«Пострадала репутация силовиков, а не моя карьера»

В прошлый четверг, 21 января, адвокат Мансур Гильманов приехал в ОВД «Даниловский», чтобы представлять интересы задержанного юриста ФБК* Владлена Лося. Около 40 минут его не пускали в отдел — а когда он, наконец, получил разрешение, на подходе к дежурной части полицейский сбил его с ног, положил лицом в пол и несколько раз ударил. На адвоката составили протокол о неповиновении (ст. 19.3 КоАП), на следующий день суд отправил его под арест на 5 суток. Эти события вызвали бурную реакцию адвокатского сообщества. Пока одни коллеги подписывали возмущенное обращение к главе МВД Владимиру Колокольцеву, другие задавались вопросом: стоит ли всей корпорации вступаться за тех, кто защищает политических оппонентов власти? Освободившийся после ареста Гильманов рассказал «Улице» о своем задержании — и высказал предположение о том, какие последствия оно будет иметь для адвокатского сообщества.

— Расскажите подробно, что всё-таки произошло в ОВД «Даниловский»?

— Мы прибыли туда с муниципальным депутатом Виктором Котовым, предоставили документы, я предъявил удостоверение адвоката. Сотрудник взял у нас все бумаги, положил на стол, позвонил оперативному дежурному. Сообщил, что прибыли такие-то: депутат и адвокат. По телефону спросили, имеется ли ордер у адвоката. Я продемонстрировал ордер, сотрудник подтвердил дежурному, что ордер есть. Тот сказал — хорошо, через 10 минут придёт человек, заберёт вас.

Когда 10 минут прошли, мы снова подошли к окну — напомнили, что стоим на холоде, имейте уважение. Он перезвонил, спросил: «Ну что вы там, идёте?» Ему сказали: «Да-да, сейчас подойдут”». Снова ждём, снова подходим к окну. Там человек уже с виноватым взглядом говорит, мол, извините, ребят, это от меня не зависит.

— Речь идет о том самом человеке, который потом вас повалил на пол и ударил? То есть, поначалу вы с ним общались спокойно?

— Да, он даже вышел к нам — мы курили вместе, разговаривали на отвлечённые темы, он жаловался на свою службу. Потом он вернулся в будку, мы подошли, напомнили, что уже 40 минут прошло. Сотрудник дал нам номер телефона: «Ребят, позвоните, если там вас пускают, то вы прохо́дите”.

Я при нём же звоню, разговариваю с дежурным 53 секунды. Объясняю ситуацию, мол, нужно пройти, я изначально приехал к Лосю Владлену, чтобы его защищать. Заявляю дежурному, что мимо нас спокойно проходят граждане писать заявления. Мне отвечают: «Ну всё, проходите в дежурную часть, пишите заявления». Я переспрашиваю: «Окей, мы точно можем пройти, да?». Он подтверждает, я говорю об этом сотруднику. Турникет загорается зеленым, я прохожу мимо турникета и иду пешком.

Адвокат Мансур Гильманов

Иду, захожу в здание, подхожу к дежурной части. И в какой-то момент сзади дверь хлопает, я просто не вижу со спины. Ну, ничего необычного, в отделении постоянно кто-то бегает, ходит. И тут — бац! — меня просто вырубает…

— В суде полицейский Пронин заявил, что требовал остановиться перед тем, как сбить вас с ног.

— Нет, он ничего не кричал. По крайней мере, я ничего не слышал. По видеозаписи видно: я прохожу 2/3 пути, далее выходит Котов, за ним идёт Пронин. Они останавливаются и вдвоем о чем-то разговаривают. Потом я захожу в отдел, и он в этот момент начинает бежать за мной. Как-то это одновременно происходит — я захожу в отдел, а он начинает бежать. Каких-либо криков, каких-либо распоряжений «Остановитесь!» — нет, такого не было.

— Но если в дежурной части сказали, что вы можете проходить, то из-за чего решение вдруг могло измениться?

— Я так полагаю, по телефону они не могли прямо заявить, что не пускают меня — ведь все звонки в дежурную часть записываются. Наверное, они по телефону сказали, что я могу проходить — и одновременно по рации дали сигнал Пронину, чтобы тот меня не пускал. Из-за этого он с таким временным лагом отреагировал на их требование. То есть, выполняя уже последующее указание, вышел за мной.

— Как вам кажется, почему он настолько жёстко себя повел?

— Я не могу сказать. В его рапорте было указано, что якобы я нарушил процедуру прохода: не дал внести сведения в книгу учёта посетителей и не предоставил возможности досмотреть меня. Но у Пронина еще до моего прохода были все возможности записать мои данные, ведь он держал мои документы в руках. О необходимости досмотра никаких требований высказано тоже не было. Мимо нас проходили граждане, которые просто по паспорту заходили в отдел полиции — он их также не досматривал. Более того, в ходе допроса он сам пояснил судье, что оснований для моего досмотра не было.

— А как вы думаете, почему полицейские решили составить на вас протокол?

