«Судьи клялись подчиняться Конституции, а не звонку из администрации президента»

Вчера президент подписал указ о проведении общероссийского голосования по поправкам в Конституцию – 22 апреля россиянам предстоит ответить лишь на один вопрос: «Вы одобряете изменения в Конституцию РФ?». Накануне поправки в Основной закон одобрил Конституционный суд – 52-страничное заключение было подготовлено за два дня выходных. Несмотря на то что на протяжении скоротечной истории с поправками эксперты указывали на их неконституционность, а изменения, касающиеся судебной власти, называли наступлением на её независимость, КС не нашёл в них предмета для дискуссии. «Улица» обсудила заключение Суда с главой международной практики Кириллом Коротеевым – конституционалист и юрист-международник объяснил, почему этот документ «не имеет никакого отношения к праву».

– Хочу предупредить, что мы в основном будем говорить о роли Конституционного суда в истории с поправками и о его реакции на изменения, касающиеся судебной власти. Начнём с идеи Владимира Путина возложить на КС одобрение поправок в Конституцию. Насколько это был приемлемый манёвр с правовой точки зрения?

– Со всей очевидностью, он не предусмотрен Конституцией – а изменение Конституции в процедуре, не предусмотренной Конституцией, в строго юридическом смысле слова являются революцией. И об этом говорит не только факт участия в этой истории Конституционного суда.

Дело в том, что мы видим изменение 1, 2 и 9 глав Основного закона в процедуре, не предусмотренной для этого. Да, формально поправки вносятся в нормы между 3 и 8 главами, но фактически изменения касаются как раз 1, 2 и 9 глав. То, с чем мы имеем дело, – нейтрально по отношению к законности; мы имеем неконституционную конституционную поправку. Поэтому если, так сказать, всё пойдет по плану, у нас в реальности будет новая Конституция – 2020 года, потому что она создана не в процедуре, предусмотренной Конституцией 1993 года. Впрочем, так же, как Конституция 1993 года не была создана в процедуре, предусмотренной в Конституции 1978 года.

– Если есть такие очевидные конституционные несостыковки, почему Путин не ограничился всенародным голосованием, а решил всё же включить в эту процедуру КС?

– Во-первых, этот вопрос нужно задавать Путину, а не мне. Во-вторых, мне кажется, речь не шла о юридической экспертизе: это история про разделение ответственности – чтобы КС соучаствовал в процедуре неконституционного пересмотра Конституции.

– Поправки к Конституции во многом затрагивают сам КС. Рассмотрение им этих положений не содержит в себе конфликт интересов?

– КС России не в первый раз рассматривает вопрос конституционности законов о самом себе. А кто тогда должен рассмотреть конституционность закона о КС? У нас никого другого нет. Более того, он не является единственным в мире среди высших судов, кто так поступает – это абсолютно рутинная история.

Но в нашем случае есть другая проблема – КС не может проверять конституционность поправок. У нас действительно нет механизма проверки соответствия норм 3–8 глав положениям 1, 2 и 9-й глав – и этот закон её тоже не создаёт.

Возвратимся к проверке норм, касающихся самого Конституционного суда. Но давайте посмотрим на этот вопрос чуть более отстранённо – через положение, которое касается не только КС. Поправки дают президенту и Совету федерации полномочия снимать судей не только КС, но и ВС, а также апелляционных и кассационных судов. То есть эта норма касается многих сотен, если не тысяч судей. Если КС не видит проблему даже в ситуации, когда очевидно попирается разделение властей и независимость судебной власти, закреплённые в 1 и 2 главах Конституции, то почему он должен видеть её где-то ещё? Почему он должен задумываться о конфликте интересов? Мне кажется невозможным обсуждать этот вопрос по существу. Всем и так всё понятно. Если бы не эпидемия, можно было бы выходить на демонстрации с белыми листками бумаги – настолько всем всё понятно. В том числе и самому Конституционному суду.

Глава международной практики Кирилл Коротеев

Но КС по мотивам какой-то личной трусости не первый раз уже предпочитает взять под козырёк, вместо того чтобы защитить Конституцию – хотя его судьи клялись подчиняться Конституции, а не звонку из администрации президента.

В 2002 году подобное произошло по вопросу третьего срока губернаторов, в 2005-м – по вопросу отмены выборов губернаторов, в 2014-м – по вопросам аннексии Крыма, иностранных агентов и т.д. Мы не должны удивляться тому, что люди, которые сидят в здании с вывеской «Конституционный суд РФ», давно уже не образуют такой суд. Мы же не ждём никакого героизма или защиты Конституции от КС Узбекистана – так вот наш КС давно находится где-то рядом с ним.

