«Нейтральность служит поддержкой угнетателю»

«Улица» продолжает дискуссию, может ли адвокатская корпорация публично высказываться по общественным проблемам – или, как предлагает руководство ФПА, обязана «сохранять нейтралитет», сторонясь «политической деятельности». В этот раз своими соображениями с «АУ» поделился экс-руководитель международного департамента ФПА (в 2003–2017 гг.) Павел Магута. Отталкиваясь от латинских корней известных всем слов, он изящно подводит читателей к главной мысли: адвокатура по сути своей не может быть нейтральной, ведь защитник всегда выбирает чью-то сторону. Позицию федеральной палаты Павел Магута считает недостойной – и подчёркивает, что в существующих условиях «нейтральность служит поддержкой угнетателю».

П онятие нейтралитета происходит от латинского neuter (буквально «ни тот, ни другой») и пришло в русский из немецкого языка (Neutralität). Применимо ли это понятие к институту адвокатуры, к адвокатской деятельности? Этот причудливый и, на мой взгляд, неестественный вопрос всё чаще возникает в глобальной дискуссии о соблюдении и защите прав человека и гражданина, а также (или даже в первую очередь) в связи с преследованием граждан по политическим мотивам.

Итак, адвокат – «ни тот, ни другой»?

Это возможно – например, когда адвокат слагает с себя прямые профессиональные обязанности и выступает в роли медиатора или арбитра. Но слышать слова «нейтральность» или «нейтралитет» в отношении всей адвокатуры мне непривычно. Advocare переводится с латинского языка как «призывать», и адвокат – это тот человек, которого призывают для защиты в том или ином деле. Главной отличительной чертой профессии адвоката является представительство интересов своего доверителя – а позиция защиты невозможна без выбора стороны. Адвокатская деятельность – это представительство, сопричастность. Мне нравится немецкое выражение «Ein Rechtsanwalt ist immer parteilich» – «Адвокат всегда пристрастен». Кстати, если вы озадачите этой фразой переводчик Google, то он выдаст забавный перевод на основе первого значения прилагательного parteilich – «Юрист всегда партийный».

Нейтралитет доступен только лишь в ситуации, когда можно сохранить дистанцию по отношению к конфликту. И это во многом проигрышная позиция: как заметил в своё время Макиавелли (хотя мысль родилась задолго до него, и осталась в поговорках европейских народов), соблюдающий нейтралитет удостаивается ненависти проигравшего и презрения победителя. Афинский политический деятель, один из «семи мудрецов» Древней Греции Солон пытался на уровне закона и просвещения избавить граждан от равнодушия, безучастности к общественным делам. Он считал, что тот, кто во время гражданского раскола в государстве не выбирает сторону, «предаётся бесчестию и лишению гражданских прав» (полную цитату и развитие мысли см. у Аристотеля в «Афинской политии»).

Павел Магута, экс-руководитель международного департамента ФПА

Когда же речь идёт об очевидных нарушениях прав человека и гражданина, о явном ограничении права на судебную защиту, то адвокатам – да и вообще юридическому сообществу – сохранить нейтральность и безучастность, увы, не получится. Это невозможно в силу политической заряжённости любого действия и бездействия.

В условиях тотальной идеологизации и политизации нейтральность, как и любая форма пассивности, служит поддержкой угнетателю, поощряет его репрессивные действия.

И что же говорит нам номинальный голос адвокатуры? Различить этот «голос адвокатского сообщества» – задача не из лёгких. Нужно усердно копаться в профессиональной прессе или обращаться напрямую к ресурсам-органам Федеральной палаты адвокатов, чтобы найти хоть какие-то отголоски «высказываний» на тему, которая обсуждается всем гражданским обществом и, очевидно, требует правовой оценки со стороны органов адвокатского самоуправления. Лишь благодаря примечательной статье адвоката Андрея Сучкова на «Улице» я узнал об интервью, из которого проступают общие очертания так называемой официальной позиции. И это оказался призыв «не политизировать» и соблюсти «нейтральность».