— Я полагаю, протокол составили из-за жёстких действий их сотрудника. Когда меня сбили с ног и положили на пол, в отделе полиции поднялся большой шум. Вышли люди, стали снимать, это попало в соцсети, СМИ. А ведь если полицейские напали на адвоката — должны же быть какие-то причины. Я так полагаю, что полицейские решили легализовать эти жёсткие действия.

— Когда наша редакция ночью ждала решения суда, чтобы опубликовать новость, мы не верили, что дело дойдёт до ареста — ведь суд имел возможность выбрать штраф. А вас удивило решение об аресте?

— Совсем не удивило. По всем признакам стоило ждать именно ареста. На этаже, где проходило слушание, находилось примерно 6 человек в форме с бронежилетами. Около суда стояли автозак и служебный автобус.

Более того, все было понятно уже по тому, как суд вёл заседание. Напомню, что суд отказался истребовать доказательства: журнал учёта посетителей; записи видеокамер с момента нашего прихода к отделу и первоначального обращения к сотруднику полиции; запись телефонного разговора, в котором содержится разрешение на проход. Суд отказался даже привлекать комиссию по защите прав адвокатов — хотя все мои действия совершались непосредственно в момент оказания профессиональной помощи моему подзащитному.

Когда мы заявили, что я являюсь членом участковой избирательной комиссии, суд в ночное время добыл заочное согласие прокурора Москвы на привлечение меня к ответственности. Обвинительный уклон был очевиден — как и то, что стоит ждать именно ареста.

— А как суд реагировал, когда полиция всё-таки показала фрагменты видеозаписи? Ведь даже на них видно, что вы достаточно спокойно идёте, а потом на вас со спины набрасывается полицейский.

— Суд первой инстанции это вообще никак не прокомментировал — даже, наоборот, просил меня «оставить комментарии при себе». А вот в апелляционной инстанции судья был удивлён. Он сказал, что у Котова ещё что-то может быть (неоднозначное), поскольку Пронин с ним о чём-то переговаривался — они ведь шли вместе. Но по поводу меня он однозначно сказал, что это «удивительно». Но несмотря на подобную реакцию, всё-таки оставил решение фактически без изменения, снизив срок административного ареста на 5 минут.

— В АП Московской области говорили, что готовят заявление по вашей ситуации. Комиссия по защите прав адвокатов связывалась с вашим защитником?

— Да, в судебном заседании в Московском городском суде принимала участие представитель Комиссии Татьяна Сустина. Она высказала позицию комиссии о сложившейся ситуации — о таком скором рассмотрении дела без исследования доказательств, заявила о необходимости всестороннего исследования обстоятельств дела. В общем, выразила свое негодование относительно этого дела.

— Что вы думаете об открытом письме ваших коллег к главе МВД Владимиру Колокольцеву?

— Я считаю это позитивной, правильной реакцией. В Законе о полиции прямо указано, что общественное мнение и общественная реакция должны учитываться правоохранительными органами. Если бы мы находились немного в другой ситуации, и моё дело не было сопряжено с политическим давлением на сотрудников Фонда борьбы с коррупцией*, думаю, эта общественная реакция возымела бы результаты. Но я в любом случае крайне благодарен коллегам, которые не оставили без внимания эту ситуацию. Уверен, все понимают — то же самое может произойти с другими коллегами при осуществлении ими профессиональной деятельности.

— Но может ли адвокат, который не работает по политическим делам, столкнуться с такой же ситуацией? После вашего ареста, некоторые адвокаты высказывали мнение, что ваш случай не касается всей корпорации — мол, такие вещи могут произойти только с теми, кто защищает оппонентов власти

— Я не согласен с этой позицией. Те, кто принимают подобные решения и совершают подобные действия в отношении адвокатов, работающих по политическим делам, со временем, что называется, входят во вкус. И потом — например, в ситуации, когда надо получить признательные показания, оказать давление — они так же поступят и по не политическому делу.

Адвокат Мансур Гильманов

Сначала незаконные действия в отношении адвокатов позволяются в исключительных случаях, по «политическим» делам. А потом это всё переходит и в общеадминистративные, общеуголовные дела. Существует угроза, что аналогичное отношение может в последующем коснуться любого адвоката — в том числе и того, кто работает по не «политическому» делу.

— Президент ФПА Юрий Пилипенко прокомментировал обращение в вашу защиту. Он отметил, что неравнодушие коллег «заслуживает уважения», но предположил, что адресовать это обращение нужно было не к МВД — ведь решение принял суд и Колокольцев уже тут ничего сделать не может.

— Я думаю, что проблема в целом в правоохранительной системе. Смотрите, какая ситуация произошла с моим подзащитным Владленом Лосем. После отбытия срока административного ареста его прямо в спецприёмнике задержали сотрудники в штатском. Надели на голову мешок, заковали в наручники и вывезли за пределы Российской Федерации. Я полагаю, что эта операция могла быть проведена только при непосредственном участии или оперативном сопровождении ФСБ. А значит, и указание не допускать адвоката в отдел полиции к Лосю, вполне вероятно, исходило от сотрудников ФСБ.

