Две минуты на защиту

Адвокаты часто жалуются на судебный «конвейер» и на безразличие следствия-обвинения к их подзащитным. Но юрист Гражданской комиссии по правам человека Ольга Ефимова высказывает ровно те же претензии к самим адвокатам. Она констатирует, что защитники по назначению недопустимо пассивно работают в делах о недобровольной госпитализации граждан в психиатрические больницы. Из-за этого заседание о лишении человека свободы может продлиться всего две минуты. В своей колонке Ефимова перечисляет, что могли бы сделать адвокаты – и чего они не делают.

И тебя вылечат

К огда речь идёт о возможном лишении свободы – адвокат незаменим. Это известно всем. И тем больнее знать о целой категории дел, где присутствие адвоката практически ни на что не влияет. Причём в большинстве случаев это происходит из-за безразличия и пассивности самих защитников. Я говорю о проблеме недобровольной госпитализации в психиатрический стационар.

В этой ситуации может оказаться любой – даже тот, кто никогда не попадал в поле зрения психиатров и не состоял «на учёте». Отдельная уязвимая категория – одинокие престарелые люди и инвалиды, особенно с жилплощадью. Они отличная мишень для мошенников. Но даже для обычного человека конфликт с соседями или родственниками может закончиться вызовом скорой – и заявлением про «неадекватное поведение» или «размахивание ножом». Неважно, приукрашенные это факты или откровенная ложь. Приехавший на вызов психиатр чаще всего решит перестраховаться и госпитализировать «буйного» – мол, в больнице разберутся. Тот факт, что психиатр в диагностике опирается на сведения, полученные от заинтересованных лиц, часто лишает человека возможности хоть как-то оправдаться. Так чужая ложь или преувеличение попадают в историю болезни.

При чём же здесь адвокаты? Дело в том, что врач-психиатр не обладает полномочиями лишить человека свободы. Такое решение может вынести только суд. Поэтому при несогласии пациента лечиться добровольно – и при наличии медицинских показаний – психиатрическая больница должна обратиться с иском о недобровольной госпитализации. При этом чуть ли не единственным доказательством по делу является заключение комиссии врачей-психиатров, которому суд слепо доверяет. И только адвокат может посеять сомнения в объективности такого заключения.

К сожалению, чаще всего этого не происходит. В одной только Москве недобровольной госпитализации в психиатрический стационар ежегодно подвергаются несколько тысяч человек. По данным Управления судебного департамента Москвы, в 2019 году было 5215 таких случаев, в 2020-м – 5422, в 2021-м – 5500. А за первое полугодие 2022 года по решению суда было госпитализировано 2604 человека. Скажу проще: суд удовлетворяет 96–98% всех поданных больницами исков.

Нас с коллегами просто ошеломляет, каким образом проходят подобные судебные разбирательства. Это чистой воды конвейер – в чём читатель может убедиться сам. Достаточно зайти на сайт Симоновского, Люблинского, Нагатинского, Преображенского районных судов Москвы – или любого другого суда, рядом с которым есть большой психиатрический стационар. Дела о недобровольной госпитализации идут там потоком: судья может провести несколько десятков заседаний за полдня. «Рекорд», о котором мы знаем, принадлежит одному столичному судье – он рассмотрел порядка 40 дел за неполный день. Это примерно 5–10 минут на человека. Юристы, с которыми мы сотрудничаем, фиксировали и того меньше: три минуты 27 секунд по аудиопротоколу в Симоновском суде Москвы – и ровно две минуты в Чеховском суде Московской области.

Юрист Ольга Ефимова

Вдумайтесь: человека лишили свободы за две минуты. В которые уместилось всё заседание – от проверки явки до оглашения резолютивной части.

Возникает вопрос – как такое вообще возможно? Думаю, что знаю ответ.

