Проблема с «бывшими»

Последние две недели в сообществе обсуждают историю следователя из Тюмени, который со скандалом был уволен из органов в феврале и стал адвокатом уже в июне. «Улица» решила напрямую спросить у адвокатов, что они думают о коллегах из числа «бывших сотрудников»? Как оказалось, собеседники редакции не разделяют стереотипа, что такие защитники обязательно пополняют список «решал» и «кивал». Тем не менее часть опрошенных – в том числе и сами «бывшие» – считают необходимым ужесточить критерии для кандидатов в адвокаты. И практически все говорят о необходимости «дополнительной работы» палат с такими новичками.

С отрудника Тюменского СУ СК Рафика Аглиуллина уволили 12 февраля 2020 года по дискредитирующим обстоятельствам. В сети появилось видео, где он в компании друзей и сослуживцев отмечает получение звания майора. На записи слышны тосты, крики «Жизнь ворам» и «АУЕ» (запрещённая в РФ организация, чья аббревиатура расшифровывается как «арестантский устав един» – «АУ»). Такое поведение Аглиуллина показалось его начальству несоответствующим этическим нормам, которые должен соблюдать сотрудник Следственного комитета.

Бывший следователь попытался обжаловать своё увольнение, пишет Znak.com, и 8 сентября должно состояться следующее заседание суда по его делу. Но одновременно с попытками реабилитироваться Аглиуллин подал документы на получение статуса адвоката. Он успешно сдал квалификационные экзамены и был внесён в реестр адвокатов АП Тюменской области. Этот факт вызвал возмущение уже в адвокатской корпорации, где вновь вспыхнула дискуссия о тех «бывших сотрудниках» правоохранительных органов, которые ушли с этой работы вследствие различных нарушений – и беспрепятственно стали защитниками. Многие адвокаты считают, что такие коллеги недостаточно мотивированы при защите доверителей, часто ограничиваются только делами по назначению и вообще склонны к негласному сотрудничеству с силовиками. Не существует статистики, которая могла бы подтвердить или опровергнуть этот стереотип. Но каждый раз, когда громко уволенный работник органов приходит в адвокатуру, внутри корпорации снова вспыхивают дискуссии о необходимости дополнительных барьеров и фильтров для «бывших сотрудников».

Экзамен на грамотность

Кандидат в корпорацию должен иметь высшее юридическое образование или учёную степень по юридической специальности, а также не менее двух лет «профильного» стажа. Это может быть работа «в качестве судьи; на должностях, требующих высшего юридического образования, муниципальных должностях, Верховном суде, юридических службах организаций, научно-исследовательских учреждениях; в качестве преподавателя юридических дисциплин, адвоката, помощника адвоката или нотариуса». Итоговое решение о присвоении статуса принимает квалификационная комиссия адвокатской палаты – после прохождения кандидатом письменного экзамена и устного собеседования. Законодательство, разумеется, устанавливает определённые барьеры – но не предполагает проверку моральных качеств у претендентов.

Закон об адвокатуре

Не вправе претендовать на приобретение статуса адвоката и осуществление адвокатской деятельности лица: признанные недееспособными или ограниченно дееспособными в установленном законодательством Российской Федерации порядке; имеющие непогашенную или неснятую судимость за совершение умышленного преступления.

«На практике к этому добавляют отсутствие противопоказаний по состоянию здоровья: палаты требуют справки о том, что претендент не состоит на учёте у нарколога или психиатра. Это широкая, даже думаю, что повсеместная практика. Хотя в Законе об адвокатуре такого требования нет. Так что претендент, подпадающий под эти формальные критерии и успешно сдавший экзамен, получает заветный статус адвоката. Вроде бы достаточно прозрачные и демократичные критерии вхождения в адвокатскую профессию», – говорит адвокат Андрей Сучков, с 2003 года занимающий разные должности в органах адвокатского самоуправления. Он сам пришёл в адвокатуру в 1995 году после работы следователем по особо важным делам военной прокуратуры Приволжско-Уральского военного округа.

«Но проблема кроется за пределами Закона об адвокатуре. Случается, что сотрудника правоохранительных органов или судью нужно привлекать к уголовной ответственности за совершённое деяние – но ему дают возможность “по-тихому” уволиться по собственному желанию, – объясняет Сучков. – В таких случаях квалификационная комиссия не может отказать претенденту в допуске к экзамену – даже если в региональной адвокатской палате знают реальную причину увольнения. Ведь к уголовной ответственности он не привлечён и судимости у него нет».

