«Это задел для будущих бойцов»

В 2021–2022 годах в России впервые за долгое время стало расти число осуждённых. Эта тенденция затрагивает самые разные уголовные составы – от бытовых краж до терроризма, бандитизма и оборота взрывчатки. «Улица» проанализировала судебную статистику – и обсудила с экспертами, как на неё повлияли боевые действия в Украине.

Не так сели

С удебную статистику о приговорах в России публикуют с 2009 года. Тогда, в конце нулевых, количество осуждённых достигало почти 900 тысяч ежегодно. Затем много лет оно поступательно снижалось, пока не достигло рекордных 530 тысяч в «коронавирусном» 2020 году. Но после «ковидного» затишья всё изменилось. В 2021 году были осуждены 565 с половиной тысяч человек по всем статьям УК. Это можно было бы списать на «отложенные» в пандемию судебные процессы – но и в 2022 году статистика зафиксировала почти 578,8 тысячи обвинительных приговоров.

Чтобы разобраться, за счёт чего происходит рост, «Улица» выбрала примерно 40 статей УК, которые можно считать ключевыми для разных категорий преступлений – от насилия до коррупции. И проследила динамику числа приговоров по ним за последние годы.

Уточним: теоретически какая-то часть «избыточных» приговоров могла быть вынесена за преступления, совершённые на «присоединённых» осенью прошлого года территориях ЛДНР, Херсонской и Запорожской областей. Но вряд ли такие случаи имеют существенный удельный вес в общей статистике: между сентябрём 2022-го и январём 2023-го прошло не так много времени, чтобы сколько-нибудь массовое количество дел успело дойти до суда – и тем более до вступления приговора в силу. К тому же российские суды на этих территориях пока только в процессе создания.

Кражная экономика

Две самые массовые и «народные» статьи УК – о краже (ст. 158) и о незаконном хранении, приобретении или перевозке наркотиков без цели сбыта (ст. 228). В 2022 году на них пришлось больше трети от всех приговоров вообще – почти 220 тысяч.

В 2018 году было 164,7 тысячи приговоров за кражи. Это число снижалось до 2020 года – тогда их было 133,8 тысячи. А потом резко выросло – до почти 166 тысяч в 2022 году. Во многом этот резкий скачок и обеспечивает рост общего числа осуждённых. Так, по сравнению с прошлым годом приговоров за кражи стало больше на 17 тысяч, а приговоров вообще – на 13 тысяч. При этом количество осуждённых за другие бытовые преступления – например, убийства, умышленное причинение тяжких телесных повреждений, грабежи – постепенно снижается. А число осуждённых «за наркотики без цели сбыта» последние несколько лет колеблется вокруг примерно одних и тех же значений: 53–56 тысяч осуждённых в год.

Почему же кражи так выделяются? «Кражи – это основной показатель эффективности уголовного розыска. Работа по кражам – это классическая оперативная работа», – говорит «Улице» правозащитник, бывший начальник отдела по надзору за следствием прокуратуры Чувашии Алексей Федяров. Рост числа приговоров за кражи, по его мнению, объясняется двумя факторами: «Первый – обнищание и маргинализация населения. Второй – радикальное снижение качества работы уголовного розыска. Нет оперов – а ворующих очень много. Поэтому кражи растут».

Может показаться, что рост приговоров за кражи говорит об улучшении раскрываемости, но на самом деле это не так, убеждён эксперт: «Общее количество краж растёт, поэтому неизбежно растёт и количество раскрытых. Несмотря на то, что в процентом соотношении раскрываемость крайне низка».

«Преступления корыстные всегда были основными в нашей судебной статистике, никогда не было по-другому», – рассуждает в беседе с «Улицей» федеральный судья в отставке Сергей Пашин. В проблеме краж он, в отличие от Федярова, выделяет целых три фактора. Первый – всё то же «обнищание населения». Второй – приоритеты работы правоохранительных структур, «которые для поддержания иллюзии своей эффективности занимаются делами по сути о малозначительных преступлениях».

