«Это просто неуважение к закону, Конституции и Конвенции»

Неустойчивость оправдательных приговоров суда присяжных – одна из самых болезненных тем российского правосудия. Адвокатскому сообществу полезен любой опыт борьбы с этой проблемой – поэтому «Улица» решила поговорить с защитником по одному из подобных дел. В 2015 году присяжные оправдали жителя Челябинской области Бориса Евстратьева по делу об убийстве. Верховный Суд отменил приговор из-за «некорректного» вопроса, составленного обвинением. Во второй раз приговор оказался обвинительным, и ВС отменять его не стал – хотя перед новым составом присяжных поставили тот же «неправильный» вопрос. В 2017 году адвокат Валерий Шухардин направил жалобу по делу в ЕСПЧ, а в конце 2020 года Европейский суд ее удовлетворил. В прошлом месяце Президиум Верховного Суда отменил приговор и вновь вернул дело на новое рассмотрение – но при этом отправил Евстратьева под стражу. «Улица» поговорила с Валерием Шухардиным о «двойных стандартах» ВС, о незаконности ареста после отмены приговора – и о том, что не сделал ЕСПЧ.

«Сомнительные экспертизы»

– Напомните, пожалуйста, фабулу дела.

– В 2013 году на территории Челябинской области было совершено убийство. По версии следствия, это произошло в ходе разбойного нападения на коттедж. Через полгода после возбуждения уголовного дела обвинение предъявили Борису Николаевичу Евстратьеву.

– Как следствие «вышло» на вашего подзащитного?

– Подробности предварительного следствия мне комментировать сложно, ведь я вступил в дело намного позже, уже после апелляции на второй приговор. А тогда работали местные адвокаты, в частности, Анна Степенкова. Из материалов дела мне известно, что следствие «разрабатывало» охотников в этом районе, у которых имелись официально зарегистрированные ружья.

В один из дней правоохранители попросили Евстратьева предоставить ружьё для осмотра. Он пришёл в отделение полиции, где находилась потерпевшая, родственница убитого. И она якобы узнала в Евстратьеве того, кто в маске напал на их дом. Узнала по глазам, по плечам, если не ошибаюсь. Евстратьева задержали и провели официальное опознание, в котором она указала на него.

– Но это же было не единственное доказательство?

– Нет, виновность обосновывалась в основном на заключениях экспертов, на результатах обысков. Ну и на показаниях родственников убитого.

– А какие были аргументы защиты?

– Во-первых, несколько экспертиз вызывают серьёзные сомнения. Например, о времени наступления смерти. Специалисты, которые были привлечены стороной защиты, указали: согласно тем документам, которые имеются в материалах дела, смерть наступила на два часа раньше, чем говорят свидетели. А здесь у Евстратьева уже было алиби – он был на работе и не мог совершить преступление.

Во-вторых, были довольно сомнительные обыски. Следственная группа дважды осматривала комнату, где находился труп. Изъяли некоторые предметы, но гильз не нашли. Спустя некоторое время они вдруг решили провести третий обыск – и неожиданно под диваном нашли ярко-красную гильзу. Что, в общем-то, вызывает сомнения.

Причём понятые перед третьим обыском были удалены из комнаты – и приглашены в последний момент, когда следователи залезли непосредственно под диван. Понятые сами рассказали об этом на суде.

Далее. Пуля, изъятая из тела потерпевшего, имеет массу шесть граммов и ребристую поверхность. А согласно заключению специалиста, пули для этой гильзы весят восемь граммов – и гладкие. В деле есть заключение эксперта, что гильза и пуля ранее составляли единый патрон, чего быть не могло. Более того, согласно заключению другого специалиста, по деформированной пуле невозможно определить, к какой гильзе она имеет отношение.

Также было заключение специалиста о том, что Евстратьев на момент совершения преступления страдал заболеванием костей, наподобие артроза, и правая рука у него была частично обездвижена. Он не мог применять физическую силу. А ведь для того чтобы стрелять из «Сайги», необходимо достаточно серьёзное усилие.

