Шесть выводов из «дела Третьякова»

«Улице» удалось получить полный текст приговора по одному из важнейших для адвокатской корпорации процессов – делу Игоря Третьякова. В начале октября его приговорили к семи годам колонии по обвинению в хищении 332,5 миллиона рублей у «дочки» Роскосмоса. Защита настаивала, что речь идёт о легальных «гонорарах успеха», которые адвокат Третьяков получил за победы в судебных разбирательствах «дочки» с «материнской» госкорпорацией. «Улица» подробно разобралась в «мотивировке» решения – и обнаружила немало странностей. Так, в деле появился, а затем пропал анонимный чиновник, который по всем признакам должен был бы считаться членом «преступной группы» или даже её организатором. А смягчение квалификации действий Третьякова суд неожиданно использовал против него.

Что это за процесс?

У головное преследование Третьякова длилось более четырёх лет. Суть обвинения была следующей. У «Роскосмоса» накопились многомиллиардные претензии к одной из крупнейших своих «дочек» – НПО им. Лавочкина. Госкорпорация начала масштабную арбитражную тяжбу с собственным предприятием. Ответчики пытались защищаться силами своей юрслужбы, но безуспешно. После нескольких проигрышей перед НПО замаячила угроза банкротства. В 2016 году гендиректор Сергей Лемешевский и руководитель дирекции правового обеспечения Екатерина Аверьянова обратились к адвокатской коллегии «Третьяков и партнёры». С участием «внешних» специалистов предприятие стало активно выигрывать дела – и выплатило адвокатам премии на общую сумму в 332,5 млн рублей.

В 2018 году СКР задержал Сергея Лемешевского, Екатерину Аверьянову и Игоря Третьякова, обвинив их в особо крупном мошенничестве (ч. 4 ст. 159 УК). Следствие заявило, что всю работу за «внешних» адвокатов сделали штатные юристы НПО, а деньги были выведены. Обвиняемые настаивали, что команда Третьякова эффективно работала по сложнейшим делам, защищая «Лавочкина» от огромных неустоек. А многомиллионная премия – это обычная практика «гонорара успеха» (процент от оспариваемой суммы, который платят юристу за победу в суде). Лемешевский утверждал, что привлечение сторонних адвокатов – пусть и за большие деньги – позволило спасти предприятие. И в итоге НПО выиграло гораздо больше денег, чем потратило на защиту.

Приговор был вынесен 4 октября 2022 года. Судья Химкинского горсуда Оксана Кульбака назначила Третьякову семь лет колонии, Лемешевскому и Аверьяновой – семь с половиной и шесть лет соответственно.

Почему этот процесс важен для адвокатов?

Дело Третьякова стало знаковым для адвокатуры: оно оказалось первым в череде громких процессов о найме госкомпаниями «внешних» адвокатов. Фактически именно оно положило начало тенденции «криминализации гонорара», о которой три года назад подробно рассказывала только запустившаяся «Улица». Вторым стало «дело Аэрофлота», где преследовали топ-менеджеров авиакомпании и адвокатов Александра Сливко и Дину Кибец (они также в итоге получили значительные сроки). Ещё было дело адвоката Сергея Юрьева, который сотрудничал с одним из «подведов» Росавиации. Однако Юрьева оправдали – так что единого подхода к «гонорарным» обвинениям у судов нет.

Нельзя не отметить, что в адвокатском сообществе есть разные мнения о практике «гонораров успеха» от государственных организаций – особенно когда они выглядят баснословными. Но большинство сходится в том, что тенденция к «криминализации гонораров» опасна для всей корпорации. Если она «устоит», то следователи станут вмешиваться в отношения доверителей и адвокатов, оценивая работу последних со своей, «уголовной» точки зрения. Причём не только в бюджетной сфере.

Поэтому «Улица» внимательно изучила полный 138-страничный текст приговора по «делу Третьякова». Вот какие выводы можно из него сделать.

Вывод первый

Если признать вину, а потом отказаться от своих слов, то суд выберет признание

Подсудимые (и многие свидетели) давали несколько разные показания на следствии и в суде. Но при этом:

• Лемешевский последовательно настаивал на отсутствии вины;
• Аверьянова частично признала обвинения, а потом заявила о невиновности;
• Третьяков при задержании дал подробные признательные показания. А в суде заявил, что они были выбиты под давлением – при этом «условием было оговорить кого-то из чиновников Роскосмоса».

