«В сообщениях нет угроз и предложений подкупа»

Известный адвокат Дагир Хасавов почти полгода находится в СИЗО: его обвиняют в принуждении к даче ложных показаний. По версии следствия, Хасавов оказывал давление на Арсена Фатуллаева – свидетеля обвинения в деле экс-премьера Дагестана Абдусамада Гамидова. Доказательствами следствие считает несколько аудиосообщений, которые Хасавов записал якобы для передачи Фатуллаеву. Многие адвокаты считают, что их коллегу преследуют из-за профессиональной деятельности; в деле более двадцати защитников, которые работают pro bono. После предъявления Хасавову обвинения в окончательной редакции его защита решила обнародовать расшифровки тех самых записей. Адвокаты уверены, что их содержание доказывает необоснованность уголовного преследования Дагира Хасавова. «Улица» публикует текст аудиосообщений и правовой анализ их содержания, который подготовил один из защитников Хасавова – адвокат Самвел Абрамян. Он надеется, что адвокатская корпорация займёт «более активную позицию в вопросе освобождения коллеги из-под стражи», а также призывает ФПА сформировать официальную позицию по вопросу общения адвоката со свидетелем обвинения.

Н аш коллега Дагир Хасавов уже полгода находится в заключении по абсурдному обвинению в принуждении к даче ложных показаний (ч. 4 ст. 309 УК). Можно бесконечно обсуждать необоснованность доводов обвинения, обвинительный уклон суда и несоблюдение презумпции невиновности – но я хочу уделить внимание одному конкретному обстоятельству. Я убеждён, что оно является безапелляционным основанием как для отмены избранной меры пресечения, так и для прекращения уголовного дела в целом. Я имею в виду записи, в которых следствие увидело давление на свидетеля.

«ОН ПРЕДЛАГАЛ ЛИШЬ ВСТРЕТИТЬСЯ»

Нужно сказать, что текст этих записей нам, адвокатам Хасавова, стал известен ещё в ноябре 2019 года – после ознакомления с результатами фоноскопической судебной экспертизы (есть в распоряжении «Улицы»). Мы не обнародовали их сразу после получения, потому что исходили из позиции тактического молчания. Ждали, что следствие во избежание позора и скандала признает свою ошибку – и если не прекратит уголовное дело, то хотя бы изменит Дагиру Хасавову меру пресечения и позволит покинуть изолятор. Увы, сотрудники СК России в очередной раз показали свою неспособность к объективному анализу доказательств: в начале года следствие вновь вышло с ходатайством о продлении «стражи», и 16 января Басманный районный суд его удовлетворил, 7 февраля Хасавову было предъявлено обвинение в окончательной редакции, а 4 марта защита закончила ознакомление с материалами уголовного дела.

Вот текст первого аудиосообщения, расцененный следователями как принуждение Фатуллаева к даче ложных показаний.

