Адвокат вне зоны доступа
Депутаты хотят запретить пронос телефонов и диктофонов в колонии
В Госдуму внесены неоднозначные поправки в ст. 89 УИК, которая регулирует свидания осуждённых с защитниками. С одной стороны, депутаты предлагают чётко прописать в кодексе разрешение на встречи заключённых с их представителями в ЕСПЧ – даже если те не имеют статуса адвоката. Но в той же самой поправке законодатели почему-то хотят запретить юристам и адвокатам проносить в колонию средства связи, а также пользоваться фото- и копировальной техникой в присутствии заключённого. Адвокаты опасаются, что под «благим предлогом» законодатель пытается серьёзно усложнить их работу.
Право на свидание с юристом
Законопроект подготовлен группой депутатов от «Единой России». В начале документа они предлагают небольшую – фактически, техническую – поправку в ч. 4 ст. 15 УИК («Обращения осуждённых и порядок их рассмотрения»). Сейчас там говорится, что осуждённые имеют право направлять «предложения, заявления, ходатайства и жалобы в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека» без цензуры. Депутаты дополняют этот перечень: «в Европейский суд по правам человека».
Гораздо объёмнее оказалась поправка в ч. 4 ст. 89 УИК («Свидания осуждённых к лишению свободы»). Сейчас в ней говорится, что осуждённые имеют право на свидания «с адвокатами или иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи». Законодатели конкретизируют и расширяют список: «…в том числе с представителями в Европейском суде по правам человека, лицами, оказывающими осуждённым юридическую помощь в связи с намерением обратиться в Европейский суд по правам человека, нотариусами».
Здесь же прописано, что число этих встреч не ограничено, а длиться они могут до четырёх часов – причём без участия третьих лиц и прослушивания.
В пояснительной записке отмечается, что законопроект подготовлен в связи с постановлением ЕСПЧ по делу «Захаркин против России» от 2010 года. Заявитель Валерий Захаркин указывал в жалобе, что ему отказали в свидании с юристом, которая была его представителем в ЕСПЧ по доверенности. Тогда Суд указал, что российское законодательство не содержит специальных правил для свиданий осуждённых и их представителей в ЕСПЧ. Авторы законопроекта полагают, что разработанные поправки устранят этот пробел.
Юрист ПЦ Мемориал* Татьяна Глушкова в разговоре с «Улицей» напомнила, что жалоба Захаркина касалась недопуска юриста не в колонию, а в СИЗО. И соответствующие изменения ещё в 2014 году были внесены в Закон о содержании под стражей, который регулирует свидания в СИЗО. Там прямо прописали, что лица, оказывающие юридическую помощь в связи с обращением в ЕСПЧ или намерением подать такое обращение, допускаются в изолятор на основании письменного разрешения следователя или суда. Впрочем, в законе всё же осталась возможность для отказа в свидании – если оно «может повлечь воспрепятствование производству по уголовному делу». «Дискреционное полномочие “пущать или не пущать” – все равно полностью в руках следователя или суда», – констатирует юрист.
Законопроект, предлагающий поправки в УИК, представляется Глушковой более либеральным. «Представителям в ЕСПЧ по крайней мере не требуется ничьё разрешение, чтобы попасть к доверителю», – полагает Татьяна Глушкова. Но предупреждает: при желании администрация всё равно найдёт предлог не пустить лицо без статуса адвоката к заключенному. Например, причиной может стать отсутствие бумаги, которая убедит сотрудников ФСИН, что человек действительно представляет заключённого в ЕСПЧ.
Юрист ПЦ Мемориал Татьяна ГлушковаДоверенность на ведение дела в ЕСПЧ – это одна из страниц формуляра, подписанная заявителем и его представителем. Она не заверяется ни нотариусом, ни кем-то ещё. Администрация колонии запросто может сказать, что это филькина грамота.
Глушкова предполагает, что официальное письмо из ЕСПЧ, где юрист указан как представитель заключённого, также может не убедить сотрудников ФСИН. «ЕСПЧ присылает письма без печатей и без оригиналов подписей. Администрации ничто не помешает сказать, что эти документы “не оформлены надлежащим образом”», – рассуждает Глушкова. – Но в любом случае наличие прямого указания в законе на обязанность допускать нас к доверителям лучше, чем отсутствие такового». Адвокат Виктория Лобанова также видит проблему в подтверждении «статуса» представителя: «Если это не будет чётко прописано в УИК, сотрудники ФСИН станут придумывать свои порядки, ссылаться на свои приказы с грифом “секретно” и “ДСИ”. И эти решения придётся долго оспаривать в судах».
Вернуться к старым запретам
Хотя законопроект и преподносится как исполнение постановления ЕСПЧ десятилетней давности, в нём есть важная часть, которая не имеет отношения к проблеме доступности Европейского суда. Той же самой поправкой депутаты вводят запрет проносить в колонии «технические средства связи», а также «устройства, позволяющие осуществлять киносъёмку, аудио- и видеозапись». Адвокатам и юристам можно будет взять с собой только фото- и копировальную технику. Отметим, что практически все современные цифровые фотоаппараты имеют режим видеозаписи – а значит, требованиям поправок отвечают только устаревшие плёночные.
Пользоваться допущенной техникой можно будет только «для снятия копий с материалов личного дела осуждённого». Причём в отсутствие заключённого – и в специально отведённом помещении.
Виктория Лобанова указывает, что это предложение депутатов прямо противоречит решениям ВС от 2017 и 2019 года, после которых адвокаты, наконец, смогли беспрепятственно проносить технику в колонии.
Напомним, в 2017 году суд признал недействующими правила внутреннего распорядка исправительных учреждений, позволяющие забирать у адвокатов технику. Тогда с иском к Минюсту обращался адвокат Валерий Шухардин. Спустя некоторое время после решения ВС он снова столкнулся с требованием сдать технику. Суд указал, что решение ВС об отмене запрета вступило в силу только в 2018 году – а значит, действия сотрудников ФСИН были законными. Но Шухардин подал кассационную жалобу в ВС, который встал на его сторону.
Совсем недавно, в марте 2021 года, ВС снова подтвердил право адвокатов проносить в колонию телефон и иную технику – в решении по кассационной жалобе курского защитника Евгения Колесникова. Причём в его случае сотрудники ФСИН разрешали проносить телефон, если адвокат приехал на свидание с заключённым – но запретили, когда он прибыл на выездное заседание суда.
Лобанова предупреждает: запрет проносить технику приведёт к тому, что адвокат не сможет сфотографировать и зафиксировать телесные повреждения доверителя. По её мнению, у колонии могут возникнуть трудности и с предоставлением отдельного помещения для копирования документов. «Непонятно, будут ли проходить цензуру документы, которые скопирует адвокат или иное лицо? Какой статус будет у этих документов?», – указывает она на другие слабые места законопроекта.
Адвокат Валерий Шухардин называет депутатскую инициативу «очередным нарушением права на защиту». Он приводит другой пример: запрет помешает адвокату или юристу обращаться в ходе свидания к базам законов в смартфоне. Шухардин отметил, что ВС мотивировал свои решения по его жалобам именно тем, что в законе отсутствует запрет на использование техники адвокатами. «Теперь этот “недостаток” УИК решили устранить. Для ущемления прав на защиту», – уверен адвокат.
Шухардин считает, что если законопроект будет принят, то ВС уже не поможет адвокатам. Тогда единственным способом обжаловать недопуск адвоката с техникой в исправительные учреждения останется обращение в КС. Но адвокат не верит, что сейчас получится доказать антиконституционность такого запрета.
* внесён в реестр так называемых «иностранных агентов».