Юрпомощь не стали приравнивать к терроризму

На прошлой неделе правозащитник Бахром Хамроев получил 14 лет колонии по «террористическим» статьям. Этот процесс особенно важен для российского юридического сообщества из-за аргументации следствия и обвинения. Ведь в материалах дела многозначительно подчёркивалось, что Хамроев оказывал юридическую помощь гражданам Узбекистана, подозреваемым в террористических преступлениях. Поэтому наблюдатели опасались, что суд «засилит» принцип отождествления юристов с их доверителями. Этого не произошло: «юридические» эпизоды были в итоге исключены из обвинения. Но защитники Хамроева указывают, что аргументация суда по этому вопросу остаётся потенциально опасной для юристов.

Незаконная юридическая помощь

«Улица» подробно рассказывала про дело Бахрома Хамроева. Он руководил фондом правовой и социальной поддержки мигрантов «Ёрдам» («Помощь»), много лет был членом ПЦ «Мемориал»*. Хамроева задержали 24 февраля 2022 года. Изначально его обвинили в публичных призывах к террористической деятельности (ч. 2 ст. 205.2 УК). В трёх постах и трёх репостах в соцсетях спецслужбы усмотрели пропаганду терроризма и оправдание деятельности организации «Хизб ут-Тахрир»**. Позже Хамроеву вменили ч. 1 ст. 205.5 УК (организация деятельности террористической организации); Росфинмониторинг внёс его в реестр террористов и экстремистов.

В обвинительном заключении (есть у «АУ») утверждается, что в 2011 году Хамроев вступил в «Хизб ут-Тахрир» и стал одним из руководителей её российского отделения. Якобы в рамках этой деятельности Хамроев издал брошюру «О преследовании уроженцев Средней Азии по политическим и религиозным мотивам на постсоветском пространстве в 2015–2018 гг.». В ней он «положительно осветил деятельность участников террористических организаций» и предоставил недостоверную информацию о действиях правоохранительных органов России, Узбекистана и Таджикистана.

Следствие утверждало, что Хамроев использовал в качестве конспирации членство в ПЦ «Мемориал» – а сам «приискал лиц», которые разделяли идеологию «Хизб ут-Тахрир». Среди них были подозреваемые и разыскиваемые по подозрению в преступлениях террористической и экстремистской направленности. Хамроев якобы пообещал им правовую и материальную помощь. Вместе с сочувствующими «адвокатами, членами и сотрудниками правозащитных организаций» он стал оказывать подозреваемым в терроризме юридическую помощь.

Обвинительное заключение

Не имея юридического образования и статуса адвоката, незаконно представлял интересы сторонников террористической организации в правоохранительных органах, судах, в том числе Европейском суде по правам человека.

Хамроев «оказал [подозреваемым в терроризме] содействие в подготовке документов для получения временного убежища» в России и «недопущения экстрадиции» в Узбекистан. Так, желая помочь N, правозащитник «под видом его представителя» обратился в Замоскворецкий суд Москвы с ходатайством об отмене решения об экстрадиции. Также Хамроев готовил документы для обращения в правоохранительные органы и ЕСПЧ, чтобы помочь M избежать уголовной ответственности. Ещё правозащитник составлял обращения к властям других государств с просьбой предоставить временное убежище нескольким подозреваемым в терроризме. По мнению следствия, Хамроев достоверно знал, что правам этих людей в Узбекистане ничего не угрожает.

Версия защиты

Дело рассматривал Второй Западный окружной военный суд. Хамроев не признал вину. Он настаивал, что занимался исключительно правозащитной деятельностью – помогал людям, которых в Узбекистане под предлогом терроризма преследовали за критику властей. В прениях (запись есть у «АУ») защитник Хамроева адвокат Тимофей Широков заявил, что собранные следствием материалы не имеют отношения к предъявленному обвинению. По его словам, в деле нет никаких доказательств того, что Хамроев сотрудничал с террористами или как-то участвовал в деятельности «Хизб ут-Тахрир». А попытку криминализовать юридическую помощь адвокат назвал абсурдной.

Адвокат Тимофей Широков

Законы и подзаконные акты, действующие в Российской Федерации, не запрещают представительство кого-либо, в том числе в государственных органах и в ЕСПЧ. И Хамроев действовал в легальных рамках.

