мы это делали. Если я был самостоятельной целью, то никаким образом я себя обезопасить в этом случае не мог».