Всеми оставшимися средствами

Московский муниципальный депутат Алексей Горинов стал первым, кто получил реальный – и очень большой – срок за критику «спецоперации». Суровость наказания затмила работу защиты по этому делу – и «Улица» решила восполнить этот пробел. Ведь к защите мундепа подключились ведущие российские правозащитные организации, которые задействовали и международные механизмы, и государственные институты. «Улица» расспросила их о стратегии в деле Горинова – и о том, почему нужно использовать все доступные средства даже в откровенно «политическом» деле.

Пять дней следствия и семь лет срока

15 марта депутаты московского муниципального совета «Красносельский» обсуждали план культурно-досуговой работы. Одним из вопросов повестки был конкурс детского рисунка. Член совета Алексей Горинов сказал, что мероприятие неуместно, потому что в Украине «каждый день гибнут дети», а единственная задача гражданского общества – «остановить войну». С ним согласилась глава округа Елена Котёночкина; конкурс в итоге решили не проводить.

Запись заседания совета, как обычно, выложили на YouTube. А 26 апреля у Горинова прошёл обыск по делу о распространении «заведомо ложной информации о действиях армии» с использованием служебного положения или по мотивам политической ненависти (ч. 2. ст. 207.3 УК). На следующий день Пресненский суд арестовал депутата. Второй подозреваемой стала Котёночкина, которая к тому времени покинула Россию. Депутат того же муниципального совета Илья Яшин (внесён в реестр «иноагентов») (в июле он был арестован по такому же обвинению) сообщил, что поводом для дела стали «доносы» двух депутатов Госдумы – Александра Хинштейна («Единая Россия») и Олега Леонова («Новые люди»).

Следствие длилось всего пять дней и завершилось 1 мая. Ровно через месяц, 1 июня, судья Мещанского райсуда Олеся Менделеева начала рассматривать дело по существу. Обвинение утверждало, что слова Горинова не соответствуют официальной позиции Минобороны. Защита и сам подсудимый настаивали, что большая часть сказанного – личное мнение, а информация о гибели детей в Украине опубликована на сайте ООН.

Прокуратура запросила для Горинова семь лет колонии. Суд назначил именно такое наказание – и запретил депутату на четыре года занимать государственные и муниципальные должности. Пока что это самый суровый приговор по «цензурным» статьям. Ранее суды назначали условные сроки и исправительные работы (ссылка на соцсети «иноагента») даже по «специализированным» частям ст. 207.3 УК, отметил (ссылка на соцсети «иноагента») правозащитник Павел Чиков*.

Надежда на ООН

Алексея Горинова поддержали ведущие правозащитные организации России. Все их действия были частью единой кампании по защите Горинова и были согласованы с ним и его адвокатом. Ещё до суда юристы «ОВД-Инфо» (проект внесён в реестр «иноагентов»), Московской Хельсинкской группы (МХГ) и Центра защиты прав человека «Мемориал» обратились к специальным докладчикам ООН.

Спецдокладчики – независимые эксперты при Совете по правам человека ООН. Они следят, чтобы страны соблюдали международные обязательства в различных областях. Защитники Горинова направили обращение (есть у «АУ») сразу к двум докладчикам – по свободе выражения убеждений и по положению правозащитников. Также они направили письмо в рабочую группу по произвольным задержаниям СПЧ ООН.

Обращение к спецдокладчикам ООН

Алексей Горинов действовал в пределах своих полномочий и исполнял свой общественный долг, когда высказывал своё мнение на очередном заседании муниципального совета. Однако согласно обвинительному заключению Горинов использовал своё служебное положение для распространения «недостоверной» информации, что усилило тяжесть обвинения.

Юрист Центра защиты прав человека «Мемориал» Татьяна Глушкова – один из соавторов документа – называет обращение к спецдокладчикам «способом привлечь к делу международные механизмы до исчерпания средств национальной защиты». Ведь для этого не нужно проходить все инстанции российских судов – достаточно только факта нарушения права или даже угрозы такого развития событий.

Если спецдокладчик рассмотрит обращение и посчитает, что ситуация достаточно значимая, он может подготовить свой вывод по ней. Для этого нужно запросить комментарий у национальных властей. Обычно спецдокладчики задают вопросы и о конкретном деле, и о ситуации с правами человека в стране, говорит Глушкова. Властям дают два месяца для ответа, после чего все материалы публикуют на сайте спецдокладчиков. Также они могут доложить о ситуации СПЧ ООН, который рассматривает самые грубые нарушения прав человека в мире.

