«Троянский конь» в поправках

На этой неделе президент России подписал поправки в Закон об адвокатуре. Помимо прочих важных изменений, они вводят новую процедуру пересмотра решений региональных адвокатских палат по дисциплинарным делам. Адвокат Андрей Сучков внимательно вчитался в документ и испытал при этом целую палитру эмоций: сначала от «замысла автора» ему стало страшно, но от перспектив воплощения – «даже в чём-то смешно». В своей авторской колонке он рассказывает коллегам про обнаруженные в законе угрозы, но тут же делится идеями о том, как их отразить.

Н еобходимость механизма пересмотра дисциплинарных решений периодически обсуждалась в адвокатском сообществе. Далеко не всех устраивал существующий порядок, когда решение регионального совета адвокатской палаты является окончательным. Единственный вариант – возможность обжаловать в суде решение о прекращении статуса адвоката, да и то лишь по основаниям нарушения процедуры рассмотрения. Эта дискуссия накалилась после целого ряда громких историй, которые обсуждались даже вне адвокатского цеха. Это прежде всего дело Виталия Буркина из АП Башкортостана, лишённого статуса за публичную критику судебной системы (оппоненты называли это клеветой и оскорблением); дело «адвоката в бандане» Сергея Наумова из АП Мордовии, изгнанного за «непотребный вид на судебном заседании»; дело Марка Фейгина* (АП Москвы), который расстался с адвокатским удостоверением за неподобающие высказывания в Интернете. Были и другие истории, менее известные широкой публике.

В итоге, многие начали всерьёз воспринимать «дисциплинарку» как инструмент преследования за инакомыслие и способ пресечения внутриадвокатской дискуссии. Формировалась атмосфера недоверия адвокатов к избранным ими же органам самоуправления. И хотя нашумевшие случаи лишения статуса не являлись системными, эмоциональный фон вызвал в адвокатской корпорации запрос на появление некой вышестоящей инстанции, которая смогла бы пересматривать решения адвокатских палат по дисциплинарным делам. Помимо продолжающегося хайпа, появились и конструктивные предложения на эту тему, и критические замечания на них, которые частично были учтены в законодательных инициативах.

Второй шанс для адвокатов

Поправки вступают в силу совсем скоро: в первый день весны 2020 года. Они предполагают возможность пересмотра решений региональных адвокатских палат по дисциплинарным делам в вышестоящих адвокатских инстанциях. Опять же, не всех решений, а только тех, где применена высшая мера ответственности — прекращение статуса адвоката. Так что у «лишенцев» появилась альтернатива обжалованию в суде. Впрочем, можно использовать оба варианта, одновременно или поочерёдно – закон этого не запрещает. По всем остальным дисциплинарным делам, где не применена «высшая мера», порядок остаётся прежним – решение совета АП окончательное и обжалованию не подлежит.

Казалось бы, дело хорошее: укрепляет независимость адвокатуры – чтобы не суд пересматривал внутриадвокатские решения, а сама корпорация. Да и вариантов исправления возможной ошибки теперь больше.

Однако поправки оказались не без изъяна – и при внимательном рассмотрении становится очевиден отход от принципов непосредственной демократии. Ведь адвокаты в регионах сами избирают коллег в квалификационную комиссию и совет палаты. Сами адвокаты доверяют им функцию правосудия. И возможный неудовлетворительный результат зависит от их выбора – тут не на кого пенять, кроме как на себя. А вот органы федерального уровня адвокаты не выбирают, это полномочия региональных палат. Поэтому вопрос о наделении федеральных структур правом чинить суд над рядовыми адвокатами совсем не так однозначен.

Возможно, кто-то скажет, что этой нестыковкой можно и пренебречь. Ведь для адвоката, лишённого статуса, появление ещё одной возможности пересмотреть это решение – несомненное благо. Но о прецеденте отхода от принципа прямой демократии всё-таки стоит задуматься.

Есть вопрос

Если системно разложить хаотичный перечень поправок (а именно в таком виде они содержатся в новом законе), то мы увидим совсем не «демократизацию дисциплинарной процедуры». В неё успешно протащили «троянского коня», на который совсем не было общественного запроса, но были чьи-то индивидуальные пожелания.

При детальном прочтении новелл можно заметить, что в качестве основания для пересмотра «региональных» дисциплинарных решений теперь указана не только жалоба лишённого статуса адвоката, но и обращение президента ФПА «о пересмотре решения совета АП (…) об отказе в прекращении статуса». И тут речь идёт о дальнейшем расширении полномочий президента ФПА в вопросах дисциплинарных процедур.

