Процесс

В июле 2021 года в ближайшем окружении Владимира Путина пошли разговоры о неэффективности Закона об «иностранных агентах». Силовики были недовольны, что критических к власти публикаций в СМИ становилось всё больше. И очевидно было, что многие НКО продолжили упорно работать даже под давлением «иноагентского» статуса. Например, «Мемориал» продолжал выступать против нарастающих репрессий и регулярно публиковал списки политзаключённых.

Особенно силовикам не нравилось внимание правозащитников к преследованию сторонников «Хизб ут-Тахрир». Ещё в 2003 году это религиозное объединение, не совершившее ни одного теракта, объявили в России террористическим из-за их взглядов на ислам. Дела против мусульман, сочувствующих идеям «Хизб ут-Тахрир», стали для ФСБ золотой жилой: можно было регулярно отчитываться о поимке «опасных террористов» и получать новые звёздочки на погонах. «Мемориал» же по мере сил пытался этому противостоять — и ему за это мстили.

Мероприятия «Мемориала» много лет пытались срывать провластные деятели из группировок вроде НОД или Serb. Правозащитники уже привыкли к этим провокациям, а самых активных «титушек» узнавали в лицо. 14 октября «Мемориал» совместно с Польским культурным центром проводил в своём офисе показ фильма о Голодоморе «Гарет Джонс» польского режиссера Агнешки Холланд. В помещение ворвались два десятка молодых людей в масках — они выкрикивали оскорбления наподобие «Фашисты» или «Национал-предатели». Затем появилась съёмочная бригада федерального телеканала НТВ, а за ними — полицейские, сотрудники уголовного розыска, росгвардейцы и Центр «Э».

«Мемориальцы» уверены: полиция искала нечто, что могло бы дать власти формальный повод уничтожить «Мемориал». Ведь уже через три недели Генпрокуратура подала иск о ликвидации «Международного Мемориала», а московская прокуратура — иск о ликвидации Правозащитного центра.

Иск к Правозащитному центру, подписанный прокурором Москвы Поповым, отличался от иска к «Международному Мемориалу». Помимо уже привычных «иноагентских» правонарушений, правозащитников обвинили в поддержке «экстремистских и террористических организаций». Эксперты посчитали, что в списках политзаключённых «содержатся признаки оправдания экстремизма и терроризма», потому что «Мемориал» добавил туда участников запрещённых в России организаций — «Хизб ут-Тахрир», «Таблиги Джамаат», «Ат-Такфир валь Хиджра», «Артподготовка» и «Свидетели Иеговы».

Юристы опасались, что новое обвинение может послужить поводом для уголовного преследования сотрудников «Мемориала». Поэтому особое внимание они решили уделить разбору этой экспертизы.

С выступлениями в суде согласились помочь опытные коллеги — Генри Резник, Мария Эйсмонт, Михаил Бирюков и юрист Григорий Вайпан. Но даже их впечатлила работа молодых юристов «Мемориала». «Учиться никогда не поздно», — отзывался о них Бирюков.

Образование учителя математики младших классов не мешало ей выступать экспертом по психологии, лингвистике, геральдике, искусствоведению, политологии, социологии, антропологии… Крюкова объясняла, что «психолингвистика является прикладной наукой математики», что социологию и психологию она изучала «несколько семестров» в педагогическом институте. А ещё без стеснения признавалась, что использует для анализа какую-то «компьютерную программу, которой нужно от 500 до 1000 знаков текста». «Текст туда помещается... после чего вы получаете определённые психологические характеристики автора», — делилась она.

После расформирования Российского института культурологии Крюкова и Батов основали свой собственный «Центр социокультурных экспертиз» — и продолжили помогать стороне обвинения в десятках репрессивных дел. Одной из «жертв» Крюковой в 2016 году стал историк из «Мемориала» Юрий Дмитриев, обнаруживший массовое захоронение жертв репрессий 1930-х годов — Сандармох. Именно Крюкова сочла порнографическими снимки дочери, которые Дмитриев делал для органов опеки, — хотя исходя из текста экспертного заключения, порнографическими эти материалы не были.

После смерти Батова его место занял переводчик Александр Тарасов — и новый дуэт продолжил по-старому готовить заключения в интересах власти.

В декабре 2020 года московская прокуратура решила провести мониторинг сайта ПЦ «Мемориал». В ведомстве скачали несколько страниц со списками политзаключённых — и попросили Крюкову и Тарасова проверить на пропаганду экстремистских идей. «Справка об исследовании» была подготовлена экспертами уже на следующий день. Адвокаты «Мемориала» обнаружили, что авторы скопировали восемь страниц с сайтов готовых школьных и студенческих рефератов.

Через год прокуратура Москвы достала справку Крюковой с полки. В ведомстве решили использовать её в деле о ликвидации правозащитного центра «Мемориал» — не найдя более веских аргументов.

Прокуроры молчали — и Михаил Бирюков тихо произнёс: «Садитесь, два». Но его шутку услышали и первые ряды слушателей, и, кажется, судья Алла Назарова.