Такой сомнительный кандидат не сможет попасть в адвокатуру только если сам завалит экзамен. По данным ФПА, в 2017–2018 годах из 10,9 тысяч желающих к экзамену было допущено 10,4 тысяч, а успешно сдали его 68,9% претендентов (более свежих данных пока нет). В разных регионах эти цифры заметно отличаются. Сложнее всего получить статус адвоката в Сибирском федеральном округе (56% от общего числа претендентов), а легче – в Южном федеральном округе (80,5%).

Тест на порядочность

В адвокатском сообществе не исключают, что экзамен можно сдать «по знакомству» либо используя коррупционные схемы. Так, саратовский адвокат Виктор Чесноков рассказывает, что в регионах руководство адвокатских палат – «это достаточно мощная единица, входящая своими корнями во все властные структуры». «Когда мы говорим про коррупцию, то это не означает, что они там за деньги что-то себе выбивают, – объясняет Чесноков. – Допускаю, что им иногда звонят и говорят: “У нас там сотрудник уволился, фигня вопрос, но жалко терять, возьми к себе”. Тогда при сдаче экзамена ему могут дать поблажку». По его мнению, при желании это довольно просто реализовать: «В отличие от экзамена на автомобильные права, который ты сдаёшь компьютеру, здесь всё принимает комиссия. Ответы к тестам могут быть известны заранее, а потом члены комиссии просто подписывают это – ну и всё».

Председатель комиссии по правам человека АП СПб Александр Мелешко считает, что бывшие сотрудники органов благодаря своему опыту вполне могут обладать юридическими знаниями, достаточными для сдачи экзаменов. «Но, действительно, есть такая проблема, что некоторые бывшие сотрудники правоохранительных органов идут в адвокатуру, потому что видят там возможность приложить свои умения не только в законной сфере, но и в каких-то коррупционных проявлениях, – говорит Мелешко. – Реализовать свой потенциал знакомств и связей. У тех, кто пришёл к нам из правоохраны, таких возможностей, особенно на первых порах, больше».

Он признаёт, что на этапе сдачи экзаменов невозможно удостовериться в честности намерений человека. «В тестах нет вопроса: “Будете ли вы давать взятки?” Поэтому как заранее определить нечестного кандидата? По глазам, по запаху?» – иронизирует Мелешко. «Просто так их не брать, только потому, что они бывшие сотрудники – это тоже не вариант», – уверен адвокат.

Деление на «бывших» и «не бывших»

Собеседники «Улицы» не согласны с утверждением, что причина коррумпированности адвокатуры и существования «карманных адвокатов» – исключительно бывшие сотрудники. По их опыту, нечестные адвокаты приходят не только из силовых структур. «Разговоры о том, что все “бывшие менты и прокуроры” какие-то другие, – эти заявления не подтверждаются практикой, – говорит член совета АП Ленинградской области Евгений Тонков. – Понятно, что существует какая-то прослойка бывших сотрудников правоохранительных органов, у которых не хватает навыков, знаний, личностных свойств, и они предпочитают работать по назначению. Есть проблема “карманных адвокатов”, и чаще всего в эту категорию попадают бывшие сотрудники. Но это общая проблема российского правосудия и российской системы правоохранительных органов. Это не итог перехода силовиков в адвокаты».

«В целом деление на “бывших” и “не бывших” изначально порочно. Среди “бывших” встречаются суперпрофессионалы, ведь тот же Генри Резник когда-то работал в органах, – говорит Сергей Колосовский. – В то же время “чистые” адвокаты, пришедшие в профессию со студенческой скамьи, порой демонстрируют вопиющий непрофессионализм». Он призывает с осторожностью относиться к формулировкам типа «выгнан с позором из органов». Человек может стать жертвой интриг в коллективе, может не принять порочную систему и попытаться бороться с ней – и в результате уйти со скандалом как раз из-за стремления работать честно. Проверить это людям со стороны будет крайне сложно. «Поэтому отрицательные основания ухода с прежнего места сами по себе не должны рассматриваться как формальное препятствие получения статуса адвоката», – уверен он.

С ним согласен Андрей Гривцов: «Лично я не считаю, что судья или бывший сотрудник правоохранительных органов, выдавленные по каким-то причинам с прежнего места работы, будут плохими профессионалами, работая адвокатами».

Адвокат Андрей Гривцов

К сожалению, предательство интересов доверителей, непрофессионализм, соглашательство, следование личной выгоде вопреки интересам доверителей мне доводилось встречать как у адвокатов – бывших сотрудников, так и у адвокатов, которые никогда в правоохранительной или судебной системе не работали.