Но практика показала, что к возбуждённым президентом ФПА дисциплинарным делам часто относятся без «должного уважения». То квалификационная комиссия придёт к заключению об отсутствии дисциплинарного проступка, то совет палаты признает проступок малозначительным. Как мы помним, такие случаи вызывали публичную демонстрацию нервозности. И вот лоббистскими усилиями создан законодательный механизм, который позволит устранить «ошибки младших товарищей». Если адвоката недолишили статуса в его родной палате, то теперь ситуацию поправят и доведут до нужного президенту ФПА результата.

Впрочем, если ещё внимательнее вчитаться в принятые поправки, то бросается в глаза странность выбранной формулировки: «Обращение президента ФПА о пересмотре решения совета АП об отказе в прекращении статуса адвоката». Ведь ни у инициатора «дисциплинарки», ни у возбудившего её лица нет полномочий просить (в данном контексте всё же лучше подходит «требовать») о применении определённой меры наказания — в том числе о лишении статуса адвоката. Это исключительно полномочия совета АП. А если президент ФПА не имеет права просить прекратить статус, то никакого «решения совета АП об отказе в прекращении статуса адвоката» юридически не может быть в природе. Поскольку никто ни о чём (применительно к мере наказания) просить не может, следовательно, никто никому и отказать в этом не может.

Так что всю эту новоявленную процедуру можно смело бросать «в топку». Или дождаться первого судебного подтверждения отсутствия правовых оснований для её проведения.

Второе дно пробито

На этом в принципе можно было бы поставить точку и прекратить комментировать законотворческую новеллу. Однако не дает покоя вопрос – зачем в эту процедуру вплели Комиссию ФПА по этике и стандартам? Вспомним, что согласно ст. 37-1 Комиссия по этике и стандартам (КЭС) имеет полномочия разработки стандартов оказания юрпомощи и других стандартов адвокатской профессии, а также даёт разъяснения по вопросам применения Кодекса профессиональной этики адвоката.

Казалось бы, предметом пересмотра являются только решения о прекращении статуса адвоката — то есть ревизии подвергается только мера дисциплинарного наказания. Зачем для этого КЭС? В таком режиме усечённой кассации (лишь в части применения меры ответственности) достаточно рассмотрения вопроса Советом ФПА. Он или согласится с решением адвокатской палаты региона, или выскажет иное мнение в части вида дисциплинарного наказания. И тогда прослеживался бы системный подход: вопрос об избрании меры наказания – полномочия совета АП; компетенция его пересмотра – полномочия Совета ФПА.

К тому же в КЭС входят не только адвокаты – в ней также состоят чиновники, представители депутатов и сенаторов. Пересмотр таким «полуадвокатским» органом решений, принятых исключительно адвокатами, идёт вразрез с принципами самоуправления и независимости адвокатуры.

Возникает вопрос — какое всё же правовое содержание придуманной процедуры? Это апелляция, или это кассация, или вообще новое процессуальное явление в виде смеси того и другого?

В попытках вникнуть в замысел автора текста появляется догадка, что КЭС в придуманном механизме вовсе не побочная ненужная деталь, а вполне себе работающий агрегат. Системный анализ нововведений показывает, что КЭС может по-иному, чем принявшая оправдательное заключение квалифкомиссия региона, устанавливать фактические обстоятельства и/или давать им иную (обвинительную) юридическую квалификацию. Это касается как дел «лишенцев», так и «дисциплинарок», где совет отказал президенту ФПА в прекращении статуса адвоката. И если в первом случае это во благо адвокату (после лишения статуса любое принятое решение не ухудшает его состояние), то во втором случае для адвоката-участника «дисциплинарки» это очень и очень проблематично. Далее, как это следует из анализа поправок, Совет ФПА будет определять меру наказания на основании иных установленных КЭС фактов – и с их новой правовой оценкой. Это мы видим и в полномочиях Совета ФПА в этой части: он может не только изменить решение (меру наказания), но и принять новое.

И если в этой процедуре возможно не только изменение меры наказания, но и решаются вопросы факта, права, то почему в неё допускаются лишь лица, подвергнутые определённому виду наказания? Почему этого лишены, например, адвокаты, получившие «всего лишь» предупреждение о прекращении статуса? И если дело на этой стадии в принципе можно пересмотреть по существу, то почему заявитель «дисциплинарки» не может инициировать эту процедуру, а также участвовать в ней? Разумеется, я совсем не призываю к таким действиям. Мои рассуждения лишь констатация, что новый порядок и устоявшиеся процессуальные нормы закона находятся, к сожалению, в совершенно разных плоскостях.

Свойственный развитым правовым системам процессуальный принцип запрета изменений к худшему в данном случае почему-то позабыт. Возможно, кто-то посчитает, что это случайность или недогляд законодателя – и Совет ФПА вскорости исправит ошибку. Что ж, посмотрим. Заодно появится понимание, чьи уши торчат за этой поправкой в адвокатский закон – как, в общем-то, и за всеми остальными тоже.

