«Мы крайне разобщены»

В субботу «Голос адвоката» провёл международную онлайн-конференцию «Адвокаты под угрозой: голос сообщества». В ходе этой встречи известный адвокат Илья Новиков*, проживающий сейчас в Киеве, оценил положение дел в родной для него российской адвокатуре. Он откровенно заявил о невозможности единства в корпорации – и призвал коллег задуматься о КПД их усилий по защите задержанных на митингах. Кроме того, Новиков высказался о разнице между массовой и коллективной защитой и допустимости «хитрости» для адвоката. «Улица» приводит его выступление с незначительными сокращениями и стилистической редактурой, необходимой при публикации живой устной речи.

Об отсутствии единства в адвокатуре

М еня очень сильно беспокоит то, что мы с вами обсуждаем [нарушения прав адвокатов]. К сожалению, наши официальные адвокатские структуры в лице ФПА и региональных палат – наверное, не всех, но многих – сегодня не готовы встать на путь конфликта с государством. Есть разная риторика, есть большое количество выступлений и высказываний, что «независимость – это самое важное, альфа и омега». Но в то же время есть невербальные знаки или разного рода действия, которые я лично считываю как принципиальную неготовность начать конфликт из-за независимости. [И наоборот,] готовность идти на компромисс в надежде, что государство где-то остановится и, по крайней мере, не будет идти до той точки, до которой сейчас дошли события в Белоруссии.

Меня глубоко поразило, когда накануне съезда была сессия ФПА и Российской гильдии адвокатов, где наградили каких-то удивительных людей. Наградили крымского сенатора Ольгу Ковитиди, которая семь лет назад участвовала в аннексии Крыма, а буквально месяц назад сделала программное заявление, что нам нужна цензура и государственная идеология. И вот теперь она почётный адвокат — с чем её поздравила ФПА.

Адвокат Илья Новиков

Я вижу, что наши официальные структуры не являются – или во многих случаях не будут являться, когда до этого дойдёт дело, – той площадкой, на которой мы сможем договориться о точке приложения усилий.

Будь это защита адвоката или акция солидарности, когда адвокату мешают работать, – и коллеги включаются в процесс. Чтобы показать, как тут было уже сказано: «Выбить одного адвоката ничего не значит – потому что вместо одного появится десять».

Мне совершенно очевидно, что координировать такого рода активность ни на каком официальном уровне невозможно. И даже, наверное, это затруднительно было бы делать на уровне адвокатских образований. То, что локализовано в одной точке, более уязвимо для обысков, давлений и подобных вещей, нежели неформальная группа адвокатов. Скажем, группа адвокатов, которые сейчас собираются в защиту Ивана Павлова*: на них крайне сложно надавить как на единое целое. Потому что они из разных адвокатских образований, из разных регионов – попробуй ухвати за этот конец.

Второй фактор, который мешает нам договариваться о способах взаимодействия на официальных площадках, – то, что мы крайне разобщены как сообщество, как профессия. Мне неприятно об этом говорить, но я не могу представить такую ситуацию, где я бы оказался в акции солидарности, допустим, с коллегой Шатихиной из Петербурга, с коллегой Гуревич из Москвы, и со многими другими адвокатами.

Есть адвокаты, которые настроены либерально, как я. Есть некое болото, которому всё равно по разным причинам. Ты не обязан быть подвижником – некоторые просто хотят делать какое-то разумное количество работы за разумные деньги. И мы не можем их осуждать за то, что они не сильно интересуются проблемами сообщества и просто окучивают свою маленькую грядку. Потому что их грядка хоть и по соседству с нами, но это не та же самая грядка, что наша.

Адвокат Илья Новиков

И есть какая-то часть адвокатов, которые поддерживают наше государство в стремлении всё задавить, загнать под асфальт. Гордятся этим, позволяют себе новости о тех или иных репрессиях комментировать в духе: «Так и надо», «А мы говорили», «Они ещё высовываются» и тому подобное.

Понимая, что мы разделены, разобщены (а я понимаю, что в одном адвокатском объединении, и тем более в одной адвокатской палате неизбежно будут адвокаты разных взглядов), мы вынуждены ориентироваться в любой кампании, в любой стратегии, направленной на коллективную защиту – на объединение по интересам.