Вот такие сомнительные экспертизы, которые противоречат заключениям специалистов, полученным стороной защиты.

«Налицо двойные стандарты»

– Почему ваши коллеги решили выбрать именно суд присяжных?

– Мне сложно ответить на этот вопрос, ведь я в это время не был в деле. Но если исходить из логики, то их решение понятно, потому что защитой доказывалась невиновность. Целью было добиться оправдательного приговора.

Адвокат Валерий Шухардин

Насколько вы знаете, такие решения в нашей стране выносятся практически только судом присяжных. Это был единственный шанс добиться оправдательного приговора, что защита и сделала. Но приговор отменил Верховный Суд, отправив дело на новое рассмотрение.

Основанием для отмены стал вопрос, поставленный перед присяжными, – по мнению ВС, неправильно. Там сразу был задан вопрос о двух составах преступления, имеющих разные родовые характеристики: убийство и разбой.

– Но ведь эти вопросы формулирует сторона обвинения?

– Да, это они сформулировали.

– Тогда получается странная ситуация. Сначала прокурор неверно формулирует вопрос – а потом сам же жалуется на это и просит отменить приговор.

– Об этом я и говорил позже в Президиуме Верховного Суда. Недостатки работы стороны обвинения никаким образом не должны отражаться на судьбе оправданного человека. Но мы видим: когда прокуратуре надо отменить приговор, то зачастую используются формальные признаки – без оценки существа данного вопроса.

– СМИ сообщали, что новое рассмотрение прошло очень быстро – несмотря на то, что дело снова слушалось судом присяжных. Так ли это?

– При втором рассмотрении судья отклонял практически все ходатайства защиты. Понятно, что процесс пошёл гораздо быстрее – ведь не надо было тратить время на исследование доказательств. И в результате во второй раз был вынесен уже обвинительный приговор. В 2016 году он получил 18 лет. К настоящему моменту он отбыл в общей сложности около 7 лет.

При обжаловании приговора защита среди прочих доводов указала: тот самый вопрос, на неправильность которого указывал Верховный Суд, был вновь задан присяжным при новом рассмотрении. Причём в той же самой форме: и по убийству, и по разбою одновременно.

Адвокат Валерий Шухардин

Раз прокурор сам утверждал, что в такой формулировке нельзя задавать вопрос, – то и во втором случае также необходимо отменять обвинительный приговор. Но в этом случае Верховный Суд сказал, что всё правильно. Налицо двойные стандарты со стороны Суда.

Также в апелляции было заявлено, что суд не предоставил возможности донести до присяжных мнение специалистов. Но все эти нарушения права на защиту ВС не заинтересовали.

«Принцип процессуальной экономии»

– После этого вы и вступили в дело?

– Да, после апелляции на второй приговор.

– Вы общались с предыдущими защитниками?

– Да, и Анна Степенкова помогала оформлять формуляры жалобы в ЕСПЧ. Не то чтобы мы действовали вместе, но когда мне была необходима помощь – она её оказывала.

– Когда в 2017 году вы впервые увидели в 2017 году приговор, «засиленный» Верховным судом, что вы о нём подумали?

– Перспектива жалобы в ЕСПЧ была вполне явной. Видно было, что суд полностью заблокировал сторону защиты – и по поводу предоставления доказательств, и по допросам свидетелей. Исходя из прецедентной практики ЕСПЧ, было видно, что эта жалоба может иметь успех.

– На что конкретно вы пожаловались?

– Если говорить о том, на что обратил внимание сам Европейский суд, – это, конечно же, нарушение принципа равноправия и состязательности сторон. Как я говорил, сторона защиты была ущемлена в предоставлении доказательств и возможности опровергнуть версию обвинения с помощью специалистов.

Второй аргумент, который тоже был активно развернут в жалобе, – лишение защиты возможности опросить экспертов, которые давали заключения по ходатайству следователя. С точки зрения ЕСПЧ, эти люди являются свидетелями обвинения – но российский суд не дал стороне защиты их допросить.

