«Целесообразно купить дешёвое»

Летние заседания по «делу ”Аэрофлота”» выдались по-настоящему жаркими. Защита провела важнейший допрос привлечённого следствием эксперта Анны Бакулиной. Именно она с коллегами подготовила экспертизу о «нецелесообразности» привлечения внешних адвокатов – и о «завышенной стоимости» их услуг. В ходе допроса оказалось, что эксперт не вполне понимает отличие коллегии от юрфирмы – и оценивает услуги не по качеству их исполнения, а по их стоимости. Затем в суде выступили привлечённые защитой специалисты, которые камня на камне не оставили от аргументов Бакулиной и других экспертов.

В начале июня защита и обвинение по «делу “Аэрофлота”» закончили представлять свои доказательства. «Улица» рассказывает, как прошли последние заседания перед прениями. Репортаж подготовлен по аудиозаписи, предоставленной защитой.

Разминка перед боем

Заседание 1 июня было совсем коротким. Оно началось с допроса свидетеля обвинения – следователя Игоря Ощепкова, который вёл «дело “Аэрофлота”» на первом этапе, но затем перешёл на работу в Генпрокуратуру. Адвокат Мария Корчагина (защищает Владимира Александрова) заявила суду, что считает недопустимым допрашивать экс-следователя в качестве свидетеля. Она указала на возможный конфликт интересов: человек, который занимался расследованием дела, может быть лично заинтересован в обвинительном приговоре. Также адвокат напомнила, что возможные процессуальные нарушения экс-следователя нельзя исправить путём допроса. Но судья не согласилась с этими аргументами – и Ощепкова пригласили в зал. Впрочем, прокурор ограничился вопросами об оформлении документов в материалах дела. Бывший следователь объяснил все неточности «техническими ошибками».

Затем обвинитель попросил продлить подсудимым «стражу» до 24 сентября. Защитники ожидаемо попросили смягчить меру пресечения – указав, что судебное следствие фактически закончено и обвиняемые никак не смогут воспрепятствовать производству. Тем не менее судья удовлетворила ходатайство прокурора.

После этого обвиняемый адвокат Александр Сливко заявил о несогласии с исковыми требованиями «Росимущества» (в отсутствие претензий со стороны «Аэрофлота» было признано потерпевшим как владелец 51% акций авиакомпании). По его мнению, ведомство не доказало, что адвокаты причинили какой-либо ущерб «Аэрофлоту». Сливко напомнил, что они с Диной Кибец выиграли все порученные им дела и споры авиакомпании. В результате их работы финансовые показатели «Аэрофлота» улучшились – а значит, инвестиционная привлекательность и стоимость акций оказались выше. На этом заседание закончилось.

Напишите в ФСБ

8 июня состоялся допрос Анны Бакулиной – одного из трёх экспертов, привлечённых следствием. Напомним, что они сделали выводы о завышении стоимости услуг Кибец и Сливко – и о «нецелесообразности» их привлечения «Аэрофлотом». Именно на эту экспертизу и опиралось следствие.

Бакулина рассказала, что работает профессором кафедры госуправления МГИМО и специализируется в области финансовой, экономической, бухгалтерской и налоговой экспертизы. Но на момент подготовки заключения она была сотрудником Финансового университета при правительстве. Поэтому именно он указан как место проведения экспертизы – хотя часть работы выполнялась уже по месту новой «прописки». По просьбе прокурора эксперт пояснила, что не считает это нарушением, поскольку место проведения экспертизы не влияет на выводы.

Мария Корчагина напомнила: согласно ст. 23 закона «Об экспертной деятельности», каждый эксперт подписывает лишь ту часть заключения, которая относится к сфере его познаний. Однако три автора с разными специализациями подписались под общими выводами. Бакулина ответила, что все они одинаково специализируются в области экономики. Корчагина парировала, что документы двух её соавторов не подтверждают наличие экономического образования. Но эксперт настаивала, что у них есть специальные познания и научные труды в этой сфере. «Вы были уверены, что подписываете с компетентным человеком экспертизу?» – уточнила адвокат. Бакулина повторила, что не сомневается в компетентности коллег.

