«Напомнить российским властям одну важную вещь»

«Улица» продолжает освещать последствия исключения нашей страны из Совета Европы. Буквально вчера ЕСПЧ продлил срок подачи жалоб на Россию до 16 сентября 2022 года. Старший юрист ПЦ «Мемориал» (внесён в реестр «иноагентов»), эксперт Совета Европы Дмитрий Гурин письменно ответил на вопросы «Улицы» о том, почему Суд принял такое решение – и как он будет работать по «российским» жалобам. А ещё эксперт уверен, что адвокаты и юристы должны продолжать ссылаться на ЕСПЧ и Конвенцию в российских судах.

– Расскажите, пожалуйста, коротко о резолюции, которую принял Суд. И объясните, почему он был вынужден сделать это.

– 23 марта Европейский cуд вынес резолюцию о последствиях исключения России из Совета Европы. Она была принята в особой судебной формации – пленарным заседанием (plenary). Такой состав судей весьма специфичен: он не рассматривает конкретные дела, а решает административные вопросы, определённые в статье 25 Конвенции. К ним относятся выборы председателя Суда, решение об отстранении судей, утверждение Регламента Суда и так далее – довольно длинный список.

Формально в компетенцию пленарной сессии не входит принятие подобных резолюций. Но ситуация с прекращением членства России в Совете Европы требует нестандартных решений – ведь альтернативой была бы правовая неопределённость в вопросе юрисдикции ЕСПЧ. Да, наверное, можно было подождать удобного повода – то есть конкретного дела, в котором Суд мог бы высказаться на этот счёт. Но это заняло бы существенное время – ведь дело пришлось бы пропускать через все стадии судебного процесса. А ответ нужен как можно скорее. В сложившейся ситуации резолюция Суда была очевидно необходимым шагом.

Есть и другая причина. Комитет Министров исключил Россию из Совета Европы – но при этом не разрешил вопрос, будет ли Конвенция сохранять своё действие в отношении России после 16 марта (дата исключения). Это вопрос о действии Конвенции – следовательно, он требует её толкования. А толкование и применение Конвенции относятся к исключительной юрисдикции ЕСПЧ (в соответствии с её же статьёй 32).

Но здесь есть ещё один важный момент. В статье 32 перечислен конкретный список оснований, по которым Суд может толковать Конвенцию. Это индивидуальные, коллективные и межгосударственные жалобы, а также запросы КМСЕ. Комитет может попросить Суд:

• истолковать его постановление;
• определить, выполняет ли сторона окончательное постановление Суда;
• выступить с консультативным мнением по правовым вопросам толкования Конвенции.

По-хорошему, в этой ситуации должен быть задействован последний пункт (он предусмотрен статьёй 47 Конвенции). В идеальном варианте Комитет Министров должен был сначала запросить мнение Суда относительно действия Конвенции – и лишь затем Суд выступил бы с ним.

Исходя из текста сегодняшней резолюции (и доступной информации на сайте Комитета Министров), КМСЕ с таким запросом в Суд не обращался. Получается, что ЕСПЧ принял резолюцию о действии Конвенции в отношении России самостоятельно.

О чём это может говорить? Между Комитетом и Судом, скорее всего, нет полной согласованности и синхронизации действий. Они оба отступили от формальных процедурных рамок. По всей видимости, совпадая в понимании принципиальных вопросов, они имеют разные взгляды на правовые нюансы.

Эксперт Совета Европы Дмитрий Гурин

Но именно так и работают демократические институты, которым не чужд принцип разделения властей – и это нормально! Ненормально, когда решения единогласно принимаются несколькими сотнями удивительно солидарных друг с другом депутатов.

– Что значат первые три пункта резолюции Суда?

– В первом пункте Суд дословно повторил резолюцию КМСЕ от 16 марта – о прекращении статуса России в качестве страны – участницы Совета Европы. И в тот день я разделял позицию коллег, уверенных, что Конвенция прекращает действовать в отношении России с момента её исключения. Ведь государство, не участвующее в Совете Европы, не может быть стороной Конвенции.

Но во втором пункте резолюции пленум ЕСПЧ принимает очень важное решение, которое посылает однозначный сигнал национальным властям: распрощаться с однажды взятыми на себя обязательствами так просто не получится. Конвенция продолжит работать в отношении России ещё полгода – а Суд будет рассматривать жалобы против России по всем событиям, которые произойдут в этот период.

Этот срок – полгода – вытекает из статьи 58 Конвенции («Денонсация»). Там говорится, что Конвенция денонсируется через шесть месяцев после соответствующего уведомления государством Генерального Секретаря СЕ. А власти России направили такое уведомление 15 марта 2022 года. Поэтому Суд, по большому счёту, не вышел за рамки статьи 58. Просто всех сбило с толку решение Комитета Министров о немедленном исключении России из СЕ по статье 8 Устава Организации.

