Диверсия против защиты

Самарские адвокаты Захар Лебедев и Евгения Рыжкова не могут вступить в защиту Сергея Окрушко, обвиняемого в диверсии на заводе. Поначалу Лебедеву удалось попасть в СИЗО к Окрушко – и тот охотно дал согласие на его защиту. Но потом в кабинете следователя ФСБ мужчина внезапно написал отказ от защиты; в этот момент Лебедев заметил у него на теле свежие гематомы. С тех пор сотрудники СИЗО не допускают адвокатов по соглашению к Окрушко, утверждая, что он сам об этом попросил. Адвокат по назначению готов передать дело коллегам – но, по его словам, Окрушко «безразлично, кто его будет защищать». «Улица» поговорила с защитниками о том, что можно сделать в такой ситуации.

28 июля на Куйбышевском нефтеперерабатывающем заводе произошёл взрыв. Уже ночью при попытке выехать из России был задержан заводской электрик Сергей Окрушко. Мужчину доставили в региональное управление ФСБ, где его интересы представлял адвокат по назначению Вячеслав Павелкин. «Я оказал юридическую консультацию и объяснил возможные последствия, чтобы человек сам выбрал: признавать вину или нет, – рассказал адвокат “Улице”. – Он сказал, что нет смысла не признавать вину, потому что попал на камеры. Решили признать вину и сотрудничать со следствием». Окрушко обвинили в совершении диверсии при отягчающих обстоятельствах (п. «в» ч. 2 ст. 281 УК), Самарский районный суд отправил его в СИЗО до 28 сентября. «На суде он сказал, что со всем согласен, он был очень подавлен», – вспоминает Павелкин.

Родственники Окрушко связались с правозащитной организацией «Зона солидарности» – и там обратились к самарскому адвокату Захару Лебедеву. «Было заключено соглашение с близким человеком Сергея, он попросил меня к нему попасть и работать в деле», – рассказал Лебедев «Улице». 1 августа он посетил доверителя в изоляторе: «Тогда ещё никто, кроме родных Сергея и “Зоны солидарности”, не знал, что я собираюсь встретиться с ним. Наверное, именно поэтому я не встретил никакого сопротивления со стороны сотрудников СИЗО и смог попасть к Сергею». Лебедев предполагает, что в тот момент сотрудники СИЗО ещё не знали, кто такой Окрушко – и в связи с чем он находится в изоляторе.

Свидание продолжалось два с половиной часа. Адвокат подчёркивает, что «Сергей находился в шоковом состоянии, был сильно напуган и очень сильно удивился, что ему кто-то хочет помочь». Лебедев задал электрику вопрос, применяли ли сотрудники силовых структур к нему насилие. По его словам, Окрушко отвечать отказался, сказав лишь: «Вы, наверное, догадываетесь, а я всё равно отвечу “нет”». Впрочем, следов от побоев на его теле адвокат не увидел.

По итогам свидания Окрушко выразил желание, чтобы Лебедев вступил в дело. Он дал на это письменное согласие. «Даже если адвокат заключил соглашение с родственником или с третьим лицом, затем обязательно нужно получить согласие от самого подзащитного, – объясняет Лебедев. – Например, в предпринимательских делах бывает, что третье лицо заключило соглашение – а сам человек считает, что это лицо действует против его интересов. Поэтому я всегда отдельно заключаю соглашения с подзащитными». При этом Окрушко был уведомлён, что в таком случае адвокат по назначению автоматически выйдет из дела, подчёркивает Лебедев.

3 августа Захар Лебедев и Вячеслав Павелкин поехали в ФСБ, чтобы передать дело «из рук в руки». «Накануне мы с Захаром встречались, обсуждали позицию, наши мнения сошлись», вспоминает Павелкин. Но в кабинете следователя Окрушко неожиданно отказался от услуг Лебедева. «Чуть ли не дрожащим голосом Сергей тихо ответил, что хочет, чтобы остался тот адвокат, который был до этого, чтобы не затягивать следствие», – рассказал Лебедев «Зоне солидарности».

Тогда адвокат попросил письменно зафиксировать это решение – и Окрушко написал, что отказывается от ранее заявленного согласия на защиту. В этот момент Лебедев заметил, что «его левая рука, а именно бОльшая часть плеча и предплечья – фиолетового цвета». «На мой вопрос, откуда у него такие гематомы, Сергей не задумываясь сказал: “[они нанесены] при задержании”. На уточняющий вопрос, почему их не было, когда я был у него [1 августа] в СИЗО, Сергей неуверенно сказал, что проявились они только сейчас», – пересказывает беседу адвокат. Лебедев был вынужден покинуть здание ФСБ.

«Вопросы, конечно, возникают о том, как появились гематомы, – сказал “Улице” Павелкин. – В личной беседе Окрушко ничего не рассказал. Я [потом] в СИЗО минут 20 ему объяснял, [что можно сделать], а он сказал, что писать жалобы не намерен. Откровенничать на тему гематом со мной он не стал. Сейчас никаких новых гематом не появляется».

Павелкин добавил, что обсуждал с Окрушко причины отказа от адвоката по соглашению. «Он изначально думал, что это я от него отказался, [и поэтому пришёл новый адвокат], – вспоминает защитник. – Причин может быть несколько, почему он отказался [от Лебедева]: может, физическое давление, а может, и безразличие к тому, кто его будет защищать. Он мне сам пояснил, что ему “без разницы”. Так что я рассматриваю оба варианта».