Федеральный судья в отставке Сергей Пашин

Вот кража – одно из них. Очевидно, чаще всего привлекаются люди, пойманные за руку. Когда можно быстро оформить в порядке дознания, в сокращённой форме, и быстро передать в суд для рассмотрения в особом порядке.

Третий фактор, по мнению Пашина, – это «неразвитость систем медиации» в уголовном процессе: «Когда вместо того, чтобы предложить договориться обидчику и потерпевшему, человека отправляют в суд и на зону».

Ситуацию усугубили боевые действия в Украине, считает судья в отставке: «Идёт специальная военная операция, [правоохранительным органам] надо показать, что они нужны в тылу: “Мы не дремлем, в поте лица пресекаем преступления”. Ну и потом, те, кого посадили за такие преступления, – это ещё и задел для будущих бойцов. Человека отрывают от семьи, и дорога, в общем, одна у него».

Отметим, с начала 2023 года ФСИН перестала обновлять на своём сайте данные о количестве осуждённых в разных колониях. «Медиазона»* агрегировала данные отдельных региональных управлений ФСИН и пришла к выводу, что в течение 2022 года из российских колоний убыло 33 тысячи человек. При этом в ряде регионов числа заметно выбивались из многолетней статистики: например, в Самарской области из 10,5 тысячи заключённых в течение года осталось только 7,5 тысячи. В «мирное» время такого никогда не происходило.

На 1 февраля 2023 года в местах лишения свободы находилось около 400 тысяч человек, заявила недавно первый зампред комитета Госдумы по государственному строительству и законодательству Ирина Панькина. «Такого никогда в принципе не было», – добавила она.

Бандито, гангстерито

Федяров подчёркивает: увеличение числа краж, как правило, сигнализирует о росте и другой, более опасной преступности – грабежей, разбоев и так далее. И российская судебная статистика это подтверждает: выросло количество приговоров за бандитизм и создание организованного преступного сообщества (ОПС) (статьи 209, 210 соответственно). А ещё – за незаконный оборот взрывчатки (ст. 222.1).

Так, в 2018 году за взрывчатку приговорили 1865 человек, в «коронавирусном» 2020-м – 1451 человека. В 2021 году – 1619. А в первый год «специальной военной операции» за незаконный оборот взрывчатых веществ осудили сразу 1948 человек. Интересно, что количество приговоров за незаконный оборот оружия и боеприпасов (ст. 222) по сравнению с предыдущим годом даже немного снизилось – 3361 против 3469 человек – хотя на фоне боевых действий логично было бы ожидать увеличения.

Число осуждённых за бандитизм и организованные преступные сообщества в абсолютном выражении небольшое. Но на фоне малых чисел рост там существенный. Так, в 2018 году за бандитизм приговорили 79 человек. В первом пандемийном году осуждённых было 53, в 2021-м – 65, а ещё спустя год – ровно сотня. За создание ОПС и участие в них в 2018 году приговорили 149 человек, в 2020 году – 98 человек, через год – 103 и, наконец, за прошлый год – 114.

Впрочем, число «бандитских» приговоров может быть связано со «специальной военной операцией» лишь опосредованно, и прямые его причины – экономические. А вот к росту приговоров за взрывчатку боевые действия в Украине имеют самое непосредственное отношение, уверены опрошенные «Улицей» эксперты. И дело может быть не только в том, что её стало циркулировать больше. Вполне возможно, что для правоохранительных органов повысили плановые показатели по «околовоенным» преступлениям. В итоге «дело приходится возбуждать, условно, на каждую гранату – особенно если речь идёт про Брянскую, Курскую и Белгородскую области», говорит Федяров. И обнаружив, например, схрон со взрывчаткой, следователи будут стараться возбудить как можно больше уголовных дел – отдельное по каждому устройству или веществу.

А вот рост приговоров по делам об организованном преступном сообществе едва ли связан с Украиной. Силовики давно поняли, что это «очень простой инструмент утяжеления» почти любого обвинения, говорит социолог права (он попросил об анонимности в связи с «иноагентским» статусом «Улицы»): «Раньше 210-я статья применялась в основном в экономике. Сейчас она применяется везде».

