Борьба с пытками «для галочки»

В конце июня Госдума в третьем чтении приняла законопроект о криминализации пыток. Может показаться, что государство сделало шаг навстречу гражданскому обществу и наконец признало давнюю проблему жестокости со стороны силовиков. Но в деталях закон оказался полумерой: он не предусматривает отдельную статью в УК о пытках, не учитывает многих пожеланий правозащитников и не вполне соответствует международным нормам. Руководитель аналитическо-правового отдела «Команды против пыток» Дмитрий Казаков в своей колонке для «Улицы» рассуждает, почему с принятием нового закона ситуация с пытками в России едва ли изменится.

«Тектонический сдвиг» без глубокой проработки

С тем, что в России есть проблема пыток, никто не станет спорить. Журналисты рассказывают о многих случаях жестокого и бесчеловечного обращения со стороны представителей государства, а иногда публикуют и прямые свидетельства преступлений – например, скандальные видеозаписи из исправительных колоний Саратовской области. Нередко после таких сообщений возбуждают уголовные дела, часть из которых даже доходит до приговора. Но в России не существует статистики о распространённости пыток и о наказаниях за эти преступления. В первую очередь потому, что в УК нет специализированной нормы, посвящённой пыткам и иным видам жестокого обращения.

Проблема эта давно известна. В периодических докладах, которые Россия направляет в Комитет против пыток ООН, чиновники говорят об успехах в борьбе со случаями жестокого обращения – и подтверждают их статистикой приговоров по статьям 117 (истязание), 286 (превышение должностных полномочий), 302 (принуждение к даче показаний) УК. Но отражают ли эти данные реальную ситуацию с пытками? Увы, нет.

Статью 302 можно отнести к «мёртвым», то есть малоприменимым на практике. Приговоры по ней единичны, поскольку она охватывает очень узкий сектор дел о пытках. Статья 117 вообще неприменима к представителям власти, которые являются обязательным субъектом пытки. А статья 286 – точнее, её часть 3 – предусматривает уголовную ответственность не только за применение пыток и жестокого обращения, но и за другие должностные преступления. Поэтому вычленить «пыточные» дела из общего числа приговоров по 286 статье попросту невозможно.

Комитет против пыток ООН раз за разом рекомендовал России криминализовать пытки как отдельный вид преступления. И вот в декабре 2021 года произошёл поистине тектонический сдвиг: в Госдуму был внесён законопроект Андрея Клишаса и Павла Крашенинникова о криминализации пыток. Недавно, 22 июня 2022 года, его приняли в третьем чтении.

Руководитель аналитическо-правового отдела «Команды против пыток» Дмитрий Казаков

Сам факт обращения законодателя к этой проблеме – момент, несомненно, позитивный. Но содержание закона свидетельствует, на мой взгляд, о том, что работа в этом направлении была проведена скорее «для галочки», без глубокой проработки.

Что же предлагает законопроект?

Во-первых, понятие «пытки» вводится в примечание к ст. 286 УК. Это почти соответствует международному праву – но, к сожалению, законодатели «недокрутили» здесь такой важный элемент, как список субъектов преступления (подробнее об этом ниже). Одновременно с этим определение пытки убирается из примечания к ст. 117 УК. Пожалуй, это единственный позитивный момент во всём законопроекте. Дело в том, что статья 117 предусматривает ответственность для тех, кто не является должностным лицом. В итоге наличие определения пытки именно в ст. 117 вступало в противоречие с международно-правовым взглядом на этот термин.

Во-вторых, изменяется часть 3 статьи 286: в неё добавляется ряд квалифицирующих признаков и вводятся части 4 и 5. Они предусматривают уголовную ответственность за применение пыток – вплоть до лишения свободы на срок от восьми до 15 лет.

В-третьих, доработана статья 302: немного дополнен круг потенциальных потерпевших (появляются «осуждённый» и «оправданный»), и существенно расширяется круг субъектов. К уже имеющимся там следователю и лицу, производящему дознание, добавляется «иной сотрудник правоохранительного органа». В статью также вводятся части 3 и 4, которые предусматривают дополнительные квалифицирующие признаки принуждения к даче показаний в виде пытки и тяжких последствий (смерть по неосторожности или тяжкий вред здоровью потерпевшего).

Очень много вопросов

Почему предложенный вариант криминализации пыток следует признать неудачным? Я считаю, что в этом законопроекте не были учтены существенные моменты.

Первое. Законодатель сконцентрировал своё внимание исключительно на пытке как таковой. Между тем сформулированный в международных конвенциях запрет касается не только собственно пыток, но и иных видов жестокого, бесчеловечного, унижающего достоинство обращения и наказания.