Были и другие важные аргументы, конечно. И разумеется, мы указали на странное отношение ВС к статье 339 УПК «Вопросы присяжным».

– Как правило, решений ЕСПЧ приходится ждать очень долго. В данном случае между обращением и вынесением постановления прошло почти четыре года. Вы всё это время помнили об этом деле – или вернулись к нему, только когда суд дал ему ход?

– В этом деле ЕСПЧ достаточно быстро отреагировал. Приходили уведомления о движении дела, жалоба была направлена в правительство, были заданы вопросы сторонам, потом пришёл меморандум, писали возражения на меморандум... Поэтому я не забывал о деле и всегда был в курсе движений жалобы.

– Что в итоге постановил ЕСПЧ? Это было стандартное решение – или там есть новые позиции, которые смогут использовать и другие адвокаты?

– Были подняты два глобальных вопроса. Первый вопрос – это нарушение принципа равноправия, состязательности сторон. И второй – о двойных стандартах Верховного Суда по отношению к статье 339.

Первый вопрос был основан на устоявшейся практике ЕСПЧ. Она уже выработана, и Суд ссылался на ранее вынесенные постановления. Судьи указали, что к иным выводам они в данном случае прийти не могут – сторона защиты очевидно была ущемлена в предоставлении доказательств.

А вот по второму вопросу устоявшейся практики не было. Однако ЕСПЧ, в очередной раз применяя принцип процессуальной экономии, решил не рассматривать его. Он пришёл к выводу, что удовлетворения первого вопроса будет достаточно для отмены приговора – мол, это даёт возможность добиваться справедливости.

– То есть вопрос относительно разного отношения к вопросам обвинения никак не был решён ЕСПЧ?

– Печально, но да. Я очень рассчитывал на это. Тем более что ЕСПЧ при коммуникации поставил вопрос о правовой неопределённости статьи 339. Если бы ЕСПЧ высказал свою позицию, можно было бы отменять не только первое апелляционное определение, но и второе. Что позволило бы выйти на новое рассмотрение уже с наличием оправдательного приговора.

– Была ли присуждена вашему подзащитному компенсация? И какие перспективы это решение открывает на национальном уровне?

– ЕСПЧ посчитал, что для Евстратьева достаточно самого факта установления нарушений права на справедливое судебное разбирательство, поэтому не присудил никакой компенсации. Ну а из перспектив – явная отмена приговора и направление на новое рассмотрение.

«Это не мотивированное решение»

– Что теперь с делом?

– Постановление ЕСПЧ было вынесено в декабре 2020 года. В течение трёх месяцев Российская Федерация могла его оспорить в Большой палате, но не сделала этого. И в марте решение вступило в силу. Я подал обращение в Президиум Верховного Суда о возобновлении производства и отмене приговора. 30 июня 2021 года приговор и апелляционное определение были Президиумом отменены.

Но при этом Президиум ВС допустил грубое нарушение. Вместо того чтобы освободить Евстратьева, они избрали ему меру пресечения в виде содержания под стражей до 30 сентября. Это крайне незаконное и очень парадоксальное решение Президиума.

– Почему?

– Давайте вспомним: сначала в отношении Евстратьева был вынесен оправдательный приговор – и после этого, естественно, отменили меру пресечения. На второй суд он ходил из дома. Ему избрали меру пресечения только после того, как был вынесен второй приговор. Отменив это незаконное решение, суд должен был отменить и меру.

Во-вторых, согласно Конституции и Конвенции, любое решение о лишении свободы может быть обжаловано в вышестоящем суде. Это право каждого обвиняемого – обжаловать арест. Потребовать проверить его законность, обоснованность, правомерность. Но ведь решение Президиума Верховного Суда у нас не обжалуется!