Тогда Корчагина попросила прокомментировать позицию Федерального центра судебной экспертизы при Минюсте по поводу вопросов следствия. Отвечая на адвокатский запрос, ведомство назвало их «правовыми» – и пояснило, что они не могут быть предметом экспертизы. Но Бакулина заявила суду, что не считает вопросы правовыми.

– Вы обращались в министерство юстиции. Но если порассуждать – почему вы не обратились в академию ФСБ или ещё куда-то? Тем людям, которые способны дать на это ответ? – сказала эксперт.

– Вам известно, что согласно нормативно-правовым актам [именно] Министерство юстиции курирует экспертную деятельность в Российской Федерации? – уточнила Корчагина.

– Минэкономики тоже курирует, – заявила эксперт.

Экспертиза ex machina

Затем адвокат попросила уточнить, где всё-таки проводилась экспертиза – и все ли авторы работали «по месту одной прописки». Бакулина ответила, что закон не запрещает выполнять эту работу в разных местах.

– Частично были в здании университета, частично там… Я, может, в машине еду. Я что, должна, где я еду, указывать? Я постоянно работаю в машине, у меня есть водитель…

– Вы втроём всё время ездили? – уточнила адвокат.

– Почему, у [эксперта] Авдинского тоже есть водитель. Это как-то оказывает влияние на выводы, к которым мы пришли?

Адвокат не стала отвечать и вернулась к вопросу о специализации эксперта. Она попросила объяснить, какие познания в области экономики нужны, чтобы ответить на вопрос следствия о целесообразности привлечения «Аэрофлотом» внешних адвокатов – и сделать вывод об их недобросовестности. «Любые признаки – это вопрос экономического характера, – ответила эксперт. – Где же здесь право?». Корчагина напомнила, что такие признаки не установлены законом – и попросила объяснить, как тогда эксперты их сформировали. Бакулина заявила, что эксперты взяли их «из общепринятой практики» и научных работ по экономике.

– Почему вы не указали источники формирования данных выводов? – поинтересовалась адвокат.

– Потому что их нету, – ответила эксперт.

– То есть вы сами придумали?

– Мы обладаем определёнными познаниями, которые нам позволили прийти к таким выводам, – отрезала Бакулина.

Тогда Корчагина попросила объяснить, как эксперты анализировали протоколы допроса свидетелей, в которых участвовали обвиняемые адвокаты. И не смутило ли их, что закон относит такой анализ к исключительной компетенции следствия и суда. Бакулина заявила, что они с коллегами лишь ссылались на протоколы – но адвокат указала, что в их заключении используется слово «анализ».

– Мы не проводили здесь как таковой анализ, – объясняла Бакулина. – Мы не давали правовую оценку этим протоколам.

– Просто провели анализ, – заметил защитник Кибец адвокат Илья Лебедев. Этот комментарий вызвал смех в зале.

– Да. А что смешного в этом? Эта информация была справочно приведена. И выводы мы сделали на базе информации, содержащейся в протоколах.

– Может ли эксперт, не являющийся следователем или судом, сделать вывод – любой вывод – на основе анализа протоколов допроса? – уточнила Корчагина.

– А мы не делали вывод.

– Но вы только что сказали, что сделали вывод на основе анализа протоколов допроса! – возмутилась защитница.

Она напомнила, что в заключении фигурирует слово «вывод». Но Бакулина заявила, что защитница «цепляется к словам». Тогда Корчагина сформулировала вопрос чуть по-другому: «Анализ допроса свидетелей – это “экономическая деятельность”?».

Эксперт возмутилась, что её «спрашивают об одном и том же». Прокурор попросил снять вопрос, но судья не согласилась. Наконец, эксперт сформулировала ответ: «Анализ протокола допроса не является правовой оценкой».

Далее Корчагина указала, что эксперт назвала заключение договора напрямую с Кибец «упрощением» порядка проведения закупочной процедуры. И напомнила, что Закон об адвокатуре разрешает заключать соглашения только напрямую с адвокатом.

– Это же ПАО «Аэрофлот», они должны были соблюсти все процедуры в области закупочной деятельности… – ответила эксперт.

– А если с адвокатским образованием [по закону] нельзя заключать договор?

