«Съездил к фейсам»

Защитник Алексей Коврижкин, выступивший заявителем в громком деле о вымогательстве взятки генерал-майором СК, обжалует в суде решение АП Москвы о лишении его статуса адвоката. Палата посчитала, что Коврижкин втайне от доверителей сотрудничал с ФСБ – и «без крайней необходимости» принял участие в оперативном эксперименте. Адвокат утверждает, что лишь «консультировался» со спецслужбами, как ему защитить доверителей от вымогательства. Он указывает, что жалобу подал его процессуальный оппонент, защищающий следователя – и считает, что коллега хочет таким образом добиться оправдательного приговора. «Улица» изучила позиции всех сторон конфликта, чтобы понять, при каких обстоятельствах сотрудничество адвоката с силовиками всё же допустимо.

«Пусть он денег принесёт»

В 2018 году адвокат Алексей Коврижкин вместе с коллегой (указана в решении как «К. С.») представлял интересы Павла Кротова и его супруги Елены Олейниковой. Они проходили свидетелями по делу о крупном хищении в банке. Дело вели следователи по особо важным делам ГСУ Следственного комитета России Сергей Дубинский и Андрей Тринёв, в сентябре они допросили обоих свидетелей.

21 октября адвокаты встретились с доверителями и обсудили угрозу возможного привлечения их к уголовной ответственности. Коврижкин заявил: следователи требуют взятку, чтобы Олейникова и Кротов остались свидетелями – иначе их сделают обвиняемыми. «Меня пригласили к Следственному комитету переговорить на пять минут. Ко мне выходит Тринёв и говорит: “У вашего клиента шаткое положение, пусть он денег принесёт”. Они сказали, что мы должны сами определить эту сумму», – так сейчас рассказывает Коврижкин «Улице» о событиях двухлетней давности.

В решении совета АП не указано, как супруги и К. С. отреагировали на эти заявления. По версии Коврижкина, доверители решили предложить сумму в 5 миллионов рублей, «но определились, что отдавать деньги не пойдут». Супруги «собирались написать заявление в ФСБ и смотреть, что там будет происходить», утверждает он сейчас.

Коврижкин переговорил со следователем Тринёвым – по словам адвоката, разговор касался передачи взятки. В решении совета говорится, что беседу он «инициативно и скрытно» записал на диктофон. Попытка оказалась неудачной – качество аудиозаписи было плохим.

Интересно, что Коврижкин записывал разговоры не только со следователями, но и с доверителями – и даже с коллегами. В решении совета приводятся выдержки из этих аудиозаписей: он хранил их в памяти смартфона, который позже был приобщён к материалам уголовного дела. 29 октября адвокат позвонил К. С. и рассказал, что «съездил к фейсам» – иными словами, обратился к оперативному сотруднику ФСБ и передал ему запись разговора с Тринёвым. По словам Коврижкина, оперативник выразил сомнения, что этого хватит для возбуждения уголовного дела о вымогательстве взятки. Он дал адвокату «рекомендации о проведении дополнительных встреч со следователями, дальнейшем инициировании разговоров с ними и их аудиофиксации». В том же телефонном разговоре Коврижкин указал коллеге на возможные выгоды от этого расследования: доверителям придётся дополнительно оплачивать представление их интересов по делу о взятке. Про реакцию К. С. в решении совета снова ничего не говорится.

Ещё через два дня Коврижкин переговорил по телефону с доверителем Кротовым: тот якобы попросил защитника «не провоцировать самостоятельно ситуацию со следователями СК». Но позже Тринёв сам позвонил адвокату; они договорились о встрече. 1 ноября Коврижкин встретился со следователем Дубинским. В материалах не говорится, что именно они обсуждали, но подчёркивается – адвокат вновь «скрытно» использовал диктофон. 3 ноября Коврижкин рассказал К. С., что сотрудник ФСБ попросил сделать стенограмму сентябрьского допроса Олейниковой «для анализа поведения, эмоционального состояния… и высказываний» следователя Дубинского.

16 ноября Коврижкин отнёс заявление о возбуждении уголовного дела против следователей Дубинского и Тринёва в СК России. В документе говорилось о вымогательстве взятки. Ещё через три дня адвокат обратился с письменным заявлением на имя начальника Управления «М» ФСБ России, где сообщил о готовности принять участие в «оперативном эксперименте». Ему выдали диктофон «Гном Nano 01694», на сайте производителя он описывается как «субминиатюрный».