Второе: тот самый субъект преступления. Я считаю этот вопрос самым сложным при попытке криминализации пыток и иных видов жестокого обращения. Практика международных судебных органов предусматривает, что субъектом применения пыток является «лицо, выступающее в официальном качестве», – для краткости в дальнейшем буду использовать термин «представитель государства». По своему содержанию это понятие шире «должностного лица», которое применяется в российском УК. Но в статье 286 единственным возможным субъектом преступления осталось именно «должностное лицо». Это значит, что за пределами уголовно-правовой регламентации оказались, например, сотрудники ЧОП, представители казачества, работники медицинских, социальных, образовательных учреждений и так далее. Такие акторы признаются в практике международных инстанций субъектами пыток и иных видов жестокого обращения -- но в понятие «должностного лица», используемое в российском УК, они попросту не «влезают».

В действующем российском законодательстве отсутствует правовая категория, соответствующая международно-правовому понятию «представитель государства». Не предлагает подобного понятия и рассматриваемый законопроект. Однако полноценная криминализация пыток невозможна без определения этой категории. Кстати, в определении пытки, предлагаемом в примечании к статье 286, авторы законопроекта вообще не определили субъект.

Есть и ещё один важный аспект вопроса о субъекте. В международном праве пыткой или иными видами жестокого обращения признаются соответствующие деяния, совершённые не только напрямую «представителем государства», но и «по его указанию, с его ведома или молчаливого согласия». В действующей редакции ст. 302 УК подобная конструкция есть – хоть и в урезанном виде («с ведома или молчаливого согласия»). Она остаётся нетронутой в принятом законопроекте, но не вводится в ст. 286. Это означает, что в части субъекта преступления законопроект не проработан и не соответствует нормам международного права и практике международных органов.

К слову сказать, те самые лица, которые действуют «по указанию, с ведома или молчаливого согласия» представителей государства, несут ответственность по общегражданским статьям УК. Здесь главная проблема – в расследовании и доказывании их вины, то есть в правоприменении, а не в законе.

Третье. Вместо того чтобы продумать вариант с введением в УК специализированной статьи, законодатель пошёл по пути наименьшего сопротивления. В действующие нормы УК вносятся коррективы, но проблема отсутствия полной и непротиворечивой правовой регламентации «пыток» остается нерешённой. В результате аналогичные по своей сути преступления будут квалифицироваться по-разному. Например, если сотрудник ФСИН бьёт подследственного в СИЗО, чтобы тот дал показания по уголовному делу, его действия должны будут квалифицироваться по ст. 302. А если тот же самый сотрудник точно так же избивает подследственного, но уже чтобы наказать за нарушение правил внутреннего распорядка, квалификация будет по ч. 4 ст. 286. Хотя в обоих случаях по всем признакам это пытка: есть представитель государства, противоправное умышленное причинение страданий, конкретная цель (хоть и разная).

Кроме того, часть деяний, соответствующих понятию «иные виды жестокого обращения», будут по-прежнему квалифицироваться по ч. 3 ст. 286. Речь идёт о случаях применения насилия без какой-либо специфической цели, присущей пыткам (например превышение пределов применения физической силы, спецсредств). А о том, что из общего числа приговоров по ч. 3 ст. 286 УК нельзя будет вычленить преступления, связанные с жестоким обращением, мы уже говорили выше.

Наконец, вызывает вопросы юридическая техника законопроекта. Так, представляется крайне странным решение внести в статью 302 новую часть 3, предусматривающую ответственность за «принуждение к даче показаний с применением пытки». Ведь часть 2 той же статьи и так предусматривает наказание за «принуждение к даче показаний с применением насилия, издевательств», что и является само по себе пыткой.

Почему закона недостаточно

Зачастую в ходе обсуждения темы криминализации пыток и иных видов жестокого обращения возникает закономерный вопрос: зачем вообще нужны эти изменения в Уголовный кодекс, разве корни проблемы не в правоприменении? Я бы разбил этот вопрос на два.

Нужны ли изменения в закон и полноценная криминализация пыток и иных видов жестокого обращения? Несомненно, нужны. Просто потому, что в настоящее время полная и адекватная законодательная регламентация уголовно-правового запрета на подобные виды обращения отсутствует. К сожалению, такая регламентация не появится и после принятия обсуждаемого законопроекта.

Руководитель аналитическо-правового отдела «Команды против пыток» Дмитрий Казаков

То, что казалось ответом законодателя на чаяния правозащитного сообщества, на деле обернулось символическим действием, криминализацией без полноценной криминализации.

Достаточно ли изменения Уголовного кодекса для того, чтобы решить проблему применения в России пыток и иных видов жестокого обращения? Конечно же, нет: ни сам по себе закон, ни тяжесть предусмотренного наказания не будут иметь значения без надлежащего правоприменения. Соответственно, и о каком-либо позитивном воздействии на отношение силовиков к применению пыток, и о превентивной функции закона говорить не приходится.

Пытки и жестокое обращение – это комплексная проблема, и она требует столь же комплексного и обстоятельного подхода. Эффективное и независимое расследование всех жалоб на жестокое обращение и реализация принципа неотвратимости наказания, приправленные качественным законом и полноценным общественным контролем – вот примерный рецепт решения проблемы пыток.