Или вот другой вопрос: а как можно в ночное время добыть согласие прокурора Москвы на привлечение к ответственности члена УИК? Такого просто не может быть, понимаете. Это может случиться только в случае, если сотрудники ФСБ инициировали дело, или осуществляют оперативное сопровождение.

Независимость сотрудников полиции от ФСБ может обеспечить только глава МВД. Исполнение действующего законодательства, решение проблемы недопуска адвокатов — всё это ответственность МВД.

— Как вам кажется, может ли «прецедент», когда Мосгорсуд, несмотря на все обстоятельства, «засилил» решение о вашем аресте, окончательно развязать полицейским руки в отношении адвокатов?

— Я считаю, что ситуация сложилась опасная. И она требует не только правоприменительного разрешения. Вопрос должен быть решён и на законодательном уровне. Во-первых, в законе перечислено ограниченное число учреждений, куда адвокат имеет право беспрепятственного допуска при предъявлении служебного удостоверения — это суд и прокуратура. На мой взгляд, этот перечень необходимо расширить. И второй момент — это введение уголовной ответственности за воспрепятствование адвокатской деятельности. Ну, хотя бы на первое время, я полагаю, она может появиться в КоАП. Но она просто необходима в Уголовном кодексе.

Ведь есть и определенные позитивные примеры — например, был решён вопрос с адвокатским запросом. Ранее они игнорировались, а после введения ответственности за непредоставление ответов на адвокатский запрос ситуация изменилась. Я считаю, что и эта ситуация может быть изменена только после введения именно законодательного регулирования.

— Как прошёл ваш арест? Как с вами обращались, где и с кем вы сидели?

— Мой арест прошёл в спецприёмнике на Харьковской улице. Приняли меня неплохо, каких-то претензий или нареканий к сотрудникам спецприёмника у меня нет. При поступлении на все мои вопросы были даны правовые ответы: принесли для ознакомления нормативно-правовые акты, приказ о порядке отбывания наказания. Также выдали матрас, постельные принадлежности, дали воспользоваться душем. Позвонили родным, уведомили, что я нахожусь в спецприёмнике.

Регулярно кормили, выводили на прогулку. В общем, никаких нарушений со стороны сотрудников спецприёмника не было. Там был один сотрудник по имени Максим — он вообще обращается ко всем задержанным только «господин» и по имени-отчеству. Это, на самом деле, вызывает оптимизм.

— А то, что вы адвокат, не вызвало какого-то особого интереса? Может, кто-то просил жалобу написать?

— Честно говоря, никто из тех, кто содержался со мной в камере, в написании каких-либо жалоб не нуждался. Ведь я отбывал арест в камере с четырьмя другими задержанными на акции протеста. Еще в последний день к нам в камеру посадили известного активиста Павла Крисевича. Всех просто удивила моя ситуация, сокамерники очень переживали, что даже с адвокатами такое происходит.

— Собираетесь ли вы обжаловать арест в ЕСПЧ?

— Да, конечно. При поддержке «Апологии протеста»** и адвоката Александра Передрука планируем написать жалобу.

— А подавать заявление на сотрудника, который на вас напал, о применении силы?

— Вообще, мы планируем это сделать. Но при составлении административного материала я также указывал о необходимости проведения в отношении него проверки в порядке статей 144 и 145 УПК — в связи с превышением и злоупотреблением должностными полномочиями. Но не знаю, была ли она проведена. Во всяком случае, меня об этом никто не уведомил.

— Я так понимаю, что вы только видеозапись сможете использовать, если подавать по 286 УК (Превышение должностных полномочий)? Снимать телесные повреждения сейчас, наверное, уже поздно?

— Да, видимых ушибов, синяков у меня нет. Единственное, у меня болит колено, поскольку я упал с высоты собственного роста после применения в отношении меня приёма. И так, просто, болит спина. Были с его стороны несколько ударов, но они видимых повреждений не причинили.

— Не опасаетесь, что этот арест может как-то негативно на вашей карьере сказаться?

— Нет, я так не думаю. Я не считаю, что совершил что-то предосудительное или незаконное.

Адвокат Мансур Гильманов

Я считаю, что действовал исключительно в интересах своего доверителя, пытаясь пройти в отдел полиции, ожидая длительное время около КПП. Думаю, в этой истории пострадала репутация силовиков, а не моя карьера в будущем.

— Продолжите ли вы после этого случая защищать протестующих?

— Да, конечно.

— То есть это никак вас не напугало?

— Нет, наоборот. Адвокат является не только правовым советником, но и выступает в роли психолога, помогающего преодолеть трудности, ограничения, которые могут навалиться на плечи подзащитного. Теперь у меня имеется экзистенциальный, так сказать, опыт отбывания административного ареста. И я, как человек, побывавший в подобной ситуации, смогу поддержать подзащитного и дать какие-то советы.