ОПС подразумевает чёткую иерархию и разветвлённую структуру с филиалами. Но по факту для того, чтобы в деле появилось подобное – особо тяжкое – обвинение, порой достаточно, чтобы кто-то из группы признал вину и дал «нужные» показания на остальных, добавляет Федяров.

Counter-terrorist win

Число приговоров по «террористическим» статьям УК (205–205.5) росло все последние годы – но на фоне «спецоперации» резко рвануло вверх. В 2018 году по всем составам этой категории осудили 304 человека, в 2020 году – 424, и, наконец, в 2022-м – 617 человек. При этом число осуждённых за собственно террористические акты (ст. 205 УК) даже снизилось: в 2022 году их было всего 14, тогда как годом ранее – рекордные 34. 

Однако львиная доля приговоров в этой категории приходится на статью об оправдании терроризма или призывам к нему (ст. 205.2). Приговоры за высказывания ежегодно составляют от трети до половины приговоров по всем террористическим статьям, а в 2022 году даже больше половины: 318 из 617.

Следующий по массовости состав – содействие террористической деятельности (ст. 205.1). По нему преследуют в том числе и за финансирование организаций, признанных террористическими, либо вербовку в них. А ещё за склонение к совершению таких преступлений, как захват заложника, угон воздушного судна, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, участие в незаконном вооружённом формировании или вооружённый мятеж. Здесь число приговоров также резко увеличилось. Так, в 2018 году за содействие терроризму осудили 71 человека, в 2020-м – 125, а в 2022-м – уже 173.

Ещё одна статья с десятками приговоров в год – организация деятельности террористической организации или участие в ней (ст. 205.5 УК). В 2018 году по ней приговорили 79 человек, в 2020-м – 93, а в 2022-м – 80.

До 2022 года существенную долю «террористических» приговоров занимали дела в отношении приверженцев панисламистского движения «Хизб ут-Тахрир»*. Обвиняемыми часто становятся крымско-татарские** активисты**, выступавшие против «присоединения» полуострова к России в 2014 году. Теперь же в статистику добавились приговоры, напрямую связанные с боевыми действиями в Украине: от поджогов военкоматов до перевода денег полку «Азов»*.

Наркотики – это плохо

По всем статьям, связанным с наркотиками, психотропными и другими опасными веществами, в 2018 году было 90,9 тысячи приговоров (включая редкие составы – вроде контрабанды наркотиков, организации притона или культивирования наркотических растений, а также совсем экзотические – подделку рецептов или склонение спортсмена к употреблению допинга). В 2020 году суды вынесли 69 тысяч «наркотических» решений, в 2021-м уже 75,6 тысячи, а в 2022-м – 74,6 тысячи.

Рост не кажется большим, но есть другая значимая тенденция. «Сроки лишения свободы в последние 10 лет увеличились в разы», – говорит юрист организации Hand-help Арсений Левинсон. Так, в 2012-м и в 2022 году реальные сроки лишения свободы получила примерно одинаковая доля осуждённых по «наркотическим» статьям – около 40%. Но при этом в 2022 году больше приговорённых получили длительные сроки, указывает эксперт. «В 2012 году на сроки от 8 до 10 лет приговорили 2,2 тысячи человек, на сроки больше 10 лет – 233 человека, – говорит Левинсон. – А в 2022 году от 8 до 10 лет назначили 3,3 тысячи осуждённых. Срок больше 10 лет получили 1,33 тысячи человек. То есть в шесть раз больше, чем 10 лет назад».

Ещё он отмечает, что в последний год по «наркотическим» делам стали гораздо реже назначать судебный штраф. Такой институт появился в России в 2016 году: суды могут прекратить дело небольшой или средней тяжести, если подсудимый совершил преступление впервые и загладил свою вину. Это касается, например, хранения или приобретения наркотиков в значительном размере без цели сбыта (ч. 1 ст. 228) или культивирования растений (ч. 1 ст. 231). Для таких составов суды могли считать погашением ущерба волонтёрство в реабилитационном центре или пожертвование на благотворительность.