– Вы думаете, КС по этой же причине рассмотрел запрос президента в таком экстренном режиме и так быстро выдал результат?

– Да. А разве по Крыму было иначе? По нему было так же – за одну ночь. Единственное, чего мы не знаем – принесли им готовый текст постановления или они искренне написали его сами, потому что и так знали, что написать.

– Но к чему эта срочность?

– Зачем создавать лишнюю интригу там, где её нет? Конечно, мы не можем определённо сказать, почему всё прошло так быстро – у нас для этого недостаточно данных. Однако это было совсем не удивительно, потому что КС делает это не впервые.

– Как вы думаете, почему обсуждение проходило в закрытом режиме?

– Видимо, они посчитали, что нет спора и, соответственно, сторон – а значит, нет необходимости в слушании. КС, возможно, решил, что это больше консультативная процедура, которая не требует открытого заседания – не требует того, чтобы кто-то защищал позицию иную, чем изложена в запросе, возражал.

– Но кажется очевидным, что при решении вопроса конституционности поправок в Основной закон должен соблюдаться принцип гласности. А его рассматривают за два дня, на выходных и в закрытом режиме. КС будто решил не соблюдать даже какие-то правила приличия – ему настолько не важна репутация?

– Этот вопрос надо задавать Конституционному суду, а не мне. Но, к сожалению, я скорее согласен с вами по вопросу репутации. Но не согласен, что рассмотрение КС запроса о конституционности поправок могло на что-то повлиять. Ведь изменения в главы с 3-й по 8-ю принимаются Думой, Советом федерации и региональными парламентами – после этого они окончательны. Заключение Конституционного суда о поправках и результаты «Всероссийского голосования» – это нулевые условия, а не вопрос того, будет поправка или не будет. Они не влияют на принятие изменений в Конституцию – их просто нужно пройти. Такова наша Конституция.

– Мне также показалось странным, что КС одобрил все поправки – Суд не высказал никаких возражений или опасений хотя бы по одной из них.

– Но ведь не в первый же раз так: до этого они благополучно одобрили аннексию Крыма, закон об иностранных агентах, гомофобные законы и т.д.

Глава международной практики Кирилл Коротеев

В общем, да, судьи КС – это люди, которые добровольно отказались от собственной позиции и от собственной профессии. Если бы я был Миком Джаггером, я бы назвал их «маленькими помощниками мамы» – то есть каким-то таким штамповочно-обслуживающим персоналом администрации президента.

– Судья КС Константин Арановский не участвовал в рассмотрении запроса – председатель КС Валерий Зорькин сказал, что он болен. Но эксперты в СМИ предполагают, что этот «отвод» или «самоотвод» связан с позицией Арановского в вопросе правопреемства России по отношению к СССР. В одном из своих последних особых мнений он высказался против такого правопреемства, а поправки в Конституцию её как раз закрепляют.

– Я совершенно не собираюсь ставить под сомнение официальную причину неучастия господина Арановского в рассмотрении запроса – это вопрос медицинской тайны. И я не думаю, что его особое мнение о правопреемстве каким-то образом препятствовало его участию, потому что он высказался в процессуально допустимой, приемлемой, установленной форме. Но саму ситуацию нельзя назвать из ряда вон выходящей: понятно, что ждали единогласного одобрения – и, естественно, риск неединогласности должен был быть исключён.

– А процессуально в заключении могло появиться особое мнение?

– Оно до сих пор может появиться, потому что особые мнения часто публикуются с некоторой задержкой. Но мы также знаем, что по заключению о Крыме особых мнений не было – оно было единогласным. Тогда даже судьи, высказывавшие их ранее по более чувствительным темам, чем Арановский, спокойно проголосовали за аннексию Крыма. Тот же Владимир Ярославцев, который готовил особое мнение по закону об иностранных агентах. Поэтому я не думаю, что тут есть какая-то прямая зависимость.

– КС в заключении сказал, что поправки о полномочиях КС решать, нужно ли исполнять решения международных и иностранных судов, – это не про отказ их исполнять, а про выработку «конституционно приемлемого способа их исполнения»? Что это значит?

