Лжец, лжец

Предприниматель Евгений Пригожин продолжает демонстрировать растяжимость российского права. Сначала он подал иск к журналисту Алексею Венедиктову*, требуя опровергнуть утверждения о причастности к ЧВК «Вагнер». А когда выиграл процесс – публично признал, что всё-таки является собственником ЧВК. Венедиктов обратился с ходатайством о пересмотре решения по вновь открывшимся обстоятельствам, но суд отказался это сделать. Адвокат журналиста Калой Ахильгов подробно объяснил «Улице», как это всё стало возможно.

– Можно я начну с личного вопроса? Вы как адвокат столько сил и времени потратили, доказывая суду, что Венедиктов не оклеветал Пригожина и что предприниматель на самом деле владеет ЧВК «Вагнер». Вы проиграли этот процесс. А потом Пригожин сам признался, что он владелец ЧВК. Что вы почувствовали, когда узнали про это признание?

– На самом деле отреагировал я спокойно. Потому что у меня и так не было никаких сомнений в его связях с ЧВК «Вагнер». Другое дело, что это [заявление] в чём-то даже помогло. Потому что ЧВК «Вагнер» – это незаконная организация, которая просто юридически не имеет права на существование. С точки зрения УК, это незаконное вооружённое формирование. И это осложняло возможности защиты обсуждать достоверность или недостоверность высказываний Венедиктова. Потому что вторая сторона приносит суду документы легального ООО «Конкорд», где Пригожин является директором. А мы по понятным причинам просто не можем предоставить суду документы незаконного вооружённого формирования.

– Для неюриста этот кейс выглядит как откровенное унижение судебной власти: уже и сам Пригожин признал, что он владелец ЧВК, а суд всё равно его покрывает. Всё вот так просто и грустно? Или есть какие-то юридические тонкости, которые позволили судье вынести такое решение?

– Я бы даже сказал, речь не о тонкостях, а о пониманиях и трактовках. Наше заявление о пересмотре было подано на основании вновь открывшихся обстоятельств. Мы привели выдержки высказываний Пригожина в СМИ, где он несколько раз признался, что имеет непосредственное отношение к ЧВК. Вот эти его «я придумал, я идеолог ЧВК, мы финансируем ЧВК в Африке и в Сирии» и так далее. Причём это были многочисленные признания – начиная от «Коммерсанта» с «Ведомостями» и заканчивая какими-то местечковыми СМИ.

Эти обстоятельства уже существовали на момент принятия первого судебного решения [о недостоверности слов Венедиктова], но не были известны ни нам, ни суду. Вот ключевой момент нашего заявления.

Но при этом я прекрасно понимал, за что в этой ситуации может зацепиться суд. За это он и зацепился. Суд заявил, что доводы, которые мы привели, не могут иметь определяющего для дела значения. Поскольку они формально не попадают под критерий статьи 392 ГПК [о вновь возникших обстоятельствах]. Суд посчитал, что это уже новые обстоятельства – и что наши доводы направлены на переоценку существовавших в деле доказательств. Естественно, переоценка доказательств недопустима.

Мы понимали, что суд, вероятнее всего, так и поступит. Хотя у него были все основания поступить иначе – и признать, что это вновь возникшие обстоятельства.

– Поясните, пожалуйста, подробнее разницу между вновь открывшимися и новыми обстоятельствами.

– Вновь открывшиеся – это, например, обстоятельства, которые ранее уже существовали, но не были и не могли быть известны участникам процесса или суду. А новые обстоятельства – это что-то совершенно новое, чего ещё не было на момент процесса. Например, когда отменено судебное постановление, на основании которого ранее было вынесено решение. Или, например, Конституционный Суд признал не соответствующими Конституции те нормы, на основании которых было вынесено решение суда.

С формальной точки зрения судья действительно может сказать, что признание Пригожина – это не вновь открывшееся обстоятельство, а новое доказательство. Но давайте посмотрим на ситуацию объективно и внимательно. С одной стороны, налицо факт заведомой лжи истца. С другой – отсутствие какой-либо ответственности за это. Такого быть не должно.

Пригожин на многих разных судебных процессах – не только по иску к Венедиктову – утверждал, что он не имеет отношения к ЧВК «Вагнер». Он предоставлял различные доказательства этого, говорил: «Вот моё ООО “Конкорд”, вот другие мои виды деятельности, там нет никакого ЧВК». А теперь, после вступления решения суда в силу, вдруг заявляет: «Да, я действительно основал ЧВК, я её хозяин». Вот здесь, на мой взгляд, главный вопрос: как такое возможно?

