«Мысленно я примерял следователю кожанку и маузер»

«Улица» узнала про интересный случай, когда следствие использовало сразу два способа давления на адвокатов в рамках одного уголовного дела. Сначала краснодарского адвоката Елену Круглову вызвали на сомнительный допрос – в качестве свидетеля по делу, связанному с её доверителем. А потом её защитнику Алексею Аванесяну пригрозили уголовным делом из-за диктофона. Следователь заявил, что распространение аудиозаписи может быть расценено как разглашение данных предварительного расследования (ст. 310 УК). «Улица» поговорила с защитниками и восстановила ход событий.

В начале 2020 года адвокат Елена Круглова заключила соглашение с N, обвиняемым в покушении на сбыт наркотиков в особо крупном размере (ч. 3 ст. 30 УК, ч. 4 ст. 228.1 УК). Этим делом занимался старший следователь СУ МВД по Краснодарскому краю Переверзев.

Елена Круглова настаивала, что обвинение должно быть переквалифицировано на хранение, так как доказательств покушения на сбыт в деле не было. В апреле прокуратура Карасунского округа Краснодара постановила, что в расследовании и установлении состава преступления действительно присутствуют нарушения – и потребовала их устранить. Следствие полностью удовлетворило эти требования, а обвинение переквалифицировали на хранение наркотиков (ч. 2 ст. 228 УК).

После этого Переверзев сам стал фигурантом уголовного дела. СУ СК по Краснодарскому краю обвинило его в превышении должностных полномочий (ст. 286 УК), после чего он был отправлен под стражу. Следствие, как рассказала Круглова, считает, что Переверзев «мог удалить» сообщения, доказывающие покушение на сбыт наркотиков. Круглова затрудняется ответить, почему СК так резко отреагировал на вполне обычный случай переквалификации обвинения.

Угрозы и требования дать показания против адвоката

После возбуждения дела против следователя Елене Кругловой стали поступать анонимные угрозы с требованием вернуть гонорар матери N. Женщина также утверждала, что её сын остался в СИЗО из-за плохой работы адвоката и требовала отдать выплаченные деньги. Круглова заявила «Улице», что оплата её работы была полностью задокументирована и подписана матерью обвиняемого. Более того, она утверждает, что не получила часть обещанных денег – но не стала добиваться выплаты, увидев тяжёлое финансовое положение семьи. Адвокат предполагает, что неожиданное требование возврата гонорара могло случиться в результате «какой-то сделки» семьи со следствием.

В июле адвокат посетила N в СИЗО и тот заверил, что не имеет к ней претензий. Более того, мужчина пожаловался, что к нему приходили три человека – оперативники и следователь. Они давили на него, угрожали и требовали дать показания против Кругловой: якобы она, получив деньги от матери N, заплатила Переверзеву, чтобы тот переквалифицировал состав преступления. За это ему обещали помочь избежать наказания по делу о наркотиках. N отказался, однако ему предложили «подумать».

Дней через десять его посетили снова. «N снова подвергся определённому моральному давлению: его заставили написать [показания] собственноручно, – пересказывает беседу Круглова. – Опасаясь физического насилия, он наговорил их на диктофон – причём записывали несколько раз, чтобы голос не дрожал». Матери, по словам Кругловой, тоже предлагали «сознаться в том, чего она не совершала».

С помощью адвокатского запроса Круглова выяснила, что к её подзащитному приходил старший следователь СУ СКР по Краснодарскому краю Антон Шалыганов. «О [втором] визите Шалыганова к моему подзащитному я узнала в тот же день, 17 июля. Он приходил с двумя сотрудниками ФСБ, – рассказывает Круглова. – Моего подзащитного опрашивали без моего участия, в это время я находилась в СИЗО с требованием о предоставлении свидания, ожидала вызова около 4 часов». 19 июля она подала жалобу на действия следователя в Военный гарнизонный следственный отдел по Краснодарскому краю, в прокуратуру Карасунского округа Краснодара и прокуратуру Краснодарского края, а также следователю СК по Карасунскому округу Краснодара. В удовлетворении жалобы ей везде отказали. А 28 августа следователь Шалыганов вызвал её на допрос – в качестве свидетеля по делу о превышении полномочий Переверзевым. Это изрядно удивило Круглову, но она всё же решила прийти – адвокат опасалась, что в противном случае следствие оформит привод.

