«Важно, чтобы не стало хуже»

В конце прошлой недели «Российский адвокат» провёл стрим, посвящённый «тайне следствия» – с участием советников ФПА Евгения Рубинштейна и Нвера Гаспаряна. Очевидно, что поводом для дискуссии стало уголовное дело в отношении адвоката Ивана Павлова*, обвинённого в разглашении данных предварительного расследования. Но историю «неудобного» для ФПА коллеги на стриме старались не затрагивать и предпочитали рассуждать теоретически. В ходе дискуссии адвокаты обсудили, обязан ли защитник давать подписку о неразглашении, в какой момент наступает ответственность и что делать, если следователь злоупотребляет своими полномочиями. По мнению Евгения Рубинштейна, в вопросе подписки адвокатура должна действовать «тонким скальпелем», а не «размахивать мечом» – иначе государство может начать «закручивать гайки». «Улица» публикует краткий пересказ беседы.

С чего начинается тайна

В начале беседы советник ФПА Евгений Рубинштейн напомнил, что идея тайны следствия появилась в России ещё в петровскую эпоху. «Мы никуда не денемся от существования этого института, – признал он. – Другой вопрос, как мы будем определять содержание тайны, как устанавливать доступ к ней. Но бороться с самой тайной абсолютно бессмысленно – она была, есть и останется».

Тогда ведущий стрима Алексей Королёв попросил участников дискуссии дать собственное определение понятию тайны следствия. Евгений Рубинштейн считает, что это запрет разглашать определённые сведения – поэтому сама тайна может возникнуть уже с момента сообщения о преступлении. «Но она станет такой, когда должностное лицо предупредит об этом в установленном законом порядке, – подчеркнул советник ФПА. – То есть до момента предупреждения следует общее правило о том, что эту информацию можно разглашать. А после предупреждения уже наступает ответственность».

Адвокат АП Московской области Сталина Гуревич возразила коллеге: «Ответственность за разглашение начинается с момента отобрания подписки». И сразу же оговорилась: «Я считаю, что запрета [на разглашение] как такого нет – есть запрет на причинение своими умышленными действиями вреда предварительному расследованию и лицам, в нём участвующим». Для подтверждения этого тезиса она сослалась на известное определение Конституционного Суда по жалобе Владимира Дворяка.

Владимир Дворяк

Нет вреда – нет разглашения

Адвокат, оправданный по 310 УК, – о деле Ивана Павлова

Адвокат АП Белгородской области Алексей Уколов вспомнил и про другое мнение КС – по жалобе Дмитрия Динзе. В нём говорится, что следователь должен определять именно те данные, которые можно разгласить и вывести из-под режима тайны. «По смыслу ст. 161 УПК, устанавливающей запрет на разглашение данных предварительного расследования, следователь не относит те или иные данные к следственной тайне, но он уполномочен разрешать вопрос о том, могут ли эти данные быть преданы гласности и в каком объёме, чтобы их разглашение не противоречило интересам судопроизводства», – процитировал Уколов определение КС.

Бокс не по правилам

Советник ФПА Нвер Гаспарян считает, что следователь не может требовать подписку по каким угодно уголовным делам – а только лишь там, где имеются государственная тайна или сведения, составляющие тайну частной жизни. «Эту грань нельзя переступать. А следователи её переступают, когда хотят поставить адвоката в уязвимое положение. Они отбирают подписку по тем делам, по которым вообще нет никаких оснований», – подчеркнул эксперт.

Советник ФПА Нвер Гаспарян

И далее сторона обвинения имеет возможность боксировать правой и левой рукой. А адвокат, давший подписку, может боксировать только одной рукой – а другая у него связана.

По мнению советника ФПА, в таком случае речь идёт о нарушении конституционного принципа равноправия и состязательности сторон.

Сталина Гуревич в ответ напомнила, что адвокат имеет право и не давать подписку. Но Евгений Рубинштейн указал, что этот отказ возможно обойти, «применив статью 167 УПК (“Удостоверение факта отказа от подписания или невозможности подписания протокола следственного действия” – АУ) по аналогии». Следствие просто составляет документ, что адвокат был предупреждён о неразглашении, «некоторые даже понятых приглашают». «И дальше идти спорить – подписали, не подписали, – говорит Рубинштейн. – Моя позиция – мы вообще ничего не обязаны подписывать. Но это не означает, что мы [подписку] не дали».

Поэтому советник ФПА предостерёг коллег от злоупотребления правом на неподписание – иначе это закрепит негативную практику применения ст. 167 УПК. «И тогда неважно будет, даём мы подписку или нет. [Будет так, что] нас предупредили – и мы вынуждены будем хранить в тайне данные предварительного расследования», – опасается Рубинштейн.