Защита безмолвствует

Наша Гражданская комиссия по правам человека защищает права человека в сфере душевного здоровья – в основном это именно «психиатрические» дела. К нам обращаются, например, те люди, которые смогли покинуть психбольницу, – и теперь пытаются осмыслить, что же с ними произошло. Также мы часто работаем с людьми, которых поместили в стационар недобровольно, – они просят содействия в выписке. И когда наши юристы начинают изучать эти дела, то практически всегда утыкаются в одну и ту же проблему – бездействие и безразличие защитников.

Закон требует, чтобы интересы человека в такой ситуации обязательно представлял адвокат. Но у людей, которым грозит недобровольная госпитализация по психиатрическому профилю, обычно нет возможности заключить соглашение. Поэтому чаще всего речь идёт о работе по назначению. За редчайшим исключением такие защитники присутствуют в деле максимально формально – а их действия, на наш взгляд, явно выходят за рамки адвокатской этики. Помните пример с двухминутным рассмотрением дела? А ведь там тоже присутствовал адвокат, который должен был защищать человека. Но заявил он только одно ходатайство – об оплате своей работы из бюджета.

В этой колонке я хочу привести примеры нарушений, которые встречаются чуть ли не в каждом деле о недобровольной госпитализации – несмотря на присутствие адвоката по назначению.

Во-первых, людей крайне редко заранее извещают о времени и месте рассмотрения их дел. Это само по себе грубое нарушение закона. А ведь человек может быть госпитализирован в стационар ещё до суда – если психиатры посчитают, что он представляет угрозу для окружающих или находится в беспомощном состоянии. И в стационаре его право на защиту резко ограничивается. Доступа к интернету у него нет. Телефон выдают несколько раз в неделю – как правило, вечером, в нерабочее время, когда все юридические конторы уже закрыты. Ни лечащий врач, ни заведующий отделением, ни юрист больницы не обязаны организовать пациенту подготовку к суду. Да и зачем им это делать? Ведь они поддерживают истца и заинтересованы в том, чтобы оставить человека в стационаре.

В итоге пациента просто ставят перед фактом: сегодня у тебя суд. Или ещё хуже – просто приводят человека в кабинет, где сидят какие-то люди. Они даже не представляются – и многие пациенты думают, что это очередная медицинская комиссия.

Юрист Ольга Ефимова

Да, именно так проходит выездное заседание в психиатрической больнице: судья без мантии, прокурор без униформы. Просто какие-то люди сидят за столом и задают вопросы.

Среди них обязательно присутствует адвокат. Который, как мы знаем, должен разумно, добросовестно и активно защищать интересы доверителя. Следовательно, ему первым делом полагается заявить ходатайство об отложении заседания – ввиду нарушения права пациента на извещение. Делает ли он это? По нашему опыту, так не сделал ни один назначенный адвокат. Более того, есть основания полагать, что такие защитники крайне редко заранее знакомятся с «психиатрическими» делами.

И это не единственный пример недопустимой пассивности. Вернёмся к тому моменту, когда пациент в больничной пижаме обнаруживает себя среди незнакомых людей. Возможно, он даже поймёт, что это суд – если вслушается в скороговорку, произнесённую председательствующим. Там обязательно будет фраза наподобие «…при участии адвоката Петрова». Как вы думаете, многие ли пациенты в таких обстоятельствах поймут, что Петров – это именно их адвокат? К сожалению, человек под крепкой дозой галоперидола обычно не осознаёт, что адвокат находится здесь исключительно для защиты его прав. А сам «адвокат Петров» почти никогда не стремится обозначить это обстоятельство. Обычно он скромно сидит в уголке и не горит желанием общаться с доверителем.

Юрист Ольга Ефимова

В данной ситуации «согласовать позицию» – это в первую очередь донести до человека, что ты его защищаешь.

Сложно передать эмоции людей, которые только при чтении судебного протокола осознают: «Это что же, у меня был адвокат?! А почему он мне ничего не сказал?»

Идём дальше. Дела о недобровольной госпитализации рассматриваются на основании Кодекса административного судопроизводства, который требует вручить ответчику административный иск с приложениями. На деле этого не происходит – мы пока не зафиксировали ни одного такого случая. Психбольницы придумали хитрую схему: они составляют акт о том, что якобы попытались вручить иск пациенту, но тот «в силу своего состояния не смог его получить». Выпал, надо полагать, из дрожащих рук.