Третий пункт резолюции отменяет предыдущее решение председателя Суда о приостановлении рассмотрения всех жалоб против России. Но эта приостановка изначально носила технический характер – «до выяснения всех последствий исключения России». Теперь Суд очертил временные пределы своей юрисдикции, поэтому такая мера более не нужна.

– Есть ещё четвертый пункт – и юристы дают ему разное толкование…

– На мой взгляд, четвёртый, заключительный пункт действительно носит несколько туманный характер. Там уточняется, что резолюция не предрешает каких-либо правовых вопросов, связанных с последствиями прекращения членства России в СЕ, которые могут возникнуть в ходе рассмотрения дел Судом.

Я думаю, что это, во-первых, своего рода «запасной выход». Если ситуация изменится – а меняется она каждый час – то Суду не придётся отменять это решение. Во-вторых, пленарная сессия Суда ведёт максимально чистую игру. Превышая формально свои полномочия, она подчёркивает, что всё ещё остаётся внутри поля административных вопросов. И никак не вторгается в процесс отправления правосудия при разрешении конкретных дел.

Вопросы определения приемлемости и существа каждой рассматриваемой жалобы всё ещё остаются абсолютной прерогативой судебных составов. Решение пленума не носит для них преюдициального характера и не предрешает вопросов в конкретном деле – в частности, о юрисдикции ratione temporis Суда.

– Как вы думаете, почему Суд принял именно такую резолюцию?

– Такому решению, несомненно, предшествовали серьёзная работа и длительное обсуждение. Пленарная сессия проводила заседание два дня – и лишь на третий день резолюция была опубликована. Казалось бы, какой короткий документ – но так много всего в этих пунктах для остатков правовой системы России…

Как я уже упомянул, мне кажется, что такое решение было принято, чтобы напомнить российским властям одну важную вещь. Международное право и права человека – это не просто приложение, которое при желании можно одномоментно заблокировать. Это комплекс долгих и весомых правовых обязательств, относиться к которому стоит самым серьёзным образом.

Эксперт Совета Европы Дмитрий Гурин

Права человека в современном мире давно перестали быть внутренним делом государств, подчинённым абсолютизму и внутреннему правопорядку. Но российским властям, к сожалению, не хочется признавать такое положение вещей.

– Как будет отсчитываться срок приемлемости применительно к длящимся нарушениям – и к нарушениям в судебных процессах, которые не завершатся до 16 сентября?

– Это сложные вопросы. Я думаю, что нам придётся не раз возвращаться к ним в контексте каждого индивидуального дела. Мы ведь ещё не успели разобраться в позиции ЕСПЧ по вопросу исчерпания по УПК в связи с введением сроков для сплошной кассации, а тут вот это…

Можно сказать точно: резолюция конкретизирует юрисдикцию Европейского Суда, распространяя её на все действия и бездействие, которые произошли до 16 сентября. Соответственно, и срок для обращения по умолчанию будет отсчитываться с момента исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты.

Что касается длящихся нарушений, то есть интуитивное желание рассматривать их с точки зрения практики определения Судом юрисдикции ratione temporis. В принципе, практике Суда (а до него Комиссии по правам человека) известны случаи распространения юрисдикции на длящиеся нарушения, которые начались до вступления Конвенции в силу в отношении государства-ответчика. Это, например, дело «Hutten-Czapska v. Poland» (постановление Большой Палаты от 19 июня 2006 года). Но резолюция в этом плане мне кажется вполне однозначной – она распространяет юрисдикцию Суда лишь на те действия и бездействие, которые будут иметь место до 16 сентября. Соответственно, последующие события Суд сможет учесть при рассмотрении дела – но они не будут входить в сферу его компетенции и по ним не сможет быть вынесено постановление.

Например, если нарушение будет допущено в судебном процессе, по которому итоговое решение суда первой инстанции будет вынесено после 16 сентября 2022 года, то на мой взгляд, оно также будет выпадать из юрисдикции Суда. Однако если итоговое решение судом первой инстанции вынесено до 16 сентября 2022 года, то последующее обжалование судебного акта первой инстанции будет являться исчерпанием внутригосударственных средств правовой защиты. И эти последующие разбирательства «не утащат» за собой факт нарушения на более позднюю дату, за временные рамки контроля ЕСПЧ.

– Будет ли ЕСПЧ рассматривать все жалобы, которые уже находятся у него – или есть механизмы, позволяющие какие-то жалобы «отбрасывать»?

– По всей видимости, Суд продолжит рассмотрение всех имеющихся и поданных в дальнейшем жалоб в порядке, максимально приближенном к обычному. На сегодняшний день отсутствуют правовые механизмы и фактические основания для того, чтобы массово отклонить все жалобы против России или прекратить по ним производство. Подобное решение будет носить явно политический окрас – и сыграет на руку лишь нарушителям прав человека.

То же самое касается и «эпиложных» жалоб по событиям ближайших шести месяцев. По всей видимости, Суд хочет рассмотреть такие дела и вынести постановления или решения по ним. Иначе его резолюция в принципе не имеет смысла.