В апреле Генассамблея приостановила членство России в Совете, но практических негативных последствий у этого решения немного, считают эксперты. Так, Совет по-прежнему может обсуждать нарушения прав человека в России – и публиковать резолюции, которые будут указывать властям страны на необходимость тех или иных действий. «В строгом смысле слова эти резолюции не обязательны к исполнению. Тем не менее это авторитетный источник, который многое может добавлять к степени общественного давления», – говорит руководитель правовых программ МХГ Роман Киселёв (также принимал участие в подготовке обращения).

Реагируют спецдокладчики «не мгновенно», признаёт Глушкова, – но всё равно гораздо быстрее, чем ЕСПЧ и Комитет по правам человека ООН. Она приводит в пример недавнюю историю адвоката АП Ленобласти Алексея Калугина (полицейские затащили его в здание ОВД, заковали в наручники и заявили, что он защищает «нацистов»). Обращение спецдокладчикам по этому случаю направили 29 марта, они опубликовали его 3 мая, а получили ответ от России только 27 июня. На дело Алексея Горинова спецдокладчики пока публично не отреагировали. Но Роман Киселёв уверен, что все инструменты международной адвокации «имеют накопительный эффект» и «формируют фон».

Руководитель правовых программ МХГ Роман Киселёв

Нет никаких жёстких механизмов, которые бы могли ударить России по рукам и заставить отказаться от того, что она делает.

Обращение к спецдокладчикам вряд ли сможет напрямую повлиять на дело Горинова – но поможет рассказать миру о проблемах, с которыми сталкивается российское общество во время «спецоперации», говорит правозащитник. «В нормальной ситуации, в здоровой правовой системе привлечение внимания международного сообщества и есть способ повлиять на дело, – добавляет Татьяна Глушкова. – Но с нашим российским опытом словосочетание “привлечь международное внимание” воспринимается почти как “пожаловаться соседу”. Сосед посочувствует, но на ход дела это влияния не окажет».

Лучше, чем ничего

Условия содержания Алексея Горинова в СИЗО стали поводом обратиться к государственным правозащитным структурам. В 2021 году депутат из-за туберкулёза перенёс операцию на лёгком; в изоляторе последствия болезни снова проявились. У Горинова поднялась температура, начался сильный кашель – но никакой медпомощи, утверждает защита, ему не оказали. В письме адвокату Горинов рассказывал, что его содержат в переполненной камере.

27 мая МХГ направила московскому омбудсмену Татьяне Потяевой жалобу на условия содержания депутата. Она ответила правозащитникам (документ есть у «АУ»), что посетит Горинова и попросит городское управление ФСИН провести проверку. После визита омбудсмена Горинова действительно перевели в камеру с более комфортными условиями содержания, рассказывает адвокат Катерина Тертухина. «К сожалению, это не обеспечило доступ к эффективной медицинской помощи. Но хотя бы условия немного поменялись», – говорит Роман Киселёв.

1 июня Горинову в очередной раз продлили арест. После этого МХГ снова обратилась к Потяевой – а также к федеральному омбудсмену Татьяне Москальковой и в президентский Совет по правам человека (документ есть у «АУ»). Правозащитники снова сообщили о плохих условиях содержания Горинова. И напомнили, что президент России, председатель ВС и другие представители власти призывали реже применять арест в качестве меры пресечения. Правозащитники пока что не получили ответа на эти обращения, говорит Киселёв. Он констатирует, что «в текущих условиях» эффективность «государственной» правозащиты существенно сократилась. Тем не менее иногда обращения в СПЧ и к омбудсменам всё же приносят результат. «Взаимодействовать с ними стало сложнее, возросло взаимное непонимание. Они стали намного менее отзывчивыми, мягко говоря, – рассказывает эксперт. – Но если есть официальные пути, есть институции, которые уполномочены вмешиваться в подобные ситуации, значит, мы должны ими пользоваться». Он напоминает, что условия содержания Алексея Горинова всё-таки улучшились – именно благодаря вмешательству «официальных» правозащитников.

