Исключительный статус

Как стало известно «Улице», москвич Николай Зборошенко обратился в ЕСПЧ с жалобой на «коронавирусную» дискриминацию юристов без статуса адвоката. Он указывает, что адвокаты в период эпидемии могли свободно передвигаться по стране – а юристы, также представляющие граждан в судах, должны были оформлять цифровой пропуск и соблюдать 14-дневную изоляцию. Отдельно Зборошенко считает неприемлемым тот факт, что для получения пропуска он должен был сообщать государству цель и маршрут поездки – а значит, раскрывать властям свои профессиональные планы и данные о клиентах. «АУ» попросила адвоката и юриста прокомментировать обоснованность претензий коллеги – и оценить перспективы жалобы в ЕСПЧ.

Н иколай Зборошенко заявил ЕСПЧ, что в период карантина национальное законодательство РФ помешало ему оказывать гражданам профессиональную юридическую помощь. Он приводит в пример указы мэра Москвы и губернатора Нижегородской области о введении «режима повышенной готовности». Юрист считает, что этими нормативными актами в отношении него была нарушена ст. 14 Конвенции (запрет дискриминации) во взаимосвязи со ст. 8 (право на уважение частной и семейной жизни). «Улица» изучила эту жалобу и другие связанные с ней документы.

Город и город

Мэр Москвы Сергей Собянин 5 марта ввёл в столице «режим повышенной готовности» из-за эпидемии коронавируса. Уже 10 апреля он дополнил его указом о цифровых пропусках, обязательных для передвижения на транспорте. Горожанин имел право на две поездки «до места назначения и обратно» в неделю. При получении пропуска необходимо было указать цель и маршрут поездки, включая точные адреса отправления и назначения. Для адвокатов и их помощников сделали исключение – им достаточно было иметь при себе служебные удостоверения. А вот юристы без статуса вынуждены были оформлять цифровые пропуска на общих основаниях. «Улица» писала об этой ситуации: юристы сравнивали происходящее с «адвокатской монополией» и предполагали, что это ограничение усложнит их профессиональную деятельность.

Юрист Николай Зборошенко столкнулся с конкретной проблемой уже 6 мая. Он должен был представлять доверителя в Замоскворецком суде Москвы. Но оказалось, что его проездной в метро, оплаченный почти на год вперед, был автоматически заблокирован «на весь период действия пропускного режима». Юристу пришлось ехать в суд наземным транспортом, да еще и «зайцем». Зборошенко считает, что рисковал быть «привлечённым в уголовной процедуре в связи с проездом в общественном транспорте без цифрового пропуска».

Через несколько дней с ним произошла ещё одна «карантинная» неприятность, причём уже в другом регионе. «Улица» подробно писала об этой истории. Николай Зборошенко представлял московскую компанию в трудовом споре с работником, проживавшем в Нижнем Новгороде. Слушания начались в марте, очередное заседание должно было состояться 14 мая. Юрист направил в суд ходатайство об отложении слушания в связи с эпидемией, но ответа не получил и решил приехать на заседание. При этом губернатор Нижегородской области Глеб Никитин ещё в марте издал указ о том, что все прибывшие из Москвы, Санкт-Петербурга и Московской области обязаны провести две недели в «самоизоляции». В апреле он дополнил его исключением для лиц, «находящихся в служебных поездках, носящих неотложный характер». Несмотря на это, Зборошенко не пустили в здание суда, потребовав сначала посидеть на карантине. При этом нижегородский юрист, представляющий другую сторону, прошёл внутрь. Позже он рассказал московскому коллеге, что суд «установил неявку» и отложил процесс. Зборошенко посчитал, что судья внёс в протокол заседания заведомо ложную информацию о его неявке.

Тогда юрист рассказывал «Улице», что намерен жаловаться на фальсификацию протокола в Квалификационную коллегию судей и Следственный комитет. Однако затем он скорректировал планы. «Жалобу в ККС я отправил, недавно получил отписку, – рассказал Зборошенко. – В СК я решил не обращаться, поскольку внесение в протокол недостоверных сведений не повлекло серьёзных последствий для интересов стороны ответчика». Вместо этого он решил подать жалобу в ЕСПЧ.

