«Это наказание за активную защиту»

В конце января Дорогомиловский суд Москвы вынес обвинительный приговор по резонансному «делу об аргентинском кокаине». Судья Ольга Быковская на основании вердикта присяжных назначила обвиняемым от 18 до 13 лет лишения свободы. Одновременно она выписала «частники» адвокатам Сергею Юрошу и Леониду Козаку – за «вольные высказывания» в СМИ и «систематические прогулы». Оба защитника не согласны с претензиями. Юрош говорит про «нехороший прецедент» и надеется на защиту палаты, а Козак намерен сам пожаловаться на действия судьи. «Улица» выслушала обоих адвокатов.

Несвобода слова адвоката

А двокат АП Новгородской области Сергей Юрош защищал бизнесмена Андрея Ковальчука, обвинённого в контрабанде наркотиков в особо крупном размере (ст. 229.1 УК). По версии следствия, Ковальчук купил почти 400 кг кокаина, после чего завхоз дипмиссии Али Абянов принёс чемоданы с наркотиком на территорию посольства России в Аргентине и замаскировал его под дипломатическую почту. Бизнесмены Владимир Калмыков и Иштимир Худжамов должны были встречать груз в Москве.

2 декабря 2021 года – уже после начала прений – Сергей Юрош дал интервью телеканалу RTVI. Он заявил о «неоднозначности и противоречивости» уголовного дела, а также высказал своё мнение о ключевых доказательствах. «Экспертиза говорит о том, что нет следов на этих чемоданах [с кокаином] не только подсудимых, но ещё одного из свидетелей, который чемоданы упаковывал», – сказал Юрош журналистам.

13 декабря четверо из шести присяжных проголосовали за виновность подсудимых – для оправдания не хватило одного голоса. 20 января судья Ольга Быковская на основании вердикта присяжных назначила обвиняемым от 18 до 13 лет лишения свободы. Одновременно она вынесла «частник» Сергею Юрошу (документ есть у «АУ»). Судья посчитала, что адвокат своим интервью нарушил запрет на доведение до коллегии присяжных сведений, которые не входят в их компетенцию и могут вызвать у них предубеждения (ч. 7 ст. 335 УПК).

Судья Ольга Быковская

Высказал свои чрезмерно вольные суждения и мнение по делу, в том числе о допустимости доказательств, которые не были представлены присяжным заседателям, что, согласно смыслу и буквальному содержанию уголовно-процессуального закона, обсуждается в их отсутствие.

Она попросила президента АП Новгородской области «обратить внимание на допущенные адвокатом нарушения закона».

Сергей Юрош обжаловал постановление (жалоба есть у «АУ»). В частности, адвокат отметил, что УПК не запрещает защитнику давать комментарии СМИ или высказывать своё собственное мнение по тем или иным уголовным делам. «Более того, сам доверитель дал согласие защитнику на публичные выступления при заключении соответствующего соглашения, – говорится в жалобе. – Производство по уголовному делу формально являлось открытым, какие-либо документы о неразглашении тайны следствия в отношении защитника не оформлялись».

Защитник настаивает, что нормы УПК определяют особенности судебного производства с участием присяжных только в рамках заседаний. «Судом не установлено какого-либо влияния и доведения до сведений присяжных содержания комментариев в СМИ со стороны адвоката», – сообщил в жалобе Юрош, напомнив и о конституционном праве на свободу слова.

Адвокат Сергей Юрош

У нас что, свободу слова отменили? Где грани вольности и невольности? Я действовал абсолютно разумно, добросовестно, претензий со стороны моего доверителя нет, потому что защита осуществлялась должным образом. Что, наверное, не понравилось суду.

Сергей Юрош добавил: процесс формально был открытым, но журналистов на него не пускали из-за ковидных ограничений. «Мой подзащитный неоднократно просил допустить СМИ. Суд ему говорил, что все могут пройти. Но журналисты, которые ко мне обращались за комментарием, говорили, что их не пускают, – вспоминает защитник. – Я думаю, что защита будет эффективнее, если СМИ смогут освещать процессы. В суде ведь всплывает очень много интересного. И почему общественность недостойна знать то, как это вообще происходит?»

Он уверен, что такой «частник» – это попытка «дать определённый стоп» адвокатам, которые активно защищают своих доверителей и «пресекают неправомерные действия суда и ту неправду, которую доносят свидетели». Юрош опасается, что «здесь может возникнуть нехороший прецедент для всех коллег из цеха» – и надеется, что палата, рассматривая претензии судьи, выступит как «институт корпоративной защиты».

