Запрет, который касается всех

Вчера в Госдуму были внесены два законопроекта о тотальном запрете «гей-пропаганды». Их соавторами выступили 388 депутатов из 450, включая лидеров всех фракций. С такими вводными нет никаких сомнений, что запрет будет принят. И у него будут далеко идущие последствия, которые коснутся не только ЛГБТ, предупреждает юрист Института права и публичной политики (внесён в реестр «иноагентов») Иван Брикульский. Он считает, что мы наблюдаем первый шаг в сторону законодательно оформленной государственной идеологии. А запрет говорить о нормальности гомосексуальных отношений станет прецедентом для запрета любых других взглядов, неугодных власти.

И вот это время пришло

На этой неделе в Госдуме состоялись парламентские слушания на тему тотального запрета «ЛГБТ-пропаганды». Депутаты и их гости обсуждали, как бы ещё им защитить россиян от разрушительной информации о гомосексуальности. В России уже существует ответственность за «ЛГБТ-пропаганду» среди несовершеннолетних. Но по мнению участников слушаний, этого недостаточно: от пагубного влияния нужно охранять всех – независимо от возраста. В сухом остатке депутаты открыто предлагают цензурировать СМИ, интернет, книги, кино, рекламу и так далее.

Любопытно, что законопроекты с подобными запретами мелькают в Госдуме с заметной частотой – но раньше они редко доходили даже до первого чтения и терялись в парламентской волоките. Достаточно вспомнить одну из недавних инициатив от коммунистов и справедливороссов: в пояснительной записке авторы приравняли разговоры о гомосексуальности к пропаганде суицида, наркотиков и экстремизма.

Похоже, что время для таких изменений пришло. Два запретительных законопроекта были внесены вчера, слушания по ним состоятся на следующей неделе – и мы уже видим первые отголоски. Общество всерьёз опасается цензуры классической литературы, а парламентарии приравнивают свои инициативы к боевым победам (ссылка на сайт «иноагента»).

Что же не так с этими законопроектами?

Во-первых, проблема формулировок. Понятие «пропаганда» упоминается в Конституции лишь в контексте запрета на такую пропаганду и агитацию, которая возбуждает ненависть и вражду или распространяет идеи о превосходстве. Другие законы понятие пропаганды почти не раскрывают – оно всегда расплывчато и трактуется ad hoc.

Судебная практика склонна адаптироваться под ситуации и не предлагает универсальных шаблонов, как отличать пропаганду от просвещения, информирования или любого другого способа распространения информации. В условиях полной свободы правоприменителя это чревато большими злоупотреблениями.

В этом и заключается один из главных пороков депутатских предложений. Они могут обернуться не только полноценной и узаконенной дискриминацией гомосексуалов, но и ограничением прав куда большего круга людей – которые хоть как-то аффилированы с темой ЛГБТ.

Чем же будет отличаться «ЛГБТ-пропаганда» от обычной информации о гомосексуальности? Будет ли признаваться «пропагандой» разговор со школьниками и студентами о сексуальной ориентации? Или, например, изучение биологической природы сексуальной ориентации в университетах? Ответа на этот вопрос авторы инициативы пока не дают. По сути, «гей-пропагандой» можно признать профиль в Тиндере или другом приложении для знакомств, который будет указывать на ориентацию или предпочтения человека. Вспомним, что к «пропаганде ЛГБТ» относили даже художественную книгу.

Юрист Института права и публичной политики Иван Брикульский

Законодатели открывают «матрёшку Пандоры». Неопределённая норма ведёт к непредсказуемости её применения. Непредсказуемость применения – к произволу. А произвол означает неизбежное нарушение прав.

Во-вторых, отдельное удивление вызывают предложенные депутатами наказания за «пропаганду». По логике вещей (и, конечно, Конституции), любая санкция должна быть соразмерна опасности правонарушения. Но о какой соразмерности мы говорим, если штрафы за «ЛГБТ-пропаганду» для граждан достигают 800 тысяч рублей, а за «пропаганду наркотиков» – всего до пяти тысяч? Получается, для законодателя угроза информации об ЛГБТ в сотни раз опаснее информации о наркотиках?

Практически аналогичная ситуация и с другими правоотношениями, которые прямо влияют на жизнь государства. Например, дешевле будет 30 раз купить голоса избирателей, чем один раз открыто поддержать гомосексуальных людей.

Первый шаг к государственной идеологии

Чем опасны подобные инициативы?

На первый взгляд может показаться: если запрет «гей-пропаганды» и нарушает чьи-то права, то такое нарушение несущественно, ведь оно касается совсем малочисленной группы граждан. Этого же подхода, на мой взгляд, придерживаются многие юристы. Ведь уголовные и гражданские дела, которые могут приводить к «реальным», на их взгляд, ограничениям или убыткам, выглядят куда серьёзнее, чем наказание за слова.

Но тут кроется одно существенное «но». Такие законы не просто ограничивают конституционные права (это только полбеды!). Они фактически навязывает гражданам общую систему публично допустимого – или, проще говоря, официальную идеологию. Конституция устанавливает идеологическое многообразие и закрепляет, что никакая идеология не может быть государственной или обязательной. Это включает и недопустимость оценки государством правильности чьих-то взглядов.

Ещё при принятии действующей Конституции эта норма была неким противовесом советским конституциям – и выводила из-под контроля государства поле убеждений. Да, государство может при определённых условиях запрещать организации – но не может цензурировать мировоззрение. В частности, об этом говорил Конституционный Суд ещё 30 лет назад, рассматривая так называемое «дело КПСС».

