«Конкретизация в отношении дважды лишённых статуса просто излишня»

На прошлой неделе глава ФПА Юрий Пилипенко заявил, что адвокатам, дважды лишённым статуса, могут установить пятилетний запрет на повторную сдачу экзаменов. По словам Пилипенко, такая идея прозвучала при обсуждении поправок в Кодекс профессиональной этики адвоката – они будут приниматься на Всероссийском съезде адвокатов весной 2021 года. «Улица» решила поговорить о предложении ФПА с председателем Квалифкомиссии АП Ленинградской области Наталией Булгаковой. Она называет идею излишней – и считает её вынужденным ответом корпорации на поведение адвокатов в деле актёра Михаила Ефремова.

– Юрий Пилипенко, говоря СМИ об идее ввести пятилетний срок для повторной сдачи экзамена на получение статуса для тех, кто лишился его дважды, вспоминает самый громкий адвокатский скандал этого года – действия Пашаева и Добровинского в деле Ефремова. Мы знаем, что Эльмана Пашаева трижды лишали статуса, но он его возвращал. Как вы думаете, этот скандал – весомый повод задуматься о подобном нововведении?

– Я скажу так: повод понятен. Очевидно, неоднократное лишение человека статуса адвоката вызывает определённые вопросы. Но я бы хотела сказать, что введение нормы под какой-то конкретный случай мне не представляется правильным.

– Потому что это похоже на критикуемый всеми подход наших законодателей?

– В общем, да. Мне кажется, что тот механизм, который есть сейчас, оптимален. Он не требует какой-то дополнительной конкретизации для случаев повторного лишения статуса. В КПЭА уже установлены сроки – от года до пяти лет – по истечении которых адвокат, лишённый статуса, может вновь претендовать на его получение. И правильно, что этот срок определяет совет палаты в каждом конкретном случае.

– По-вашему, советы палат должны сами решать, когда даже дважды лишённый статуса адвокат может вновь попытаться сдать экзамен?

– Мне кажется, да. Потому что совет, в состав которого входят адвокаты конкретного региона, наверное, может лучше оценить и степень тяжести проступка, и отягчающие обстоятельства – в частности то, что ранее адвокат уже лишался статуса.

– То есть если адвоката повторно лишают статуса, например, за неуплату взносов в палату, то, возможно, он не должен автоматически наказываться «отлучением» на целых пять лет? Ведь такая причина прекращения статуса не связана напрямую с профессионализмом адвоката. А поправка уравнивает все причины – что со стороны не кажется справедливым.

– Лишение статуса за неуплату взносов тоже бывает при разных обстоятельствах. И нарушение корпоративных правил я всё же связываю с непрофессионализмом. Если адвокат не обеспечивает органы адвокатского самоуправления необходимыми для их функционирования денежными средствами, это тоже плохо. Это тоже повод – а при определённых условиях и основание – для прекращения статуса.

При обсуждении вопроса о повторном лишении статуса мы всё-таки исходим из того, что статус во всех случаях был прекращён обоснованно. Для того чтобы оценить, на какой срок запретить вновь вернуться в профессию, надо каждый раз внимательно изучать все обстоятельства. Причины прекращения статуса и в первый, и во второй раз; срок, который прошёл между первым и вторым лишением статуса – мы же не можем исключить, что это будет много лет. И иные причины, которые могут позволить совету, прекращая даже второй раз статус, всё-таки оставить возможность вернуться в профессию не через пять лет, а по истечении меньшего срока.

– То есть предложение ФПА ограничивает пределы усмотрения, которыми сейчас располагают советы региональных палат?

– Мне кажется, да. Ведь обстоятельств, которые совет должен учитывать, – множество. Их придётся вводить в кодекс вместе с поправкой – а это уже некоторое вмешательство в компетенцию советов региональных палат.

– А если не детализировать регулирование, то возможно ли злоупотребление со стороны советов палат?

– Нет, я совершенно не думаю о злоупотреблениях. Обсуждая вопрос о внесении изменений в наш кодекс этики, я всё-таки исхожу из презумпции добросовестности – и квалифкомиссии, и совета палаты. Сейчас мы говорим о другом.

Нужно понимать, что в КПЭА нет и не может быть такой подробной системы применения наказаний, какая есть, например, в Уголовном кодексе. Если устанавливать в КПЭА единственно возможный вариант – например, пять лет и ни копейки меньше – то тогда надо определяться с критериями. Но сделать это, по-моему, невозможно, точнее, не нужно.