Коллеги Марии Эйсмонт отмечают её умение работать с аудиторией в зале судебных заседаний. А ещё говорят, что от её вопросов у прокуроров и представителей Минюста «выступали капельки пота на лбу». Много лет Эйсмонт была успешным журналистом и пришла в адвокатуру не так давно — но стала одним из самых известных защитников в России. На одном из заседаний по ликвидации «Мемориала» она случайно повернулась лицом к слушателям и спиной к судье. Та мгновенно сделала замечание: «Не забывайте, что вы адвокат, а не журналист».

Юристы, находившиеся в зале суда, украдкой следили за сообщениями СМИ. В одном говорилось, что «мемориальцы» собрались у Верховного Суда с букетами. Цветы предназначались имениннице Тамилле Имановой. Сюрприз был испорчен, но она совсем не расстроилась: «На выходе из суда меня забросали цветами. Это был день очень большой любви, в который началась очень большая трагедия».

Председатель «Мемориала» Ян Рачинский был вынужден вступиться за организацию — и публично ответить на критику.

9 декабря Владимир Путин собрал традиционное заседание Совета по правам человека. Двое присутствующих вступились за «Мемориал» — Николай Сванидзе и Генри Резник. Адвокат Резник раскритиковал Закон об «иностранных агентах» и закончил свою речь раздосадованным восклицанием — «Россия стала враждебна миру!». Последний тезис оживил скучавшего президента. «Это не так. Россия не становилась враждебной никакой части мира, — возмутился Путин. — Это мы, что ли, в своих институциональных документах стратегического характера записали, что мы кого-то объявляем противником?! Нет, это нас объявляют». Дальше президент пустился в исторические рассуждения, суть которых сводилась к одному: Россия всегда была в кольце врагов.

Николай Сванидзе долго говорил о важности двух «Мемориалов» для России — и попросил Путина повлиять на позицию прокуратуры. Президент опустил глаза к бумагам на столе и стал зачитывать справки, подготовленные силовиками: «По поводу международных организаций, которые “Мемориал” пытается защищать… Они включены у нас в список террористических и экстремистских организаций. Это, конечно, вопрос, который требует дополнительного исследования. Я знаю, что некоторые коллеги, в том числе из совета, оспаривают то, что ряд этих организаций таковыми являются. Например, “Хизб ут-Тахрир аль-Ислами”, “Таблиги Джамаат” и некоторые другие. Но это отдельная тема…».

Затем Владимир Путин с нескрываемым удовольствием зачитал ещё одну подготовленную справку. В ней содержался пересказ текста Арона Шнеера. Каждая строчка этой справки уносила президента из скучной реальности во вселенную исторической науки, в которой теперь царствовала только она — архивная справка Шнеера.

Таким образом израильский историк, посвятивший карьеру благородному делу мемориала «Яд Вашем», стал невольным соучастником ликвидации другого «Мемориала». Вот что спустя время сказал в интервью сам Шнеер: «К сожалению, моя августовская публикация стала неким “триггером”, который могли использовать люди, которые хотят уничтожить “Мемориал” по иным причинам. Но я убеждён, что этому послужила даже не моя публикация, а то, как её использовали так называемые “журналисты”, публиковавшие свои материалы по её следам. Ведь когда у меня стали сразу брать после публикации интервью, я говорил о важности деятельности “Мемориала” и не обвинял его сотрудников. Но интервью вышло с заголовком “Фашисты “Мемориала”, и сам этот заголовок уже программирует читателя на определённое настроение».

Наконец, 14 декабря судья разрешила адвокату Михаилу Бирюкову представить награды в суде. Их было так много, что судья попросила перестать называть, за какие заслуги был вручён приз, — и ограничиться названиями. «Премия Гранта Динка… Премия музея Холокоста... Диплом благотворительного фонда Потанина за победу в конкурсе “Музейный гид”… Премия за достойный образ жизни, 2005 год — часто называют альтернативной Нобелевской, Медаль Уилберфорса...», — долго перечислял адвокат. Его коллеги распаковывали награды, одну из которых стал рассматривать любопытный прокурор. Он вертел в руках коробочку с наградой, но не смог её открыть и случайно сломал. Это была премия чешского Института изучения тоталитаризма «За свободу, демократию и права человека».

https://t.me/polniypc/778

Защитники «Мемориала» по-разному понимали свою роль в процессе. Адвокат Михаил Бирюков признаётся: он до самого конца не верил, что Верховный Суд ликвидирует «Международный Мемориал». «Да, были те, кто надеялся, что “Мемориал” удастся отстоять, но я к ним не относилась, — вспоминает Мария Эйсмонт. — Я с самого начала понимала, что нет никаких шансов, чтобы не ликвидировали хотя бы один из “Мемориалов”. Поэтому основной задачей для меня было чётко и красиво объяснить обществу, что это за процесс, что такое “Мемориал” и почему ужасно, что его ликвидируют».

Заседание 23 декабря о ликвидации правозащитного центра было первым заседанием по существу. Что ещё более важно, это было первое заседание, за трансляцией которого могли следить журналисты — до этого процесс в Мосгорсуде был закрыт для прессы.