– Это полуправда, которая, я уж не знаю, лучше или хуже лжи. Эта идея была озвучена ранее то ли в постановлении КС 2015 года об исполнении решений ЕСПЧ, когда они якобы противоречат Конституции; то ли в постановлении КС 2016 года об исполнении решения Страсбурга по делу «Анчугов и Гладков против России» – я сейчас не помню точно. Эта идея там есть, но она опровергается постановлением КС 2017 года об исполнении решения Европейского суда по делу «ЮКОСа». Тогда Конституционный суд не искал «конституционно приемлемого способа его исполнения», а просто разрешил его не исполнять.

Но вообще отказ исполнять решение ЕСПЧ через КС – это очень эксклюзивная процедура: у нас и районные суды с куда большим успехом игнорируют решения ЕСПЧ – посмотрите на постановления судов по ч. 5 ст. 20.2 КоАП после любого задержания или демонстрации в Москве. Поэтому такую поправку к Конституции, видимо, внесли в какой-то панике, вызванной решением Апелляционного суда Гааги по оставлению в силе арбитражного решения, касающегося «ЮКОСа» и Российской Федерации.

Это, конечно, уморительно – отказывать на уровне Конституционного суда в исполнении иностранных и арбитражных судов. Это же хлеб, масло и, может быть, икра Арбитражного суда Москвы – и он хорошо справляется с этой задачей! Ведь это абсолютно рутинная вещь в арбитражной практике – отказывать в признании и приведении в исполнение иностранных решений и арбитражных решений. Более того, я думаю, что истцы по делу «ЮКОСа» в том арбитраже достаточно хорошо понимают, что никакого исполнения и признания в России им ждать не стоит, поэтому вряд ли они будут тратить деньги на попытки сделать это.

– То есть это была эмоциональная поправка?

– У меня нет доказательств этому, но глядя на последовательность событий, мне кажется она какой-то особенно смешной.

– Хорошо, перейдём к следующей поправке. Конституционный суд не увидел нарушения принципа независимости судебной власти в введении новой процедуры лишения статуса судей КС. Как вы думаете, почему Суд не стал отстаивать свою независимость?

– Тут непонятно, правильнее плакать или смеяться. До этого заключения я был оптимистом, и говорил: «Смотрите, мы-то думали, что у наших судей уже давно нет никакой независимости. А оказывается, у них ещё есть что-то, что можно отобрать». Теперь точно нет. Но это не вопрос соответствия поправок Конституции с её первыми главами – судьи КС просто надеются, что с ними ничего такого не произойдёт, что они все тихонько досидят до отставки и получат свою пенсию. И это не 10-12 тысяч рублей, как у большинства нашего населения – это куда более комфортные вещи, ради которых они, наверное, и готовы безропотно следовать генеральной линии партии и колебаться вместе с ней.

– То есть судей волнуют только их карьерные перспективы, а не независимость судебной власти как таковой?

– Ну, конечно, да. При этом им кажется, что в отношении них эта процедура никогда не будет применена – и что лишить полномочий могут только каких-нибудь отщепенцев, которые на заседания не ходят. Но думаю, что об этом лучше поговорить со специалистом, например, по теории игр или теории вероятности –здесь они могут быть более полезными, чем юристы. Юристы могут просто посмотреть на то, что происходит, например, в Польше. Когда похожие вещи происходили с высшими судами там, польские судьи и общество оказывали очень сильное сопротивление. Правда, отбиться у них не получилось, и сейчас Польша из-за своих судебных реформ получает отказы в правовой помощи от других стран Евросоюза – по тем же ордерам на арест. Ирландцы, например, сказали им: а почему мы должны отдавать людей в Польшу, где они не получат справедливого суда – мы не должны. И это достаточно серьёзная проблема для Польши. Да, польская администрация победила в той борьбе с судом и обществом, но эта победа ей дорого стоила и стоит.

– А что в нашей ситуации произошло?

– В нашей ситуации ничего не произошло. У России тоже большие проблемы с правовой помощью от других стран – и при этом все поняли, что КС не готов встать на защиту Конституции. Понимаете, ведь граждане видят, кто защищает их права – граждане в Польше видели, что польский Конституционный суд, польский Верховный суд это делают. И поэтому они пытались защитить судебную власть. А мы в России ходим в суды, в том числе в КС, без особых иллюзий – особенно, когда нас туда приводят. Поэтому нет какой-то массовой защиты Конституционного суда. А теперь он и сам в очередной раз подтвердил, что он здесь не для того, чтобы защищать наши с вами права.

– КС никак не отреагировал на уменьшение собственного судейского корпуса с 19 до 11 судей. Почему?

