«Адвокат не имеет права не быть личностью»

Президент АП Удмуртии Дмитрий Талантов – первый адвокат, арестованный по новой «цензурной» статье. Следствие считает, что его пост в соцсети содержит «заведомо ложную информацию» о действиях российской армии. Дмитрий Талантов из СИЗО письменно ответил на вопросы «Улицы». Он рассказал, как его задерживали и обыскивали, подробно перечислил нарушения следствия – а ещё раскритиковал экспертизу своего поста. Адвокат считает, что всё дело против него основано на лжи привлечённого следствием эксперта. Талантов согласен, что критиковал «спецоперацию», но уверен, что в его словах нет формального нарушения «цензурных» законов. А ещё президент палаты подробно объясняет критикам, почему он «не смог промолчать».

– Расскажите, как проходило задержание? Насколько корректно вели себя полицейские?

– Я был у себя на даче. У нас это называется «на огороде». Был один. Солнечное утро. Прекрасное настроение. Ни малейшего предчувствия пакости. Накопилась грязная посуда, а домик у меня аскетичный. Мыть посуду – целая история. Но справился. Позавтракал. Настроение – радость, даже об этом ужасе с *** [«спецоперацией»] не думал, что редко бывает.

Играл мой любимый Влойманс – голландский джазовый трубач и композитор. Рекомендую! Бесподобен! И вот поэтому я даже не услышал, как машины подъехали. Вдруг за спиной: «Дмитрий Николаевич Талантов?» Оборачиваюсь – люди в камуфляже и масках. Рядом другие, в форме СК. «Вы задержаны. Руки». Навстречу мне плывут наручники. Я на всю жизнь запомню всё это.

Но мои первые слова были такие: «Скажите, пожалуйста, я выгляжу взволнованным?» Всё же понты, как говорится, превыше всего. :)

Эфэсбэшник в камуфляже внимательно смотрит: «Пока что не пойму».

Окей! А то внутри всё трясётся. Должен отдать должное –мне разрешили переодеться (а то был чёрт-те в чём) и даже дали сходить в туалет. Но в специальный «скворечник» на участке не пустили. До сих пор чувствую унижение, когда вспоминаю, как нёс содержимое горшка под видеосъёмку… Вот так в один момент становишься пылью под ногами ЧК. И с этого момента лепишь себя заново.

Скажу с гордостью – ни на минуту не прекращал размышлять, что можно сделать в такой ситуации. Поэтому удалось сунуть в карман iPhone, чтобы в машине написать пару сообщений – в наручниках, в тряске и с конвоиром под боком.

Да, в наручниках в Следственный комитет я ещё не входил... Навстречу знакомый следователь, хороший парень. У него такой испуганный вид, будто это его ведут.

– Корректным ли было дальнейшее обращение следствия с вами? Следователь не пустил к вам защитника – как он это мотивировал? Была ли подана на него жалоба?

– Слово «корректно» мало подходит для моей ситуации. К стулу никто не привязывал, в зубы «кирзачом» не били, бросить в камеру к головорезам не обещали. Дисциплинированное, стеклянное бездушие. Человек – функция.

Я ему: «Хотите посмотреть на фотографии изуродованных украинских детишек?»

Следователь: «Не уверен, что готов это видеть».

Видите ли, наши люди не столько злы, сколько лишены достоинства – то есть самоощущения человека. Под человеком я понимаю того, кто в состоянии поставить перед собой вопрос разделения добра и зла. Не решить его даже – просто поставить! Эта мразотная многовековая тирания, думаю, даже наш генотип изменила.

У таких следователей-судей – ну хорошо, не у всех, но в массе – попросту нет органа, отвечающего за разделение добра и зла. Нет совести и сострадания. А если что-то там всплывёт, то единственная реакция будет: «Уберите, я не хочу это видеть».

Мой защитник стоял на крыльце Следственного комитета. Но его не пустили: «Талантов? Нет, не видели». Я просил, естественно, допустить адвоката. Объяснение отказа было таким: «Защитник может оказывать вам при задержании помощь, только если он уже участвует в деле».