Первые несколько лет такая практика по «наркотическим» делам вполне себе развивалась. Так, в 2018-м суды прекратили с судебным штрафом 403 дела о запрещённых веществах. В 2020 году – уже 1968 дел. А в 2022 году был всего 461 судебный штраф по таким составам. Это «свидетельствует о тенденции к ужесточению наказания именно в отношении людей, осуждённых за наркотики», считает Левинсон.

Оправдания не принимаются

Шансы выйти из судебного процесса в статусе невиновного по-прежнему мизерные. В 2018 году на 820,2 тысячи обвиняемых лишь 3,8 тысячи человек были оправданы либо их дела были прекращены по реабилитирующим основаниям (то есть 0,46%). В 2022 году числа схожи – почти 800 тысяч фигурантов уголовных дел, из которых лишь 2062 человека (то есть 0,25%) получили оправдательные приговоры. Дела ещё чуть менее чем тысячи обвиняемых были прекращены судами из-за отсутствия состава, события преступления или непричастности к преступлению, подсчитала «Улица». Всего на оправдания и «реабилитирующие» прекращения пришлось 3054 человека – или 0,38%. 

Аналитик «Команды против пыток» Елена Юришина указывает, что шансы получить оправдание чуть выше в трёх случаях. Первый – если процесс проходит с коллегией присяжных. Из года в год заседатели в среднем оправдывают около четверти обвиняемых. Например, в 2018 году они рассмотрели 282 дела и оправдали 90 человек. В 2022 году на полторы тысячи дел было 378 оправданий. Другое дело, что оправдательные приговоры присяжных часто отменяют – «Улица» не раз писала об этом.

Второе условие – если речь идёт о частном обвинении. Это дела о побоях, причинении лёгкого вреда здоровью либо клевете. Они возбуждаются только по заявлению потерпевшего, допускают возможность примирения и подразумевают минимум участия представителей власти: потерпевший сам собирает доказательства обвинения и сам представляет себя в суде. В 2018 году суды рассмотрели 12,7 тысячи подобных дел, при этом 2,4 тысячи человек были оправданы или прекращены – то есть процесс выиграли 12% подсудимых. В 2022 году было чуть менее 10 тысяч подобных дел, при этом 591 человек был оправдан, а ещё в 657 случаях судьи прекратили дела по реабилитирующим основаниям. То есть дела выиграли 12% подсудимых.

И третье условие – если вы должностное лицо. В 2018 году суды разрешили вопрос о виновности 10,5 тысячи человек по делам о взятках, злоупотреблении должностными полномочиями, их превышении и других преступлениях против интересов госслужбы. В 156 случаях (1,5%) суды их оправдали – либо не нашли состава, события преступления или причастности к нему обвиняемого. В 2022 году показатели в целом схожи – 12,8 тысячи подсудимых и 228 оправданий или прекращений (1,8%).

Данные статистики по судам присяжных и частному обвинению говорят, что «чем меньше государство задействовано в уголовном судопроизводстве, тем выше у подсудимого шансы получить оправдательный приговор или реабилитирующее прекращение», констатирует Юришина.

Кроме количества приговоров, в России впервые как минимум за несколько лет растёт число людей, которым суды избирают меру пресечения. До 2020 года включительно оно снижалось. Так, в 2018 году суды отправили под стражу, под домашний арест, наложили запрет определённых действий или залог на 108,6 тысячи человек. Спустя год – 100,7 тысячи. В первый год пандемии суды избрали меры пресечения для 94 тысяч, но уже через год – для 97,3 тысячи. И, наконец, в 2022 году – уже для 98,3 тысячи человек. 

При этом самой массовой мерой пресечения остаётся «стража»: в 2022 году за решётку отправились 87,7 тысячи подследственных. Это почти на три тысячи больше, чем в 2020 году, и почти столько же, сколько в 2021-м. Домашний арест применяется более чем в 10 раз реже. А число судебных решений о залоге ежегодно колеблется от пары десятков до пары сотен в год: в 2022 году зафиксирован всего 71 такой случай.