Защитников не пропускают в ведомственную больницу

Адвокаты три недели не могут попасть в подконтрольную ФСИН краевую туберкулёзную больницу №1 в Красноярске. В тех редких случаях, когда сотрудники объясняют причины ограничений, они ссылаются на распоряжение санитарного врача – но сам документ не показывают. Нет его и на официальных сайтах ведомства. Информацию о местонахождении доверителей адвокатам приходится запрашивать отдельно – сотрудники службы не сообщают ни о причинах, ни о месте перевода.

К ак стало известно «Улице», уже с 26 марта адвокаты не могут попасть в подконтрольную ФСИН краевую туберкулёзную больницу №1 (КТБ-1) в Красноярске.

«О том, что я не смогу встретиться со своим доверителем, мне сообщили сотрудники СИЗО-1, когда я пришла на свидание 24 марта, – рассказала адвокат Татьяна Старцева. – При этом они ограничились кратким “убыл”, не пояснив, куда именно и почему». Она направила адвокатский запрос администрации изолятора и получила ответ, что доверитель переведён в КТБ-1. «В больницу я пыталась попасть с 26 марта, ходила туда почти каждый день. В первый день оперативник пояснил, что меня не пропустят из-за того, что санитарный врач 26 марта установил запрет на посещения. Но сам документ не показали», – рассказывает Старцева. Адвокат уточняет, что в следующие визиты она не получила вообще никаких объяснений. «Ко мне просто никто не выходил, – говорит Старцева, – Ни сотрудники ФСИН, ни персонал больницы. Контролёр на КПП каждый раз говорил: “Ждите” и игнорировал вопросы о самой возможности свидания». Старцева подчеркнула, что встреча с подзащитным не была прихотью: нужно было обсудить апелляцию на приговор, назначенную к рассмотрению краевым судом; кроме того, готовится жалоба в ЕСПЧ.

Поначалу Татьяна Старцева предположила, что ограничения были введены, так как она приехала к доверителю из другого региона. Поэтому она обратилась за помощью к коллеге, адвокату АП Красноярского края Кунай Аббасовой, попросив её добиться прохода в КТБ-1. Но Аббасову в больницу тоже не пропустили. «1 апреля я подала стандартное заявление о свидании наедине. Ко мне спустились, попросили его переписать, обозначив, что встреча требуется безотлагательно», – рассказала адвокат. Но даже после этого свидание всё равно не состоялось: «Когда я спросила о причине отказа, сотрудники указали на объявление, где сказано, что временно ограничен личный приём граждан. То, что я не просто посетитель, а адвокат, никого не волновало».

Адвоката Викторию Дерменеву в КТБ-1 не пропустили дважды, 10 и 13 апреля. «Поначалу мне просто сказали, что все свидания запрещены, – рассказывает Дерменева, – Я указала сотрудникам, что на стендах есть информация о запрете для родственников, но ни слова об адвокатах. Тогда они назвали реквизиты приказа заместителя санитарного врача медсанчасти (МСЧ-24), но показать его отказались – посоветовали искать в интернете». Адвокат говорит, что позвонила в дежурную часть ГУФСИН по Красноярскому краю, но сотрудник назвал только номер приказа и посоветовал обращаться к первоисточнику. Диалог с медсанчастью тоже был малоинформативным: «Мне сказали, что если меня не пускают в КТБ, то и вопросы мне надо задавать на месте. Ну а в больнице поначалу сказали: “Сейчас распечатаем-повешаем”, а затем заявили, что это не их обязанность. Внутрь так и не пропустили».

Через два дня ситуация в больнице изменилась: «Сотрудник на проходной записал меня и сказал, что не запрещает мне проходить, однако, вот незадача, за мной не выходят сотрудники отдела». Адвокат потребовала вызвать начальника отдела. Тот даже был на рабочем месте, однако не явился, сославшись на то, что у него «не приёмный день» и он «никуда не пойдёт».

Адвокат Виктория Дерменева

Если бы нас ознакомили с каким-то нормативным обоснованием, если бы сообщали регламент, вопросов бы не возникло. А так ощущение, что происходит что-то неладное – не уведомили о перемещении в КТБ, в больницу не пускают.

Адвокат пояснила, что ИК-31, где содержался её доверитель, в ответ на запрос сообщила лишь о самом факте убытия, но место перевода не уточнила. Защитник предположила, что он этапирован в КТБ-1, так как раньше её подзащитного туда уже направляли. Больница при этом заняла позицию «не подтвердить и не опровергнуть»: «Никто не говорил мне, что осуждённого там нет, исправно приняли оба заявления на свидание, жалобы на недопуск с повторной просьбой организовать встречу, – говорит адвокат. – Но 15 апреля я получила от него письмо, датированное прошлым понедельником (6 апреля) и адрес отправителя там ИК-42. То есть сотрудники КТБ просто скрыли информацию о том, что моего подзащитного там нет, хотя были обязаны сообщить об этом ещё 10 числа. Просто испытывали моё терпение». Дерменева заявила, что будет обжаловать непредоставление информации о местонахождении осуждённого.