«Запрет судьи должен основываться не на его хотении»

Председатель КЗПА АП Новгородской области Игорь Сердюк не стал комментировать «Улице» ситуацию с «частником» – но отметил, что Юрош может обратиться в комиссию, которая даст оценку происходящему. Также он напомнил, что положение о КЗПА предусматривает защиту прав и интересов адвокатов, в том числе в рамках дисциплинарного производства.

«Улица» обратилась за экспертным комментарием к председателю КЗПА ПА Нижегородской области Георгию Курашвили. Как и Юрош, он считает происходящее опасным прецедентом. «С одной стороны, нельзя исключить того, что присяжные ознакомились с этим интервью и оно могло на них повлиять. А с другой стороны, почему крайним здесь остаётся адвокат? Он имеет право привлекать внимание общества, прессы, – то есть совершать любые действия, которые способствуют защите, – рассуждает Курашвили. – Я считаю, что если взвесить, то больший вред наступит от прямого запрета защитнику привлекать внимание к делу. У нас же начинает складываться практика… Завтра где угодно что-нибудь скажи [публично], и всё – это основание для вывода из процесса или “частника”».

Присяжные действительно должны быть защищены от информации, способной вызвать предубеждённость и повлечь вынесение ошибочного вердикта, говорит федеральный судья в отставке Сергей Пашин. Но тут же напоминает: УПК регулирует коммуникацию в рамках заседания и никак не касается вопроса взаимодействия участников процесса со СМИ. «Не следует путать процессуальные отношения с конституционно-правовыми, по своей природе, отношениями, – отмечает он. – К числу последних относятся те, что рождаются из действий по реализации свободы слова, права распространять информацию любым законным способом, как указано в ст. 29 Конституции».

Федеральный судья в отставке Сергей Пашин

Частное постановление судьи может быть вынесено в отношении стороны не в связи с нарушением ею какого-то запрета председательствующего, а лишь при условии нарушения ею закона. Запрет судьи должен основываться не на его хотении, а на законе; быть необходимым в демократическом обществе – и соразмерным защищаемой правовой ценности.

По мнению Сергея Пашина, осведомлённость общества о судебном разбирательстве в отношении соотечественника, как и получение альтернативного мнения защиты об обоснованности уголовного преследования, несомненно важнее гипотетических опасений, что присяжные почерпнут лишнее из газет или интернета. «Народ имеет право знать правду. А оградить присяжных заседателей от поступления данных из непроцессуальных источников – это дело судьи», – подчеркнул эксперт. «Адвокатура выступает элементом гражданского общества, как и средства массовой информации. Быть может, когда-нибудь и коронные судьи начнут видеть в себе органическую часть гражданского общества. И вступят с ним в спокойный диалог – без окриков, угроз и нареканий», – надеется Сергей Пашин.

Напомним, это уже не первый случай, когда суд наказывает защитника за публичность. «Улица» рассказывала, как судья Мосгорсуда вывел адвоката Анну Морозову из процесса об убийстве Вячеслава Иванькова, более известного как Япончик. Дело рассматривали присяжные – и прокурор посчитал, что Морозова могла оказать давление на коллегию с помощью комментария в СМИ и публикаций в Instagram. Суд согласился с доводами гособвинителя и отстранил защитника.

«Судья весь процесс грозила обращением в палату»

Второй «частник» в процессе об «аргентинском кокаине» получил Леонид Козак, защитник Иштимира Худжамова. Судья пожаловалась, что адвокат семь раз не являлся на заседания – и при этом якобы не предоставил документы об уважительных причинах. Ольга Быковская посчитала, что защитник нарушил ч. 1 ст. 14 КПЭА: там говорится, что адвокат должен заблаговременно уведомить суд о невозможности посетить заседание. Кроме того, он должен сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе, и согласовать с ними время. Судья призвала президента АП Костромской области обратить внимание на допущенные Козаком нарушения и принять соответствующие меры (документ есть у «АУ»).

Леонид Козак, как и его коллега, обжаловал «частник» (жалоба есть у редакции). «Всё, что в нём отражено, – это исключительно ложь и фантазия судьи, – заявил адвокат “Улице”. – Видимо, для одной цели – чтобы немного нагадить защитникам, которые осуществляли защиту наиболее активно». Он рассказал, что секретарь суда завёл для участников процесса отдельный чат в WhatsApp, где извещал о каждом заседании. «О своих неявках я заблаговременно извещал аппарат судьи в том же чате, – пояснил Козак. – То есть уведомление о судебных заседаниях в WhatsApp – это надлежащее уведомление. А сообщение там же о неявке защитника – ненадлежащее уведомление». Он, впрочем, допускает, что «поступил здесь опрометчиво» и «нужно было, конечно, регистрировать это всё в ином порядке».