Сквозь тернии в Страсбург

Чтобы Европейский суд посчитал жалобу приемлемой, заявитель должен исчерпать на родине все эффективные средства правовой защиты. Поэтому Зборошенко сначала подал в Московский городской суд административный иск о признании недействительным указа о цифровых пропусках (есть в распоряжении «Улицы»). Причиной он указал дискриминацию юристов по сравнению с адвокатами и нарушение права на уважение частной жизни. Но заявление было оставлено судьей без движения. В определении (имеется у «АУ») указано, что Зборошенко не указал дату и место рождения, не приложил копию для прокурора, а также, требуя признать указ мэра полностью незаконным, не сослался на законы, которым противоречит каждый из пунктов указа. Суд предложил либо исправить иск, либо обжаловать определение. Зборошенко воспользовался вторым вариантом и направил частную жалобу в Первый апелляционный суд. «Исходя из собственной практики Мосгорсуда, указанные в определении недостатки либо являются надуманными, мнимыми, либо незначительными, не препятствующими возбуждению административного дела», – сказал он «Улице».

Дожидаться решения апелляционного суда он не стал. «Оспаривание указа Собянина в порядке КАС не является эффективным средством правовой защиты, поскольку этот способ не позволит восстановить мои нарушенные права. Кроме того, отсутствуют положительные примеры судебной практики, – говорит юрист. – Вместе с тем, если ЕСПЧ посчитает КАС надлежащим способом исчерпания, я продолжу предпринимать действия в рамках КАС».

Что касается ситуации с недопуском в нижегородский суд, то в этом случае способов эффективной правовой защиты просто нет, считает Зборошенко. «Отсутствует процедура, в которой можно было бы эффективно оспорить действия администрации суда. И, опять же, отсутствуют примеры положительной практики оспаривания подобного вмешательства в профессиональную деятельность юриста», – сожалеет он.

«Непредсказуемый, дискриминационный характер»

В своей жалобе Николай Зборошенко подробно рассказывает про негативный опыт с московским общественным транспортом и про недопуск в нижегородский суд. Оспаривая столичный указ, он ссылается на недавнее решение ЕСПЧ по делу «Круглов и другие против России» – оно касалось обысков у адвокатов и юристов. «Ранее Суд признал несовместимым с принципом верховенства права и, как следствие, с требованиями статьи 8 Конвенции установление различного регулирования в случае адвокатов и юристов, не являющихся адвокатами», – напоминает московский юрист.

Из текста жалобы Николая Зборошенко в ЕСПЧ

В настоящем деле отсутствует какое-либо разумное обоснование для установления дифференцированного подхода в случае адвокатов и в случае лиц, оказывающих квалифицированную юридическую помощь, но не являющихся адвокатами.

Также Зборошенко рассказывает, что при оформлении цифрового пропуска обязан был предоставить городским властям значительный объем персональных данных – причем срок их хранения законом не определен. Кроме того, необходимо было указать цель и маршрут передвижения: «Следовательно, лица, оказывающие квалифицированную юридическую помощь, фактически обязываются раскрывать сведения, составляющие тайну взаимоотношений между юристом и клиентом». Юрист считает, что предоставление данных сведений никак не влияет на эпидемиологическую ситуацию – и «фактически преследует цель сбора персональных данных и сведений о частной жизни». Он добавляет, что указ мэра не требует предоставления подобной информации от адвокатов, даже если те перемещаются по городу в личных целях. «Следовательно, правовое регулирование, установленное указом мэра города Москвы, имеет ярко выраженный дискриминационный характер», – заключает Зборошенко.

Недопуск в суд он считает проявлением дискриминации по месту жительства – ведь адвокат, проживающий в Нижнем Новгороде, без проблем попал на заседание. «Указом губернатора Нижегородской области было установлено правовое регулирование, которое ставило возможность оказания юристом квалифицированной юридической помощи в зависимости от региона его проживания, – говорит он в жалобе. – Действия администрации суда были основаны на толковании регионального правового регулирования, имеющего непредсказуемый, дискриминационный характер». Из этого он делает вывод, что национальным законом РФ «созданы препятствия к осуществлению профессиональной деятельности и, как следствие, к оказанию квалифицированной юридической помощи своим доверителям».

Вирус как основание

«Коронавирусная» практика ЕСПЧ пока не сформирована, поэтому прогнозировать перспективы «дискриминационной» жалобы крайне сложно. «АУ» проконсультировалась со специалистами в области международного права и защиты прав, охраняемых Европейской конвенцией.

