«Всей страстью вступиться за члена корпорации»

28 октября Первомайский районный суд Краснодара заключил под стражу адвоката Наталью Фараджеву. Её обвиняют в обещании посредничества во взяточничестве (ч. 5 ст. 291.1 УК). Версия следствия строится на показаниях несостоявшегося доверителя и записях, не представленных защите. Несмотря на неоднозначность фабулы, в дело уже вступили 16 адвокатов. Они уверены, что их коллега стала жертвой провокации – и что действия Фараджевой не содержат состава преступления. Наибольшее возмущение защитников вызвало ходатайство следствия о «страже», которое удовлетворил суд. Адвокаты попросили местную палату предложить залог, но получили отказ. Тогда они самостоятельно объявили сбор средств – и собрали уже более 725 тысяч рублей. «Улица» получила все имеющиеся материалы дела и попыталась разобраться в ситуации.

История уголовного преследования краснодарского адвоката Натальи Фараджевой началась весной этого года. 22 апреля к ней обратился Тагар Мамедов. В отношении него УМВД по Краснодару начало проверку по сообщению о том, что он участвовал в организации «автоподставы». Фараджева выслушала Мамедова и пообещала выяснить детали – а уже затем решить вопрос о заключении соглашения об оказании полноценной юридической помощи.

«Разговор решил записать»

По версии следователей, преступный умысел возник у адвоката уже 23 апреля – сразу после того, как она выяснила обстоятельства проверки в отношении Мамедова. Они договорились о встрече в тот же день. Интересно, что позже, в заявлении о преступлении, Мамедов сообщил, что сразу взял на переговоры диктофон. «Разговор решил записать, так как при первой же встрече Наталья мне сообщила, что надо обязательно платить деньги, иначе никак, – объяснил он. – Я понимал, что если я и дам ей денег… мой вопрос не разрешится, как она обещает, взыскать деньги без расписки будет невозможно. А расписку, я понимал, Наталья мне писать не станет».

Во время беседы Фараджева якобы сообщила, что Мамедову грозит уголовная ответственность за мошенничество в особо крупном размере. А затем будто бы сказала, что «обладает возможностью передать должностным лицам правоохранительного органа взятку за вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела». Сумму в 1,2 миллиона рублей адвокат якобы написала на бумаге и показала Мамедову. Он решил взять время на раздумье.

«Я обдумал всю ситуацию, понимал, что это незаконно, так как я ничего противоправного не совершал, тем более таких денег у меня не было, – следует из показаний Мамедова. – Я понимал, раз мне обозначили такую сумму денег, то просто так от меня не отстанут и решил обратиться в Следственный комитет, так как понимал, что с меня требуют взятку». В СК заявление у Мамедова приняли уже на следующий день. А ещё через три дня было проведено оперативно-разыскное мероприятие.

В рамках ОРМ потенциальный доверитель назначил Фараджевой встречу на 27 апреля. За час до разговора Мамедов заехал к сотрудникам ФСБ. «Я передал им деньги в сумме 10 000 рублей по 5 000 рублей, так как больше у меня не было, после чего сотрудники ФСБ добавили дубликаты 5 000 купюр, так чтобы в общей сумме было 1 200 000 рублей, – следует из показаний Мамедова. – Затем пачку денег перетянули резинкой, посыпали специальным порошком, который светится зелёным светом при наведении на него лазерной указки, положили деньги в пакет и передали мне». На встречу с адвокатом сотрудники ФСБ дали ему «специальную сумку с камерой, ещё какие-то специальные средства для радиоканала».

Следствие указывает, что обвиняемая «лично получила от Мамедова Т. А. денежные средства», но, обнаружив, что среди них есть муляжи, «отказалась их принимать». Несостоявшийся доверитель Фараджевой ушёл, а в кабинет вошли сотрудники УФСБ по Краснодарскому краю. После этого Фараджеву опросили, но никаких мер по ограничению её свободы предпринимать не стали. О наличии следов порошка, «который светится зелёным светом», на руках адвоката в деле не упоминается.

«Всё это врем Мамедов меня провоцировал»

Однако Фараджева в своих показаниях рассказывает другую версию произошедшего. По словам адвоката, она действительно узнавала у своих знакомых сотрудников полиции обстоятельства проверки в отношении потенциального подзащитного: «По просьбе Мамедова я решила уточнить информацию, которую он сообщил, поскольку из рассказанного им я так и не поняла возможной причины его вызова в отдел полиции… в связи с чем не могла определить для себя, если это будет необходимо, объём предстоящей работы». За эту работу Фараджева получила от Мамедова 10 тысяч рублей, при этом соглашение, судя по материалам дела, адвокат на тот момент решила не заключать.

Из показаний Фараджевой следует, что после выяснения в полиции обстоятельств дела, она «поняла, что Мамедову Т. А. необходимо возместить причинённый ущерб собственникам автомобилей». «Для этого мне было необходимо наладить контакт с заявителем (его представителем), в связи с чем по моей просьбе сотрудник полиции мне дал его номер телефона, – сообщила она. – На следующий день я планировала заключить соглашение и начать ведение переговоров с потерпевшим по способу и размеру возмещения вреда».