Во всех случаях суд положил в основу решения первоначальные показания – которые были даны на следствии. А последующие отказы от признания вины счёл лишь «правомерным способом защиты».

Остановимся подробнее на истории с признательными показаниями Третьякова.

Первыми задержали Лемешевского и Аверьянову – 26 июля 2018 года. Третьякова объявили в розыск; он находился в отпуске на Байкале и узнал про уголовное дело из СМИ. Адвокат успел дать несколько комментариев – заявил, что «с чистой совестью» вернётся в Москву, хотя понимает, что его «сцарапают с трапа». Спустя три дня так и произошло.

Станислав Шостак – защитник Третьякова – рассказал «Улице», что был с доверителем «с самого начала». Они согласовали позицию «скрывать нам нечего»: задержанный невиновен и готов давать подробные показания. Но допрос был прерван на ночь – и тут с Третьяковым что-то произошло. В акте осмотра при доставке в ИВС написано, что он «поступил с телесными повреждениями» – но добиться документов с подтверждением травм защита не смогла. Сам Третьяков о физических повреждениях публично не высказывался. Но когда утром Шостак вернулся в следственное управление на продолжение допроса, то оказалось, что Третьяков активно признаёт вину.

«Я спросил: в чём дело? У нас же ещё вчера, 10 часов назад, была другая позиция! На это Третьяков мне ответил: “Так надо. Потому что если я сейчас не признаю вину, меня закроют, изберут меру пресечения”. Я повлиять на своего доверителя не мог – это его право. Хотя из практики понимал, что [он поступает] неправильно», – рассказывает защитник.

Адвокат Станислав Шостак

Страх следственного изолятора брал своё. Естественно, обещания никто не сдержал. И на третий день он всё равно «заехал» в СИЗО, где потом 20 месяцев [до перевода под домашний арест] отбывал меру пресечения.

«Этот первый допрос был его ошибкой и сыграл с ним злую шутку. У нас же устроено как: если тебя допрашивали несколько раз [и ты давал разные показания], то протоколы как будто выстраиваются в определённые иерархии. Какой-то имеет больше значения, какой-то – меньше», – считает адвокат. И признательный протокол всегда перевешивает. «Это как некая метка, как ВИЧ-инфекция – от неё не избавишься», – сокрушается Шостак.

В итоге суд подчеркнул, что доверяет показаниям Третьякова, которые тот дал на следствии. И критически оценивает отказ от признания вины на стадии судебного процесса.

Вывод второй

Следствие может проигнорировать важного фигуранта дела

Согласно приговору, сразу после задержания Третьяков изложил вот какую версию. В 2016 году к нему обратился «один из руководителей АО “РКК Энергия”» и предложил представлять НПО им. Лавочкина в арбитражных судах. Судя по тексту приговора, Третьяков почему-то не назвал следствию имя этого человека. «Неизвестный» предложил следующие условия: каждый из контрактов будет стоить не более 500 тысяч рублей (и закон, и правила«Роскосмоса» требуют, чтобы любая закупка свыше этой суммы проходила через тендер). Задача Третьякова – снизить в суде требования «Роскосмоса». В таком случае «гонорар успеха» составит 8%.

«Данную работу он (имеется в виду Третьяков. – “АУ”) мог бы выполнить за 2–3%, – пересказываются в приговоре первоначальные показания адвоката. – Размер данной премии был определён данным руководителем АО “РКК Энергия”. Две трети от поступившей Третьякову суммы он должен был передавать указанному руководителю АО “РКК Энергия” для того, чтобы он распределил денежные средства».

В первом протоколе допроса Третьякова уточнялось: «Человек [который обратился к адвокату]… был в приятельских отношениях с Лемешевским. Он гарантировал, что всё будет нормально и две трети от полученной Третьяковым суммы пойдёт Лемешевскому и его подчинённым». С самим директором НПО адвокат якобы тоже встречался, но «суммы не обсуждал».

В итоге за выигранные тяжбы НПО перечислило адвокатской конторе Третьякова около 330 млн рублей. То, что осталось после уплаты налогов, адвокат перевёл на собственный счёт. И дальше якобы поступил вот как: 80 млн рублей Третьяков, согласно его первоначальным показаниям, «снял и передал вышеуказанному руководителю [из “РКК Энергия”] для передачи Лемешевскому». 70 млн рублей адвокат снял и потратил по своему усмотрению. Оставшиеся 150 млн рублей он положил на счёт своей конторы.