Защитник отметил, что следствие так и не разъяснило, в чём именно заключалась «незаконность» действий Хамроева при обращении в суды и госорганы. А также подчеркнул, что граждане, интересы которых представлял правозащитник, не были признаны виновными в совершении преступлений. Ещё он напомнил показания свидетеля, председателя совета ПЦ «Мемориал» Олега Орлова – о том, что в организации не мог состоять человек, разделяющий идеологию терроризма. Поэтому попытка признать правозащитную деятельность террористической – произвольная и надуманная, заявил Широков.

Смягчение обвинения

Приговор Хамроеву огласили 23 мая (документ есть у «АУ»). Суд переквалифицировал обвинение с руководства террористической организацией (ч. 1 ст. 205.5 УК) на участие в её деятельности (ч. 2 ст. 205.5 УК). По мнению суда, следствие не доказало, что Хамроев совершал действия именно «организационного характера» – занимал руководящую должность в «Хизб ут-Тахрир», получил в связи с этим какие-то права и выполнял обязанности. Участие в исламской конференции, хранение запрещённой литературы и предоставление квартиры для собраний суд таковыми не посчитал.

Ещё суд частично согласился с доводами защиты по теме юридической помощи гражданам Узбекистана. В частности, исключил из обвинения формулировки про «противоправную деятельность от лица правозащитных организаций» и «представление в судах интересов иных лиц».

Однако суд не стал заявлять про абсурдность криминализации юридической помощи. Вместо этого суд указал: обвинение Хамроева связано с деятельностью «Хизб ут-Тахрир» – а следствие не доказало, что люди, которым помогал правозащитник, причастны к этой организации.

Также суд высказался о попытках следствия признать обращения Хамроева в суды и госорганы незаконными.

Второй Западный окружной военный суд

В компетенцию организаций, в которые обращался Хамроев, входило как установление его процессуального статуса, так и возможность допуска как представителя.

Наконец, суд отметил, что процессуальные документы и судебные решения, «приискание» которых вменили Хамроеву, были в открытом доступе. А выпущенная им брошюра о нарушении прав граждан Узбекистана не содержала заведомо ложной информации.

В итоге суд признал Хамроева виновным в участии в деятельности запрещённой организации – и приговорил к 14 годам лишения свободы. Защитница Хамроева адвокат Оксана Ольгерт заявила «Улице», что у суда изначально был обвинительный уклон – поэтому «реальной юридической оценки» они с коллегами не ждали. Смягчение обвинения её не удовлетворило: по мнению Ольгерт, суд совершенно не услышал защиту. «В деле в принципе нет ни одного свидетельства о том, что Хамроев участвовал [в террористической деятельности] или вообще был как-то связан с “Хизб ут-Тахрир” как таковой, – считает адвокат. – А также [нет свидетельств], что он что-то делал из желания помочь террористической организации».

Лазейки для давления

«Улица» попросила защиту прокомментировать решение суда отклонить «юридические» обвинения. «Хорошо, что эти нелепые эпизоды, связанные с оказанием юридической помощи и обращениями в ЕСПЧ, сняты, – сказал адвокат Тимофей Широков. – Но это не было достаточно чётко и законно мотивировано [в приговоре]. А значит, остаются лазейки для злоупотреблений со стороны следствия».

В частности, адвоката не устроило, что суд исключил из обвинения претензии к юридической помощи только лишь потому, что её получатели не были причастны к «Хизб ут-Тахрир».

Адвокат Тимофей Широков

Достаточно хитро сделали: мол, Хамроеву вменяют организацию деятельности «Хизб ут-Тахрир», а те, кому он помогал, не имеют к ней отношения. А если бы они обвинялись в этом? Тогда что, можно признать юридическую помощь терроризмом? Вопрос остаётся открытым.

По мнению адвоката, суд должен был чётко прописать: нельзя криминализовать обращения в компетентные органы, если они сами по себе не нарушают закон – не содержат заведомо ложной информации и поддельных документов.

Также Широков указал, что из обвинения не убрали заключения Хамроева про опасность нарушения прав экстрадируемых в Узбекистане. «Это заключения, которые он направлял в Германию, Швецию, – напомнил адвокат. – Это элементы обычной правозащитной деятельности – давать оценку наличия угрозы человеку. И [получается, что] за эту обычную правозащитную практику его привлекли».

Адвокат добавил, что сам Хамроев расценивает этот момент как шельмование правозащитной деятельности – попытку очертить «красные линии» для тех, кто планирует защищать «государственных преступников». Ольгерт согласна с этим мнением: «Силовые ведомства аккумулируют свои усилия вокруг деятельности правозащитных организаций, чтобы в глазах общественности представить их в негативном свете».