Председатель Квалифкомиссии АП Ленинградской области Наталия Булгакова

Есть сейчас возможность такая – лишить адвоката статуса (не важно, в какой раз) с запретом вновь претендовать на него в течение пяти лет. И совет может принять такое решение, если сочтёт нужным. А если обстоятельства второго прекращения статуса не столь вопиющи, то совет может ограничиться другим сроком. Наличие альтернативы – это правильно.

Совет, коллективный орган, состоящий из 15 адвокатов, может выбрать из предлагаемых кодексом пределов – от года до пяти. И именно это наталкивает меня на вывод о том, что конкретизация в отношении дважды лишённых статуса просто излишня.

– Но давайте посмотрим на ситуацию с неадвокатской стороны. Когда адвоката второй раз лишают статуса, то у общества возникает логичный вопрос, стоит ли допускать его до сдачи экзамена в третий раз? Может быть, такому человеку стоит просто закрыть доступ в корпорацию?

– Я бы обществу ответила так: всё-таки должна быть у человека возможность вернуться в профессию, исправившись. Даже судимый за преступление человек может со временем вернуться в профессию. Человека на время лишают права занимать должности на госслужбе, лечить или учить людей. И время это определяется судом в пределах, установленных законом.

– Почему, по-вашему, ФПА выступает с идеей, которую вы назвали «излишней»?

– Ответ возникает, когда слушаешь предыдущий вопрос. Это – реакция на требования общества, которое стало свидетелем неоднозначной защиты известного актёра. Другой причины я не вижу. Действительно, ситуация, когда адвоката Эльмана Пашаева лишили статуса в четвёртый раз и при этом установили «запретительный» срок всего лишь в год, выглядит странно. Но здесь важно исходить из абсолютной добросовестности и взвешенности решений коллег из палаты Северной Осетии – Алании, в которой Пашаев состоял. Они всё оценили – и решили, что года достаточно для исправления. Не могу и не буду судить тех, кто уполномочен это решать.

– Повторное лишение статуса – это вообще частое явление?

– Мне кажется, достаточно редкое. Во всяком случае, в нашей Ленинградской областной палате  я таких случаев не помню. Была проблема отсутствия срока действия такого дисциплинарного взыскания, как прекращение статуса, об этом свидетельствуют изменения, внесённые в Кодекс в 2017 году. Именно тогда в КПЭА появилась норма о сроке, в течение которого лишённый статуса адвокат не может вновь претендовать на его получение. Насколько я помню, тогда были дискуссии – но в целом мало кто возражал, что определённый «запретительный» срок должен быть. Но его продолжительность должен устанавливать совет в каждом конкретном случае. Именно поэтому была установлена «вилка».

– Если вам не кажется верной идея установления пятилетнего срока для «двойных лишенцев», то как иначе может отреагировать корпорация на такие случаи?

– Я могу только повториться: нужно разбираться в каждом конкретном случае отдельно и устанавливать «запретительный» срок исходя из всех обстоятельств. Нужно понимать, что отстранение даже на год от профессии – это уже жёсткое наказание. И если через год адвокат ещё сможет вернуться в профессию, то через пять лет – совсем не факт.

– Может быть, адвокатуре стоит подумать не только об ужесточении санкций за нарушения КПЭА – но и о совершенствовании фильтров, через которых проходят претенденты на получение статуса?

– А вы хотите предложить что-то?

– Недавно президент ФПА Юрий Пилипенко пожаловался Минюсту, что законодательство об адвокатуре недостаточно требовательно к образованию кандидатов. В ответ министр юстиции Константин Чуйченко поручил разработать поправки, не допускающие в корпорацию людей с неполным юридическим образованием. Как вы считаете, это поможет изменить ситуацию?

– Понимаете, это всё-таки разные вещи: уровень образования и морально-этические качества человека, приходящего в корпорацию. Это фильтры разного порядка.

Председатель Квалифкомиссии АП Ленинградской области Наталия Булгакова

Мы сейчас говорим о прекращении статуса за дисциплинарные проступки. Я вас уверяю, что они далеко не всегда связаны с уровнем профессиональной подготовки человека. Проступки совершают и магистры, и кандидаты наук. Есть адвокаты, которые после бакалавриата пришли – и работают с точки зрения кодекса этики безупречно.

Мне кажется, это просто другая тема. Что касается фильтров, связанных с моральными качествами кандидата, то у нас на этот счёт есть только один – наличие судимости. А какие ещё фильтры могут быть? Ну не характеристики же нам собирать.