Президиум Верховного суда это хорошо понимает. Я думаю, он сам отменил не один десяток решений подобного рода – когда мера пресечения выносится без обсуждения сторонами, без указания оснований, предусмотренных УПК. Угроза побега, угроза противоправной деятельности, воспрепятствование производству по делу, давление на свидетелей... В данном случае все эти вопросы даже не обсуждались!

У меня пока нет решения на руках, но очевидно, что там ничего не будет сказано о мотивации меры пресечения. «Приговор надо отменить, а меру пресечения избрать» – вот и всё. А значит, это незаконное, немотивированное решение. Которое негде обжаловать.

– Как вы планируете действовать дальше?

– В первую очередь я намерен подать жалобу в ЕСПЧ по решению Президиума ВС об избрании меры пресечения. Это нарушение пятой статьи Конвенции – «Право на свободу и личную неприкосновенность».

Адвокат Валерий Шухардин

Подобные решения не должны быть в Президиуме Верховного суда, это просто неуважение к закону, Конституции и Конвенции.

И конечно же, обсуждается вопрос моего участия в рассмотрении дела в Челябинском областном суде.

– Будет ли связан нижестоящий суд при рассмотрении нового дела указаниями ЕСПЧ? Или он может их проигнорировать?

– Ну, по закону, конечно же, не может. Если ЕСПЧ признал, что стороне защиты не была дана возможность предоставить свои доказательства, то Челябинский областной суд обязан исправить это нарушение, исследовать доказательства защиты.

– Вы сказали – по закону. А на практике?

– Как правило, всё же такая возможность даётся. Понятно, что в политических делах решение может быть вынесено то же самое. И всё. Но те неполитические дела, которые у меня были, связанные с доказательствами, полученными под пытками, рассматривались, и эти доказательства исключались из материалов дела. Всё равно сторона обвинения пыталась выкрутиться, часто незаконно, но пыталась выкрутиться без этих доказательств. Иначе это большая вероятность отмены в апелляции.

– Насколько эффективно российское правительство реагирует на решения ЕСПЧ? Мы видим, что подаются однотипные жалобы, по ним присуждаются и выплачиваются компенсации – но ситуация по этим проблемам в целом не меняется...

– Давайте по порядку. На решение ЕСПЧ государство обычно реагирует достаточно адекватно и эффективно. Вы сами говорите, что компенсации выплачиваются. То есть тот механизм, который заложен в Конвенцию по поводу исполнения постановлений, в целом работает. За исключением достаточно редких случаев, больше касающихся политики. А по обычным делам пока проблем не возникает.

– А бывают случаи, когда ВС не отправляет дело на новое рассмотрение, несмотря на решение ЕСПЧ?

– Опять же вернёмся к политическим делам, когда не отменялся приговор по делам Пичугина, Навального, Удальцова. По обычным делам, как правило, если ЕСПЧ указал на существенные нарушения права на защиту, приговор отменяется.

И тем не менее вторая часть вашего вопроса касалась однотипных решений в отношении России. Тут вы затрагиваете больную тему. Действительно, после вынесения каждого решения ЕСПЧ страна должна не только отменять приговоры и платить компенсации. Она обязана принимать меры общего характера, чтобы такие ситуации не повторялись.

Адвокат Валерий Шухардин

Однако наша страна почему-то эту часть обязательств исполнять не любит. По какой-то причине Российская Федерация готова тратить деньги, постоянно получать отрицательные решения – но не устранять объективно существующие проблемы.

Причём на эти проблемы указывает не только Европейский суд, но и сам Верховный Суд России. Вот пример. Ещё в 2010-м, даже в 2007 году были решения, когда ВС отменял постановления о продлении стражи за предшествующий период. Очевидно всем, что нельзя задним числом продлевать срок содержания под стражей или избирать меру. Нельзя в апреле принимать решение о заключении под стражу с марта. По этому поводу есть несколько постановлений ЕСПЧ, которые говорят, что это не предусмотрено законом. Есть аналогичные решения Верховного Суда РФ. Но эта практика до сих пор существует в российских судах. Почему? Для меня это загадка.