Гонки по вертикали

«Адвокатская Улица» продолжает публиковать мнения авторитетных юристов о том, как объявленная президентом конституционная реформа отразится на российской судебной системе. Специально для «Улицы» федеральный судья в отставке Сергей Пашин написал колонку о том, что увидел в реформе «идеи, существенно деформирующие судоустройство». Он опасается, что в случае принятия всех упомянутых в послании изменений Конституционный Суд может превратиться в «филиал администрации президента», а независимым судьям выпишут «волчьи билеты». Но больше всего Сергея Пашина печалит, что «не самые лучшие идеи» президента уже воспринимаются «как свершившийся факт».

В о Франции до сих пор выпускают сорт дорогого вина, разлитого в бутылки с кривым горлышком: некогда винодел, желая польстить Людовику XIV, заявил, что перед Его Величеством всё склоняется, даже сосуды. В современной России всё, напротив, вытягивается во фрунт вдоль властной вертикали.

Президент Владимир Путин практически дословно повторил пресловутую статью Владимира Ленина «О двойном подчинении и законности», требуя лишить региональные легислатуры (законодательные собрания) права согласовывать кандидатуры прокуроров республик, краёв, областей. Как и другой вождь, президент выступает противником «доморощенной законности» (в ленинской редакции – законности «калужской и казанской»). При этом в нашем будто бы федеративном государстве прокуроры и начальники органов внутренних дел районного уровня не то что не избираются населением, как в США атторнеи и шерифы, но назначаются из Москвы. Разумеется, эти ближайшие к населению чиновники и воспринимают «им преданный народ» как добычу, а вышестоящее начальство – как благодетелей.

В послании недвусмысленно даётся понять, что власть не свернёт с маршрута, ведущего к ограничению влияния в стране Европейского суда и других международных органов по защите прав человека. Сейчас роль цербера, препятствующего исполнению актов ЕСПЧ, вынесенных в интересах граждан России, доверена Конституционному Суду, действующему с подачи органов исполнительной власти. Но его «пропускная способность» невелика. Не захочет ли начальство подключить к делу защиты Конституции РФ от неправильных страсбургских представлений о правах человека заодно и готовый к услугам Верховный Суд?

Нормы, запрещающие отечественным судьям иметь иностранное гражданство и чуждый вид на жительство, давно уже приняты, и их закрепление в Конституции РФ ничего не меняет.

Однако в послании содержатся идеи, существенно деформирующие судоустройство. По недоброй традиции, эти новшества объявлены неожиданно, обрушены как снег на голову (подобно тому, как поступили с переездом высших судов в Санкт-Петербург или введением кассационных судов). Данные потрясающие основы судебной власти решения не планировались заранее, во всяком случае, не нашли отражения в Федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России на 2013–2020 годы» (утверждена постановлением Правительства РФ от 27 декабря 2012 года № 1406). Складывается впечатление, что причиной нововведений был каприз, а их обоснованием – воля первого лица.

Итак, Владимир Путин предложил «усилить роль Конституционного Суда», дав ему следующие полномочия: проверять конституционность принятых Федеральным Собранием законопроектов накануне подписания закона президентом; «оценивать на соответствие Конституции… иные нормативно-правовые акты органов государственной власти как федерального, так и регионального уровня».

Сергей Пашин,
федеральный судья в отставке

Первое полномочие низводит КС на уровень Государственно-правового управления, которое рекомендует главе государства использовать право вето. То есть фактически делает КС филиалом Администрации, так сказать, «надворным судом», а точнее – придворным.

В 1991 году, когда принимался первый в истории России закон о Конституционном суде, считалось особенно важным, что, в отличие от Комитета конституционного надзора СССР, российский КС не станет выполнять аппаратных функций в ущерб судебным. Действительно, может ли судья КС, высказавшись о конституционности закона и рекомендовав тем самым президенту подписать и обнародовать его, потом вдруг объявить его неконституционным по жалобе ущемлённого в правах соотечественника?

Второе проектируемое полномочие столкнёт КС с конституционными (уставными) судами, образованными в ряде субъектов РФ, как правило, в регионах-донорах. Сейчас таких региональных судов немногим меньше двадцати, и они оценивают акты органов власти республик, краёв, областей (разумеется, под призмой их соответствия местным конституциям и уставам). КС РФ уже вправе проверять конституционность федеральных и региональных законов, но если на него обрушить ещё и прочие нормативные акты обоих уровней (всякие регламенты да инструктивные письма), КС РФ захлебнётся. Важное утонет в мелочах, типичное для КС «стратегическое избегание» решений по принципиальным вопросам прав человека получит оправдание, а власть Секретариата, отсеивающего обращения людей на подступах к судьям, многократно возрастёт.

Сергей Пашин,
федеральный судья в отставке

Оба предложения президента Владимира Путина ослабляют роль КС и отдают даже некоторым начальственным сарказмом.

Наконец, гарант Конституции РФ захотел вносить в Совет Федерации представления об отрешении судей от должности. Уже сегодня назначение судей высшего уровня всецело зависит от благоусмотрения главы государства, а точнее, – его аппарата и силовиков, заседающих в неконституционной комиссии по рассмотрению кандидатур служителей Фемиды. Теперь угодно наделить бюрократические структуры также правом готовить не оправдавшим доверие судьям «волчьи билеты». Власть Председателя ВС РФ и Высшей квалификационной коллегии судей по дисциплинарному преследованию судей отнимается, катастрофически смещая один из противовесов чиновному произволу. Судьи, призванные рассматривать жалобы на акты президента и «всей королевской рати», попадают, мягко говоря, в неловкое положение; герб над их головами заменяется дамокловым мечом. Не следует забывать, что человеческое и бюрократическое понимание «чести и достоинства» – разные. Их честь – это верность хозяину, их достоинство – обособленное от сограждан положение («статус»).

А «проступком» можно объявить любой поступок, который не нравится начальству: от критики руководства суда до нарушения правил дорожного движения, от «неправильного» интервью до отмены решения вышестоящей инстанцией. Тут я ссылаюсь на неправовую практику квалификационных коллегий судей, подвергавшуюся критике также Конституционным Судом РФ (см., например: постановление Конституционного Суда РФ от 28 февраля 2008 г. № 3-П).

Интересно, что Владимир Путин довольно странно, в духе одного блаженной памяти премьер-министра, высказался по поводу собственной идеи. «Это предложение делается исходя из сложившейся практики. Этого явно сегодня не хватает», – заявил он. Практики отрешения судей от должности в порядке, предлагаемом в послании, никогда не было, она не могла сложиться; ни единого подобного случая не произошло. Но если практика как-то незаметно материализовалась, чего же не хватает президенту и его чиновникам?

Сергей Пашин,
федеральный судья в отставке

Буквально режет слух то, что намерения президента, даже не изложенные в виде законопроектов, внесённых в Государственную Думу, воспринимаются и обсуждаются как свершившийся и узаконенный факт.

Это обстоятельство подтверждает отсутствие в стране разделения властей и должного конституционного правопорядка; механизм «сдержек и противовесов» заржавел от долгого неупотребления. Правильно же воспринимать соображения Владимира Путина как не самые лучшие идеи одного из многих субъектов законодательной инициативы.