«Сам по себе абстрактный нормоконтроль – то есть оспаривание указов в порядке главы 21 КАС – не является основанием для обращения в ЕСПЧ», – говорит старший партнёр «Апологии протеста»*, адвокат Александр Передрук. Поэтому задача заявителя – доказать, что его конвенционные права были нарушены (или неминуемо будут). В противном случае жалоба будет с высокой вероятностью признана неприемлемой как actio popularis – «отсутствие жертвы». «Но если же речь идёт об ограничениях, к примеру, юристов, которым не предоставляли возможность оказывать юридическую помощь, то в таких условиях оспаривания указа может быть достаточно, – считает адвокат. – А в случае, когда указ уже был проверен национальными судами, обращаться в российский суд в принципе скорее не имело смысла, поскольку очевидно отсутствовали шансы на успех».

Вопрос о том, какие меры ЕСПЧ может счесть достаточными для исчерпания национальных средств правовой защиты, не имеет однозначного ответа в случае с указами региональных руководителей, полагает юрист «Мемориала»* Татьяна Глушкова. «В ситуации, когда потенциально нарушающее Конвенцию воздействие прямо прописано в нормативном акте, возможно применение двух логик, – говорит она. – Можно проходить национальные инстанции в попытках всё-таки признать это воздействие незаконным. Либо сразу обращаться в ЕСПЧ, заявив, что эффективные средства национальной защиты отсутствовали, так как суды не могли принять решение, не соответствующее законодательству».

Рассуждая о том, можно ли считать дискриминацией разное положение юристов и адвокатов, Передрук тоже упоминает дело «Круглов и другие против России». Но он указывает на другой его аспект – тогда в Страсбурге отметили, что адвокаты пользуются дополнительными привилегиями, поскольку их обязательства перед клиентами больше, чем у других юристов. «Перед сторонами и Судом будет стоять вопрос о том, насколько существенно карантинные ограничения повлияли на юристов и их отношения с доверителями, – поясняет Передрук. – Нужно решить, было ли введение таких ограничений необходимо в демократическом обществе, пусть даже с целью защиты здоровья населения. А также определить, насколько была обоснована разница в обращении властей с юристами и адвокатами».

«Я не могу предсказывать решения ЕСПЧ, и моё мнение в данном случае касается карантина, а не других прав и обязанностей адвокатов и юристов, – подчёркивает Татьяна Глушкова. – Но давайте посмотрим на ситуацию. Адвокатам дано право передвигаться без пропусков и без ограничений по числу поездок – потому что у них судебные заседания и следственные действия. И есть другие люди, у которых те же самые судебные заседания, возможно, неотложные. Люди, которые могут представлять потерпевших на следственных действиях. Но на них наложены ограничения по выходу из дома. На мой взгляд, здесь вполне можно усмотреть дискриминацию».

Вопрос, является ли дискриминацией требование обязательного карантина при перемещении между регионами, также должен решаться с точки зрения целесообразности ограничений. «Безусловно, ограничение в правах лишь на основе места жительства может являться дискриминацией по статье 14 Конвенции, но только если у разного обращения нет разумного оправдания, – говорит Передрук. – Тут ключевым будет вопрос о том, насколько обосновано применение этих ограничений лишь по территориальному признаку». Он предлагает простой пример – что делать, если адвокат является членом АП Санкт-Петербурга, но проживает в Карелии. «Будет ли приниматься во внимание реальное место жительства – или же во главе угла будет исключительно формальный подход?» – задается вопросом адвокат.

«Европейская конвенция защищает от дискриминации по абсолютно любым основаниям, в том числе и по месту жительства, – говорит Глушкова. – Но когда ЕСПЧ рассматривает вопрос о том, была ли допущена дискриминация, он еще изучает основания для различия в обращении. Насколько они были достаточны и разумны. А ведь из-за COVID-19 везде вводились определённые ограничения». Более того, сам ЕСПЧ пошел на «исключительные меры» из-за угрозы коронавируса – например, отменил шестимесячный срок для подачи заявлений. «В принципе, учитывая серьёзность ситуации, я не была бы уверена, что ЕСПЧ рассмотрит пандемию как неразумное и недостаточное основание, – говорит Татьяна Глушкова. – Всё будет зависеть от аргументации государства и аргументации самого заявителя».