«По этому делу, как по хрестоматии, будут учиться юристы»

14 января Европейский суд по правам человека вынес одно из самых своих противоречивых постановлений – оно касалось третьей жалобы Михаила Ходорковского и Платона Лебедева на «второе дело ЮКОСа». С одной стороны, ЕСПЧ заявил, что обнаружил в решении российского суда множество нарушений – в частности, указал на несправедливое судебное разбирательство и наказание заявителей за обычную экономическую деятельность. С другой – отказался признать дело политически мотивированным. Такое решение, судя по всему, устроило обе стороны – и Михаил Ходорковский, и Минюст РФ заявили, что считают постановление Европейского суда доказательством своей правоты. Интересы заявителей представляла Каринна Москаленко, одна из самых известных российских адвокатов, специализирующихся в области международной защиты прав человека. Она прокомментировала постановление ЕСПЧ в интервью «Адвокатской улице».

– Судя по комментариям и пресс-службы Минюста, и самого Михаила Ходорковского, обе стороны считают это постановление ЕСПЧ своей победой. Не кажется ли вам решение Суда несколько компромиссным?

– Нет, мне так не кажется. Дело в ЕСПЧ считается выигранным, если Суд подтвердил хотя бы одно нарушение норм Европейской конвенции. Если он признал несколько нарушений, как случилось в этом деле, то можно считать его проигранным российскими властями, российским правосудием. И, кстати, проигрыш российскими властями этого дела был весьма предсказуемым. Мы заявляли об этом ещё в ходе процесса в Хамовническом районном суде Москвы (в 2009–10 году – «АУ»).

Кроме того, в постановлении ЕСПЧ констатировал нарушение статьи 7 Конвенции («Наказание исключительно на основании закона» – «Улица»), что я считаю важным прецедентом и нашей серьёзной победой. Суд очень редко признаёт нарушение этой нормы Европейской Конвенции, но в обсуждаемом решении недвусмысленно указал, что заявители были наказаны за легальную производственную финансово-экономическую деятельность.

Что касается комментариев пресс-службы Минюста, то это просто попытка погасить неприятный для них инфоповод и оправдаться перед начальством. Но начальству надо разъяснять конвенционные нормы, а не вводить их в заблуждение.

Кроме того, у некоторых сотрудников Министерства юстиции весьма странное понимание того, что считать победой. В 2011 году они посчитали дело компании ЮКОС выигранным из-за того, что ЕСПЧ не признал действия российских властей политически мотивированными. При этом Европейский суд нашёл тогда другие многочисленные нарушения прав и свобод заявителей. Возможно, сотрудники Минюста считают и это дело выигранным потому, что Суд опять не подтвердил политическую мотивированность преследования Ходорковского и Лебедева. Видимо, на остальные серьёзные нарушения их прав Минюст старается не обращать внимания.

Но какой смысл обсуждать, какими мотивами была движима российская власть, преследуя Ходорковского и Лебедева, если среди признанных нарушений есть статья 7 Конвенции, которая говорит, что вообще нельзя преследовать и осуждать за действия, не являющиеся преступлением? Может быть, мотив при этом был политический, а может, он был экономическим – какая в данном случае разница?

Вообще Суд ещё во время рассмотрения первого дела ЮКОСА продемонстрировал, что он категорически не хочет по этому делу обсуждать никакие политические вопросы. Но плохо ли это? По-моему, хорошо – потому что тогда никто не обвинит ЕСПЧ, как это иногда бывает, в политически мотивированной позиции.

– Вы назвали это постановление «историческим событием, которое поможет россиянам защитить свои права». Почему вы так думаете?

– Дело в том, что ЕСПЧ крайне редко признаёт нарушения ст. 7 ЕКПЧ. Суд никогда не вмешивается в вопросы национальной юрисдикции, а поэтому и не вступает в оценку доказательств и фактических обстоятельств. Он отступает от этого общего правила только в том случае, если весь процесс в национальном суде нарушает право на справедливое судебное разбирательство. И в данном случае ЕСПЧ отметил то, что очень редко можно найти в решениях международных органов по защите прав человека. Суд признал, что действия Ходорковского и Лебедева, которые вменялись им в вину, не были криминальными.

– Можно ли на этом основании считать, что они не занимались хищением нефти?

– Да! Обычная коммерческая и хозяйственная деятельность компании была представлена обвинением, а вслед за этим и российским судом в виде преступной деятельности, что недопустимо. Конечно, то, что ЕСПЧ взялся судить, был ли в действиях Ходорковского и Лебедева состав преступления, очень важно. Это трудно переоценить.