Все адвокаты, которые рассказали «Улице» о происходящем в КТБ-1, говорят, что обжаловали недопуск. Виктория Дерменева обратилась, помимо дежурной части регионального ГУФСИН, на телефон доверия ФСИН России и в прокуратуру по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях. Несмотря на то, что адвокат повторяла эту процедуру дважды (10 и 13 апреля), реакция была минимальной: «В дежурной части мне сказали, что обращение приняли и составят рапорт. Но ни ГУФСИН, ни прокуратура никаких действий не предприняли, хотя я требовала незамедлительно решить вопрос и была готова явиться, как только это будет сделано, даже оставила номер телефона». Ответов на свои жалобы адвокат пока не получила.

Адвокат Кунай Аббасова также пожаловалась в ГУФСИН Красноярского края, региональную прокуратуру по соблюдением законов в ИУ и ФСИН России. Эти обращения были направлены в первых числах апреля; вероятно, поэтому Аббасова уже получила два ответа: «И ФСИН, и спецпрокуратура спустили всё в ГУФСИН края, ну а от местного ведомства ждать критики его же решений – дохлый номер». В одинаковых ответах, которые получила Аббасова, прокуратура и ФСИН РФ сообщают, что «обращение направлено в ГУФСИН России по Красноярскому краю» (документы имеются в распоряжении редакции – «АУ»).

Татьяна Старцева реакции на свои жалобы в прокуратуру и ГУФСИН не дождалась. Но 14 апреля получила ответ на адвокатский запрос, направленный в ГУФСИН 11 днями ранее. Ей предоставили текст постановления, подписанного заместителем главного государственного санитарного врача МСЧ-24, майором внутренней службы Балашовым. Именно этот документ, датированный 26 марта, и является тем «распоряжением», ссылкой на которое мотивировали недопуск адвоката в больницу. Судя по документу, запрет санитарного врача начал действовать только с 27 марта и формально не мог быть причиной недопуска адвоката Старцевой, которая пришла в КТБ днём раньше.

Заместитель главного государственного
санитарного врача МСЧ-24 А.Г. Балашов

Постановляю запретить возможность контакта подозреваемых, обвиняемых, осуждённых, содержащихся в учреждениях ГУФСИН России по Красноярскому краю, ФКУ КТБ-1, следственных изоляторах и ПФРСИ (помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора – «АУ») ГУФСИН Края с адвокатами, за исключением случаев, не терпящих отлагательств, обеспечив при этом их нахождение в кабинетах, разделённых перегородкой, посредством телефонной либо видеосвязи.

Для сотрудников учреждений, упомянутых в постановлении, «невыполнение предписаний» повлечёт административную ответственность по ч. 1 ст. 19.5 КоАП. Наказание для должностных лиц может повлечь дисквалификацию до трёх лет и штраф до 2 000 рублей. Интересно, что гражданских нарушителей режима самоизоляции привлекают также именно по этой административной статье.

Пока «АУ» нашла свидетельства того, что в полной мере реализует этот запрет только КТБ-1. Татьяна Старцева, например, 15 апреля всё же смогла встретиться с доверителем, которого вернули в СИЗО-1 из больницы – хотя, если соблюдать постановление, в свидании защитнику должны были отказать на тех же основаниях, что в посещении КТБ. В другие учреждения, подведомственные ГУФСИН края, адвокатов ещё пускают, однако известно, что и там есть определённые нюансы. Адвокат Кунай Аббасова рассказала, что 13 апреля сотрудники ИК-17 отказались пропустить её на свидание, пока она не предоставит справку о здоровье. «Это был уже второй визит; первый, 8 апреля, закончился ничем. Сотрудники сказали, что сделали по мне запрос, и так как я недавно была в Москве, они меня не допустят». Адвокат объяснила, что вылетела из столицы ещё 26 марта, никаких жалоб на здоровье у неё нет, и попросила ознакомить её с текстом ответа. «Они отказали и даже не уточнили, куда и на каком основании был этот запрос отправлен. Сослались на то, что это “внутренняя документация”». 13 апреля Аббасову согласились допустить – но при условии, что она предоставит справку о состоянии здоровья. Кунай Аббасова обратилась в дежурную часть ГУФСИН и попыталась объяснить, что посещение больницы в условиях пандемии само по себе может быть угрозой здоровью: «Мне ответили, мол, как же так, я в колонию ходить не боюсь, а в поликлинику мне страшно. Выхода не было, сроки, пришлось поехать за справкой».

Адвокат Кунай Аббасова

Никаких регламентов не показывают, никаких распоряжений не оглашают. Что теперь, адвокаты должны любую прихоть сотрудника удовлетворять, каждый раз им справку приносить? Сегодня, что я хорошо себя чувствую, завтра, что у меня туберкулёза нет, ВИЧ, сифилиса?

Потратить на медосвидетельствование адвокату пришлось несколько часов, хотя в документе, который сотрудники ФСИН сочли достаточным основанием, врач поликлиники просто зафиксировал отсутствие жалоб на самочувствие. Тест на коронавирусную инфекцию адвокату не делали.

«Улица» обратилась в пресс-бюро ФСИН России и в ГУФСИН по Красноярскому краю за разъяснениями запрета, но на момент публикации материала не получила ответа.