«Есть еще одно обстоятельство. Смотри [обращается к Вадиму Юсуфову – защита], возможно, на него [Арсена Фатуллаева – защита] оказано (а мы знаем, что оказано, люди слышали там) сильное давление. Соответственно, он растерялся. Ему бояться нечего. Потому что те, которые в форме, для него не защитники. Их функция – сажать людей, притом сажать даже безвинных. Он, он сам это видит. И они не остановятся, они могут посадить и Хавчаева, который на его месте был ранее, а потом и его самого, если что-то будет/ он будет слишком юлить или говорить неправду. В суд сочинять ничего не надо. И если он хочет посоветоваться, проконсультироваться и получить поддержку, в том числе в зале суда, он может найти меня. Никаких проблем нет, меня можно найти легко, можно ему телефон дать. Пускай приедет, мы посидим, пообщаемся, чай попьём и определим границы / Он мне расскажет, что произошло, каким образом его сюда [в Москву – защита] привезли, что ему сказали. А я ему подскажу, как себя правильно, как сказать, поставить на суде, чтобы к нему ни с какой стороны (ну, с той стороны, по-любому, будет) не было больших претензий, не было ответственности. Поэтому, если он считает нужным, потому что у него есть характер/ Я смотрю, «Я знаю, я знаю», – он говорит. Ничего он не знает. Поэтому тут нет проблем. Тем более, мне сказали, вроде, он кумык. Имеет всегда право, возможно, он заочно меня знает, или, во всяком случае, родители его будут знать. Пускай приезжает. Мы сядем, пообщаемся, определим стратегию. Если/ Только инициатором должен быть он. Я не могу ему звонить, мне нельзя. А так, он, правильно, может сказать: “Вот такая ситуация, на меня оказали вот такое давление”. Всё это/ И это, и это, именно пусть поступит/ Это очень поможет тогда нам, и, соответственно, к нему пропитаются уважением, я думаю, многие дагестанцы. Не только ваш клан, но и клан Гамидовых и других скажет: “Вот молодец! Приехали/”. И вообще, в России, среди русских и других будут ска/, к дагестанцам будет уважение. Вот так уважение заслуживать надо! Когда, в такой ситуации, не трусость проявлять, как заяц в лесу перед волком/ тем более не, не волки перед ним. Если они есть, то есть на стороне защиты. Поэтому вот так. Если что, так, тоже передай ему. Я готов его принять, можем вечером встретиться, где-то пересечься, не обязательно у меня, где-то в городе, где он скажет. Так, 10-15 минут по/ встретимся, посидим, чай попьем, пообщаемся. Я ему подскажу правильный путь. И, соответственно, мы его никогда не бросим. Он должен это понимать. А тем он нужен, как одноразовый изделие. Он им зачем нужен? Он, он после четверга [речь о судебном заседании, которое состоялось 12 сентября 2019 года – защита] им не нужен будет вообще. Вот такие дела. Как говорится, Вадим, мои мысли вслух. Вот такие мысли у меня появились. А так подумай, и посоветуйся с нашим другом. Всего хорошего, на связи».

Поясню, что принуждение предполагает давление – например, путём высказывания угроз либо подкупа. Как следует из текста, Дагир Хасавов никаких угроз и предложений подкупа не высказывал. Он предлагал лишь встретиться, чтобы Фатуллаев мог рассказать об оказанном на него давлении со стороны силовых структур – Хасавов уверен, что такое давление со стороны правоохранителей было.

Адвокат Самвел Абрамян

Замечу, что в адвокатском сообществе нет чёткой позиции относительно встреч защитников со свидетелями обвинения или потерпевшими, а также опросов адвокатом этих лиц. Корпорация по этому вопросу разделена на два лагеря: одни считают такие встречи допустимыми, другие нет. Но единообразной позиции на сегодняшний день нет.

Уголовно-процессуальный закон также не запрещает защитникам встречаться со свидетелями обвинения. Более того, такие встречи и опросы позволены в силу п. 21 ч. 4 ст. 47 УПК (обвиняемый вправе защищаться иными средствами и способами, не запрещёнными законом). По моему мнению, так как Хасавов подозревал, что правоохранители оказали давление на Фатуллаева, готовность встретиться со свидетелем была для адвоката риском – но риском обоснованным, поскольку на кону стоял вопрос виновности или невиновности Раюдина Юсуфова.

Но прочтём текст второй записи:

«Я жду. Если он прислушается нас, мы его прославим на Дагестан, как минимум. И дальше/ и соответственно, для нас это будет поддержка, и это будет правильно и по существу. Потому что материалов дела он не читал, и если хочет он убедиться в обратном, что-то не так, я ему это докажу. Пускай найдет меня. Хорошо? Давай, на связи».