Ну, что тут сказать… Такое прочтение статьи 92 УПК позволительно, конечно – если в эту норму предварительно воткнуть пару лишних запятых, не понять её конституционного смысла и не заметить стоящего на пороге адвоката…

Разумеется, решение о недопуске адвоката обжалуется в суде. Но я уже занимался чем-то подобным по делу Сафронова. И несчастные московские суды за полгода не смогли рассмотреть жалобы – которые вообще-то должны в пять суток разрешаться…

Ну, об истории со скорой помощью я уже много говорил. Я настоял на вызове врачей и судьба как бы сразу всё расставила полярно. Доктор Стрелков, который буквально собой рисковал, полностью выполнил свой врачебный долг. Давление фиксировалось вплоть до 260/120. Он был непреклонен: срочно в стационар, это опасно для жизни, никакого этапирования в Москву. А дальше были убедительные переговоры следователя с главврачом; приехавший на замену доктор Волков; его прямое и циничное до наглости заявление, что все медицинские документы, составленные Стрелковым, будут «выброшены в урну». Да… не каждый Стрелков – Гиркин. Но Волковы почему-то удручающе однообразны. Следящие за ситуацией коллеги поймут мой мрачный юмор.

– Сколько всё-таки было обысков? Присутствовали ли при них представители палаты? Сообщалось, что обыски прошли некорректно: были изъяты предметы, составляющие адвокатскую тайну. Так ли это? Как следствие это обосновало? Была ли подана жалоба по этому поводу?

– Обыски прошли в помещении адвокатской палаты, в моей квартире, дачном домике и, что уж совсем дико, в квартире моей любимой девушки.

Ни с какими документами по обыску меня до сих пор не знакомили. Так что рассуждать о них могу, лишь опираясь на слова защитников. А они говорят, что нарушений закона – целый букет. Ведь суд разрешил производство обысков лишь с целью изъятия устройств, с помощью которых можно выходить в интернет. И специально оговорил недопустимость изъятия любых иных объектов, особенно материалов адвокатского производства.

А что в реальности?

Сгребают метлой системный блок, где производство по всем моим делам как минимум за 10 лет.

Забирают флеш-накопители – хотя с них нельзя выходить в интернет.

Обыски проводятся в моё отсутствие – хотя я в это время сижу в СК Удмуртии и меня можно было бы доставить на место.

Особенная наглость – обыск в квартире моей девушки мотивировали перед судом тем, что опера «установили» моё там проживание. Клянусь, я не был в этой квартире ни разу в жизни! При этом девушка тоже адвокат – и из её квартиры выгребли ноутбуки и системные блоки с её адвокатскими производствами. К которым я не имею ни малейшего отношения! Это форменный беспредел.

Насколько я знаю, действия следователей обжалованы и палатой, и моими доверителями, и адвокатом, у которой стащили производства. Мои действия в этом направлении следователем блокируются – поскольку требования об ознакомлении с протоколами обыска и всеми связанными процессуальными документами игнорируются с 29 июня.

– Что вы думаете о решении закрыть суд по мере пресечения? Для чего это нужно следствию? Вас обвиняют в ненасильственном «преступлении» – как вы думаете, зачем тогда «стража»?

Почему я в клетке?

Ровно потому, почему возбуждено уголовное дело. Власть нуждается не в законных, а в безумных приговорах. Чем безумней – тем лучше. Цель – посеять ужас. Говорить нельзя ни-че-го!

Президент АП Удмуртии Дмитрий Талантов

Посмотрите на мой пост. Где там хоть слово не то что лжи об использовании российской армии – где там вообще хоть что-то о российской армии? Ну бред!

В основание и постановления о возбуждении уголовного дела, и предъявленного обвинения положено заключение эксперта К. (в рамках доследственной проверки). Когда я его прочитал в изоляторе, то едва не упал с лавки. Там чёрным по белому было написано, что я в посте «подкреплял свою позицию аргументацией, сообщая о наличии фото- и видеоматериалов из Харькова, Мариуполя, Ирпеня, Бучи, на которых запечатлены кадры массовых убийств мирного населения Украины вооружёнными силами России». Дальше эксперт, окончательно потеряв разум и совесть, пишет, что я ссылаюсь на «имеющиеся» фото- и видеоматериалы как на «информацию о действиях вооружённых сил России – а именно о совершении ими массовых убийств мирного населения на территории Украины (в Харькове, Мариуполе, Ирпене, Буче)». Мудрено ли после этого, что в течение трёх недель у меня давление не опускалось ниже 220/120? Да вы посмотрите на мой пост! Где там ссылки, а тем более – где там «фото- и видеоматериалы» убийств российскими военными мирных украинцев?

