Конвенцию видишь? А она есть

Россия уже четыре месяца исключена из Совета Европы – а в сентябре официально выйдет из-под юрисдикции Европейского суда и перестанет быть стороной Европейской конвенции по правам человека. Российские власти настаивают, что это они сами вышли из СЕ и ЕСПЧ, – и заверяют, что граждан без всяких конвенций прекрасно защитит национальное законодательство. Однако «Улице» стало известно про случай, когда московский районный суд уже после исключения признал нарушение Конвенции – более того, в «политическом» деле. «АУ» рассказывает подробности – а эксперты делятся предположениями, что это может значить.

Восемь исков – восемь отказов

П очти пять лет назад, 5 ноября 2017 года, немногочисленные сторонники оппозиционного блогера Вячеслава Мальцева (внесён в России в список террористов) вышли на центральные площади нескольких городов. Мальцев обещал, что в этот день его движение «Артподготовка» (признано в России экстремистским и запрещено) начнёт революцию, – но этого так и не произошло. Большинство поверивших Мальцеву попали в автозаки.

В Москве среди задержанных оказались Вадим Мелетин, Александр Рябушкин, Евгений Соболев и Максим Шатровский. Их доставили в разные участки, где полицейские составили протоколы о «неповиновении» по ч. 1 ст. 19.3 КоАП. Через два дня Тверской суд Москвы назначил им по 15 суток. Отбыв арест, они пожаловались в ЕСПЧ на условия транспортировки и содержания в ОВД и спецприёмнике. Мужчины заявили о нарушении ст. 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения).

Весной 2018 года жалоба была зарегистрирована и коммyницирована. Однако в самом конце 2019 года российский Кодекс административного судопроизводства пополнился новой статьёй 227.1, которая дала право оспорить условия содержания в национальном суде. ЕСПЧ признал это надлежащим средством правовой защиты – и предложил заявителям с уже зарегистрированными жалобами на нарушение ст. 3 попробовать добиться справедливости сначала на национальном уровне.

Летом 2020 года московский юрист Николай Зборошенко подал в Замоскворецкий районный суд коллективный иск к МВД от имени Мелетина, Рябушкина, Соболева и Шатровского – чтобы «доисчерпать внутренние средства правовой защиты». В нём утверждалось, что Мелетина поместили в «грязное и холодное» помещение в ОВД. «Освещение в камере не отключалось в ночное время, предметы мебели в камере отсутствовали», – подчёркивается в иске (есть у «АУ»). Горячее питание и вода задержанному не предоставлялись, полицейские предложили «пить воду из-под крана в туалете»; в санузле не было средств гигиены.

Иск в Замоскворецкий районный суд

Мелетину был выдан вскрытый «индивидуальный рацион питания», при этом чайный пакетик из рациона и столовые приборы ранее были использованы. Кипяток не предоставлялся, как следствие, Мелетин не имел возможности растворить так называемую «кашу» и оставался голодным на протяжении двух суток.

После суда Мелетина отвезли в спецприёмник №1 ГУ МВД по Москве. Там некурящий мужчина «был размещён в прокуренной камере». Туалет находился в жилом отсеке, причём «камера системы видеонаблюдения была направлена на туалет». Питание «было холодным, несъедобным», в душ Мелетина вывели всего один раз. Согласно иску, со сходными проблемами в ОВД и спецприёмнике столкнулись и другие три истца.

Примерно в то же время Зборошенко воспользовался ст. 227.1 КАС, чтобы подать иски на условия содержания других оппозиционных активистов, задержанных на разных акциях в 2017–2019 годы. Его доверителями были Ильдар Дадин, Александр Буимов, Константин Котов, Михаил Кригер и Марк Гальперин (в интересах последнего было подано сразу три заявления).

Все восемь исков были рассмотрены судьёй Замоскворецкого районного суда Нелли Рубцовой с июля по октябрь 2020 года. Большинство остались без удовлетворения, но Михаилу Кригеру и Ильдару Дадину всё-таки были присуждены компенсации.