И в этом голосовом сообщении нет каких-либо угроз или предложений подкупа: Хасавов лишь убеждал Фатуллаева в своей правоте, правоте позиции его подзащитного, и для этого хотел встретиться с ним – повторюсь, это не запрещено законом. И текст последнего аудиосообщения:

«Вадим, салам аллейкум! Доброе утро, как ты? Вчера удалось переговорить или не переговорил? Ну это хотя не горит, дело не в этом. Я вот что хотел тебя попросить. Вот этот человек, [Абдусалам Джамалутдинов – ему вменяют оказание давления на Фатуллаева в сговоре с Хасавовым – защита], который прилетал сюда, друг киевского, которого мы допрашивали, ему же дали время до четверга, я думаю, может, он задержался здесь, я не знаю, может, улетел. Если даже не улетел, у того же есть с ним [Фатуллаевым – защита] контакт, связь. С учётом того, что произошло, пусть он [Джамалутдинов – защита] с ним переговорит по-свойски, почему он [Фатуллаев – защита] лжет? Он [Фатуллаев – защита] что думает, эти поедут с ним домой, будут вокруг него ходить, что ли? На каком основании/ Вот давай чисто как мужчина, как кавказец, мужчина, он брюки, штаны носит и, по-моему, ремень, ремнём его привязал. Если он мужчина, зачем он прилетает сюда – его прессуют в каком-то кабинете? Кавказцам это не свойственно. Я всю жизнь провёл на чужбине, и ни один человек не мог меня заставить, каких бы силы не было, чтобы я делал не по чести, не по достоинству, как нам не полагается. На основании чего он заявляет о похищении денег? Откуда у него такая информация? Или пускай скажет: “Да похищение, там, было. Я сам этого не знаю, мне сказали, вот генерал, который сидит, – например, – или полковник… Они сказали «похищение», а я повторяю их слова. Конечно, я это подтвердить не могу”. Это уже какой-то вариант. Тогда мы к нему не пропитаемся большим уважением, но, тем не менее будем относиться как мужчине. Пусть поговорит. Зачем он лжёт? Все равно мы, мы разоблачим его, хуже Троцкого. Он не сможет ничего доказать, потому что он врёт. Враньё всё равно вылезет. Его что, не воспитали нормально родители? Так же не может быть! Прийти сюда, прилететь оттуда, дагестанец прийти, вот перед/ даже не то, что там иноверцы, чужие, русские или евреи, – какая разница! Зачем ты клеветаешь на своего брата? Это же очень большой грех. Пусть он у муллы своего спросит. Это хулой в исламе называется. Каким образом ты можешь это допускать? Не послушав его, он, они сидят в клетке – он видит, и внаглую заявлять такие вещи. Это неприемлемо. За это надо отвечать, придётся ему. Возможно, нести уголовную ответственность. В любом случае перед Аллахом ответит. Таким бессовестным же нельзя быть. Пусть он с ним поговорит, пусть образумит его, чтобы он дальше грех на душу не брал. Я думаю, это будет правильно. И помощь ему прежде всего. Нам его помощь не нужна. Всего хорошего. Хорошего дня».

Это аудиосообщение тоже не содержит никаких угроз или предложений подкупа – если, конечно, не считать угрозой фразу «Аллах его накажет».

Адвокат Самвел Абрамян

Тогда каждый адвокат, сказавший в адрес лжесвидетеля: «Бог ему судья», автоматически может быть привлечён к уголовной ответственности за оказание давления на такого свидетеля или потерпевшего.

Слова об уголовной ответственности за дачу ложных показаний также нельзя расценивать как угрозу, поскольку каждый свидетель или потерпевший в уголовном процессе предупреждаются об этом судом.

Из сообщений очевидно:

• Хасавов убеждён, что Фатуллаев даёт (или дал) ложные показания в отношении его подзащитного Юсуфова;
• Хасавов убеждён, что Фатуллаев сделал это не по своей воле, а из-за оказываемого на него давления;
• Хасавов просит о том, чтобы кто-то из знакомых встретился с Фатуллаевым и «образумил его».