Судя по тексту приговора, личность «вышеобозначенного руководителя АО “РКК Энергия”» не была установлена следствием. Неясно, пытались ли её вообще установить. Этот неизвестный человек не упоминается больше ни в одном фрагменте приговора; другим обвиняемым и свидетелям, по всей видимости, даже не задавали вопросов о нём.

Шостак считает, что Третьяков «образно говоря, фантазировал», когда давал свои первоначальные признательные показания. По крайней мере, откровенной «диктовки» со стороны следователя не было, признаёт защитник.

Но в любом случае получается достаточно странная ситуация. Подозреваемый на допросе признаётся, что совершил преступление – и у него был сообщник с конкретной должностью в известной структуре. Но не называет его имени – и следствие почему-то больше о нём ничего не спрашивает. На вопрос, как такое может быть, Шостак ответил так: «Следователю не нужно было добиваться от Третьякова какого-то имени. Цель преследовалась другая. Он мог рассказывать хоть про всяких чудовищ, населяющих планету Земля, – всё что угодно. Главное, чтобы прозвучало “Я виновен”. Два слова. Остальное никому не было интересно».

Вывод третий

Не стоит пренебрегать требованиями к документообороту

Судя по всему, правоохранительные органы заинтересовались отношениями между НПО им. Лавочкина и Третьяковым в том числе из-за проблем с документами. Незадолго до возбуждения уголовного дела прокуратура отметила, что договоры были оформлены с нарушениями. Это признавали все участники процесса – но объясняли по-разному, в том числе меняя собственные же версии.

В «оборонном» НПО все контракты требуют серьёзного согласования. Их нужно проводить через специальную автоматизированную систему – чего, судя по приговору, не происходило. Сразу несколько свидетелей – начальники отделов предприятия, главные специалисты, юрисконсульты и прочие сотрудники служб, которые должны были утверждать контракты, – рассказали суду, что бумаги проходили «мимо» них. По их словам, в договорах не было ни обоснования цены закупки, ни перечня услуг, ни условий расторжения, ни визирования от отдела закупок, финансового отдела, договорного отдела и других. А служба экономической безопасности НПО узнала о финансовых отношениях с адвокатом только из запроса прокуратуры в марте 2018 года.

Порядок в документах – зона ответственности Екатерины Аверьяновой. Как рассказывал суду Сергей Лемешевский, за несколько месяцев до возбуждения дела московская прокуратура с подачи Роскосмоса обратила внимание на проблемы в документации НПО – и потребовала объяснений. В итоге «на Аверьянову было наложено дисциплинарное взыскание» – и на этом претензии кончились. «Просто просмотрел» – так Лемешевский объяснил, почему подписывал документы, составленные «не по всей форме».

Сама Аверьянова объясняла этот момент по-разному. На следствии она частично признала вину. По её словам, Лемешевский распорядился «перед заключением [с Третьяковым] договоров не согласовывать их с иными подразделениями предприятия». Аверьянова заявила, что подчинилась «под угрозой потери рабочего места». Она понимала, что нарушает регламент закупочной деятельности, но невыполнение указаний Лемешевского «могло повлечь за собой её увольнение».

В суде же она отказалась от признания вины – и пояснила, что оформлять бумаги надо было срочно. Чаще всего Третьякова надо было экстренно ввести в уже дошедшее до суда дело. Вот почему это делали «в ручном режиме» – минуя автоматизированную систему, которая слишком долго «проводит» документы через все отделы. Поскольку речь шла о «мелких» закупках, в руководстве НПО это посчитали допустимым.

Но, как и в случае с Третьяковым, суд доверился более ранним показаниям.

Вывод четвёртый

Деньги любят счёт

В приговоре суд обратил внимание, что НПО заключило с Третьяковым не один крупный контракт, а много мелких. Адвокат провёл для предприятия 23 процесса – и по каждому было отдельное соглашение. Причём стоимость этих контрактов не превышала 490 тысяч рублей – а чаще всего составляла именно 490 тысяч. Суд пришёл к выводу: «дробление» было нужно, чтобы предприятие имело возможность закупить услугу у единственного поставщика.

Обвиняемые, согласно приговору, объяснили это так: руководство «Лавочкина» и адвокат не знали, сколько судебных тяжб с Роскосмосом им ещё предстоит, поэтому оформили эдакую «сдельную» оплату. Они указывали, что договоры были заключены не единовременно, а с июля 2016 года по январь 2018-го.