Козак пояснил, что пропустил несколько процессов из-за болезни, а также занятости в другом деле. Он настаивает, что предоставлял секретарю суда все необходимые документы о причинах неявок. Однако судье не понравилось, что адвокат принёс копию листка нетрудоспособности, а не оригинал. «Она также сказала, что моя коммуникация с её секретарём в чате Whatsapp, как и предоставление документов таким образом, – это мои с ним личные отношения, которые к делу не относятся», – возмущён защитник. При этом он отмечает, что закон не обязывает адвоката предоставлять суду документы, подтверждающие уважительность неявки.

Жалоба адвоката Леонида Козака

Ни действующий уголовно-процессуальный закон, ни Закон об адвокатуре, ни КПЭА не предусматривают обязанности адвоката предъявлять какие-либо документы в обоснование неявки в судебный процесс к назначенному времени по уважительной причине, ограничиваясь лишь уведомлением суда и участников процесса об этом.

У адвоката тоже нашлись претензии к судье. «Заседание регулярно начиналось в 11 утра. Однажды я приехал в 10:50 и узнал, что доставка [обвиняемых из СИЗО] задерживается, – вспоминает адвокат. – Я предупредил помощника судьи, что буду на первом этаже, и попросил уведомить о начале заседания. Через некоторое время коллеги мне написали, чтобы я срочно бежал в зал. И уже в перерыве рассказали мне, что судья попросила помощника закрыть дверь изнутри, лишь бы я не попал в процесс. Я успел влететь в зал, когда тот пошёл за ключом».

Он подчёркивает: даже в дни пропусков его доверитель всегда был обеспечен защитником. Причём по воле самого суда. «Когда я вступил в процесс, мой подзащитный отказался от защитника по назначению. Но судья сочла, что его необходимо сохранить – чтобы соблюсти порядок рассмотрения дела и избежать пропусков судебных заседаний, – рассказывает Козак. – Например, у Ковальчука было целых два своих адвоката. Но судья всё равно выделила ему защитника по назначению». Более того: если «назначенец» не мог присутствовать на заседании, то судья назначала другого.

«Тут двойная защита всё время была. Пока я участвовал в деле, в качестве моих дублёров было три защитника по назначению, – вспоминает Козак. – Но жаловаться на них, насколько мне известно, доверитель не планирует. Ведь когда я не мог присутствовать, то они действительно обеспечивали ему защиту». По его словам, «судья весь процесс грозила нам обращением в палату, таким образом оказывая давление». Теперь адвокат сам намерен сообщить о действиях судьи в квалификационную коллегию: «Мы считаем, что такое поведение суда абсолютно недопустимо».

Председатель КЗПА АП Костромской области Павел Пашутин, как и его коллега из Новгородской области, ответил «Улице», что прокомментировать ситуацию сможет только в случае обращения адвоката в комиссию. При этом он добавил, что ранее к ним не поступало подобных жалоб.

Московский адвокат Андрей Сучков говорит, что подобные «частники» в дисциплинарной практике палат встречаются нередко. «Обоснованно предположу, что половина или даже более [частных постановлений и определений] касаются неявки адвокатов, – отмечает Сучков. – Исход каждой “дисциплинарки” зависит от конкретных фактических обстоятельств, наличия или отсутствия группы защитников. И от порядка формулирования дисциплинарного обвинения – просто неявка, отсутствие документа об уважительной причине неявки, неуведомление суда, нарушение права на защиту и прочее. Это и определяет предмет дисциплинарного разбирательства».

Сучков подтверждает, что ст. 14 КПЭА, о нарушении которой ставится вопрос в частном постановлении, не содержит требования к форме или порядку уведомления о неявке адвоката. В ней прописано лишь условие сделать такое уведомление «заблаговременно». «Это уведомление не является процессуальным действием, к нему не предъявляются требования о письменной форме или обязательном протоколировании устного заявления, – говорит эксперт. – Если в рамках организации рассмотрения конкретного дела сложилось обыкновение уведомлять участников определённым образом – письменные сообщения, СМС, мессенджер, электронная почта, телефонограмма и так далее, то следование сложившемуся в конкретном деле обыкновению следует признать соблюдением надлежащей формы уведомления».

Адвокат делает вывод: хотя требования суда о представлении доказательств «уважительности» кажутся логичными и направлены на исключение обмана или злоупотребления правом, они всё же не основываются на норме закона или Кодекса. Кроме того, в данном случае Козак правомерно ссылается на позицию высших судов: участие хотя бы одного из защитников является надлежащим обеспечением права подсудимого на защиту. «В подобных случаях суд может констатировать лишь систематическую неявку адвоката, но не утверждать о нарушении права на защиту подсудимого», – заключил Сучков.

«Улица» направила запрос в Дорогомиловский суд, но пока не получила ответа.