О коллективной и массовой защитах

Я частично соглашусь и частично не соглашусь с Александром Мелешко в том, что есть два разных подхода: коллективная защита и массовая защита. [По мнению Мелешко,] последняя плоха тем, что создает хаос.

Хаос – это не всегда плохо. Хаос означает, что ситуацию не контролирует никто – её не контролируете вы, но её не контролируют и ваши оппоненты. В то время как обычная ситуация – вы ситуацию не контролируете, а ваши оппоненты её контролируют. И если вы можете этот баланс сместить, просто создав хаос…

Я живу последние два года в Киеве и здесь существует одна традиция. К счастью, в последнее время нечасто бывает необходимость её реализовывать – но она есть, о ней коллеги знают.

Адвокат Илья Новиков

Когда происходит обыск у адвоката, кидается клич по адвокатским чатам. И даже не в рамках полномочий адвокатуры по защите своих членов, а на индивидуальном уровне съезжаются все адвокаты, которые находятся в окрестностях.

Это может быть несколько десятков адвокатов, которые приходят, и, называя вещи грубыми именами, как-то «спамят» или « дидосят» обыск. И это совсем не то же самое, как если в дело входят сто адвокатов и подзащитный настаивает, чтобы они все участвовали в судебных заседаниях и следственных действиях. Мы все понимаем, как происходит обыск – там очень многое зависит от возможности подавить числом, отнять контроль за происходящим. Понятно, что далеко не все из этих адвокатов потом будут вести защиту по этому делу. Но они присутствуют в моменте и зачастую мешают сделать то, что следствию с нашим коллегой хотелось сделать.

Об эффективности помощи задержанным на митингах

В самом начале разговора [поднималась тема], какие усилия мы должны приложить, чтобы добиться допуска к подзащитным, которых задержали в административном порядке. И то ли их будут сажать на сутки, то ли штрафовать – во всяком случае, им будет выписан протокол.

Конечно, индивидуальное подвижничество никто не отменял. Если адвокат готов посвятить какие-то грандиозные усилия, чтобы добиться правосудия пусть даже не по очень значимому делу, это можно только приветствовать. Правосудие хорошо само по себе, как мы знаем.

Адвокат Илья Новиков

Но невозможно ожидать от адвокатуры как от сословия, от большой организации, что мы будем прикладывать максимальные усилия в каждом случае – не оглядываясь на то, насколько это оправдано значимостью дела.

В 2017 году я регулярно участвовал в попытках пройти в ОВД при задержаниях на массовых акциях. И тогда они по большей части были удачные. Потом я как-то пересмотрел этот подход. По крайней мере, мне сейчас кажется, что присутствие адвоката на такого рода задержаниях оправданно, когда есть риск, что человека впоследствии начнут преследовать уголовно – надавив на него в тот период, когда он будет находиться в ОВД.

Вот чтобы устранить эту уязвимость, присутствие адвоката крайне ценно и оправданно. Но мы не можем претендовать на то, чтобы массово оказывать помощь людям, которых просто задержали на акциях и могут оштрафовать. Есть, конечно, героический пример Марии Эйсмонт. Но большинство других примеров говорит о том, что усилия адвокатов в большинстве случаев оказываются потраченными впустую. И дело кончается для доверителя штрафом, неважно, в присутствии адвоката или в его отсутствие.

Об ограничениях, которые нужно преодолеть адвокату

Но есть точки приложения усилий, когда мы можем добиться многого минимальным движением сил. И это одна из причин, по которой я очень не люблю такие понятия, как «правовая защита», «оказание правовой помощи». Нам постоянно напоминают, в том числе наши старшие коллеги, что адвокат – это лицо, оказывающее профессиональную правовую помощь. В то время как я предпочитаю о своих занятиях думать как о защите людей. <...> То, что государство допускает нас в казённые места под предлогом и под флагом оказания профессиональной правовой помощи, не означает, что мы должны чувствовать себя связанными этой целью государства. Мы всё-таки защищаем людей.