Отдельно суд заинтересовался теми самыми 8% «гонорара успеха». По мнению судьи, в соглашениях не было должного обоснования «дополнительных выплат помимо прописанной цены договорных отношений».

Защита, доказывая законность этих премий, ссылалась на общие для адвокатов правила о гонорарах успеха и судебную практику по ним. А также на выводы Арбитражного суда Московской области, который уже рассматривал вопрос о справедливости «гонорара успеха» для Третьякова. Тогда АС указал, что оплата услуг адвоката не превышала рыночную цену.

Вывод пятый

Возврат в прокуратуру и смягчение квалификации не гарантируют снижения срока

«Дело Третьякова» имеет сложную судьбу: суд дважды возвращал его прокурору для устранения нарушений. Второй раз – в 2021 году – это произошло уже после прений. Тогда гособвинитель успел запросить для Третьякова пять лет колонии. При этом обвинение содержало «утяжеляющий» квалифицирующий признак об использовании служебного положения.

Затем прокуратура сняла этот признак, ссылаясь на то, что «договоры об оказании юридических услуг заключены с Третьяковым как с адвокатом, а не как с руководителем коллегии». На этом же настаивала и защита. Получается, что в финальном процессе обвинение у Третьякова было облегчено. Но вместо запрошенных тогда пяти лет он получил семь, недоумевает его адвокат Шостак.

Изучив приговор, «Улица» сделала парадоксальный вывод: тот факт, что Третьяков обвинялся как физическое лицо, создал ему серьёзные дополнительные проблемы. Ведь получается, что он должен был работать по делам НПО в одиночку, без команды. Раз Третьяков «взял на себя обязательства по самостоятельному представлению интересов предприятия в суде», то должен был лично изучать материалы дел, готовить отзывы и жалобы, посчитал суд. С его точки зрения, эти обязанности адвокат проигнорировал. К тому же, согласно позиции суда, Третьякову не должен был помогать никто, кроме штатных юристов «Лавочкина». Поскольку условия договоров НПО с Третьяковым «не предусматривали привлечения к исполнению обязательств по ним третьих лиц».

Среди доказательств, которые суд принял во внимание, упомянуто экспертное заключение доктора наук Олега Гутникова. Из него суд сделал вывод, что «Третьяков незаконно делегировал свои полномочия адвоката в рамках заключённых с НПО им. Лавочкина договоров».

Вывод последний

Жизнь вообще несправедлива

Два из трёх штатных юристов НПО, которые занимались работой в судах, поддержали Лемешевского на процессе – и назвали правильным его решение «вызвать подкрепление». Они заявили, что арбитражные дела против Роскосмоса и Минобороны были для них слишком сложными – из-за нехватки опыта и большой загрузки по основной работе.

Но из их показаний следует, что во многих процессах юристы НПО и адвокаты Третьякова работали совместно. При этом на заседаниях в основном лидировали «внешние» адвокаты – а сотрудники юрслужбы занимали «позицию наблюдателя», «обучались» или консультировали коллег по специфике производства.

И оплата их труда, судя по всему, отличалась в разы. Так, Лемешевский в своих показаниях жаловался, что ему было сложно найти квалифицированные кадры для юрслужбы. Потому что в 2015 году средняя зарплата в НПО им. Лавочкина составляла всего 50 тысяч рублей.

Что теперь

Защита обжаловала приговор Третьякову, сказал «Улице» Шостак. Вот основные доводы:

• Спор между Третьяковым и НПО уже рассматривался в арбитражном суде. Это доказывает, что речь идёт о гражданско-правовых отношениях. Да, суд признал сделки недействительными и взыскал с Третьякова все суммы, полученные за работу от «Лавочкина», – но только из-за нарушений при заключении договоров. Одновременно арбитраж зафиксировал, что Третьяков «в полном объёме» оказал услуги НПО – и оплата была рыночной.
• Суд не пояснил, в чём заключались «обман и злоупотребление доверием». Из приговора непонятно, кого конкретно обманули обвиняемые и чьим доверием они злоупотребили. Также не прояснён их умысел.
• Суд не дал оценку ряду доказательств защиты. Например, заключениям специалиста и аудиторской компании об «экономической обоснованности» затрат НПО на привлечение «внешнего» адвоката.
• Роскосмос нельзя считать потерпевшим по делу. Гонорар Третьякову был выплачен из собственных средств НПО, которые не могли поступать акционеру.

Дата рассмотрения апелляции пока не назначена.