– А как сам Пригожин отреагировал на ваше требование о пересмотре решения суда? Он прислал какие-то возражения?

– Нет, возражения он не присылал. Его представитель пришёл в суд и повторял только одно: «На усмотрение решения суда, на усмотрение решения суда…» То есть фактически они признали эти обстоятельства.

Я не критикую решение суда с точки зрения формального подхода. Но считаю, что суд забыл про так называемый баланс вероятностей. Напомню, в гражданском процессе стандарт доказывания несколько отличается от уголовного. Если утрировать, то в уголовном процессе нам нужно точно доказать, что это точно Пригожин. А в гражданском процессе баланс вероятностей позволяет оценивать вероятность, что это действительно он. И вероятность очень высокая – особенно после того, как он сам признался.

А ещё есть статья 68 ГПК: если одна сторона процесса признаёт обстоятельства, на которых другая сторона основывает свои требования – значит, это освобождает вторую сторону от необходимости дальнейшего доказывания тех самых обстоятельств. Поэтому когда Пригожин после вступления решения суда в законную силу признаёт причастность к руководству ЧВК «Вагнер», мы считаем, что этого достаточно для пересмотра суда первой инстанции. С учётом того, что эти обстоятельства не могли быть известны ни нам ни суду на момент вынесения этого самого решения.

Адвокат Калой Ахильгов

Получается, суд формально подошёл к вопросу – и тем самым практически нивелировал признание Пригожина.

Опять же, Пригожин отрицал причастность к ЧВК «Вагнер» не только в нашем процессе. Было много других таких процессов, в том числе и иностранных. Мне интересно – а что делать, если другой российский суд по заявлению другого ответчика пересмотрит своё решение на основании этих новых утверждений Пригожина? Да, у нас не прецедентное право. Тем не менее тогда получится, что в правовом пространстве одной страны будут «висеть» два противоположных решения. Хотя это на самом деле не такая уж редкая история в нашей стране, к сожалению.

– С точки зрения неюриста вся эта ситуация выглядит совершенно абсурдно. Получается, что Пригожин подал заведомо ложный иск к Венедиктову, потом лгал в суде, ложью добился наказания Венедиктова – и теперь его никак за эту ложь не накажут. Более того, и Венедиктов не может оправдаться. И всё это действительно совершенно законно?

– Да, в момент вынесения решения [отказать в пересмотре дела] стало очевидно – любой истец может заведомо лгать суду, заявляя исковые требования по любому поводу. И ему за это ничего не будет. Вот основная проблема, которая возникла в результате этого спора между Пригожиным и Венедиктовым. Точнее, она не возникла, а существовала – и теперь вскрылась на всю страну. Будь это спор между Ивановым и Петровым, то проблема была бы такой же – но о ней никто бы не узнал. А здесь есть два медийных персонажа – соответственно, проблема заведомо ложного иска всплыла на поверхность. Хотя такого понятия у нас в законодательстве нет.

Получается, что заявитель такого ложного иска не подпадает под статьи 306 (заведомо ложный донос) и 307 УК (заведомо ложные показания, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод). Потому что там речь идёт о конкретных людях (эксперт, переводчик и так далее). Но он не подпадает и под статью 392 ГПК – там прописан определённый круг субъектов, чьи действия могут быть поводом для пересмотра решения; истцов среди них нет.

Адвокат Калой Ахильгов

И что в итоге? У нас есть истец, который лгал в суде своим иском. Который ущемил права журналиста, причинил убытки этому журналисту, в том числе материальные и репутационные. Этот истец признаётся, что лгал в суде для каких-то своих целей. И да, вы правы – получается, что он за это не несёт никакой ответственности.

Поэтому я думаю, что здесь возникает некий законодательный пробел, который необходимо устранить. Сделать это можно двумя способами. Во-первых, если какой-нибудь депутат выйдет с законодательной инициативой – прописать ответственность истца или ответчика за ложь в гражданском процессе. Во-вторых, идти в Конституционный Суд и отстаивать свои права как участника конкретного процесса по иску Пригожина. Требовать от КС дать разъяснения – как это возможно вообще.

Я не думаю, что сейчас есть какой-то депутат, который был бы готов поднять эту проблему. Так что мы обязательно пойдём в КС.

– Можете рассказать подробнее про жалобу в КС?