Решение совета АП Москвы

…19 и 20 ноября 2018 года адвокат добровольно и по своей инициативе принял участие в негласном оперативно-разыскном мероприятии «оперативный эксперимент», в ходе которого им была произведена скрытая запись разговоров, состоявшихся между ним и следователем.

В итоге 21 ноября 2018-го Сергей Дубинский и Андрей Тринёв были задержаны при получении 5 млн рублей, на следующий день их взяли под стражу. Позже следователям предъявили обвинение в получении взятки в особо крупном размере (ч. 6 ст. 290 УК).

Арест двух высокопоставленных силовиков стал сенсацией – но потом никаких новостей о громком деле не появлялось целый год. Только в ноябре 2019 года РБК сообщил, что Сергей Дубинский поначалу признал вину, но позже отказался от показаний, заявив, что дал их под давлением. На продлении ареста Дубинский заявил, что передача денег была провокацией, связанной с «мошенническими действиями» Тринёва.

11 марта 2020 года Сергея Дубинского перевели под домашний арест из-за прогрессирующего онкологического заболевания. Андрей Тринёв остаётся в СИЗО до сих пор.

Пять пунктов

Адвокат Владимир Петропавловский, защитник Андрея Тринёва, считает, что его доверитель стал жертвой провокации. В беседе с «Улицей» Петропавловский заявил, что со стороны Триёва и Дубинского «не было угроз и вымогательства». Адвокат утверждает, что это подтверждается материалами уголовного дела, в которых содержатся записи телефонных разговоров Коврижкина: программа в его смартфоне автоматически фиксировала все звонки. «Есть телефон, который он приобщил к материалам уголовного дела в качестве вещдока, и забыл, что там есть очень интересные аудиозаписи, свидетельствующие о провокации с его стороны», – поясняет адвокат.

6 февраля 2020 года Петропавловский обратился в АП Москвы с жалобой на действия коллеги. Он заявил палате, что его процессуальный оппонент добровольно принял участие в оперативном эксперименте, не поставив в известность доверителя – а это грубо нарушает и Закон об адвокатуре, и Кодекс профессиональной этики. Квалифкомиссия рассмотрела эту жалобу в июле 2020 года – и пришла к выводу, что Коврижкин ничего не нарушил. Однако совет АП Москвы не согласился с таким решением и отправил материалы дисциплинарного производства обратно в квалифкомиссию.

Пока шло повторное разбирательство, Петропавловский 1 октября подал в палату «дополнения [к первой жалобе], которые были приняты [АПМ] за отдельную жалобу». В этот раз адвокат сделал акцент на том, что Коврижкин якобы негласно сотрудничал с ФСБ, тайно вёл запись разговоров с Тринёвым и предоставлял эти материалы органам, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность.

В итоге квалификационная комиссия рассмотрела обе жалобы Петропавловского – и 7 октября 2020 года встала на его сторону. А 29 октября совет АП Москвы «в полном объёме» согласился с заключением и выводами квалифкомиссии.

Согласно решению совета, Алексей Коврижкин осенью 2018 года «негласно сотрудничал… с органами, осуществляющими оперативно-разыскную деятельность… втайне от своих доверителей» – а потом без должных на то оснований «принял участие в проводимом ФСБ России оперативно-разыскном мероприятии». Совет посчитал, что Коврижкин нарушил п. 5 cт. 6 Закона об адвокатуре («Негласное сотрудничество адвоката с органами, осуществляющими оперативно-разыскную деятельность, запрещается») и п. 3.1 ст. 9 КПЭА («Сотрудничество с органами, осуществляющими оперативно-разыскную деятельность, в ходе осуществления адвокатской деятельности несовместимо со статусом адвоката»). Кроме того, он действовал вопреки Разъяснениям Комиссии ФПА по этике и стандартам № 01/16 от 28.01.2016 г. В них, напомним, прописано, как должен поступить адвокат, столкнувшийся с угрозой причинения вреда своему доверителю. Необходимо:

• убедиться в реальности угрозы;
• обсудить с доверителем другие варианты, помимо обращения в правоохранительные органы;
• рассказать доверителю, что адвокатам запрещено сотрудничать с органами, осуществляющими ОРД;
• постараться обеспечить участие в ОРД других лиц – например, самого доверителя.

Разъяснения Комиссии ФПА по этике и стандартам

…только если без участия самого адвоката в ОРД защитить интересы доверителя не представляется возможным, адвокат вправе разово содействовать (сотрудничать) в ОРД на бесконтрактной основе.