Другой вопрос, как будет это проходить с точки зрения процесса и участия в нём сторон, а именно – государства ответчика. Будет ли Генеральная прокуратура России поддерживать коммуникацию с Судом, отвечать на корреспонденцию и представлять правовые позиции – неясно. Я бы сказал, что мячик сейчас на их стороне.

– Что будет, если Россия демонстративно откажется исполнять решения, вынесенные в ближайшее время? ЕСПЧ сможет пересмотреть резолюцию?

– Резолюция Европейского суда формально вообще не касается исполнения постановлений – это компетенция Комитета Министров Совета Европы. Поэтому Комитет уже выступил с новой резолюцией, которая касалась правовых и финансовых последствий прекращения членства России в СЕ. В ней Комитет отметил, что продолжит контролировать исполнение постановлений – и что Россия обязана исполнить их. Согласно резолюции, Россия продолжит участвовать в заседаниях КМСЕ, когда будут рассматриваться вопросы исполнения постановлений против России. Но не будет иметь права участвовать в принятии решений Комитета или голосовать.

Как будет организован процесс исполнения, сказать трудно. Всё опять же будет зависеть от желания и готовности российских властей идти на диалог и отчитываться по исполнении. Не исключено, что резолюция будет скорректирована с учётом меняющихся обстоятельств.

Эксперт Совета Европы Дмитрий Гурин

Кто знает – возможно, власти России захотят вернуться в Совет Европы и продлить в отношении себя и своих граждан юрисдикцию Суда. Сейчас это звучит как нечто из области фантастики, но я бы не исключал и такого развития событий.

Что касается сценария прямого отказа России исполнять постановления ЕСПЧ, то после исключения нашей страны из Совета Европы меры воздействия на неё в этой части в принципе исчерпаны. Второй раз Россию исключить невозможно. Что мертво, умереть не может.

– Стоит ли российским адвокатам и юристам ссылаться в процессах на практику ЕСПЧ и Конвенцию? Или теперь это будет только злить судей?

– В своей практике я не раз включал в сетку рассуждений соображения наподобие «будет ли аргумент злить судью». Но после 24 февраля мне кажется, что эти соображения должны быть полностью забыты. Мы не должны бояться некоего гнева со стороны судьи, рассматривающего дело, если наша позиция последовательна, аргументирована и не содержит грубых высказываний. Хотели бы власти этого или нет, право Конвенции являлось и является частью нашей правовой системы. Ссылаясь на практику ЕСПЧ, мы призываем применять стандарты, которые Россия добровольно на себя распространила – и которые успели запустить здесь необратимый процесс формирования устойчивых правовых гарантий. Этими гарантиями мы вправе продолжить пользоваться вне зависимости от того, состоит ли Россия в Совете Европы. А власти, включая судебную, обязаны эти гарантии претворять в жизнь.

– Я читала в сетях, что пока в решениях Конституционного и Верховного Судов России есть ссылки на Конвенцию и практику ЕСПЧ, эти позиции продолжают действовать. Это так?

– Конвенция и практика ЕСПЧ, в которой дается её толкование, являются инструментами прямого действия: правоприменитель может (и должен) применять их непосредственно при разрешении конкретных дел. Другое дело, что для этого нужны определённая смелость, уверенность в себе и самостоятельность – особенно сегодня. Именно поэтому я в первую очередь сталкивался с прямым применением практики ЕСПЧ в решениях, как ни странно, районных судов. Видимо, вновь назначенные судьи дышат чуть свободнее и смотрят на дело чуть шире. С годами и по мере карьерного роста это, судя по всему, уходит. И поэтому в целом российским судьям комфортнее и спокойнее ссылаться на правовые позиции Верховного Суда или Конституционного Суда, чем напрямую на практику ЕСПЧ или саму Конвенцию. Но даже если Конституционный Суд и Верховный Суд откажутся от упоминания Конвенции и постановлений Европейского суда, то это не прекратит их действия. Правовая система нашей страны не существует в вакууме, как бы того ни хотелось властям.

– Как вы думаете, начнут ли наши высшие суды «вычищать» свои акты от ссылок на Конвенцию и практику ЕСПЧ?

– Трудно выступать с прогнозами. Внезапно мне кажется, что пойти на такое «вычищение» в большей степени сейчас был бы готов Конституционный Суд, чем Верховный. Хотя там иногда есть проблемы с прочтением практики ЕСПЧ.

– Стоит ли сейчас тратить время и подавать жалобы в ЕСПЧ?

– Однозначно стоит. Это не трата времени, а правовой цивилизованный способ решения споров с государством в ситуациях грубого нарушения прав человека. В том аду, в котором мы находимся, для юристов – и в целом для всего общества – очень важно искать простые стабильные правовые константы. И речь не о стабильно высоких сроках в приговорах, а о конституционных и конвенционных гарантиях прав человека.