Юрист Института права и публичной политики Иван Брикульский

В случае с запретом «гей-пропаганды» мы имеем дело именно с запретом взглядов и предпочтений. В этом и кроется самая основная проблема.

Предложения парламентариев – это попытка установить идеологические рамки не только для малочисленной группы граждан, но и для тех, кто осмеливается встать на их сторону. Это приведёт не просто к дискриминации, а к полноценному контролю за убеждениями человека. И значит, к законодательному оформлению обязательной государственной идеологии.

Опасность номер два заключается в прецеденте. Лейтмотив «защиты традиционных и семейных ценностей» от ЛГБТ и чайлдфри может перейти и на другие сферы общественной жизни. Открывая тем самым коридор возможностей для цензурирования любых взглядов и предпочтений, которые государство сочтёт неправильными. И эта «новая официальная свобода» затронет всех куда больше, чем может показаться.

Под ударом окажутся свободы совести, слова и СМИ, а также права на объединения, доступ к информации и выражение мнения. На мой взгляд, это своего рода проверка на прочность. ЛГБТ-люди, которые не могут сейчас ничего противопоставить такой инициативе, выступают лишь в качестве пробного теста – за которым обязательно последует что-то ещё. Обязательная идеология и единственно допустимая система взглядов стали ближе, чем кажется.

«Красные линии» Конституционного Суда

Практика Конституционного Суда по правам ЛГБТ не очень объёмна. Создаётся впечатление, что Суд специально уклонялся от прямой оценки подобных вопросов – или вовсе старался избегать какой-либо ответственности. И сейчас КС приходится сочетать несочетаемое: базовые конституционные права, свободы, гарантии – и повестку «традиционных ценностей».

В определении 2010 года по вопросу региональных запретов «гей-пропаганды» Суд высказался двояко. С одной стороны, он категорично заявил, что «пропаганда ЛГБТ» может нанести вред здоровью детей и сформировать у них искажённые представления о брачных отношениях. С другой – судьи отметили, что такие законы не запрещают гомосексуальность как таковую и не устанавливают её официальное порицание. А значит, не нарушают прав заявителей.

Аргументы про вред «ЛГБТ-пропаганды» для детей и про её противоречие «традиционным ценностям» КС повторял в 2013 и 2014 годах. И вновь Суд говорил, что подобные запреты не вторгаются в индивидуальную свободу личности, не препятствуют сексуальному самоопределению и уж тем более никого не дискриминируют и не порицают.

А два года назад перед КС встал вопрос о конституционности масштабных изменений в Основной закон страны. Тогда у судей не вызвала вопросов поправка с формулировкой о браке как о «союзе мужчины и женщины». Однако здесь же Суд сделал показательный реверанс: указал, что эта поправка не снимает с государства обязанность не допускать вторжения в частную жизнь – и тем более не снимает обязанность защищать от дискриминации по мотивам сексуальной ориентации. Однако даже это не меняет подход, который сложился в практике КС.

Юрист Института права и публичной политики Иван Брикульский

Очевидно, что любая тема, связанная с защитой прав ЛГБТ или «гей-пропагандой», – это «красная линия», которую КС в обозримом будущем не перейдёт. А значит, любые попытки этой группы населения отстоять свои права в КС заведомо обречены.

Суд может снова повторить утверждения про запрет дискриминации и свободу ориентации – но на какие-либо реальные инструменты защиты рассчитывать не стоит. Более того: гораздо выше риск получить от КС решение, которое подтвердит конституционность новых законов о «пропаганде» и «зацементирует» новую идеологию.

Хотя КС не раз высказывался о недопустимости государственной или обязательной идеологии, в далёком 1995 году по «чеченскому делу» он сам де-факто заложил фундамент под её появление. Тогда Суд сказал, что основные положения военной доктрины, которые устанавливаются главой государства, «представляют собой систему официально принятых в государстве взглядов по военным вопросам». Старый, но очень опасный прецедент: получается, что преодоление конституционных норм всё-таки возможно.

Мало кто сомневается, что в случае необходимости ничто не помешает Суду применить позицию по аналогии. И сказать, что «традиционные семейные ценности» и вытекающие из них запреты – это просто «система официально принятых взглядов», а никакая не обязательная идеология. Впрочем, как показала недавняя практика (ссылка на сайт «иноагента»), в 2022 году судьи КС вполне могут пустить в ход аргументы об истории, особой национальной миссии или западном влиянии.

Какой же вывод мы можем сделать?

Закон о тотальном запрете «гей-пропаганды» будет принят – и принят очень быстро. Очевидно также, что Конституционный Суд вряд ли встанет на защиту нарушенных прав ЛГБТ-россиян. И можно не сомневаться, что законодательное закрепление запрета «гей-пропаганды» будет иметь далеко идущие последствия. Оно создаёт прецедент по запрету «других» взглядов и позиций в любом информационном поле – будь то семейные разговоры или научные исследования.

Юрист Института права и публичной политики Иван Брикульский

Речь идёт не просто о дискриминации групп, а об установлении обязательной идеологии. Запрет «ЛГБТ-пропаганды» затрагивает куда больше конституционных прав и свобод, чем может показаться на первый взгляд.

Но есть и хорошие новости. В погоне за повесткой парламентарии могут спровоцировать совсем неожиданный для себя результат. Они не просто делают темы цензуры более видимыми в СМИ, но и практически дарят российским ЛГБТ-людям настоящую субъектность. Которой те обязательно воспользуются в будущем.