Нет, если такие фото и видео есть в распоряжении эксперта К., пусть публикует! Я не против, я только за. Но удивительно, что после таких заявлений именно я, а не этот мужественный человек, нахожусь в тюремной клетке.

А если серьёзно, то мы имеем дело с заведомо ложным заключением эксперта. Ещё 11 июля я направил из ИВС заявление о возбуждении в отношении него уголовного дела. Стоит ли говорить, что не получил ответа до сих пор…

Но вернемся к вашим вопросам. Разве власть заинтересована, чтобы я публично сказал всё, что думаю о *** [«спецоперации»]? Разве власть заинтересована, чтобы я публично рассказал об этом абсурде с возбуждением дела?

Ложь света не переносит. Отсюда закрытый процесс. И это неправда, что на нём прозвучало хотя бы одно слово, нарушающее любую из существующих в законе «тайн».

Ровно ради этого и моя поездка под «стражу». Не выйдет! Бредовость обвинения только стимулирует во мне желание защищать правду. Лишь бы избыточные примеры квалифицирующего признака «политической ненависти» к социальной группе негодяев не накрутились. :)

– Что вы думаете про аргумент следствия и суда – мол, на свободе успешный адвокат может помешать расследованию?

– Вы не правы. Там не так. Там чёрным по белому, что моя успешная карьера адвоката способствует продолжению преступной деятельности. Весело, правда?

– Расскажите, как прошли первые дни после избрания меры пресечения. Адвокат Даниил Берман говорил, что вам негде было спать – как так вышло?

– Было такое. Двое суток меня водили по камерам «Медведя». Камер 12 обошёл, но свободных коек не находилось. Предлагали прилечь на пол. Я отвечал, что для фронтмена Pet Shop Boys (британская синтипоп-группа, выступившая в мою защиту) это как-то несолидно. Ну, правда, я не собака. Поэтому две ночи просидел на скамейке, практически не спал ни минуты. Потом «система» сломалась. Да, двое суток с давлением 220/120 минимум, без сна и практически без еды – ещё та история, скажу я вам…

При этом я прекрасно осознаю эксклюзивность своего положения. Без серьёзной общественной поддержки меня могли разжевать и выплюнуть.

– Вы бывший судья – а значит, вы должны находиться в камере для «бывших сотрудников». Это требование соблюдается?

– Да, это так. Никогда бы не подумал, что те два неполных судебных года мне помогут.

– Какие у вас сейчас бытовые условия? Есть ли нехватка чего-то важного? Что с самочувствием и лекарствами?

– Лекарств не было три недели. Тонометра не было. Сейчас наладилось. Самочувствие, если честно, не ахти, но терпимо уже… Человек ко всему привыкает, пока совсем хвоста не отбросит. :)

– Если это возможно, скажите в двух словах про ваших соседей – что это за люди. Всё ли в порядке в общении с ними, не было ли случаев давления?

– О! Я тут столько камер уже поменял! И вообще, вопрос не самый уместный в таких условиях. Скажу коротко – разных людей видел. В основном у меня сложилось впечатление, что заключение обнажает в человеке его главные качества: как плохие, так и хорошие. В общем и целом люди не гадкие. Встретил по меньшей мере двоих, с которыми счёл бы за радость дружить на воле. Знающим мой отвратительный характер это должно о многом говорить. :)

Александр Мелешко

Талантов мне не друг, но истина дороже

Александр Мелешко не согласен с коллегой – но безусловно поддерживает его

– В соцсетях есть мнение, что это не «адвокатское» дело, а ваше личное. Что арестовали не адвоката Талантова за его профессиональную деятельность, а гражданина Талантова за его личный поступок, не имеющий отношения к работе. Что вы об этом думаете?

– Конечно, личное. Вот только адвокат не имеет права не быть личностью, то есть не быть человеком. А ещё есть нюанс. :) Тут очень «при чём» дело Сафронова. В моей ситуации витраж сложился из нескольких частей. Мне поступали угрозы, что мне «наденут наручники», именно по этому «сафроновскому» делу. Скоро расскажу подробнее. Сейчас кое-что проверяется. Думаю, весёлая история обеспечена.