Интересно, что большинство экспертов, опрошенных «Улицей», отзываются о знакомых бывших сотрудниках как о профессионалах высокого уровня. У таких адвокатов есть знание того, как работает система изнутри, объясняют собеседники «АУ». Это значительно облегчает понимание психологии стороны обвинения, если речь идёт об уголовных делах. «Более того, в таком случае даже хорошо, если “бывший сотрудник” будет использовать свои связи в адвокатской работе, – уверен Виктор Чесноков. – Можно в прокуратуру приходить не будучи бывшим “прокурорским”, но там тебе просто лапшу на уши навесят. А если тебя будут воспринимать, как бывшего прокурорского работника, им будет стыдно вешать лапшу».

«Большинство адвокатов, которые активно действуют в сфере защиты граждан по уголовным статьям, – это выходцы из правоохранительных структур. Они сильные, смелые и порядочные, – говорит Евгений Тонков. – Поэтому я не склонен поддерживать этот стереотип и утверждать, что выходцы из правоохранительных органов – это однозначно что-то плохое. Это тоже профессионалы, у которых есть высшее юридическое образование и существенный опыт практической деятельности. Остальное зависит от индивидуальных моральных качеств человека, его бойцовского склада характера, остроты ума».

В то же время часть собеседников «Улицы» уверенно отмечают, что бывшие сотрудники органов – не важно, ушли они с предыдущего места работы со скандалом или спокойно – имеют особый взгляд на вещи. «У выходцев из правоохранительных органов, именно на первых этапах вхождения в новую для них адвокатскую профессию, порой наблюдаются проявления прежней профессиональной деформации, – признаёт Сергей Колосовский. – Это мешает принятию правильных решений и впоследствии формирует некорректные профессиональные паттерны, подобно “привычному вывиху” у спортсменов». Другие эксперты подтверждают, что бывшие сотрудники, пока не наработают адвокатского опыта, могут проявлять однобокость в своей практике и совершать ошибки.

Поэтому Александр Мелешко предлагает усовершенствовать систему наставничества и просвещения – и рекомендует членам корпорации внимательнее относиться к коллегам, которые раньше работали в органах. «Здесь надо работать более плотно в их сообществе, опекать их. Это могут быть, например, тренинги по антикоррупционному поведению. Ведь главная проблема адвокатуры – это структурная вовлечённость некоторых недобросовестных членов сообщества в различные коррупционные схемы, – говорит он. – Я не исключаю, что у бывших сотрудников поначалу сознание работает ещё по-старому и они думают, что можно “решить вопрос”. Когда они попадут в корпорацию, где есть базовая антикоррупционная политика, где проводятся антикоррупционные тренинги, то это очень хорошо на них может повлиять. Но такого я не видел ни на одном сайте адвокатских палат».

Ступени фильтрации

Эксперты «Улицы» расходятся во мнениях о необходимости дополнительных фильтров для бывших сотрудников. Многие сомневаются, что можно придумать эффективные механизмы такого «морального» отбора. «Сегодня критерии вступления в адвокатуру цивилизованные, понятные и открытые. Как и критерии, при которых возможно утратить статус. А ясных критериев, по которым можно было бы отличить “плохого” бывшего сотрудника от “хорошего” перед вступлением его в адвокатское сообщество, не придумать», – уверен Евгений Тонков.

Но другие считают, что моральные качества претендентов можно и нужно оценивать. «Те, кто должен думать о будущем адвокатуры, безусловно, должны разработать норму о том, что не могут быть приняты люди, которые по своей прошлой профессиональной деятельности проявляли неуважение к адвокатской деятельности, институту законности», – рассуждает вице-президент АП Санкт-Петербурга Юрий Новолодский. По его мнению, это возможно реализовать через механизм предоставления отзывов на кандидатов от «заинтересованных коллег». На этапе собеседования квалификационная комиссия могла бы изучить отзывы – «и тогда, может быть, некоторым было бы отказано [в получении статуса адвоката]».

«Было бы рационально закрепить некий буферный срок, по истечении которого выходец “из-под погон” вправе сдать экзамен, – предлагает Сергей Колосовский. – Полагаю, двух лет будет достаточно. Если человек твёрдо решил стать адвокатом, то за это время он не потеряет квалификацию, а наоборот, сможет освоить особенности правоохранительной системы при взгляде на неё с противоположной стороны. Работая, например, в судах в случаях, не требующих наличия статуса – вплоть до выполнения функций защитника наряду с адвокатом».

Кардинальное решение предлагает Андрей Сучков: он считает, что необходимо ввести возможность отказа на основании «несоответствия претендента по моральным качествам». «Предполагаю, что это предложение вызовет возражения в связи с возможными злоупотреблениями, – признаёт он. – Но уверен, что квалификационная комиссия адвокатской палаты, которая состоит из 13 человек, в том числе представителей трёх ветвей государственной власти, будет правильно пользоваться этим инструментом».