Совет подчеркнул в решении, что адвокат может участвовать в ОРМ «только при условии предварительного совершения им всех описанных выше пяти действий в совокупности». Неисполнение даже одного пункта «исключает наличие ситуации крайней необходимости». Разбирая историю Коврижкина, совет пришёл к выводу, что адвокат практически полностью проигнорировал разъяснения.

Нереальная угроза

Прежде всего члены совета не нашли в материалах «дисциплинарки» признаков реальной угрозы доверителям Коврижкина. В палате ссылаются на его собственный разговор с К. С. от 29 октября, когда адвокат произнёс фразы: «Оно, конечно, уляжется всё само собой. Может, и не стоит это затевать эту всю фигню» и «Да не будет он прессовать». Дополнительно совет напомнил, как Коврижкин в беседе с К. С. предполагал, что уголовное дело в отношении следователей «принесёт ему дополнительное вознаграждение», поскольку доверители будут вынуждены участвовать в новых следственных действиях. Это, по мнению совета, является одним из доказательств заинтересованности адвоката в сотрудничестве с органами.

Поскольку реальная угроза «не установлена и не описана», то «невозможно и признать состоявшимся обсуждение с доверителем мер по её ликвидации», делает вывод совет. Супруги не подтвердили квалифкомиссии, что Коврижкин рассказывал им о запрете адвокатам участвовать в ОРМ. Кроме того, совет не нашёл «убедительного обоснования», почему доверители не могли сами пойти с диктофоном к следователю. 

Решение совета АП Москвы

То обстоятельство, что [доверитель] не имеет знаний в области оперативно-разыскной деятельности, не свидетельствует о невозможности его участия в оперативном эксперименте.

Наконец, в совете обратили внимание, что оперативный эксперимент проходил дважды, 19 и 20 ноября 2018 года – а значит, Коврижкин нарушил пункт о возможности лишь «разового» участия адвоката в ОРД.

Впрочем, совет признал, что из-за «коронавирусных» ограничений жалоба от 6 февраля 2020 года была рассмотрена с нарушением шестимесячного срока привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности.

Изучив вторую жалобу, совет пришёл к выводу, что Коврижкин не рассказал доверителям о негласном сотрудничестве с ФСБ. Палата особо отметила телефонный разговор от 31 октября 2018 года, когда Кротов просил защитника «не провоцировать самостоятельно ситуацию со следователями СК». В решении совета подчёркивается, что оба доверителя были опрошены квалифкомиссией – и «не сообщили каких-либо сведений, подтверждающих открытый для них и тем более предварительно согласованный с ними характер взаимоотношений адвоката с органами, осуществляющими оперативную-разыскную деятельность». В итоге совет заявил о «явном и грубом игнорировании адвокатом основополагающих начал осуществления профессиональной деятельности» – и лишил его статуса. Алексей Коврижкин сможет вновь претендовать на него только через два года.

«Я бы свою жену не пустил»

Сам Коврижкин в разговоре с «Улицей» заявил, что решение совета АПМ считает «полностью несправедливым». Действия, которые совет воспринял как негласное сотрудничество, он трактует как необходимость «обращаться к сотрудникам правоохранительных органов за консультацией», потому что сам он «не обладал оперативным опытом».

«Я не осуществлял негласного сотрудничества, как указал совет в своём решении. У нас есть случай крайней необходимости [позволяющий адвокату участвовать в ОРМ]. Вот вымогают деньги… У тебя остаётся два варианта: либо пойти дать эти денежные средства, либо пойти сдать этих людей. Но тогда ты лишаешься статуса, потому что ты участвуешь в ОРМ или делаешь негласную запись», – рассуждает он.

Адвокат Алексей Коврижкин

Все мои действия были исключительно для того, чтобы защитить своих доверителей от незаконного уголовного преследования и незаконного вымогательства денежных средств. Мои доверители об этом знали и мои действия они одобряли.

Алексей Коврижкин утверждает, что рассказывал Кротову о запрете для адвоката участвовать в следственном эксперименте без крайней необходимости. «Доверитель пришёл на квалификационную коллегию и сказал, что да, Коврижкин предлагал нам [вместо него участвовать в эксперименте], но мы не смогли бы, и я бы свою жену не пустил бы, и сам бы не пошёл бы. Этого почему-то ни квалифкомиссия, ни совет не учитывают», – жалуется адвокат. Коврижкин считает, что решение лишить его статуса «было изначально принято, ещё когда отменили решение первой комиссии об отсутствии нарушений». 