Но из уст функционеров призыв «не выбирать сторону» звучит по меньшей мере странно. Ведь они сами давно уже выбрали сторону. Разве не те же люди, которые говорят сейчас о недопустимости политизации, обивали пороги известных всем кабинетов в Государственной думе и Совете Федерации? Разве не они вручали грамоты, медали и оказывали иные почести тем государственным деятелям, чьи имена сейчас ассоциируются с принятием чудовищных репрессивных законов? Разве не эти люди, прикрываясь именем адвокатуры, проворачивали всё вышеперечисленное, чтобы внести поправки в Закон об адвокатуре, позволяющие им «обнулять» и не учитывать президентские сроки – и расширять свои полномочия?

Зачем тогда этот «призыв к нейтральности», зачем это «высказывание»? Что это – провал PR-отдела?

Павел Магута, экс-руководитель международного департамента ФПА

Разумеется, в нынешней ситуации даже информационное молчание со стороны органов адвокатского самоуправления было бы расценено как выбор политической стороны (и это сторона «силы», а не закона). Но тишина смогла бы сохранить иллюзию некоторого внутреннего конфликта. И всё же адвокатам недвусмысленно указали на их место.

Похоже, для руководителей ФПА адвокаты суть подчинённые, приспособленцы, у которых нет никакого выхода, кроме как соглашаться с «реалиями» и платить отчисления «на нужды ФПА». Вместо почётной роли защитников адвокатам предлагается – вне зависимости от их убеждений и вопреки принципам профессии – пассивная роль процессуальных статистов. А самой адвокатуре вместо статуса института гражданского общества – статус соучастницы в правовом беспределе.

Такова картина мира бюрократа от адвокатуры. А представители бюрократии и есть «ни те, ни другие». Их не интересует, на каком фоне происходит их бюрократическая деятельность – будь то преследование граждан по политическим мотивам, повсеместное (пандемическое) нарушение их конституционных прав, или, как показала история XX века, скатывание государств к фашизму, этническим чисткам и геноциду.

Всё, что может взволновать «нейтральность» бюрократа – это потеря своего «кабинета» или «кресла», а спровоцировать праведный гнев может только карьерное продвижение и успехи других бюрократов. Поэтому «министерство адвокатуры» не может быть голосом адвокатуры. Ведь единственное, на что способна бюрократия – это представлять интересы самой бюрократии. Ханна Арендт в своих работах «Банальность зла» и «Ответственность и суждение», говоря о дегуманизированности любой бюрократической системы, определяла бюрократию как «ничьё правление» (в противовес аристотелевской классификации «правления многих», «правления немногих» и т. д.).

Стоит ли удивляться, что даже среди российских адвокатов не так много найдётся тех, кто следит за перипетиями вокруг органов адвокатского самоуправления. А среди обычных граждан осведомлённость о существовании Федеральной палаты адвокатов и того ниже. Знания об адвокатуре у общества формируются скорее на основе высказываний самых известных представителей адвокатуры или по комментариям политических обозревателей. Никто не знает фамилии так называемого «адвоката номер один в России», но все знают адвокатов Резника, Ривкина, Эйсмонт, Новикова*, Москаленко и многих других. Никто не знает, как расшифровать «ФПА», но у всех есть представление, что такое «ОВД-Инфо»*, «Апология протеста»* и другие правозащитные организации и инициативы.

Я уверен, что мы ещё услышим настоящий голос адвокатского сообщества. И я также убеждён, что когда в нашей стране правовое государство, верховенство права и правосудие наконец перестанут быть пустыми словами, а у адвокатов появится возможность сохранять политическую дистанцию – даже тогда адвокатура не выберет нейтралитет и будет высказываться по каждой значимой проблеме, затрагивающей права и свободы граждан. Как это и происходит в демократических странах.