Адвокат Андрей Сучков

В любом случае это намного лучше, чем существующая ситуация: когда всякий проходимец, которого просто не стали доводить в установленном порядке до обвинительного приговора суда, может претендовать на получение статуса адвоката.

Такие примеры есть в некоторых зарубежных странах, рассказывает адвокат Вахтанг Фёдоров. «Там при сдаче квалификационного экзамена претенденты на звание адвоката проходят фильтр этической комиссии. Если изучить и обобщить опыт, то мы сможем найти механизмы, чтобы снизить этические риски для адвокатской корпорации в тех случаях, когда речь идёт о наших коллегах, которые были уволены из органов при дискредитирующих обстоятельствах, – считает Фёдоров. – Вот, например, в Монголии существует такая система собеседования с кандидатом. Она носит достаточно простой формат, но позволяет принять решение и оценить, насколько человек морально и нравственно готов к тому, чтобы получить статус».

Можно заимствовать фильтры не только у зарубежных коллег, но и из российской практики, считает Александр Мелешко. В качестве примера он приводит законодательные ограничения для кандидатов на педагогические должности, имеющих судимость по ряду преступлений. Даже если она погашена, такому человеку запрещено работать в школе на позициях, подразумевающих контакт с детьми – фактически пожизненно. «Если такой же подход применить к адвокатуре, то это будет правильно. Но заинтересованы ли наши власти в этом – другой вопрос», – говорит Мелешко.

Несмотря на то, что в адвокатской корпорации часто спорят о необходимости ужесточать критерии отбора, на официальный уровень эти обсуждения не выходили. По крайней мере, ни один из собеседников «Улицы» не смог вспомнить конкретных случаев, когда эта тема поднималась и обсуждалась органами адвокатского самоуправления. Ответы на вопрос о том, почему так происходит, сводятся к тому, что «отфильтровывать» бывших сотрудников невыгодно для заинтересованных лиц из числа руководства корпорации. «Почему не сделано? Потому что должно быть пристанище для этих людей. Негодяи сегодня – это ценный товар, – уверен Юрий Новолодский. – Некоторые люди скажут вам: “Ну а куда они пойдут, как не в адвокатуру”».

Право на ошибку

Получается, что сейчас решением проблемы может быть только контроль работы новичков. «На порядочность адвоката проверяет профессия. И хорошо, что у нас в корпорации есть дисциплинарные санкции к тем, кто предаёт доверителей и профессию, – уверен Андрей Гривцов. – Возможно, следовало бы изменить критерии привлечения к дисциплинарной ответственности, сделать их ещё более строгими. Чтобы те предатели профессии, “решальщики”, “карманные адвокаты”, которые всё-таки в адвокатуру проникли, гарантированно лишались статуса».

Александр Попков считает, что нельзя «слишком давить» на адвокатов: если человек работает недобросовестно, то он будет отсеян в ходе естественного отбора – к плохому адвокату не станут идти клиенты. «Нельзя превращать органы адвокатского самоуправления в репрессивные органы, которые будут следить за каждым адвокатом и карать его за любой чих, – уверен Попков. – У адвокатов должен быть какой-то люфт для манёвра, и они должны иметь право на ошибку. Карать их нужно только в случаях повторного грубого нарушения. Дисциплинарная практика не должна быть карательной и фискальной».

На сегодняшний день дисциплинарная практика в адвокатских палатах разная, объясняет Андрей Сучков. «Где-то достаточно жёсткая, где-то, на мой взгляд, чрезмерно либеральная. Но важно другое – неотвратимость ответственности. Если адвокат будет знать, что за каждый случай нарушения неизбежно наступит дисциплинарная ответственность, он не будет нарушать. Так что плох не либерализм в мере наказания, а необоснованные отказы в возбуждении дисциплинарных дел. А таких случаев в некоторых адвокатских палатах много», – говорит Сучков.

«Нельзя сказать, что никого не нужно брать из правоохранительных органов. Брать надо, но просто нужно с ними работать, – резюмирует Александр Мелешко. – Не надо с водой выплёскивать младенца. Если мы закроем доступ, то десять порядочных не придут, а один жулик какими-нибудь обходными путями проникнет».

Заканчивая готовить материал о бывших сотрудниках, редакция «Улицы» решила спросить Рафика Аглиуллина, почему он всё-таки стал адвокатом. Но он признал, что не готов пока высказаться по ситуации со скандальным видео и переходом в адвокатскую корпорацию. «Честно, я комментариев пока давать не буду. До конца года, наверное, точно. Вы не обижайтесь», – ответил экс-следователь.