– Ещё некоторые обычные люди и адвокаты в соцсетях упрекают вас в неосторожности. Мол, вы как адвокат должны были прекрасно знать, что ваш пост может быть воспринят как нарушение новых законов. А значит, вы якобы сами подставились. Ещё вас упрекают в том, что ваше желание комментировать происходящие события негативно отразилось на ваших доверителях – которые теперь остались без адвоката. Что вы об этом думаете?

– «Может быть воспринят»? Да мне по фиг на «восприятие»! Я знал и знаю, что в моём посте нет состава преступления. И я не крыса, чтобы думать только о том, как бы «не подставиться». Я посмотрел однажды на фото изувеченной украинской девушки и решил, что больше не смогу молчать. Но при этом я оставался юристом. Я публиковал своё мнение так, чтобы не нарушить формальный закон.

И знаете что? Это не моя проблема, что нормальный поступок кем-то воспринимается как преступление. Это очень скоро станет проблемой совсем других людей. Обещаю. При всей любви к учению Льва Толстого – обещаю.

Что до моих доверителей, то скажу так. Не скажу, что проблемы не существует. Но у моих доверителей могла быть проблема похуже – бесхребетный адвокат. Дела переданы достойным коллегам.

Да, возникла колоссальная сложность с делом Ивана Сафронова. Там замечательные адвокаты, но у меня была своя задача и свой спектр ответственности. Но что-то мне подсказывает, что даже эта приключившаяся со мной история окажет Ивану услугу. Вот увидите.

И ещё полслова. Я бы посоветовал подобного рода комментаторам обратиться к известному совету златоуста Булата Юмадилова на IX съезде – «закрыть пасть». :) Пусть займутся своими делами. Знаете ли, гражданская трусость имеет склонность к маскировке под благоразумие и даже под профессиональные достоинства. Пусть не срамятся.

– Сколько у вас сейчас защитников? Ожидали ли вы такой поддержки?

– Сбился со счёта. Да, ожидал.

– Насколько обоснована и полезна в данном случае групповая защита?

– Полезна. Но это не отменяет необходимость её жёсткой координации и распределения задач. Пусть никто не обижается, но с этой ролью, как я полагаю, лучше всего справится Павел Биянов. Это очень рациональный и ответственный профессионал. Именно с ним мы понимаем друг друга с полуслова. Есть ещё несколько человек, без которых мне будет тяжело защищаться. Но поймите правильно, называть конкретные фамилии в моём положении тяжело, не стоит.

– Вас поддержала родная палата. ФПА тоже, можно сказать, выразила озабоченность. Что, на ваш взгляд, должны делать ФПА, адвокаты и адвокатское сообщество в связи с вашим делом?

– ФПА давно и блестяще справляется с выражением озабоченности. Простите, если это будет воспринято как чёрная неблагодарность, но наше адвокатское начальство несёт долю ответственности за то, куда угодила страна.

А вообще, спасибо и за это. Ну, правда, спасибо.

– Скажите, насколько вся эта ситуация с уголовным преследованием была для вас ожидаемой?

– Думаю, что подлого беспредела мы никогда не ожидаем. Живи ты хоть в эпоху великих свершений усатой твари – и тогда не ожидаешь. Бродский сказал хорошо: «Смерть – это то, что бывает с другими».

А обсуждать такое развитие событий – да, с друзьями обсуждали. С друзьями из тех коллег, что теперь стационарно или преимущественно «за бугром». На все советы уехать я отвечал: «Рано. У меня Сафронов. А кто тут останется?» Ну, наверное, достаточно стандартные диалоги.

Сбёг бы, если бы знал, что так все повернётся? Героя корчить не буду. Тут для меня нет воздуха. Я от происходящего в ужасе. А вообще у меня был совершенно фантастический в голове план. Детский, наверное. Сейчас людей насмешу. Я мечтал после окончания *** [«спецоперации»] поехать в Харьков или в Мелитополь, разбирать завалы. А потом попроситься на любую, пусть самую последнюю, роль в международной комиссии по расследованию преступлений в Украине.

Можете ещё раз улыбнуться – моим сопутствовавшим этому плану мыслям. Я думал: 1) как смогу таскать тяжёлое с моим радикулитом и 2) смогу ли быть честным при таком расследовании. На второй вопрос я теперь могу ответить точно – смог бы! Ответ на первый вопрос по-прежнему неясен. :)

Но теперь я остаюсь в России.

Я должен пройти свой путь.