В этот день Эйсмонт методично допрашивала прокуроров. Она цитировала иск и пыталась выяснить, каким образом, по представлениям прокуратуры, отсутствие маркировки «нарушает здоровье и благосостояние граждан». «Я даже не помню, что именно я спросила у прокурора — наверняка, это был какой-то глупый вопрос. Но часто бывает, что на самый глупый вопрос можно получить самый лучший ответ», — говорит адвокат. Ответ прокуратуры о том, что «Мемориал» «вызывает депрессию у граждан», процитировали все новостные агентства, включая государственные.

Юрист Григорий Вайпан обратил внимание, что «выступление уважаемого господина Жафярова» не имеет отношения к предмету рассматриваемого административного иска. Он сказал, что законодательство об «иноагентах» противоречит международным договорам — и целых пять комитетов ООН признали «иноагентские» нормы не соответствующими обязательствам России. Вайпан планомерно пересказывал решения ООН, пока не дошёл до Комитета по правам ребенка.

Михаил Бирюков также назвал выступление прокуроров не относящимся к делу. Кроме того, адвокат настаивал, что «Мемориал» — международная организация, которая имеет по крайней мере два структурных подразделения в Чехии и Франции. Поэтому формально она не может быть отнесена к «организациям, выполняющим функции иностранного агента».

Татьяна Глушкова сосредоточилась в выступлении на том, как дотошно «Мемориал» на самом деле исполняет Закон об «иноагентах». Организация сдаёт всю отчетность четырежды в год, напоминала она, ежегодно проходит аудит, сдаёт аудиторское заключение в Минюст, маркирует издаваемые и распространяемые материалы указанием на то, что он занесён в реестр «иностранных агентов»… «“Мемориал” администрирует 35 сайтов, имеет 21 аккаунт в социальных сетях, и скриншоты этих аккаунтов приобщены к материалам дела. С 2016 года “Мемориал” издал 17 книг, и они также промаркированы», — продолжала перечислять Глушкова.

Глушкова напомнила суду обстоятельства штрафов, которые «Мемориал» получил в 2019 году. Тогда проверяющие органы вдруг решили, что организация должна маркировать соцсети, хотя такое требование раньше не выдвигалось ни Минюстом, ни Роскомнадзором. В завершение речи юрист подчеркнула — прокуратура не представила ни единого доказательства, что отсутствие маркировки нанесло реальный вред хоть кому-либо.

Адвокат Мария Эйсмонт долго перечисляла заслуги «Мемориала» в увековечивании памяти о репрессированных — вспомнила и конкурс школьных эссе, зачитав отрывок из одного сочинения, борьбу за открытие архивов, публикацию имён репрессированных, акцию «Возвращение имён». «Нельзя уничтожить организацию, которая делает за государство, отстранившееся от покаяния, его работу по восстановлению исторической справедливости. Нельзя ликвидировать “Мемориал”, пока не прочитаны все имена репрессированных», — повторяла она.

«Генеральный прокурор, подавший иск о ликвидации “Международного Мемориала”, на самом деле действует от имени граждан?» — засомневалась Эйсмонт. Она вспомнила, как инициативная группа граждан просила Верховный Совет СССР создать «Мемориал», чтобы восстановить историческую справедливость. Нет, прокурор явно действовал не в интересах демократического общества, заключила адвокат: «Исковое заявление основано неясно, плохо написано, не соответствует номинально преследуемым целям — защите этих самых прав граждан — и не является необходимым демократическому обществу. А “Мемориал”, напротив, является организацией, необходимой в демократическом обществе. Как сказал наш выдающийся современник, лауреат Нобелевской премии мира Дмитрий Муратов, “Мемориал” — не враг народа, “Мемориал” — друг народа”. В иске генерального прокурора я прошу отказать».

«Вполне возможно, перед глазами генерального прокурора действительно находились другие лица. Общество наше неоднородно. Великий русский поэт Анна Андреевна Ахматова, когда открылись ворота лагерей ГУЛАГа, сказала: “А вот сейчас страна поделится на две половины — на тех, кого сажали, и тех, кто сажал”, — размышлял адвокат. — Потому что тех, кого сажали, ну, их уже не было. По той причине, что они были расстреляны, замучены в подвалах отечественной, столичной и региональных, Лубянок, превратились в лагерную пыль, они не дали потомства».

После совещания Верховный Суд постановил ликвидировать «Мемориал». На улице толпа стала скандировать судьям «Позор!».

Вечером 29 декабря, сразу после судов по ликвидации, «мемориальцы» собрались на новогодней вечеринке. За время своего существования иноагентская маркировка приобрела своё нецензурное прозвище: её прозвали «е**ла». Анна Добровольская подарила юристам футболки с надписью «Эксперт в области е**листики». «По иронии, кадр со мной и этой футболкой единственный попал в документальный фильм “Новой Газеты”», — смеётся Наталия Секретарёва.

«Меньше всего надо плакать сейчас. Потому что они хотят, чтобы мы плакали. Вся задача нашего государства — посеять уныние, — говорила Эйсмонт на вечеринке. — Поэтому мы должны быть вместе — и смеяться. Нам должно быть весело».