Закон о том, чего нет

В начале февраля президент Путин подписал закон «О пробации в Российской Федерации». Он призван выстроить систему социальной поддержки осуждённых – чтобы они после освобождения могли вернуться в социум. «Улица» попросила адвоката Ирину Бирюкову оценить этот закон. В своей колонке она подробно разбирает документ, указывает на его плюсы и минусы – и делает вывод, будет ли он работать на практике.

Чтобы прокомментировать новый закон, нужно сначала оценить, с какой ситуацией ему придётся иметь дело. Действительно, осуждённым необходима помощь в налаживании жизни после изоляции – которая тянется порой десятки лет. На свободе человека встречает совсем другая жизнь, а порой и другая страна. Жильё обычно отсутствует, родственники и друзья растерялись, рабочие компетенции устарели… Всё это никак не способствует социальной адаптации – и повышает риск рецидива криминального поведения.

Проблема в том, что с социализацией и ресоциализацией осуждённых у нас в стране всё совсем плохо. Проще говоря, её фактически нет.

Да, сотрудники исправительных учреждений и сейчас должны проводить ресоциализацию осуждённых перед их выходом на свободу. Это работа с психологами, с системой соцзащиты и так далее. Чтобы человек после длительной изоляции мог быстрее адаптироваться и наладить свою жизнь.

Звучит хорошо… но на практике такая ресоциализация сводится к формальным отчётам. Либо к составлению характеристики на осуждённого – которая зачастую настолько негативная, что мешает человеку претендовать на УДО. Отличная ресоциализация, не правда ли? По линии соцзащиты дела обстоят не лучше. Осуждённому даже паспорт помогают оформить с чрезвычайным трудом – и после неоднократных жалоб в надзирающие органы.

Адвокат Ирина Бирюкова

Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из государственной исполнительной системы всерьёз, на практике занимался проблемами социальной адаптации осуждённых.

Эту тему тянут на себе различные общественные организации и фонды. Но они есть не в каждом регионе – и число их стремительно сокращается. Причины вы знаете – отсутствие финансирования, закон об «иноагентах», давление на правозащитное сообщество. Казалось бы, государство должно помогать подобным инициативам, а не бороться с ними. Но такая деятельность неизбежно высвечивает проблемы, системные и «на местах» – что власти, безусловно, не нравится.

Итак, что же предлагает сама власть? Предполагается, что закон о пробации будет помогать осуждённым, попавшим в тяжёлую жизненную ситуацию. Это проблемы с трудоустройством, жильём, бытом, налаживанием социальных и родственных связей – и так далее, и тому подобное… Причём закон предусматривает, что в мероприятиях по ресоциализации, социальной адаптации и социальной реабилитации могут участвовать не только государственные органы, но и некоммерческие организации – а также и коммерческие. А ещё религиозные, образовательные, научные, медицинские… Даже индивидуальные предприниматели и простые граждане.

Чем же они смогут помочь? Принятый закон предусматривает три вида пробации: исполнительная, пенитенциарная и постпенитенциарная.

Исполнительная пробация распространяется, если коротко, на людей:

• осуждённых к наказанию, не связанному с лишением свободы;
• освободившихся условно-досрочно;
• тех, кому неотбытая часть заменена на более мягкий вид наказания.

Она применяется по запросу самого осуждённого. Он должен обратиться в уголовно-исполнительную инспекцию с заявлением об оказании содействия в ресоциализации, социальной адаптации или социальной реабилитации.

Пенитенциарная пробация распространяется на осуждённых к принудительным работам или лишению свободы. Применяется в период отбывания наказания и при подготовке к освобождению (не позднее девяти месяцев до окончания срока).

Постпенитенциарная пробация распространяется на людей, уже покинувших места лишения свободы либо учреждения, исполняющие наказание в виде принудительных работ.

Здесь сразу виден законодательный пробел. Достаточно часто суды устанавливают при приговоре административный надзор – когда человек уже после освобождения должен соблюдать ограничения, отмечаться у участкового, приходить домой не позднее определённого времени, жить только по прописке и так далее. Причём этот надзор может длиться довольно долго – мне известны случаи назначения восьми лет таких ограничений. В этой ситуации любые мероприятия по социальной адаптации и социальной реабилитации будут совершенно недоступны для осуждённого.

В целом в законе заложен довольно неплохой посыл. Он предусматривает довольно широкий набор мер – оказание психологической и медицинской помощи, содействие в трудоустройстве, приобретении продуктов питания и одежды, получении жилья, образования, новых навыков работы... Каким будет закон на практике – можно будет сказать только через какое-то время. Но меня он настораживает тем, что очень уж напоминает Правила внутреннего распорядка. Только уже не исправительных учреждений, а поведения осуждённого на воле.

Человек, который обратился к государству за такой помощью, получит в нагрузку большое количество обязанностей. Он должен будет являться в органы Уголовно-исполнительной инспекции «для разъяснения порядка и условий применения пробации». Должен будет предоставлять государству информацию о ходе исполнения мероприятий, предусмотренных программой. Обязан «выполнять законные требования работников учреждений, осуществляющих пробацию», уведомлять их об изменении места жительства… ну и так далее. То есть это такой своеобразный административный надзор, но уже по просьбе осуждённого. Я не увидела в законе ничего про ответственность за неисполнение данных требований. Но предполагаю, что в случае их нарушения все мероприятия будут прекращены.

Более того, будет создан специальный реестр лиц, обратившихся за оказанием такой помощи. В нём будет храниться не только информация о персональных данных, но и индивидуальная программа пробации. Поэтому осуждённый должен подписать согласие на обработку персональных данных и разглашение сведений, составляющих врачебную тайну, а также на размещение информации о получателе социальных услуг. Безопасность хранения государством такой чувствительной информации у меня вызывает серьёзные сомнения.

Ещё мне непонятно, почему в пояснительной записке говорится, что принятие законопроекта не повлечёт для государства финансовых и социально-экономических затрат. Очевидно, что это не так. Для реализации мероприятий по пробации потребуются колоссальные денежные средства. Например, покупка одежды и продуктов питания предусмотрена за счёт средств федерального бюджета. То же касается и оказания психологической помощи, медицинской помощи, помощи в получении образования, получении жилья и так далее. Любые подобные мероприятия требуют финансовых вложений.

Пояснительная записка говорит ещё и о том, что принятие данного закона не повлечёт увеличения штатной численности исправительных учреждений – поскольку будут перераспределены должности и нагрузка. Но это означает, что к той нагрузке, которая уже имеется у сотрудников уголовно-исполнительной системы, добавится дополнительная – которая тоже должна быть оплачена государством. И это если данную нагрузку вообще будет куда добавлять – ведь сотрудников в исправительных учреждениях по-прежнему не хватает.

Поэтому велик риск, что программы пробации останутся только на бумаге. А на практике всё будет выглядеть вот так. Осуждённый обращается за помощью – а ему откровенно сообщают, что денег на него у государства нет. Ну или скроют реальную причину, заявив, что он не подпадает под какие-нибудь критерии.

Так что закон, может быть, и не очень плохой – но вся проблема заключается в реализации. Чтобы система пробации заработала, нужна большая реформа самой системы ФСИН. Нужно кардинальное изменение подхода к исполнению наказания. Нужна реальная, а не на бумаге, работа с осуждёнными, с их родственниками, с общественными организациями и объединениями, которые уже оказывают такую помощь. Нужна соответствующая подготовка кадров. А пока система ФСИН будет функционировать по принципу «осуждённый – это не человек, поэтому мы вправе поступать с ним как угодно», никакая система пробации не заработает.