– Адвокат действует от какой-то коллегии… – предположила Бакулина.

– Нет, – перебила Корчагина. – Адвокату запрещено действовать от лица коллегии, только лично.

– Я считаю, что [ваш] вопрос выходит за рамки экспертизы. Там чётко даны ответы, – нашлась Бакулина.

Вопросы таковы и больше никаковы

Корчагина спросила, как могли эксперты ответить на вопрос о соответствии соглашений с Кибец внутреннему регламенту «Аэрофлота», если следователь не предоставил им этого документа? Бакулина ответила, что его просто взяли с сайта авиакомпании. Но адвокат пояснила, что там публикуется актуальный регламент – а вовсе не тот, что действовал в период работы компании с Кибец и Сливко в 2016–2018 годах. Эксперт заверила, что изучала нужный регламент, хотя и не указала его реквизиты в заключении.

Тогда Корчагина указала, что в том самом регламенте прямо прописана возможность закупки юридических услуг у единственного поставщика. Но эксперты почему-то заявили следствию, что это не соответствует регламенту.

– Каковы вопросы, которые были перед нами поставлены – такие и ответы, – констатировала эксперт.

– То есть вы использовали наводящие вопросы следователя, которые носили обвинительный уклон и [уже] содержали в себе [нужные] ответы? – удивилась адвокат.

– Мы отвечали на поставленный вопрос: соответствуют ли действия за период такой-то порядку выбора поставщика услуг.

Корчагина воспользовалась этим ответом, чтобы вернуться к предыдущей теме:

– Какие знания экономического характера нужны, чтобы соотнести действия поставщика с регламентом? Это анализ правового акта.

– [Знания] в области закупочной деятельности.

– Это правовая оценка.

– Я не считаю это правовой оценкой.

Корчагина вновь попросила объяснить, как эксперт-экономист может ответить на вопрос о целесообразности привлечения компанией внешних консультантов. Но Бакулина настаивала, что это экономический вопрос – поскольку он касается стоимости услуг.

Эксперт Анна Бакулина

Если у ПАО «Аэрофлот» содержится дополнительный офис юристов, то считаем нецелесообразным привлечение адвокатов. Это трата денег, которая уходит на сторону.

Здесь Корчагина процитировала фрагмент заключения, где сами эксперты признали, что большинство компаний всё же привлекают внешних юристов даже при наличии штатных. И спросила: значит ли это, что все они действуют нецелесообразно?

После нескольких минут молчания Бакулина объяснилась. По её словам, задачи, которые ставились перед адвокатами, были сопоставимы с функционалом штатных юристов «Аэрофлота» – а в других компаниях было не так. Например, они обращались к внешним адвокатам для работы по уголовным делам.

Корчагина тут же спросила: почему эксперты не учли договоры с Кибец, которые касались уголовных дел? Но Бакулина не смогла вспомнить такого договора – и усомнилась, что исследовала его в рамках экспертизы. Впрочем, тут она заявила, что целесообразность привлечения адвокатов связана не только с функционалом, но и со стоимостью их услуг. По её мнению, у Кибец она оказалась явно завышена.

Защитица попросила пояснить, как эксперты пришли к такому выводу. Ведь они сами упоминали в экспертизе адвокатов, стоимость работы которых была выше, чем у Кибец и Сливко. И Бакулина ответила, что они выбирали компании для исследования рынка «на своё усмотрение».

– Если есть на рынке кто-то дешевле, то мы считаем, что нецелесообразно выплачивать такие деньги.

– А как считать тогда среднерыночную стоимость, когда есть дешевле и есть значительно дороже? – поинтересовалась адвокат.

– А кто сказал, что среднерыночную? Такого термина нету. Мы отвечали на вопрос о целесообразности: если на рынке есть услуги дешевле, то целесообразно купить дешёвое.

– А вы оценивали качество услуг?

– Перед нами не стояла задача оценить качество. 

Бакулина объяснила, что эксперты в рамках своего метода сравнивали коллегию Кибец с фирмами, которые – как им «показалось» – оказывают сопоставимые услуги. При этом уровень квалификации и опыт этих компаний не учитывался.