Так, в решении по делу Кригера (есть в распоряжении редакции) говорится, что в 2019 году его не покормили в последний день пребывания в участке. По мнению суда, это является нарушением национального законодательства. Аналогичное решение было принято по иску Дадина. Вместе с тем суд не согласился, что здесь имело место нарушение Европейской конвенции. «Получилась противоречивая ситуация: компенсация вроде как присуждена, но условия содержания не признаны нарушающими 3 статью Конвенции», – удивляется Зборошенко. Он подчёркивает, что суд «ничем не аргументировал» отказ признать нарушение Конвенции при одновременном признании нарушения национальных норм.

Три из пяти

Решения судьи Рубцовой были «засилены» Мосгорсудом. Однако Второй кассационный суд изучил в июле-ноябре 2021 года жалобы Зборошенко и вернул на новое рассмотрение иск Дадина, коллективный иск сторонников Мальцева, один из трёх исков Гальперина, иск Буимова и иск Кригера (решения есть у «АУ»). Как признаётся Зборошенко, это стало для него неожиданностью: «Доводы 2КСОЮ в целом можно свести к обязанности суда первой инстанции основывать своё решение не на рапортах и письменных объяснениях должностных лиц, а на доказательствах, представляющих собой первичную документацию. Здесь имеются в виду журналы выдачи сухпайков и постельных принадлежностей, госконтракты на их поставку и так далее».

С января по март 2022 года дела доверителей Зборошенко поочерёдно возвращались в Замоскворецкий районный суд. Интересно, что они попадали на пересмотр к той же самой судье Рубцовой, которая ранее отказалась признать в действиях полиции нарушения Европейской конвенции. «По каждому из этих дел мною был заявлен Рубцовой отвод, – рассказал «Улице» Зборошенко. – По сути здесь было повторное участие судьи. Она была связана своим мнением, ранее высказанным при отправлении правосудия». Но судья всякий раз отказывалась «отвестись».

К этому моменту правовой ландшафт в стране существенным образом изменился. В марте 2022 года Россия была исключена из Совета Европы; ЕСПЧ постановил, что с 16 сентября страна перестанет быть участницей Европейской конвенции по правам человека. В ответ российские власти приняли закон о неисполнении решений Европейского суда, вынесенных после 16 марта 2022 года. Тем не менее 28 марта судья Рубцова изменила своё первоначальное решение по делу Буимова, признав нарушения ЕКПЧ. «Суд считает, что имеет место быть нарушение ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод», – говорится в решении (есть в распоряжении редакции). Мужчине присудили компенсацию – 10 тысяч рублей. Спустя полмесяца, 14 апреля, всё та же судья пересмотрела иск Дадина. Теперь она признала нарушение Конвенции, однако компенсацию оставила такой же, как при первом рассмотрении: 3000 рублей.

29 июня Рубцова рассмотрела иск Мелетина и его товарищей по акции 2017 года. «По каждому было признано нарушение статьи 3 Европейской конвенции, каждому была присуждена компенсация морального вреда в размере 50 тысяч рублей, – говорит Зборошенко. – В общем-то я не припомню, чтобы московские суды выносили такого [большого] размера компенсации морального вреда по делам об условиях содержания задержанных в ходе акции протеста».

Однако иск об условиях транспортировки Марка Гальперина в здание УФСБ, повторно рассмотренный 29 июня, вновь был оставлен без удовлетворения. «По всей видимости, суд посчитал: тот факт, что Гальперина увезли на допрос в УФСБ в статусе лишь свидетеля, не позволяет сделать вывод, что ему полагалось предоставление какого-либо питания в этот период. Хотя он был фактически под стражей», – отмечает Зборошенко.

Ещё одно вернувшееся из кассации дело – Михаила Кригера – так и не рассмотрели. «С делом Кригера получился бардак: оно до сих пор находится в архиве Замоскворецкого суда. Хотя я несколько раз указывал на необходимость поднятия дела и направления в судебный состав для нового рассмотрения по существу. Говорил об этом с помощником председателя и другими сотрудниками аппарата, но, насколько мне известно, дело не передано по сей день», – сетует Зборошенко.