Битва экспертов

Как и в большинстве «политических» дел, связанных со свободой слова, судебная защита Горинова строилась на опровержении лингвистической экспертизы следствия. Её готовили сотрудники Научно-исследовательского центра судебной экспертизы и криминалистики Калужского госуниверситета. Они сравнили речь Горинова и слова главы округа Елены Котёночкиной с брифингами Минобороны и статьями в правительственной «Российской газете». Эксперты пришли к выводу, что фраза Горинова «идёт война» не соответствует действительности – потому что 24 февраля представитель Минобороны Игорь Конашенков сказал, что идёт «специальная военная операция по защите ДНР и ЛНР». Кроме того, «Российская газета» написала, что пресс-секретарь МИД Мария Захарова сказала: «Это не начало войны». Недостоверность утверждения о том, что «в Украине гибнут дети» эксперты объяснили заявлением всё того же Конашенкова – он утверждает, что «армия России не наносит ударов по гражданским объектам».

Защита представила альтернативное заключение, подготовленное Российским федеральным центром судебной экспертизы при Минюсте. В нём говорится, что Горинов в своей речи допустил только одно утверждение – «в Украине гибнут дети». Всё остальное, по мнению специалистов, было только мнением депутата, которое не может подвергаться правовой оценке.

Ещё защита предоставила комментарий МХГ о том, откуда Горинов мог получить информацию, распространение которой ему вменяется. Этот документ (есть в распоряжении «Улицы») содержит обзор сайта ООН и офиса Генпрокурора Украины. МХГ отмечает, что информацию о погибших детях Горинов мог взять оттуда – а доступ к ним не ограничен Роскомнадзором. Депутат мог не знать, что это «недостоверная информация», а значит, о «заведомом» характере её распространения говорить нельзя.

Также правозащитники подчеркнули, что ни в национальном, ни в международном праве не существует понятий «войны» и «специальной военной операции» – всё это называется «вооружённым конфликтом». МХГ приложила научно-консультативное заключение члена президентского СПЧ, кандидата юридических наук Мары Поляковой. Она назвала обвинения в адрес Горинова «юридически необоснованными», так как у следствия нет доказательств заведомости распространения «недостоверной» информации.

Суд приобщил к материалам дела и экспертизу, и ответ МХГ на адвокатский запрос, и научное-консультативное заключение. Но никакой оценки этим документам в приговоре (есть у «АУ») не последовало, говорит Роман Киселёв. Судья Олеся Менделеева упомянула лишь некий «акт экспертного исследования», которое, по её мнению, было проведено «без соблюдения порядка, установленного уголовно-процессуальным законом». Катерина Тертухина не стала комментировать «Улице» этот вывод суда – чтобы «не раскрывать все доводы», которые защита хочет представить в апелляции.

«Гориновская статья»

В ходе процесса защита решила зайти с другой стороны: не дожидаясь приговора, доказать неправомерность самой статьи УК. И 7 июля Тертухина подала в Мещанский суд ходатайство (есть у «АУ») о направлении запроса в Конституционный Суд. Защита заявила, что статья 207.3 УК, по которой судят Горинова, противоречит ст. 13 (о праве на политическое и идеологическое многообразие), ст. 29 (о праве на свободное выражение мнения и распространение информации) и ст. 55 (об обоснованности ограничения прав) Конституции. Адвокат попросила приостановить производство по делу и направить запрос в КС, чтобы Суд оценил конституционность статьи о «военной цензуре».

Ходатайство защитников Горинова в Конституционный Суд

Уже при внесении соответствующих изменений в УК авторы статьи 207.3 не скрывали, что эта норма прямо нацелена на подавление критики и свободной конкуренции мнений об использовании Вооружённых Сил Российской Федерации и проводимой государством политике.

Юрист-конституционалист, глава юридического департамента «Руси сидящей» (внесена в реестр «иноагентов») Ольга Подоплелова помогала готовить обращение в КС. Она рассказала «Улице», что суд отказал в ходатайстве, использовав «классической аргумент» – о праве подсудимого самостоятельно обратиться в Конституционный Суд. «Это совершенно нелепая и безграмотная отговорка, – комментирует Подоплелова. – По статье 97 Закона о КС у заявителя возникает право обратиться с жалобой в КС только после второй кассации, то есть после обжалования своего приговора вплоть до Верховного Суда».