Корчагина задала теоретический вопрос: есть ли у коллегий фиксированные ставки. Эксперт ответила, что «насколько ей известно», да. И не угадала: Корчагина напомнила, что согласно Закону об адвокатуре коллегия лишь объединяет адвокатов – а каждый устанавливает свои собственные расценки. Но Бакулина не сдавалась: она предположила, что члены коллегии всё равно знают ставки друг друга.

Далее адвокат попросила рассказать, как эксперты рассчитывали финансовый результат деятельности Сливко и Кибец – и учитывались ли в нём суммы, присуждённые «Аэрофлоту» по делам, где они работали. «Мы определяли, прибыль или убыток нанесли те или иные действия», – заявила эксперт. И добавила: для более точного ответа ей нужно изучить дополнительные документы.

Под конец адвокат спросила: какие познания в сфере экономики нужны, чтобы ответить на вопрос следователя, законны ли действия сотрудников «Аэрофлота», заключивших соглашения с Кибец. Эксперт в очередной раз заявила, что и этот вопрос не считает правовым.

– Мы же действия оцениваем (...) Берётся законодательство и смотрится: соответствует или не соответствует.

– Это правовой характер. Это суд делает, – настаивала Корчагина.

– Это чисто, я считаю, бумажная работа: смотреть, соответствует законодательству или нет, – утверждала Бакулина.

Здесь к допросу подключилась обвиняемая Татьяна Давыдова. Она спросила, изучали ли эксперты объёмы работы юридического департамента перед тем, как сделать вывод о нецелесообразности привлечения внешних консультантов. Эксперт ответила, что «не в полном объёме».

Пиши, сокращай

После перерыва защита пригласила специалистов, которые готовили рецензию на экспертизы следствия. Специалист Татьяна Завойских подтвердила, что изучала заключение Бакулиной. Но основные выводы её рецензии защита уже пересказала на заседании 25 мая, поэтому вопросов ей задавать не стали.

Директор АНО «Финансовые расследования и судебные экспертизы» Сергей Ефимов рецензировал экспертизу Антона Пшерадовского. Защитники попросили его рассказать об основных претензиях. По мнению Ефимова, эксперт недопустимо сокращал названия услуг, которые адвокаты указывали в актах о выполненных работах. «Например, “выработка рекомендаций по работе структурных подразделений…”, – зачитал Ефимов. – Эксперт [дальше] ставит три точки. Но если обратиться к актам, то везде есть привязка либо к уголовным рискам, либо сопровождению уголовных дел». Из-за этого эксперт сделал ошибочный вывод о том, что адвокаты прописывали в актах не предусмотренную договором работу.

Также Ефимов отметил, что вопрос о соответствии стоимости услуг адвокатов рыночным расценкам безусловно относится к оценочным. Но квалификация Пшерадовского – «исследование показателей финансового состояния хозяйствующих субъектов» – не соответствует этому вопросу. Кроме того, отвечая на него, эксперт нарушает требования ст. 57 УПК, поскольку самостоятельно собирает доказательства. Так, он сам находит в интернете исследования группы Veta и сайта «Праворуб» о рыночной цене юридических услуг. А также сам выбирает аналоги для сравнения среди предложений на рынке. Причём эти аналоги нельзя назвать максимально близкими: столичную коллегию адвокатов сравнивают в том числе с частнопрактикующими юристами и фирмами из Нижнего Новгорода. Рецензент отмечает, что эксперт выбирает минимальные цены – без всякого «квалификационного ценза» – и не учитывает сложность услуг, которые требовались «Аэрофлоту». Притом что стоимость работы на юридическом рынке зависит от опыта, специализации и квалификации исполнителя.

Ефимов высказал мнение, что для корректной реализации сравнительного метода эксперту следовало выбрать не 6, а как минимум 30 предложений на рынке. А ещё лучше – ориентироваться на суммы в реальных договорах о госзакупках аналогичных услуг.