До 16 сентября и старше

Комментируя решение суда признать факт нарушения ЕКПЧ, Зборошенко не хочет делать далекоидущих выводов: «Это значит лишь то, что Конвенция пока применяется национальными судами России. Предполагаю, что вышестоящие суды пока не по всем категориям дел сориентированы на отказ в применении Конвенции». Несмотря на частичное удовлетворение исковых требований, юрист и его клиенты намерены обжаловать и эти решения Рубцовой: «Размер [российской] компенсации в любом случае значительно ниже размера компенсации, обычно присуждаемой ЕСПЧ. Плюс в некоторых аспектах условия содержания не были признаны не соответствующими статье 3 Конвенции. Таким образом, права заявителей не восстановлены – и заявители не утратили статус жертв нарушения Конвенции».

Сейчас Зборошенко по всем пяти искам намерен дойти до второй кассации – с прицелом на ЕСПЧ. По его мнению, доверители ничем не рискуют: «Я обжалую [повторные решения Замоскворецкого суда] лишь в той части, в которой отказано. И если вторая сторона не будет их обжаловать, то суд второй инстанции не вправе ухудшить положение стороны по её же апелляционной жалобе», – добавил он.

Адвокат Татьяна Третьяк также не видит судебного бунта в признании нарушений ЕКПЧ. «В любом случае [мы пока] не вышли официально из Конвенции, несмотря на то, что уже не исполняем решения [ЕСПЧ], – считает она. – Ничего такого я не вижу экстраординарного в том, что судья сослалась на статью 3 Конвенции. Вероятно, она сослалась вслед за кассационным судом».

Юрист Татьяна Глушкова не исключает, что подобные ссылки будут появляться в решениях российских судов вплоть до 16 сентября – даты официального выхода РФ из Конвенции. «Предположим, 15 сентября человека будут содержать в условиях, не соответствующих требованиям статьи 3. Потом он подаст административный иск, его дело начнёт рассматривать суд – месяцами или даже годами. И так в судебном акте, вынесенном существенно позже 16 сентября 2022 года, теоретически может появиться ссылка на Конвенцию. С юридической точки зрения это будет абсолютно верно», – говорит Глушкова. Впрочем, она сомневается, что такой сценарий воплотится в жизнь: «Вряд ли у кого-то есть оптимизм по этому поводу».

Третьяк полагает, что после официального выхода из Конвенции её упоминания постепенно исчезнут из судебных актов. «Из Верховного Суда поступит какое-то письмо – и, я думаю, судьи перестанут ссылаться на Конвенцию и начнут ссылаться на Конституцию Российской Федерации, – говорит она. – У нас, в конце концов, есть статья 21 Конституции, которая дублирует содержание статьи 3 Конвенции». Интереснее здесь другой вопрос, говорит эксперт: будут ли российские суды ссылаться на иные международные документы, касающиеся условий содержания под стражей. Ведь Россия не вышла, например, из Европейских пенитенциарных правил. «Но судьи тоже могут перестать ссылаться на них», – предполагает Третьяк.

Рассуждая о том, что делать юристам и адвокатам после того, как Конвенция окончательно утратит силу на территории России, Глушкова предлагает работать не «под ЕСПЧ», а «под договорные органы ООН» – Комитет по правам человека, Комитет против пыток, Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин, Комитет по ликвидации расовой дискриминации. Однако она отмечает, что эти органы не зря были менее привлекательны – ведь их решения не имеют обязательной юридической силы и они не присуждают денежных компенсаций. Наконец, они просто не имеют возможности рассматривать столько же дел, сколько принимал ЕСПЧ. «Второй вариант мне недавно сформулировала коллега: “Только национальный уровень, только хардкор”. Пытаться делать всё возможное и невозможное в российских судах. По каким-то категориям дел – например тем же условиям содержания – это даже небессмысленно. Но по другим, к примеру, о свободе слова и свободе собраний – увы», – заключает Глушкова.