Дайте жалобную книгу

Если подписку взяли без реальных на то оснований, Нвер Гаспарян считает необходимым обжаловать действия следователя. «Это нужно, чтобы в следующий раз следователь десять раз подумал, а надо ли ему это делать, – пояснил адвокат. – Потому что если сторона защиты безмолвствует, если не обжалует незаконные действия, то завтра подписку будут брать по всем делам».

Советник ФПА Нвер Гаспарян

Если от адвоката безосновательно требуют подписку, то мы рекомендуем сделать встречное заявление следователю. [Потребовать] письменно объяснить, какие конкретно сведения адвокат не вправе разглашать, на какой период времени, кому конкретно.

Здесь проблема в том, что следователи часто предупреждают о неразглашении в устном формате. Без документального подтверждения такое предупреждение крайне сложно оспорить, согласились участники стрима. «Сегодня эта процедура абсолютно непрозрачная. [Письменного] постановления никто не выносит, но мы должны этого требовать и создавать соответствующую следственную практику, – уверен Гаспарян. – Если мы это будем делать, может быть, что-то изменится. Если нет, то будем получать такие нехорошие кейсы (уголовные дела по ст. 310 УК – АУ)».

Евгений Рубинштейн поддержал коллегу, но отметил, что «нужно быть реалистами»: «Сегодня закон не предусматривает обязательное вынесение письменного постановления. Это не значит, что следователь не может его вынести, но это его не обязывает. Я не видел ни одного такого постановления суда, которое признало бы такое решение [об устном предупреждении] незаконным».

Перековать мечи на скальпели

В заключение Евгений Рубинштейн согласился, что нормативная регламентация института «тайны следствия» несовершенна – поэтому адвокатам самим необходимо формировать практику. «Наша задача как сообщества – говорить об этой проблеме, распространять её, идти в Конституционный Суд. Мы знаем, там есть решения по жалобам Динзе и Дворяка, которые уже формируют институт тайны следствия, – сказал адвокат. – Противодействовать можно только заставляя правильно применять процессуальный закон в контексте решений КС и запрета на злоупотребления правами стороной обвинения».

Сталина Гуревич отметила, что следователь должен отбирать подписку не только у адвоката, но и вообще у всех участников уголовного судопроизводства. «Это предусматривает ст. 161 УПК, – пояснила она. – Если же подписка отбирается только у защитника, а он потом вдруг разгласил данные, то, на мой взгляд, не должна возбуждаться ст. 310 УК. Поскольку сама по себе подписка была отобрана с нарушением принципа равноправия, что должно повлечь за собой незаконность этого действия». Впрочем, по мнению Гуревич, у адвоката далеко не всегда есть реальная необходимость разглашать данные предварительного расследования.

Адвокат Сталина Гуревич

Война со следствием ради войны? Нужно понимать необходимость, целесообразность и последствия разглашения тех или иных данных, в том числе в интересах защищаемого человека. А просто ради пиара распространять эту информацию – рассказывать, как идёт дело, какие следователи подлецы – ну не знаю…

Советник ФПА Нвер Гаспарян предложил корпорации добиваться изменений в ст. 310 УК. «В идеале статья 310 должна быть не формальным составом, а материальным. Тогда бы уголовная ответственность наступала в случаях, если адвокат какие-то сведения разгласил и это причинило вред следствию, – сказал Гаспарян. – На мой взгляд, было бы справедливо, если за разглашение без последствий наступала бы дисциплинарная ответственность. А уголовная – только за разглашение, причинившее какой-то вред следствию». Отметим, адвокат Владимир Дворяк считает, что определение КС по его жалобе уже «полностью переворачивает представление о формальности состава 310-й статьи».

Евгений Рубинштейн призвал коллег «стратегически мыслить» по вопросу подписки. «Мы должны действовать как врачи, очень тонким скальпелем – а не как рыцари в бою махать мечами в разные стороны, – сказал он. – [Иначе] мы можем нарваться на очень серьёзный конфликт с государством». По его словам, адвокатуре необходимо «и вносить изменения в УПК, и быть достаточно сдержанными по вопросу об огульном отказе в даче [подписки]».

Советник ФПА Евгений Рубинштейн

Я бы так сказал: важно, чтобы после всех громких процессов не было хуже. Потому что мы знали гораздо худшие времена.

По словам Рубинштейна, хорошо уже то, что «сейчас сформулирована норма ст. 161 УПК в контексте ст. 310 УК с толкованием определения КС по жалобе Дворяка». «Важно, чтобы не стало хуже, – повторил советник ФПА. – А мы знаем все прекрасно: после громких процессов государство начинает закручивать гайки. И вот этого не хотелось бы».

Стрим «Российского адвоката» длился два часа. За это время его участники шесть раз упомянули Ивана Павлова: три раза вспомнили о его уголовном преследовании, один раз о попытке Минюста добиться «дисциплинарки» и ещё два раза – о других кейсах. При этом адвокаты воздержались от комментариев о деле Павлова. В чате стрима был задан соответствующий вопрос, однако ведущий не стал его зачитывать.