7 августа Лебедев снова приехал в СИЗО. «Я увидел признаки того, что отказ от защиты был дан под давлением, – объясняет он. – Об этом свидетельствовало наличие гематом. Поэтому я посчитал правильным проверить добровольность отказа – и конфиденциально пообщаться с Сергеем в СИЗО». Но сотрудники СИЗО не дали им встретиться. Сначала они сослались на следователя – мол, он прислал им письмо о том, что Лебедев больше не представляет интересы Окрушко. Показать этот документ они отказались. А затем адвокату и вовсе сообщили, что Окрушко сейчас нет в СИЗО. Но не стали говорить, кто и куда его увёз.

Лебедев добился встречи с начальником отдела спецучёта. Адвокат попытался объяснить, что имеет право пройти к Окрушко для оказания юридической помощи. Но начальник, по словам Лебедева, просто ушёл. Прежде чем покинуть изолятор, Лебедев написал обращение к начальнику СИЗО, попросив разъяснить причины недопуска (копия есть у «Улицы»). Ответа он пока не получил.

Как неоднократно писала «Улица», Закон об адвокатуре гарантирует защитнику право беспрепятственно встречаться с доверителями – в том числе в СИЗО и колониях. Согласно УПК, для этого нужны лишь удостоверение адвоката и ордер. Однако сотрудники СИЗО часто требуют от защитников некое «разрешение следователя» на посещение арестованного – или прямо говорят, что «следователь запретил пускать адвоката». Это незаконно: п. 71 и п. 79 Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений указывают, что разрешение на свидание даёт начальник или замещающее его лицо – никаких дополнительных согласований со следствием закон не предусматривает. Ещё в конце 2020 года президентский Совет по правам человека обещал обсудить с ФСИН «систематические недопуски» – но проблема так и не решена.

8 августа Окрушко пыталась посетить адвокат Евгения Рыжкова, сотрудничающая с «Зоной солидарности». Её также не допустили. Рыжковой показали копию заявления, якобы написанного Окрушко. В нём содержалась просьба никого не пропускать, кроме адвоката по назначению. «Я [позже] спросил Окрушко, принудили ли его написать отказ от всех адвокатов, кроме как по назначению, – говорит Павелкин. – А он сказал: “Не принуждали, я просто написал”. Он так шокирован, что ему всё безразлично».

Рыжкова также написала жалобу на недопуск на имя начальника СИЗО, ответа она не получила. Также она отмечает: в СИЗО ей сообщили, что Окрушко «каждый день вывозят в ФСБ». «Его вывозили пару раз без моего ведома, но это была проверка показаний на месте, – говорит Павелкин. – С его слова, ему показывали фотографии местности, его спрашивали, узнаёт ли каких-то людей или не узнаёт. С одной стороны, это выглядит незаконно [– проводить такие действия без адвоката]. Но он жалобы писать не хочет, потому что это усложнит ему жизнь».

Павелкин рассказал, что 9 августа пришёл в СИЗО – но ему сказали, что Окрушко «в ФСБ». «Я начал ругаться, говорить, что такого не может быть и сейчас будет жалоба, – вспоминает адвокат. – Они пошли советоваться, оказалось, что он был на местности. Меня впустили, минут через 30 его вывели».

Адвокат Лебедев признался «Улице», что «теряется в догадках» о реальных причинах недопуска. «Это трусость следователя, который боится, что адвокат по соглашению развалит дело? Пожалуй, нет – признательные показания уже зафиксированы в материалах дела. Да и не адвокатов следователи боятся в современной России, а своего руководства, – говорит он. – Может, чтобы адвокат не затягивал дело и не мешал его расследованию, вставляя палки в колеса? Такой вариант тоже не кажется реалистичным. Во-первых, у ФСБ было предостаточно времени для фиксации всех самых важных доказательств. Во-вторых, потому что слишком уж это мелочная причина».

Адвокат Захар Лебедев

В итоге я остановился на версии про желание сформировать у общества представление о том, что никто не будет помогать или не сможет помочь человеку, совершившему преступление против основ конституционного строя и безопасности государства. Даже если такая помощь предусмотрена законом.

Лебедев говорит, что хотел бы обжаловать недопуск – уже «не с точки зрения защиты прав Сергея», а «в плоскости нарушения прав адвокатов». Сейчас он ждёт ответа администрации изолятора. «Сразу же кидаться на амбразуру и направлять административный иск на незаконные действия СИЗО – тактически это не совсем верный ход. А что, если Сергея действительно не было в СИЗО в тот день? – рассуждает Лебедев. – Сначала хотелось бы узнать официальную позицию СИЗО и собрать доказательственную базу незаконности их действий, а потом уже действовать самому. Это всё требует времени».

Он добавил, что консультировался с палатой по вопросу недопуска «в частном порядке». Но там «сказали, что палата вряд ли чем-то сможет помочь – и лучше обратиться к надзирающему прокурору». «Мы обратились к представителям палаты неофициально, исключительно чтобы предупредить о ситуации. Ну и на случай, если мы не одни такие, – уточнила Рыжкова. – Но в этом случае палата, в том числе комиссия по защите прав адвокатов, не имеет полномочий. Формально сложно к чему-то придраться – Сергей сам отказывается от встреч, заставить его СИЗО не может».

Улица отправила запрос в пресс-службу УФСИН по Самарской области, но на момент публикации не получила ответа.