– Но в адвокатуре есть разговоры – пусть и несколько табуированные – что адвокатская корпорация настороженно относится к «пришельцам» из правоохранительных органов. Мы написали об этом большой текст. И некоторые эксперты говорили, что, возможно, нужно установить «буферный» срок, по истечении которого выходец «из-под погон» вправе сдать экзамен. Кто-то даже предлагал позволить квалифкомиссиям отказывать на основании «несоответствия претендента по моральным качествам».

– Я пришла в адвокатуру со студенческой скамьи, после стажировки. И это произошло очень давно – 44 года назад. И я могу со всей ответственностью сказать, что я не только видела, но дружу много лет с теми адвокатами, которые пришли из правоохранительных органов и которые являются блестящими адвокатами с безупречной репутацией. Всё зависит от человека.

– То есть никакие «моральные» фильтры вводить не нужно?

– Единственный фильтр, о пересмотре которого можно было бы подумать в будущем – это сам квалификационный экзамен. Я сейчас навлеку на себя недовольство многих коллег, но мне кажется, что он недостаточно сложный.

– Но разве это не вопрос образования, который вы просили не смешивать с моральными качествами претендентов?

– Нет. Понимаете, в адвокатуру принимаются лица с высшим юридическим образованием – и либо прошедшие стажировку, либо имеющие двухлетний стаж работы. Закон тем самым говорит, что человек, который приходит в адвокатуру, должен не только иметь высшее юридическое образование – он должен иметь определённый опыт. Почему это так важно? Потому что на следующий день после получения статуса адвокат должен помогать людям, должен принимать самостоятельные решения и должен отвечать за последствия этих решений. Если человек два года был юрисконсультом, то, скорее всего, он не готов принимать самостоятельные решения. Потому что их этому не учат – их учат выполнять определённые задания. Я ни в коей мере не хочу умалить их работу – в своей области они сто очков вперёд дадут адвокатам. Но особенность адвокатской работы в том, что он должен находить решения самостоятельно. И это решение должно быть не только правильным с правовой точки зрения, оно ещё должно тщательно согласовываться с позицией доверителя.

Так вот наш экзамен лишён того элемента, который бы помогал понять готовность претендента самостоятельно сформулировать задачу, найти решение проблемы доверителя. Мне кажется, что наш экзамен должен включать в себя выполнение какой-то конкретной задачи.

– Почему экзамен сейчас не содержит такой практической части?

– Вообще рекомендации ФПА по приёму экзамена позволяют палатам включать в билеты дополнительные вопросы – вдобавок к обязательным для всех. До утверждения нового порядка в 2016 году, когда экзамен стал включать в себя две части – тестирование и устный ответ, – в нашей палате претенденты решали конкретные правовые задачи. Например, составляли процессуальный документ. Но это была наша самодеятельность.

– Но вы сказали, что и сейчас палаты могут включать свои вопросы в список утверждённых для всех…

– Теоретически да. Но тогда экзамен станет трёхэтапным – и получится, что мы излишние требования предъявляем к кандидатам.

– И тогда это расширит практику так называемого адвокатского туризма? Когда адвокаты получают статус в той палате, где его легче получить – но затем работают в другом регионе, в котором сдать экзамен сложнее. В этом тоже может быть причина, по которой адвокатские палаты не усложняют экзамены?

– Мы очень далеко ушли в сторону. Это тема, которая требует отдельного взвешенного обсуждения. И я бы, несмотря на предыдущие ответы, не стала сильно ругать текущий экзамен. Ведь устные ответы претендента слушают семь адвокатов (у нас – с адвокатским стажем от 20 лет и более), двое судей, два представителя регионального управления Минюста (у нас одна из них – бывшая судья) и два представителя Заксобрания (у нас они бывшие адвокаты). Они внимательно слушают претендента. И в большинстве случаев, если не с первого, так со второго слова всем становится ясно, мыслит ли человек самостоятельно – готов ли он быть адвокатом.

– Что вы думаете о предложении составить единую на всю страну приёмную комиссию, куда централизованно обращались бы все претенденты? Тогда, наверное, можно было бы усложнить экзамен – и при этом избежать «адвокатского туризма».

– Я не представляю, насколько это вообще реально даже с технической точки зрения. У нас огромная страна, в которой 85 субъектов с разным количеством населения. То есть во всех региональных палатах разное количество адвокатов и претендентов на статус – и поэтому разная структура приёма. И что это будет за комиссия? Как её формировать? Абсолютно не представляю. Но предложение о едином тестировании (как первом этапе экзамена) – не буду спорить, вполне осуществимо. Надо ли?

В любом случае нужно понимать, что никакой, даже самый совершенный, экзамен не позволит нам избежать прихода в адвокатуру людей нечистоплотных. Среди нечистоплотных есть много умных.