Несравнимые адвокаты

Следующим выступил управляющий партнёр экспертной группы Veta Илья Жарский. Он также готовил рецензию на заключение эксперта Пшерадовского. Основным нарушением он считает отсутствие понятной методики оценки стоимости юридических услуг. По его мнению, Пшерадовский не изучил «деловую практику рынка» и не знает, как формулируется предмет договора об оказании юридических услуг и какие работы включаются в акты о выполненных работах. Если бы он это знал, то признал бы, что договоры и акты Кибец и Сливко соответствуют этой практике, полагает рецензент.

Аналогичные ошибки эксперт допустил при определении рыночной стоимости юридических услуг. Пшерадовский не проанализировал опыт исполнителя, выбрал «первые попавшиеся» и несопоставимые аналоги – и не проверил, правдивы ли указанные на сайтах цены.

При подготовке рецензии Жарский изучил опубликованные на сайте госзакупок договоры, где заказчик и исполнитель были сопоставимы с «Аэрофлотом» и Кибец. Фиксированная стоимость соглашения на представление интересов в суде оказалась в диапазоне от 2 млн 850 тысяч рублей до 60 млн; почасовая ставка – от 255 до 700 евро в час. Напомним, адвокат Сергей Смирнов, представляющий интересы Дины Кибец, рассказывал «Улице» подробности соглашения обвиняемых с «Аэрофлотом»: «В каких-то случаях они брали почасовку – 350 евро в час (что, кстати, для серьёзных московских юридических компаний совершенно обычная цена). В других случаях брали конкретный гонорар за конкретный спор – например могли оценить сопровождение серьёзного арбитражного спора в 7 млн рублей».

Жарский рецензировал и экспертизу, подготовленную Бакулиной с двумя соавторами. Он раскритиковал её подход к определению финансового результата работы Кибец и Сливко. По его мнению, эту цифру следует рассчитывать как разницу между присуждёнными «Аэрофлоту» суммами (23 млрд рублей) и выплаченными адвокатам гонорарами (250 млн рублей). При таком подходе финансовый результат никак не может оказаться отрицательным – а ведь именно такой вывод получился у экспертов.

Не согласился он и с выводами о нецелесообразности привлечения внешних консультантов. «По статистике видно: ведя процессы самостоятельно, “Аэрофлот” выигрывает 70% дел. А внешние специалисты выиграли 100% дел, – констатировал специалист. – Так устроен рынок: компании привлекают дорогих консультантов для ведения сложных споров».

Кроме того, Жарский посчитал некорректной и методику, по которой эксперты пришли к выводу о завышенности стоимости услуг Кибец относительно рынка. Он отметил, что эксперты не определили квалификацию исполнителей, не сегментировали рынок и неверно подобрали аналоги для сравнения. Поэтому указанный ими диапазон цен не соотносится с рынком.

Однозначные экспертизы

После окончания допросов Алексанр Сливко заявил два ходатайства. Во-первых, он пожаловался, что следствие умышленно не приобщило к материалам дела документы, подтверждающие его работу по гражданским и арбитражным делам, – а также его действия в рамках доследственных проверок. Он попросил суд запросить все материалы по этим производствам и исследовать их. Во-вторых, Сливко попросил о почерковедческой экспертизе одного из документов. Адвокат заявил, что писал его собственноручно в кабинете следователя – а тот заявлял суду, что Сливко якобы не участвовал в следственном действии. Мария Корчагина, в свою очередь, ходатайствовала о признании недопустимыми экспертиз следствия – и попросила назначить новые.

Прокурор не увидел оснований не доверять экспертам, заявив, что их выводы «однозначные и понятные». Он добавил, что заключения привлечённых защитой специалистов основаны «на неких копиях» (материалов дела. – «АУ»), поэтому их выводы несостоятельны.

Суд отказал в удовлетворении ходатайств Сливко и не стал назначать повторную экспертизу. Вопрос о допустимости экспертиз следствия судья пообещала разрешить при вынесении приговора.

В конце заседания Дина Кибец высказалась об иске «Росимущества» к адвокатам. По её мнению, потерпевший никак не доказал, что обвиняемые причинили материальный вред его имуществу – акциям «Аэрофлота». Также она напомнила, что следствие само отказалось признать потерпевшими других акционеров авиакомпании. Удовлетворение иска одного лишь «Росимущества» приведёт к нарушению их прав. На этом заседание завершилось.