По ком позвонят в регионы

Целевая группа, на которую ориентированы эти поправки о лишении статуса по представлению президента ФПА, известна, и даже поимённо: всякие там несогласные, борцы за чистоту адвокатских финансов, подписанты не того и не в тот адрес, и прочие не теми финансируемые агенты. Может быть, кто-то уже посоветует им паковать вещи и готовить адвокатские удостоверения к сдаче. С другой стороны, изобретательные адвокатские головы наверняка придумают «лайфхаки», как этих неприятностей избежать.

Например, вспомнят, что основанием для рассмотрения дисциплинарного дела в КЭС и Совете ФПА является отказное решение совета АП в части лишения статуса адвоката. И предложат после оправдательного заключения региональной квалифкомиссии сплавить дело в архив, не рассматривая его в совете АП. Ведь даже в судебном порядке никто не сможет понудить совет принять его к рассмотрению, дабы с применением этих поправок лишить адвоката статуса. Так что совет может просто не отдавать на заклание своего коллегу. Как знают адвокаты-криминалисты, «нет тела – нет дела».

Или ещё один вариант – «сесть» на пп.5 п. 1 ст. 25 КПЭА (право совета АП вернуть дело в квалифкомиссию для нового разбирательства) и гонять дело из совета в квалификационную комиссию и обратно. А время неумолимо утекает, пока не наступят основания пп. 6 этой же статьи – прекращение дисциплинарного производства вследствие истечения сроков применения мер дисциплинарной ответственности.

А ведь есть ещё так называемая «индульгенция», которой, скорее всего, воспользуется один из «мятежных» президентов АП. Когда в порядке п. 4 ст. 4 КПЭА адвокат имеет право обратиться за разъяснением в Совет АП по вопросу поведения в сложной для него этической ситуации – и в этом разъяснении ему не может быть отказано. Так вот согласно п. 3 ст. 18 КПЭА адвокат, действовавший в соответствии с разъяснениями Совета относительно применения положений настоящего Кодекса, не может быть привлечён к дисциплинарной ответственности. То есть никакая вышестоящая инстанция ему уже не страшна.

VIP-разбирательство

Адвокатская изобретательность в вариантах применения закона не имеет границ. Но как говорится в подобных случаях, «не один вы тут такой умный». Новеллы в адвокатском законе содержат инструмент противодействия ухищрениям и попыткам уйти от ответственности. Памятуя, что среди этих «несогласных» полно президентов, членов советов и других адвокатских органов, для них вводится «особый порядок разбирательства». В соответствии с ним, п. 7-1 ст. 37 Закона об адвокатуре дополнен ремаркой: если президент ФПА возбуждает дисциплинарку в отношении адвоката, занимающего выборную должность в региональной адвокатуре, то нечего с ним церемониться и отдавать решение вопроса в его же палату. Такого сразу отправляют в КЭС и Совет ФПА, которые выступают в качестве квалифкомиссии и совета АП соответственно. А фигуранту остается только вспоминать фразу из известного кинофильма: «Не бойся, мы тебя не больно зарежем». Хотя приведённый выше лайфхак с «адвокатской индульгенцией» и в этом случае может сработать.

Кроме того, есть возможность проанализировать весьма неудачную с точки зрения юридической техники поправку в п. 2 ст. 17 Закона об адвокатуре. В новой редакции она выглядит так: «Статус адвоката может быть прекращён по решению совета адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, в региональный реестр которого внесены сведения об адвокате, за исключением случаев, предусмотренных п. 7-1 ст. 37 настоящего Федерального закона, на основании заключения квалификационной комиссии…». Формулировка совсем неудобоваримая и определенно требует толкования.

Первое понимание этой нормы (при буквальном её прочтении) таково: адвокат может быть лишён статуса, но за исключением дел, возбуждённых президентом ФПА, а также рассмотренных по первой инстанции КЭС и Советом ФПА (то есть дел, про которые говорится в п. 7-1 ст.37 Закона об адвокатуре). Предполагаю, что найдутся сторонники совершенно иного смысла этой нормы. Так что впереди нас ожидают судебные баталии в стиле перестановки запятой в фразе «Казнить нельзя помиловать».

В конечном итоге, от поправок в Закон об адвокатуре возникает целая палитра ощущений, последовательно сменяющих друг друга. Сначала ничего не понятно от разбросанных по тексту изменений и дополнений. После их изучения и понимания замысла автора становится откровенно не по себе. Но после глубокого осмысления прочитанного и оценки исполнения задуманного уже совсем не страшно и даже немного смешно.