– Смотрите, проблема с количеством судей КС возникла не сегодня. Ещё до поправок в составе КС должно было находиться 19 судей, но на деле их было всего 15 – 4 места не заполнялись уже несколько лет. Вероятно, эта поправка к Конституции – способ отказаться от решения проблемы открытых вакансий в КС. А формальный максимум в 11 судей позволит уменьшить их фактическое количество до 8, ведь необходимый кворум составляет 2/3 от общего числа.

Думаю, так уменьшают расходы на Конституционный суд. Они совсем не маленькие с точки зрения налогоплательщиков: дешевле кормить 8 дармоедов, чем 19 – ведь его численный состав, к сожалению, не определяет суть.

– Но при этом на КС возложили дополнительные функции – тот же предварительный надзор за не вступившими в силу законами.

– Не думаю, что эта новая функция КС существенно увеличит нагрузку на Суд – скорее она будет применяться в каких-то очень эксклюзивных случаях. Сколько вето президента мы помним за последнее время? Может быть, за последние 20 лет это право и использовалось, но в каких-то очень редких и очень технических случаях. То же самое и с региональными законами. Мне кажется, эта поправка – реакция на конкретную ситуацию, спор о чечено-ингушской границе, точку в котором в итоге поставил Конституционный суд. Это был сомнительный ход с точки зрения его полномочий как суда в федеративном государстве, но теперь эту сомнительность «поправили» – сказали, что отныне будет так.

– КС объяснил введение такой процедуры одним из элементов системы сдержек и противовесов.

– Я не знаю, как это может кого-то сдерживать и кому-то служить противовесом. Да, во Франции долго время был предварительный конституционный контроль – его осуществлял Конституционный совет (хотя последние 10 лет ситуация и там стала меняться). Но у нас же будет не как во Франции, у нас будет как в Беларуси: там Конституционный суд обязательно проверяет все законы, принимаемые парламентом, и – вы удивитесь! – он все их признает конституционными.

– Как вы думаете, поправка о том, что теперь перед подачей жалобы в КС нужно исчерпать все внутригосударственные средства защиты, связана с уменьшением числа судей КС? Это попытка уменьшить их нагрузку, раз их стало меньше?

– Не могу пройти мимо формулировки – что значит «внутригосударственные»? Как будто у нас КС не внутригосударственный суд. Те, кто писали текст поправок, кажется, совсем не думали о смысле слов. Конституция 2020 года, конечно, намного хуже с точки зрения русского языка, чем Конституция 1993.

С одной стороны, естественно, ожидается сокращение количества жалоб. С другой – значительная часть жалоб всё равно отклонялась секретариатом, по сути без какого-то серьезного судебного контроля. Мне наоборот кажется, что если бы Конституционный суд мог сидеть в более сокращённых составах, начиная от трёх судей, то судебный контроль был бы в реальности выше, чем сейчас, когда 15 судей ратифицируют сотню определений за день, не читая.

Но вопрос ведь не только в количестве дел, которые поступают на рассмотрение Конституционного суда – важно, как они выбирают дела и как они их решают.

Глава международной практики Кирилл Коротеев

Мы видим, что КС, в общем-то, любую инициативу по ограничению прав и свобод радостно стремится поддержать. Поэтому на данный момент количество судей КС – это только вопрос их зарплат и пенсий, а не прав и свобод граждан.

– Когда я готовилась к интервью, то думала, что большая часть моих вопросов – про право. Но, кажется, это не так…

– То, что происходит сейчас, к праву не имеет никакого отношения от слова совсем.

– Но давайте всё же поговорим в конце о самых резонансных поправках. Сначала об «общероссийском голосовании». КС сказал, что оно обладает «особой юридической природой». Что это значит и как вы относитесь к этому механизму одобрения поправок в Конституцию?

– Ну, «общероссийское голосование» обладает, наверное, какой-то природой – но точно не юридической, потому что в праве такого понятия нет. Нельзя не отдать должное ироничности авторов этого термина. Дело в том, что Конституция 1993 года была принята не на референдуме, а на так называемом «всенародном голосовании» – которое было создано для того, чтобы обойти действующее тогда законодательство о референдуме. Ситуацию 1993 года, может, нельзя простить – но можно попробовать объяснить конфликтом, который максимально близко подошёл к гражданской войне. Сейчас же ничего подобного в обществе нет.

Потом, в результате произошедшего в 1993 году, в ст. 3 Конституции прописали, что вся власть принадлежит народу, и народ её осуществляет через две формы – выборы и референдум. Соответственно, «референдум» – это что-то известное Конституции, закреплённое в ней и являющееся выражением народного суверенитета. А «общероссийское голосование» – это такая зверушка, которая, во-первых, никому не известна; во-вторых – как и заключение КС, не имеет никакого значения. Да, закон о поправке говорит, что он вступает в силу после всероссийского голосования – но это только вопрос даты. Повторюсь, изменения в главы с 3-й по 8-ю принимаются Думой, Советом федерации и региональными парламентами – после этого они окончательны.