Установленное Судом нарушение статьи 7 Конвенции означает, что все фигуранты этого дела были привлечены к уголовной ответственности, преданы суду и сидели в тюрьмах напрасно. Мы участвовали в слушаниях, наши доверители сидели в каких-то «аквариумах», работали следствие, прокуратура, «надзирающая за законностью», судебный аппарат – и всё это напрасно, потому что в действиях Ходорковского и Лебедева не было состава преступления, о чём мы заявляли в Хамовническом суде города Москвы практически с самого начала судебного разбирательства.

Адвокат Каринна Москаленко

И это постановление точно поможет другим российским гражданам защитить свои права. Прецедент доказывания нарушения статьи 7 был создан. Теперь это проторенная дорожка, по которой сможет пойти каждый россиянин, ставший жертвой произвола и осуждённый за некриминальные действия.

– Согласны ли вы с популярной точкой зрения, согласно которой вынесший приговор Ходорковскому и Лебедеву судья Хамовнического районного суда Данилкин не был независимым в своем решении? И если так, то почему с этим не согласился ЕСПЧ?

– Действительно, Суд не сказал, что судья Данилкин был зависим. Просто для такого вывода должны быть неопровержимые доказательства его зависимости. Скажем, таким доказательством могло бы быть личное признание Данилкина.

Но ЕСПЧ подчёркивает своим решением, что ничего само собой разумеющегося не должно быть. Каждое обстоятельство должно быть доказано. Да, очень серьёзные обстоятельства сопровождали вынесение приговора. Находясь в совещательной комнате, судья Данилкин мог совершенно случайно не услышать слов Путина о виновности Ходорковского. Нельзя со всей очевидностью доказать, что судья Данилкин был зависимым от кого-либо в момент вынесения решения. Если перевести это на язык ЕСПЧ, то Суд ещё раз подтвердил: бремя доказывания нарушений лежит на заявителе, что при обращении в Европейский суд популизм не пройдёт. Стандарт доказывания в таких случаях очень высок. ЕСПЧ скажет о личной пристрастности и зависимости судьи, только если это было со всей очевидностью и бесспорностью доказано: ну, например, судья сам об этом прямо заявит.

Что касается фразы Путина «Вор должен сидеть в тюрьме», которая могла повлиять на независимость судьи Данилкина, то ЕСПЧ сказал, что в его словах не было необходимой категоричности. В Суде существует презумпция добросовестности судьи. А значит, при том высочайшем стандарте доказывания, которым руководствуется ЕСПЧ, мы не можем бесспорно утверждать, что судья Данилкин не был независимым. Что ж, таковы правила и их должны соблюдать обе стороны – и правительство, и заявитель

Но тем выше правовое значение решения Европейского суда, ибо там, где Суд признал нарушение со стороны властей и высказался категорично, он основывался не на предположениях, а на фактах. Суд ушёл от всего спорного, оставив только доказанные бесспорные нарушения. Вопрос о нарушении п. 2 ст. 6 ЕКПЧ не является основным в этом деле.

Адвокат Каринна Москаленко

А если на судью Данилкина не оказывалось давление во время рассмотрения дела, то тем хуже для него. Тогда ему нет никакого оправдания. Ни морального, ни человеческого, ни юридического.

– В очередной раз в резонансном деле ЕСПЧ не подтвердил политические цели действий российских властей (ст. 18 ЕКПЧ). Не считаете ли вы в связи с этим бесперспективной поданную вами жалобу на политическую мотивированность дела адвоката Дагира Хасавова?

– Нет, я так не считаю. Каждый раз, когда я буду подозревать политическую мотивированность дела, и иметь серьезные, хотя бы и косвенные доказательства этого, я буду поднимать вопрос по статье 18 Конвенции – и буду стремиться это доказать. Я не имею права не ставить такой вопрос. А ЕСПЧ взвесит всё и увидит, столь ли безусловно доказана политическая мотивированность дела Дагира Хасавова. Хотя, конечно, статья 18 Конвенции не является основной в его деле. Для меня более чем достаточно и признания нарушения статьи 6 Европейской Конвенции.

Вообще надо помнить, что нарушение многих положений Конвенции доказывалось не сразу, а постепенно, шаг за шагом. По так называемым чеченским делам, как кажется, было мало доказательств, ведь власти ссылались на легитимные цели. Но шаг за шагом, дело за делом, всё больше историй казались подозрительными, а объяснения властей странными – ведь постоянно пропадали и не возвращались люди. И количество дел, которые были поданы в Суд правозащитными организациями, в итоге переходило в качество. И постепенно выявлялась общая тенденция и практика правоохранительных органов в этом регионе, Поэтому надо пытаться постепенно доказывать и системные нарушения, и нарушения статьи 18 Конвенции.