Адвокат Илья Новиков

Если государство считает, что мы защищаем исключительно путём написания бумаг и подачи советов, это проблема государства, но это не наши ограничения.

Мы можем добиться решения от мелкого чиновника, вахтёра в системе ФСИН или полиции, просто дав ему понять: если он сейчас нарушит закон, то окажется втянут в грандиозную переписку с необходимостью оправдываться или отчитываться. Люди в большинстве своём пытаются избежать [подобных] проблем. Столкнувшись с намёком, что сейчас будет что-то формальное, длинное и бюрократизированное, эти наши оппоненты низкого уровня – иногда среднего, а иногда и более высокого – часто пасуют. Поэтому давайте не забывать о том, что социальная инженерия тоже есть. И с её помощью часто можно достичь большего, чем на уровне рафинированной юридической техники, которую мы считаем нашей сферой по умолчанию.

<...>

Нам противостоят люди, на стороне которых сила, власть, ресурсы. И при этом от нас ещё ожидают – в том числе мы сами почему-то считаем – что мы обязаны с этими людьми играть всегда только вбелую. Скажем, ваша цель – получить копию какого-то документа, а вам это запрещают. Рафинированный подход заключается в том, что вы это обжалуете и после многомесячного хождения по разным инстанциям получите копию. А практический подход заключается в том, чтобы отвлечь внимание и незаметно сфотографировать документ на телефон. Может быть, как-то запудрить мозги секретарше в суде, чтобы она подумала, что вы не будете снимать документ – а вы будете.

Адвокат Илья Новиков

Когда вы противостоите силе, хитрость – вполне допустимая тактика. Я для себя, по крайней мере, понимаю так.

О самом важном в современных условиях

Солидарность с коллегами там, где мы можем верить друг другу. Там, где мы собираемся по интересам, а не только по формальному отношению к одному цеху. Или там, где мы понимаем, что люди, которые с нами кооперируются для данного защитного проекта, – это люди, у которых такие же ценности, как у нас, которые смотрят на происходящее примерно так же, как мы. Это важно. Ориентируемся не на солидарность формально цеховую, а на солидарность в том числе и ценностную. Мы кооперируемся не с адвокатами вообще, а с адвокатами, которые хотят защищать людей. Которые хотят защищать своих коллег.

Креативность. Никогда не нужно забывать, что наши оппоненты, как правило, привыкли работать не столько по закону, сколько по шаблону. Конечно, он выстроен на базе закона, но всё-таки это шаблон. Нестандартный подход и нестандартный отпор, с которым они не сталкивались в такой форме, часто ставит их в тупик.

Ну и в целом оптимизм, наверное. Сейчас трудно, конечно, говорить про оптимизм, когда мы послушали про ситуацию в Белоруссии и понимаем, что ситуация в России двигается, наверное, в ту же самую сторону. Но можно ещё послушать коллег из Казахстана, где ситуация в каких-то составных частях ещё хуже, чем в Белоруссии. Но давайте не опускать руки раньше, чем это нужно. И, по-моему, посыл большинства успокоений, которые я слышал, именно в этом: руки опускать не надо – так или иначе, мы прорвёмся.

И последнее, что я скажу про независимость адвокатуры и её взаимоотношения с государством. Очень много заявлений от наших руководителей: смотрите, не дай бог государство придёт к нам и установит свои порядки. Но была адвокатура «золотого века» – конца XIX – начала XX – и большевики её ликвидировали путём насилия, путём грубой силы. А сейчас мы про эту адвокатуру вспоминаем, мы на неё равняемся. Говорим, что у нас есть традиции, которые восходят к этому времени. Эта адвокатура пошла на дно с поднятым флагом.

И была советская адвокатура, которая не пошла на дно, потому что она просуществовала в течение всего советского времени. Которая нашла какой-то способ сосуществования с государством, которая потом преобразовалась в нашу современную адвокатуру. Но никто не говорит: «Давайте равняться на неё и следовать традициям советской адвокатуры». Поднятый флаг тоже важен, даже если вы с этим флагом идёте на дно. Важно, чтобы потом, спустя сто лет, наши коллеги говорили про нас как про наших коллег до революции, а не как про наших коллег в 1930-е. Давайте про это тоже не забывать.