– Не могу не спросить про «обнуление» президентских сроков. Как вы отреагировали на отречение КС от своей позиции 1998 года, когда он не допустил такого «обнуления» в случае с Борисом Ельциным?

– Ну, слушайте, у нас вообще-то Путин на четвёртом уже сроке при имеющемся ограничении – едва ли здесь можно чему-то удивляться. Проблема здесь в другом. Эта поправка об «обнулении» сроков Путина вносится прямо в Конституцию, а не в переходные положения о поправках. Вдумайтесь: в Основной закон вносится прямое разрешение не учитывать президентские сроки конкретного физического лица. Получается, что изменения вносятся не в ст. 81 Конституции – на самом деле изменения вносятся в ст. 1 Конституции, которая говорит, что «Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления». Эта форма правления подразумевает ограничение правления главы государства во времени и непередаваемость власти по наследству. А наша страна встала рядом с Беларусью и Казахстаном – причем она ближе к Казахстану, чем к Беларуси. Потому что Нурсултан Назарбаев прямо внесён в Конституцию Казахстана, в отличие от Александра Лукашенко, который – по крайне мере пока – лично в Основной закон Беларуси не внесён. Никому не нужно говорить, что республиканская форма правления этих двух государств под большим сомнением, тем более с учётом дочки Назарбаева и сына Лукашенко, которые, так сказать, находятся на низком старте.

Проще говоря, наш Конституционный суд разрешил узурпацию власти. Это очевидно всем, в том числе самому КС – значит, это не ошибка, а сознательный выбор. Надо понимать, что это всё-таки люди со всякими учёными степенями – в отличие от многих из нас, обычных граждан. Но угрозу почему-то видим мы, а не те, кто должен её в силу своего статуса, положения и должности не допустить.

– Но определение КС от 1998 года действительно в правовом смысле никак не ограничивало Суд в толковании ситуации с обнулением сегодняшним.

– Не соглашусь. Конечно, оно сдерживало Суд. И если бы у нас был Конституционный суд здорового человека, а не Конституционный суд курильщика, то он, наверное, принял бы во внимание определение 1998 года. Но с другой стороны, ведь КС же сам в 2002 году разрешил «обнуление» губернаторов – не нужно об этом забывать. Тогда история о третьем сроке губернатора казалась серьезной катастрофой – в том смысле, что КС очевидно предал как раз республиканскую форму государства и оставил нам навечно Юрия Лужкова, Минтимера Шаймиева и других. В общем, во многом опасения 2002 года оказались верными – просто сейчас это ещё и один джентльмен в городе Москве.

– Не знаю, видели вы или нет, но более сотни юристов, в числе и многие конституционалисты, подписываются под петицией о запросе в Венецианскую комиссию Совета Европы. Они просят её провести правовую экспертизу поправок к Конституции России. Есть шанс, что комиссия возьмется проверить поправки? Насколько я знаю, одну поправку она уже проверяет.

– Да, она проверяет поправку об исполнении решений международных судов по запросу Парламентской ассамблеи Совета Европы. К сожалению, такие запросы не могут отправлять граждане, какими бы конституционалистами они ни были. Их могут отправлять либо органы государств, либо органы Совета Европы.

Я не присоединился к коллегам, потому что у меня, в отличие от них, нет никакого доверия к Венецианской комиссии. И мне кажется, я оказался прав. Вы же видите, что эта комиссия не умеет работать быстро. Поправка, которую они уже взялись рассматривать, в общем-то для неё не новая, – вопрос об исполнении решений международных судов ставился перед ней, когда был на уровне Закона о Конституционном суде. Вот они начали рассмотрение этой поправки в январе и до сих пор не подготовили заключение – чтобы быть минимально релевантными в нашей ситуации, они должны были написать его за 3 дня. И это было возможно, потому что, повторюсь, вопрос-то не новый. И это не первый раз так. Поэтому доверия к этим людям нет никакого, а вот недоверие, наоборот, оправдалось.

– Но если комиссия всё же рассмотрит поправки и выдаст какое-то решение об их недемократичности, это хоть на что-то повлияет?

– Конечно, нет. Они его опубликуют на сайте, мы это, конечно, с удовольствием прочитаем – и разойдемся.