Адвокат предполагает, что «вся эта каша заварена только для того, чтобы попытаться [помочь экс-следователю Триёву] уйти от уголовной ответственности». «И здесь уже используются все методы, – утверждает он. – Петропавловский на совете об этом и сказал. Мол, да, если вы признаете, что адвокат нарушил, и лишите его статуса, нам это в Басманном суде (где рассматривается дело с участием Коврижкина и Петропавловского – “АУ”) очень сильно пригодится».

Беседуя с «Улицей», Владимир Петропавловский подтвердил, что лишение его процессуального оппонента адвокатского статуса «могло бы косвенно сказаться на вынесении приговора по уголовному делу». «Коврижкин – это единственный человек, который затеял всю эту историю, — считает Петропавловский. – Он заявитель, он взяткодатель. При этом палата лишает его статуса за негласное участие в ОРМ… У судьи же тоже какое-то мнение должно сложиться по этой ситуации. Не зря же адвокатское сообщество в лице совета приняло такое решение».

Отметим, что совет в документе подчёркивает, что «не подменяет и не может подменять собой какие-либо правоохранительные или судебные органы». Тем не менее он неоднократно указывает, что в материалах дисциплинарного производства «отсутствуют какие-либо сведения» о «реальной, а не вымышленной, угрозе совершения следователями таких действий».

«Это негодная и недопустимая практика»

Член совета АП Москвы Константин Ривкин в беседе с «Улицей» признаёт: «Были случаи, когда адвокат – как правило, в интересах доверителя – идёт и сотрудничает с оперативными работниками в связи с тем, что у доверителя кто-то вымогает взятку». Ситуацию, когда «адвокат, обвешанный аппаратурой, участвует в оперативном эксперименте и таким образом изобличает этого самого взяткополучателя» он называет «не очень красивой с точки зрения адвокатской этики». Тем не менее «стратегически» этот вопрос решён, говорит Ривкин, ссылаясь всё на то же Разъяснение комиссии по этике и стандартам ФПА: «В случае крайней необходимости такие действия возможны, но при определённых условиях и определённом алгоритме действий адвоката». В случае с Коврижкиным этот алгоритм соблюдён не был, утверждает он.

Член совета АП Москвы Константин Ривкин

А раз не было крайней необходимости, то действует запрет. Спорить о том, была необходимость или не была, можно до позеленения. Он считает, что была. Мы считаем, что её не было.

Предусмотреть все случаи ни в одном разъяснении невозможно, говорит председатель квалифкомиссии адвокатской палаты Ленинградской области Наталия Булгакова: «Конечно, КЭС рассматривала не все возможные варианты участия адвоката в ОРМ. Есть общее понимание, что задача адвоката всё же не раскрытие преступлений, а только защита».

Член квалифкомиссии АП Санкт-Петербурга Владимир Соловьёв подчёркивает, что не знаком с кейсом Коврижкина и готов высказываться только теоретически. Он согласен, что сотрудничество адвокатов с органами следствия подрывает доверие к корпорации – но и разъяснения КЭС не считает панацеей. «Окончательную оценку в рамках дисциплинарного производства должен дать совет: были ли экстраординарные события, которые потребовали участия адвоката в производстве ОРМ, – напоминает Соловьёв. – Мне кажется, что такое разъяснение, которое ввела КЭС, немного преждевременное. Оно ввело оценочность». Опираясь на свою практику, Соловьёв подчёркивает, что знает случаи, когда адвокаты могут использовать эти положения против других защитников – процессуальных оппонентов: «Иногда адвокаты пишут жалобы на своих коллег с целью получить какое-то заключение комиссии и совета АП, которое поможет им в рассмотрении дела».

Член квалифкомиссии АП Санкт-Петербурга Владимир Соловьёв

Мне кажется, что это негодная и недопустимая практика. И здесь нужно адвокатскому сообществу принимать какие-то меры.

Алексей Коврижкин заявил «АУ», что намерен обжаловать решение совета АП в суде. «Сейчас у него два варианта – ФПА и суд. Пусть выбирает, – сказал “Улице” член совета АП Москвы Константин Ривкин. – Более того, я могу сказать, что в целом ряде случаев, которые я изучал, суды поддерживали таких товарищей. Убедит суд – так вперёд. Тогда мы будем вынуждены смириться с этим решением и статус его будет восстановлен».