«Хамил и в целом вёл себя грубо»

Перед допросом Круглова заключила соглашение с адвокатом Алексеем Аванесяном. «Мы зашли вдвоём, были в маске, он был без маски, – рассказал Аванесян. – Следователь положил перед нами свой мобильный телефон. Я положил свой, где уже работал диктофон». Адвокаты спросили, на основании чего Круглову вызвали на следственное действие. Шалыганов продемонстрировал им постановление Октябрьского суда Краснодара с разрешением на проведение допроса адвоката. Круглова выразила протест, указав, что её не было на этом заседании. Аванесян попросил разрешения сфотографировать постановление суда, но следователь отказал – более того, не предоставил копию документа.

Адвокат отмечает, что на допросе Шалыганов вел себя подозрительно и полностью игнорировал коронавирусные меры: «Предлагал говорить громче, подвинуться ближе, снять маску». Он подчеркнул, что следователь «хамил и в целом вёл себя грубо». «Не представляю, что было бы, если бы коллега пошла на допрос к нему одна», – признался защитник.

Адвокат Алексей Аванесян

Грубил, повышал голос, грозился полицией и представлением в палату, заставлял снять медицинскую маску и раскрыть адвокатскую тайну. От своей злобы и безнаказанности припух просто. Мысленно я примерял ему кожанку и маузер.

Только в конце допроса – подписывая протокол – Аванесян раскрыл, что всё это время вел аудиозапись. «Он прочитал. Сжались кулачки, хрустнул в руке карандашик и тишина. Может, мне показалось, но он был готов прыгнуть с воплем “Контрааааа!!!” через стол и вырвать у меня с куском мяса мой телефон и растоптать его», – рассказал Аванесян о реакции Шалыганова в Facebook*. Круглова сказала «Улице», что дала подписку о неразглашении данных с допроса, поэтому не может прокомментировать рассказ своего защитника.

В тот же день Аванесян и Круглова написали жалобы на действия следователя в краевое СУ СКР. Ответа они не получили. После допроса Круглова и мать её подзащитного оформили расторжение соглашения, и адвокат перестала заниматься делом N. Она так и не знает, какие показания мать N дала по делу следователя Переверзева.

Также Аванесян и Круглова ходатайствовали о предоставлении им постановления суда, разрешившего допрос адвоката. Они намеревались обжаловать это решение, указав, что Кругловой не было на заседании. Однако следователь отказал им: в ответе на ходатайство он назвал доводы адвокатов о нарушении порядка допроса «выдуманными и необоснованными». Более того, Шалыганов отметил, что слова Кругловой и Аванесяна «могут быть опровергнуты аудиозаписью следственного действия».

В этом же документе следователь заявил, что Аванесян не предупредил его о ведении своей записи: Шалыганов называет это «грубым нарушением уголовно-процессуального законодательства». Он подчеркнул, что в случае «распространения» и передачи аудиозаписи третьим лицам можно будет усмотреть «признаки» разглашения данных предварительного расследования (ст. 310 УК).

Алексей Аванесян не согласен с этой претензией: он указывает, что Шалыганов даже не требовал от него подписку о неразглашении. Сейчас Аванесян и Круглова ждут реакции краевого СУ СКР на жалобы по действиям следователя. Также они планируют обжаловать постановление Октябрьского суда о разрешении допроса Кругловой. Аванесян добавил, что обратился в АП Краснодарского края, уведомив коллег о заявлении следователя. Член краевой комиссии по защите прав адвокатов Алексей Иванов сказал «Улице», что видел заявление Аванесяна, но не может комментировать ситуацию до того, как комиссия рассмотрит обращение.

Напомним, что это не первая «диктофонная» история в Краснодарском крае. Похожая ситуация произошла с адвокатом Гоар Галстян: она решила вести аудиозапись всех следственных действий после эпизода внепроцессуального общения с её подзащитным. Следователь запретил ей использовать диктофон, суды двух инстанций встали на его сторону. Краснодарская АП поддержала Галстян: коллеги заявили, что намерены защищать право адвоката использовать диктофон вплоть до обращения в ЕСПЧ. Тогда Алексей Иванов говорил «Улице», что использование диктофона при проведении следственных действий является неотъемлемым правом адвоката. «Запрет на это свидетельствует о нарушении профессиональных прав адвокатов. Нежелание национальных судов рассматривать этот принципиальный вопрос по существу вынуждает нас обратиться в Европейский суд – именно за защитой профессиональных прав адвокатов»,– отмечал он.

В сентябре Минюст опубликовал «адвокатские» поправки в УК и УПК. Среди прочего, ведомство предлагает изменить статьи УПК, регламентирующие порядок допроса и очной ставки. Согласно поправкам, следователь должен будет вести аудио- или видеозапись и приобщать их к протоколу – а защитник получит право фиксировать на аудио или видео любые следственные действия с участием его подзащитного. Адвокат Алексей Аванесян считает, что поправка «сделает объективными любые следственные действия».