Конечно, суд видит, что право ответчика получить иск с приложениями не реализовано. В такой ситуации он должен вручить его сам – однако не делает этого. А что же адвокат? Разве он не должен обеспечить реализацию права своего доверителя на защиту? Защитник обязан потребовать предоставить доверителю все нужные документы – и дать достаточно времени на подготовку. Но этого не происходит.

Вопросов нет, ваша честь

Активная и добросовестная защита прав доверителя должна включать хотя бы минимальный допрос представителя психбольницы. В чём конкретно выражаются основания для госпитализации? Чем они подтверждаются? Если психбольница ссылается на «возможный существенный вред здоровью», то адвокат должен попросить разъяснить – какой конкретно вред? От чего он может произойти, каков возможный механизм его образования? Если представитель больницы говорит, что человек представляет опасность для себя или окружающих, нужно уточнить, из чего следует такой вывод. Что это за опасность? Она точно является непосредственной?

Упоминается ли поставленный врачами диагноз в МКБ-10? Ведь больницы очень часто ограничиваются перечислением симптомов, создавая видимость наличия диагноза. Почему врачи считают, что психическое расстройство является тяжёлым? Из чего следует, что лечение невозможно амбулаторно? И так далее и тому подобное.

Юрист Ольга Ефимова

При желании адвокат может задать в суде очень много важных вопросов.

Добросовестная защита включает вызов возможных свидетелей, которые могут дать показания в пользу пациента. Можно истребовать медицинские документы, можно ходатайствовать о дополнительной экспертизе… Но чаще приходится видеть ровно противоположное поведение защиты – ни одного вопроса и ни одного ходатайства. Или ещё хуже: бывает, что адвокаты на заседании соглашаются с позицией психиатрической больницы о необходимости недобровольной госпитализации. Тем самым лишая своего доверителя всякой защиты.

И это ещё не всё. Если суд выносит решение не в пользу пациента, то оно должно быть обжаловано. Это основы адвокатской профессии! Но практика показывает, что почти никто не подаёт жалоб.

Остановить конвейер

Важная оговорка: конечно же, наши претензии не касаются всех защитников по назначению. Добросовестное поведение в таких делах также встречается. И когда мы это видим, на таких адвокатов хочется молиться.

Увы, гораздо чаще мы сталкиваемся с равнодушием «назначенцев» к их доверителям. Понятно, почему так происходит. Адвокату важно как можно быстрее «прогнать» максимум дел. Одно назначение «стоит» совсем немного – а несколько дел дадут уже кое-какую сумму. Но если начать выполнять описанные выше действия, то конвейер заскрипит и остановится. Вместо двух десятков заседаний в сутки судья и адвокат отработают максимум два. И суды постараются «выдавить» добросовестного защитника из такого рода дел.

Юрист Ольга Ефимова

Тем не менее хотелось бы напомнить: цель работы адвоката состоит не в том, чтобы получить немного бюджетных денег – а в том, чтобы человека не отправили в психбольницу без всяких на то оснований.

Конечно, адвокатские палаты реагируют на эти проблемы с помощью дисциплинарных мер. Однако они обречены оставаться единичными. Ведь жалобу на действия адвоката должен подать сам доверитель – а людям, попавшим в такую ситуацию, крайне затруднительно сделать это. Как я уже говорила, они зачастую и не знают, что их интересы кто-то представлял.

Поэтому необходимы системные меры. Нам кажется, что адвокатское сообщество должно обратить внимание на проблемы, связанные с участием защитников по назначению в делах о недобровольной «психиатрической» госпитализации. Возможно, стоит выработать единые рекомендации – или даже подготовить этический стандарт работы по таким делам. Это крайне важно, ведь адвокат – практически единственный, кто может защитить человека от незаконной госпитализации.

Очень жаль людей, которых таким образом лишают свободы. А ещё жаль тех, кто идёт на сделку со своей адвокатской честью – и становится частью бесчеловечного конвейера.