– Вы неоднократно заявляли, что судьи лично должны нести ответственность за нарушения положений ЕКПЧ. Должен ли понести ответственность судья Данилкин, который отклонил почти все ходатайства адвокатов Лебедева и Ходорковского, и, как признал Суд, нарушил ст. 6 Конвенции?

– Это моя давняя идея. Я считаю, что мы не остановим неправильные и неправедные действия судей, если они не будут ощущать свою персональную ответственность. Но это очень непростой вопрос. Если судья выносит приговор в силу своего убеждения, он не может нести ответственность за принятое решение, кроме случаев, когда он очевидно и понятно для себя нарушает российское законодательство и международное право. Если решение было для самого судьи субъективно правильным, то он не может нести за него ответственность – иначе мы затронем судейскую независимость. Поэтому здесь необходим баланс. Но определённые последствия должны наступать, нельзя проигнорировать очевидное нарушение судьёй норм Конвенции, о котором заявляет защита, а потом сказать, что это было убеждением судьи!

Адвокат Каринна Москаленко

Органы судейского сообщества должны сами решать, должен ли судья нести ответственность. Но за однозначные и очевидные нарушения должна наступать персональная ответственность судьи. Он просто не должен больше отправлять правосудие.

А в нашей стране судьи, попирающие международное право и национальное законодательство, часто даже продвигаются по карьерной лестнице.

– ЕСПЧ отметил, что осуждение заявителей за продажу нефти дочерним компаниям не было правомерным и предсказуемым для заявителей. Как вы считаете, поможет ли это защитить российских предпринимателей от столь частой криминализации их экономической деятельности?

– Да, несомненно! Ради этого команда юристов Ходорковского и ждала это решение. Михаил Борисович, как и Платон Леонидович Лебедев, уже давно на свободе. Но им было важно, чтобы их собственная горькая судьба послужила хоть каким-то уроком для российского правосудия. Это и есть главный пафос нашей работы по делу, главный итог решения Суда. Мы не для себя ждали это постановление ЕСПЧ, а для россиян, об интресах которых так печётся Министерство юстиции.

– Замминистра юстиции Михаил Гальперин заявлял, что первое дело ЮКОСа не имеет вообще ничего общего с защитой прав россиян. Как адвокаты в своей профессиональной деятельности могут использовать второе постановление ЕСПЧ?

– В этом деле Михаил Ходорковский находился в гораздо более тяжёлом положении, чем обычный россиянин, потому что как раз по его делу приговор был полностью предопределён. Российский суд понимал: кто бы конкретно ни председательствовал по этому делу, Ходорковский должен быть признан виновным. Но каждый россиянин имеет право на защиту со стороны ЕСПЧ. И ни один россиянин не должен быть осуждён за разрешённую деятельность его компании.

Кстати, я считаю, что Европейский суд слишком долго занимался рассмотрением этого дела. С нашей точки зрения, ЕСПЧ просто-таки медлил с его рассмотрением – потому что это непростое решение. Это всего второе известное мне решение Суда по нарушению статьи 7 Конвенции в делах против России. Я думаю, что ЕСПЧ так долго приходил к консенсусу именно из-за того, что это был самый сложный вопрос.

И этот прецедент, конечно, может быть использован адвокатами, когда их доверителей пытаются осудить за обычную экономическую, производственную или хозяйственную деятельность. Поэтому, повторюсь, сам факт признания со стороны Суда нарушения статьи 7 очень важен.

Адвокат Каринна Москаленко

Адвокаты также должны понимать, что если нарушение статьи 6 Конвенции требует в определённых случаях пересмотра дела национальным судом, в условиях, исключающих установленные ЕСПЧ нарушения, то в случае признания нарушения статьи 7 Конвенции требуется отмена приговора и прекращение дела в национальном суде. Поэтому если ЕСПЧ признаёт нарушение этой статьи, то адвокат вправе требовать в российском суде именно прекращения, а не пересмотра дела.

Кроме того, адвокаты могут использовать очень яркую и подробную позицию ЕСПЧ в деле «‎Ходорковский, Лебедев – 2», касающуюся нарушения права на справедливый суд. По этому делу, как по хрестоматии, будут учиться юристы. Это набор наиболее типичных нарушений Конвенции, допускаемых в российской судебной и правоохранительной практике.