– Сейчас мы пока строим правовую конструкцию, с которой пойдём в Суд. Если коротко, то мы намерены указать на законодательный пробел, который не позволяет защитить права ответчика. Который вынужден доказывать, что он «не верблюд». Этот правовой вакуум и создаёт противоречие Конституции.

Даже если КС нам откажет, то он должен будет пояснить свой отказ. И мы с удовольствием почитаем этот документ.

– А какая в России вообще практика с ложью в суде? За это наказывают? Возможно ли добиться пересмотра дел, решение по которым было завязано на эту ложь?

– В моей практике это первый такой опыт, когда человек сам признаётся, что он лгал суду. Но сама проблема с судебной ложью, безусловно, существует. У нас бывали случаи, когда свидетели и понятые лгут – и ты знаешь, что они лгут. Но суду просто не интересно заниматься этим вопросом: «Это их показания, в ходе судебного расследования мы выясним, лгут они или нет…» И даже когда ты устанавливаешь, что они лгут – например путём допроса других участников процесса или предоставлением доказательств – суд практически никогда не направляет материалы для возбуждения дела по статье 307. Это большая редкость.

Если вы помните, был громкий процесс вокруг ДТП актёра Михаила Ефремова. И там легендарный [экс-адвокат Эльман Пашаев] привёл «свидетелей», которые утверждали, что Ефремов вышел из машины со стороны пассажирского сидения. Вот этих «свидетелей» наказали, им даже вынесли приговоры [по ч. 1 ст. 307 УК]. Но это скорее исключение, нежели правило. Судам, как правило, такие вещи абсолютно по барабану, потому что их задача – написать приговор. Или, если мы говорим про гражданский процесс, вынести решение.

– В своём Telegram-канале вы отдельно высказались о юристах и адвокатах, которые поддерживают лживые обвинения своих клиентов. Почему это такой важный вопрос?

– Я не осуждаю никого в данном случае. Но мне кажется, что если ты работаешь представителем в суде – даже без статуса адвоката – то ты должен соблюдать какие-то этические рамки. Ровно так же, как когда ты профессионально соблюдаешь судебную процедуру. А если ты представляешь человека, который заведомо лжёт суду – и ты знаешь, что твой клиент лжёт – ты должен понимать, каким будет отношение корпорации к тебе.

Адвокат Калой Ахильгов

Да, мы ещё со времен Древнего Рима знаем, что деньги не пахнут. Они могут не пахнуть, но с определённого момента начинает пахнуть уже твоя репутация, а не деньги.

Не зря сейчас в Великобритании началась критика юристов, которые представляли Пригожина в Высоком суде Лондона. Коллеги заклеймили этих юристов с точки зрения этики – ведь они заведомо знали, что представляли лжеца. И там, кстати, подняли вопрос реформы законодательства о диффамации – чтобы в будущем такое не могло повториться. Видите, в чем разница стандартов качества. У нас нужно, чтобы какой-то адвокатишко Калой Ахильгов заявил о проблеме на всю страну – хотя все её понимают, но никаких действий не предпринимают. А там сами суды инициируют такие законодательные процессы.

Что касается юристов, работающих с такими клиентами… Я не хочу их осуждать – это их выбор, их право. Просто нужно понимать, что такой клиент однажды вас обязательно подставит. Как Пригожин подставил своих юристов – а ведь они в суде с пеной у рта утверждали, что он не имеет отношение к ЧВК «Вагнер». Я просто эту ситуацию на себя проецирую. Я бы так не смог. Но для кого-то это нормальная ситуация.

– Как вы думаете, если бы суду лгал не Пригожин, а условный Петров, решение было бы другим?

– Я не могу наверняка точно сказать, чем руководствовался судья, поэтому сложно ответить на этот вопрос.

– Уже после нашей беседы адвокат Сергей Бадамшин опубликовал отрывок из решения Мосгорсуда по иску Пригожина к изданию The Insider* и его журналистам. Судя по нему, представитель Пригожина отказался от требования опровергнуть сведения, что предприниматель имеет отношение к ЧВК «Вагнер». И Мосгорсуд отменил решение первой инстанции в этой части – оставив, впрочем, саму апелляционную жалобу без удовлетворения. Что вы думаете о таком решении Мосгорсуда? Сможете ли вы его как-то использовать? И не планируете ли вы теперь подать апелляцию?

– Изучу это решение – и посмотрим, можно ли будет его использовать.