Что мы имеем в сухом остатке? В сообщениях нет угроз и предложений подкупа – и в качестве таковых не могут быть расценены призывы к совести и даче правдивых показаний; просьбы признаться в том, что на него оказывают давление силовые структуры, и в том, что он не является очевидцем каких-либо преступлений, совершенных подсудимыми. В сообщениях говорится, что если Фатуллаев проигнорирует эти призывы, то его ждёт расплата в виде разоблачения его ложных показаний, привлечения к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, наказания от Аллаха – эти «последствия» также не могут рассматриваться в качестве угроз.

Из показаний самого Фатуллаева известно, что после привлечения его в качестве представителя потерпевшего и дачи им показаний в Лефортовском районном суде г. Москвы по делу о присвоении бюджетных средств, он встретился с Абдусаламом Джамалутдиновым. Напомню, сейчас ему вменяют оказание давления на Фатуллаева в сговоре с Хасавовым. И Фатуллаев в своих показаниях указывал, что Джамалутдинов на встрече с ним только поинтересовался, почему он даёт именно такие показания. То есть речи о принуждении к даче показаний не идёт.

Я намеренно привёл полный текст сообщений, записанных Хасавовым. Нам – адвокатам из группы его защиты – важно, чтобы наши коллеги могли прочесть их целиком и оценить, имеются ли в их содержании признаки преступления, связанного с воспрепятствованием правосудию. Мы надеемся, что они придут к объективному заключению об отсутствии таких признаков и займут более активную позицию в деле борьбы за освобождение нашего коллеги из-под стражи.

НЕ ТОЛЬКО ХАСАВОВ

Нельзя исключать, что уголовное дело в отношении Дагира Хасавова – это пилотный проект правоохранителей в рамках негласной борьбы с неугодными адвокатами, которые активно – а главное, публично – отстаивают интересы своих подзащитных. Такие подозрения крепнут на фоне недавних сообщений об уголовном деле, которое возбудили в отношении наших приморских коллег – их обвиняют в давлении на свидетеля и вменяют ч. 1 ст. 294 УК (воспрепятствование правосудию). Хотя сейчас в деле Дагира Хасавова осталась только ч. 4 ст. 309 УК, на первом этапе уголовного преследования его также обвиняли по ч. 1 ст. 294 УК.

Адвокат Самвел Абрамян

Эти события требуют от органов адвокатуры формирования чёткой позиции по вопросу общения защитников со свидетелями обвинения.

На мой взгляд, встречи защитников со свидетелями обвинения и адвокатские опросы таких свидетелей могут быть только одобрены, поскольку процессуальный закон не содержит на этот счёт запретов. Но официальная поддержка этого мнения со стороны ФПА существенным образом облегчит работу адвокатов по всем делам – а также усилит позицию защиты по кейсам об обвинении адвокатов в давлении на свидетелей (хотя нужно помнить, что случай Хасавова другой – он не общался непосредственно с Фатуллаевым).

На мой взгляд, адвокат может встречаться и опрашивать любое лицо с его согласия – независимо от того, является он свидетелем обвинения или нет – в рамках закона и без давления. Это мнение подтверждается законодательством:

• УПК разрешает защищаться всеми не запрещёнными законом способами;
• Закон об адвокатуре прямо указывает на возможность опроса свидетеля с его согласия;
• Нет нормативно-закреплённого запрета на опрос адвокатом свидетеля обвинения.

При этом адвокат, разумеется, должен соблюдать закон и кодекс профессиональной этики: исключать давление, угрозы, подкуп и другие незаконные действия. Также считаю целесообразным рекомендовать адвокатам вести разговор со свидетелем обвинения с разрешения и в присутствии его адвоката, если он есть. Это решит сразу несколько проблем:

• не позволит обвинить адвоката в давлении на свидетеля, поскольку беседа будет происходить в присутствии коллеги;
• исключит возможность провокации адвоката со стороны силовиков, т.к. адвокату, в отличие от свидетеля, запрещено сотрудничество с органами ОРД.

Призываю коллег из Федеральной палаты адвокатов обсудить возможность подготовки соответствующего решения Совета ФПА.