– Вы сами говорите, что это дело ЕСПЧ рассматривал очень долго – целых 13 лет. Другие адвокаты часто критикуют Европейский суд за медлительность. Тогда почему им всё равно стоит обращаться туда?

– Во-первых, существует не так уж много международных органов в сфере защиты прав и свобод, куда можно было обратиться. Во-вторых, только Европейский суд выносит решения, обязательные для исполнения государством и присуждает определённый размер компенсации.

Кроме того, в ЕСПЧ необходимо обращаться ещё и для создания прецедента, чтобы следующему адвокату и подзащитному было легче. Наконец, чем больше таких обращений, тем быстрее Суд впоследствии коммуницирует жалобы и принимает по ним решение. Например, по жалобе Ходорковского на нарушение статьи 5 Конвенции мы ждали решения ЕСПЧ семь лет. А сейчас за несколько месяцев такая жалоба коммуницируется, а потом быстро рассматривается в упрощённом порядке.

Кстати, частое рассмотрение жалоб в упрощённом порядке свидетельствует о том, что Россия не справляется с исполнением похожих постановлений ЕСПЧ в части мер общего характера. Повторяющиеся, однотипные жалобы можно назвать свидетельством нерадивости государства, которое признало обязательность постановлений Европейского суда, а в части мер общего характера их не исполняет. Не означает ли это, что российские власти хотят завалить ЕСПЧ однотипными жалобами? Ведь если будет много жалоб, например, на условия содержания, то Суд только спустя 13 лет дойдёт до такого интересного дела, как кейс Лебедева и Ходорковского.

– Судья ЕСПЧ от России Дмитрий Дедов заявил, что осуждение заявителей за легальную продажу нефти не нарушило ст. 7 ЕКПЧ. Почему вы с ним не согласны?

– Мне представляется, что пять других судей ЕСПЧ ясно аргументировали, почему судья Дедов всё-таки не прав. При всех высоких стандартах доказывания, они взяли и разделили позицию заявителей.

Судьи от России и Бельгии написали несовпадающие особые мнения, потому что им так подсказала их совесть. Но точка зрения Дмитрия Дедова мне не кажется убедительной. Важно, что и остальным пяти судьям она показалась такой. Сейчас это дело может дойти до Большой палаты ЕСПЧ, если коллегия из пяти судей решит, что необходимо из-за сложности правовых вопросов по делу передать его туда. Будет интересно узнать расклад голосов не в обычной секции ЕСПЧ из семи судей, а в Большой Палате из семнадцати судей. И мне кажется, что это дело заслуживает передачи в Большую палату Суда.

– Какие существуют механизмы восстановления нарушенных прав Ходорковского и Лебедева? Планируете ли вы в этом участвовать? Как вы думаете, что им стоит делать дальше?

– Способы восстановления прав и моё участие в этом будут определять заявители. Пока мы это не обсуждали. Михаил Ходорковский просил дать время на осмысление постановления. И мне тоже нужно время на это.

– Считаете ли вы правильным решение Ходорковского и Лебедева не просить у ЕСПЧ компенсацию за нарушения? Ведь вы всегда были сторонником наказания «‎рублём» за нарушения прав и свобод человека?

– Когда моими доверителями являются небогатые люди, то для меня это принципиальный вопрос, и я помогаю им наилучшим образом обосновать сумму морального или материального вреда. Михаил Ходорковский заявил, что ему достаточно признания нарушения его прав. Это его выбор. И действительно, в такой ситуации важен прежде всего моральный аспект, а не материальный.

– Пресс-служба Минюста заявила, что это постановление ЕСПЧ не является безусловным основанием для отмены приговора по уголовному делу Ходорковского и Лебедева. Как вы считаете, приговор Хамовнического районного суда должен быть отменён?

– Безусловно, этот приговор должен быть отменён. Главный вопрос в том, должен ли он быть отменён с передачей дела на новое рассмотрение или отменён с прекращением дела. ЕСПЧ указал на нарушение ст. 7 ЕКПЧ, что означает необходимость прекращения дела. Выполнит ли Россия свои обязательства по Конвенции, мы пока можем только догадываться.

Кроме того, пересмотр дела не входит в компетенцию Минюста. Есть обязанность председателя Верховного суда внести представление о возобновлении производства по делу в президиум ВС. И я уверена, что это будет сделано.

– Предлагаемые поправки к Конституции могут негативно повлиять на исполнение этого постановления ЕСПЧ?

– Это стоит обсуждать только в случае их принятия. Это важнейший вопрос конституционного права. Я надеюсь, что в соответствии с Конституцией люди, которые на ней клялись, не станут клятвопреступниками.