Для неё «отказ не был сюрпризом». Но Подоплелова уверена, что дело Горинова дойдёт до КС – и ходатайство станет базой для будущей «конституционной» жалобы. И единственно правильным «с точки зрения Конституции» решением будет «полная и безоговорочная дисквалификация статьи 207.3 УК». В беседе с «Улицей» Подоплелова назвала её «гориновской» статьёй – по аналогии с «дадинской» статьёй 212.1 УК о неоднократном нарушении при проведении митингов. Напомним, в 2017 году КС рассмотрел жалобу на неё и постановил, что для привлечения необходима «общественная опасность» нарушений митингового законодательства – если действия человека нанесли кому-то реальный вред. Приговор первому получившему реальный срок по ст. 212.1 УК активисту Ильдару Дадину отменили с правом на реабилитацию. Но через несколько лет «дадинская» статья начала применяться вновь, по ней стали назначать в том числе реальные сроки.

«В последние годы у КС было очень мало громких дел. Суд сам отсекает многие важные жалобы или рассматривает их под влиянием политической целесообразности. Глядя на это, многие не видят смысла обращаться в КС, – признаёт Подоплелова. – Но надо понимать, что наша задача не только судебная оценка статьи 207.3 УК. Суд общественности и суд истории над “гориновской” статьёй не менее важны, чем решение КС, каким бы оно ни было».

КПЧ или ЕСПЧ

Защита Горинова планирует обжаловать приговор. В России депутат намерен дойти до Верховного Суда, а при необходимости обратиться и в международные инстанции, говорит Катерина Тертухина. Но защита ещё не решила, в какой именно орган подавать жалобу. Россию исключили из Совета Европы 16 марта, но ЕСПЧ должен рассматривать все нарушения Конвенции, совершённые до 16 сентября 2022 года. Тем не менее Россия отказалась выполнять решения Суда, вынесенные после 16 марта. Пока что для россиян доступен Комитет по правам человека ООН, куда можно жаловаться на несоблюдение Международного пакта о гражданских и политических правах. Правда, с обращениями в этот орган «не всё однозначно», считает адвокат.

«Из-за того что россиянам долгие годы был доступен ЕСПЧ, в отечественной правовой системе очень мало примеров исполнения предписаний Комитета ООН. Также для этого нет чёткого правового механизма», – говорит Тертухина. Она напоминает, что ещё в 2012 году Конституционный Суд посчитал «соображения» Комитетов допустимым обстоятельством для пересмотра дела. Заявитель – приговоренный к пожизненному заключению россиянин – жаловался на несоответствие Конституции статей УПК о пересмотре дел. Впрочем, его жалобу так и не удовлетворили.

Тем не менее сейчас защита склоняется к подаче жалобы именно в Комитет ООН, а не в ЕСПЧ. «В сложившихся обстоятельствах, если бы мне было нужно написать ходатайство о применении срочных мер, я бы скорее написала в КПЧ, а не в ЕСПЧ. Так есть хоть какая-то надежда, что решение будет исполнено, – говорит Татьяна Глушкова. – Поэтому сейчас КПЧ для нас выходит на первый план».

Юрист ЦЗПЧ «Мемориал» Татьяна Глушкова

С органами ООН российские власти по-прежнему коммуницируют. Это даёт хотя бы какую-то надежду на эффект от обращения к ним.

«Плюсом» КПЧ эксперт называет более сжатые сроки рассмотрения жалоб. Но предупреждает: сложно предсказать, «как дело будет обстоять сейчас, когда из России в органы ООН, прежде всего в КПЧ, хлынет поток жалоб». Кроме того, Комитеты не присуждают заявителю компенсацию – хотя и могут указать, что государство обязано предоставить ее заявителю. «Но и по постановлению ЕСПЧ сейчас ничего не получить, – рассуждает Глушкова. – И его решения имеют обязательную юридическую силу. А толку?»

Катерина Тертухина не считает дело муниципального депутата «обречённым на проигрыш» и намерена «прилагать все усилия» для пересмотра приговора. «Мы очень надеемся, что отечественная правовая система не оставит Алексея отбывать семь лет в тюрьме за реализацию своего конституционного права на свободу выражения», – говорит защитник. Татьяна Глушкова допускает, что решение ЕСПЧ или Комитета может никак не повлиять на российские власти «в краткосрочной перспективе». «Но обращение в эти органы всё равно имеет смысл, поскольку это фактически акт документации происходящего на международном уровне, – говорит юрист. – Это всегда важно хотя бы в исторической перспективе. Потомки точно скажут нам спасибо за эти обращения».