«Никого не найдут и никого не установят»

Вчера ночью в Грозном было совершено нападение на адвоката Марину Дубровину и журналиста «Новой газеты» Елену Милашину. Их избили неизвестные в холле гостиницы, при этом нападение снималось на видеокамеру. За несколько минут до начала очередного судебного заседания Марина Дубровина успела коротко ответить на вопросы «Улицы». Адвокат уверена, что нападение – это своего рода ответ на «активную позицию защиты» по делам, которые она ведет в Чечне.

– Марина, как вы себя сейчас чувствуете?

– Вы знаете, сейчас, что называется, отходняк. У нас вся вчерашняя эпопея закончилась в районе 4 часов ночи, поэтому в гостиницу я вернулась в половину пятого, примерно. А уже в 8 утра я встала, чтобы поехать в суд. Поэтому состояние… очень болит голова, кружится. То ли просто потому что мы все еще в шоке, и только сейчас от него отходим, то ли все-таки сотрясение.

– Расскажите, пожалуйста, про вчерашнее нападение.

– Мы просто шли к лифту, чтобы вызвать его и подняться на этаж, где расположен гостиничный номер. У нас не было никакого чувства опасности. Там в холле гостиницы постоянно находятся люди – и молодые люди, и девушки – просто потому что там есть спортивный зал. На -1 этаже для мужчин, и на 2 этаже для девушек. И поэтому там можно встретить людей, которые ходят заниматься спортом. Мы даже не придали значения, что рядом группа людей. Мы просто подходили к лифту, чтобы его вызвать. И тут нас окружили, мы сначала даже не поняли, что происходит. Просто агрессивные люди.

– И сразу стали наносить удары?

– Лена потом сказала, что ей сначала задавали какие-то вопросы. Но так получилось, что меня тут же потянули за пальто, и я почти сразу упала. А потом… Естественно, лежачего очень просто бить. Били по всему телу, я старалась прикрывать голову, но по голове тоже попало.

– Они выкрикивали что-то?

– Нет, они ничего не кричали. Они просто били и все. Там был мужчина, который ими руководил – стоял в отдалении и снимал происходящее на видео. И когда мы уже сами закричали, он скомандовал им: «Все, уходим». Тогда они быстро сбежали – то есть, после того, как он все это снял. Еще там в дверях стояли молодые люди, наблюдали за всем этим. Так что это была спланированная акция, конечно.

– То есть, этим людям заказали нападение, и им нужно было видеоотчет снять.

– Да, абсолютно точно.

– Вы связываете нападение с делом Ислама Нуханова?

– Я не могу связать именно с этим делом, хотя, думаю, что и оно тоже не последняя причина. Но в настоящее время я участвую в Чеченской республике сразу в четырех уголовных делах, они находятся на разных стадиях. Я приехала в Чечню по поводу продления меры пресечения по Нуханову, но заодно и по другому делу ознакомилась с материалами. Раз приехал, то нет смысла сидеть и ждать какой-то один процесс – все равно же и по другим работаешь.

В каждом из этих четырех дел людей похищали, незаконно содержали под стражей, пытали, все очень серьезно. И во всех этих делах защита занимает очень активную позицию. В каждом деле мы писали жалобы и в Следственный комитет, и в прокуратуру, и везде, и всюду. И я была в каждом судебном заседании по продлению меры пресечения, и спрашивала: почему лица и органы, которые отвечать за это беззаконие, которые должны были предотвращать это беззаконие, оказываются слепы и глухи? Вот, видимо, мне таким образом ответили.

Поэтому я не знаю, с каким процессом связано нападение, но уверена, что это абсолютно заказанная ситуация. Это точно.

– Вы чувствовали какую-то агрессию в суде или со стороны обвинения? Было ощущение, что такая ситуация назревает?

– Нет, вчерашняя история была абсолютно неожиданной. Я делаю свою работу не первый год уже, с 2015 года работаю в Чечне. Разные были дела, разные подзащитные, и были угрозы, и не было угроз, в общем, по-разному было. Я понимала, что, к сожалению, есть довольно печальные случаи – Наташа Эстемирова, Аня Политковская. Но я совершенно не ожидала, что дойдет до каких-то нападений.

– По информации «Новой газеты», грозненский нейрохирург отказался осматривать ваши травмы. Как так получилось?

– Я не знаю, у меня нет ответа на этот вопрос. Он посмотрел Лену, мы говорим: «Тут две потерпевшие». Он подошел ко мне на расстоянии метра или полутора, посмотрел и сказал: «Я вижу, что у вас все хорошо». Я говорю, погодите, но вы же осмотрели только одного человека, меня вы не осмотрели. Он сказал – нет, я и так увидел, что у вас все нормально.

– А как теперь это процессуально зафиксировать?

– Видимо, только тем, что я приеду к своему доктору и сделаю другое медицинское освидетельствование. Потому что как я здесь, в Чеченской республике, докажу, что доктор меня даже не осматривал?

– Сегодня утром вас отказывались пропустить в здание суда. Это был процесс по делу Нуханова?

– Нет, дело Ислама Нуханова будет рассматриваться после обеда сегодня. А это было судебное заседание по продлению меры пресечения других подзащитных.

– Но вы связываете отказ пустить людей на открытое судебное заседание с тем, что произошло вчера?

– Вы знаете, я не могу вам сказать. Мы зашли с Леной, я предъявила удостоверение адвоката, мне сказали, что я могу пройти, а вот Милашиной и родственникам подзащитных пройти нельзя. Ну, Лену, разумеется, узнали в суде. Я сказала: «Вы знаете, я тогда тоже не пойду. Пока вы не пропустите всех в открытое судебное заседание, я как адвокат тоже не готова подниматься». В итоге нас пустили.

– Что вы планируете делать дальше по истории с нападением?

– Я пока не готова ответить, надо сначала до докторов добраться. Заявление мы вчера оставили здесь в полиции, у нас есть корешки.

– Сообщают, что там уже проверка идет…

– Да никакая проверка тут не идет. Вы же знаете, что никого не найдут и никого не установят. Мы тут уже много раз с этим сталкивались, поэтому мы в этом уверены.

– То есть вы не надеетесь, что МВД Чечни кого-то найдет, в отношении кого-то возбудят уголовное дело…

– Мое мнение, что эти люди нападали совсем не для того, чтобы их установили и привлекли к ответственности. Я не верю в то, что Следственный комитет или полиция Чеченской республики смогут найти нападавших.

– А вы обратитесь в краснодарскую палату за помощью?

– Я обращусь, но я не знаю, чем они могут мне помочь. Мне написал мужчина оттуда, я ему ответила, что подробно смогу пообщаться только когда вернусь из Чеченской республики. Потому что я до обеда в судах, сейчас после обеда опять в суде. И потом сразу в самолет.