23 апреля Фараджева встретилась с потенциальным подзащитным и сообщила, что ему необходимо передать сумму в 1,2 млн рублей. «Я посчитала, что сумма, подлежащая возмещению потерпевшего, составит примерно около 1 000 000 рублей, а мой гонорар… 200 000 рублей, – сообщила она следствию. – Сумма в размере 1 000 000 рублей сложилась у меня по следующим критериям: из стоимости автомобилей, участвовавших в ДТП, и судебной практике по делам о цессии по страховым случаям». «Естественно, что эта сумма подлежала передаче в случае заключения соглашения и согласия заявителя принять возмещение», – добавила она.

Фараджева попросила Мамедова принести деньги на следующий день. Адвокат в своих показаниях подчёркивает, что акцентировала внимание потенциального подзащитного на том, что от потерпевшего нужно будет получить подтверждение получения денег и заявление об отсутствии претензий. «Я никаких обещаний и предложений передать взятку должностным лицам УМВД России по Краснодару не высказывала», – заявила она.

В начале встречи 27 апреля, ещё на улице, Мамедов, по словам адвоката, «очень настойчиво говорил, что ему сегодня надо решить все его проблемы». «Я ответила, что так не получится, что надо заниматься возмещением вреда потерпевшему, а также разобраться с возвратом машин, а это дело не одного дня», – рассказала адвокат. «[Но уже в кабинете] он достал из имевшейся при нём сумки пакет с деньгами, повертел их в руках и положил их на стол, – сообщила Фараджева. – Я, по-моему, спросила: “Что это?”. Мамедов ответил что-то про решение вопроса. После чего сообщил, что это деньги. На что я, окончательно передумав заниматься его проблемами, ответила, что вопросов я не решаю и помочь ему ничем не смогу. Я настойчиво попросила Мамедова убрать деньги и уйти. Наступила пауза. Мамедов нехотя и с сожалением убрал свои деньги к себе в сумку, его глаза стали красными». После этого в кабинет ворвались сотрудники правоохранительных органов.

Адвокат Наталья Фараджева

Теперь я уверена, что всё это время Тагар Мамедов меня провоцировал и именно поэтому постоянно твердил про решение вопроса. Что бы я ему на это ни говорила, вёл себя напористо и настойчиво.

Фараджева не согласна с утверждением следствия, что она не взяла деньги лишь потому, что опознала муляж. «Я не обладаю специальными познаниями, исключительными способностями, которые позволяли бы мне отделять муляжи денег от денежных средств на расстоянии. Денежные средства в сумме 1 200 000 рублей от Мамедова я лично не получала, – объясняет адвокат. – Факт обнаружения мною муляжей ничем не подтверждён. Необходимо уточнить, что деньги были в непрозрачном, слегка разорванном пакете, единой стопкой, видны из пакета были не полностью. Кроме того, я страдаю роговичным астигматизмом <...> Даже здоровому человеку, не страдающему патологией глаз, бесконтактно, на расстоянии невозможно было бы определить, что находится в пачке: билеты Банка России или их муляжи».

Задержание за сбор доказательств о невиновности

К защите Фараджевой почти сразу начали подключаться краснодарские коллеги. Они считают, что адвокат стала жертвой спланированной провокации. Тот факт, что она разговаривала с потенциальным доверителем о суммах возмещения вреда, не заключив соглашение, по их мнению, – нелепая ошибка, а не злой умысел. «С точки зрения закона это максимум дисциплинарная ответственность, – говорит один из её адвокатов Алексей Аванесян. – Чтобы заключить соглашение и всё в нём прописать, нужно знать, какой статус у человека. В отношении лица, по которому проводится проверка, – это одна сумма. В отношении подозреваемого – другая. Нужно сформировать мнение. Возможно, она поторопилась, но это ни о чём не говорит. Если бы она выяснила, на какой стадии находится дело и в чём там вопрос, то она бы заключила соглашение – и прописала бы в нём конкретную услугу». Аванесян соглашается, что «возможно, с точки зрения адвокатской аккуратности, тут допущена ошибка». Но подчёркивает, что «это не предмет уголовного расследования». Говоря о названной Фараджевой сумме в 1,2 млн рублей Аванесян предположил, что его подзащитная могла озвучить её в рамках разговора о возможной компенсации. Почему Фараджева попросила, чтобы Мамедов передал деньги ей, адвокат пояснить не смог.

Несмотря на то, что ОРМ было проведено 27 апреля, уголовное дело было возбуждено только 31 июля. Фараджевой вменили совершение преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 291.1 УК – обещание посредничества во взяточничестве. До 16 октября дело несколько раз передавалось от одного следователя к другому и обратно. Срок предварительного следствия при этом дважды продлевался. Сначала до 31 октября, а позже – до 31 декабря 2020 года.

Адвокат Алесей Аванесян

Мы долго искали материал между следственными отделами. По неподтверждённым данным, никто не хотел его расследовать. Но учитывая, что материал сопровождала ФСБ, ни у кого не было иллюзий, что дело рано или поздно возбудят.

По словам адвоката, защита с самого начала сомневалась в наличии явных доказательств в деле – и это якобы подтверждалось действиями «разных людей из коллег и бывших [сотрудников силовых органов]. «Они к ней подходили и так доброжелательно говорили: “Признай вину. Может, будет переквалификация на покушение на мошенничество”. Она говорила: “А с чего это я буду признавать, если не чувствую вину за собой”», – рассказал Аванесян.

Защитники считают, что их активный сбор данных, свидетельствующих о невиновности Фараджевой, насторожил следствие. По их мнению, именно по этой причине региональное УФСБ провело ОРМ. Проверка от 22 октября якобы показала, что Фараджева через адвокатов, «имеющих связи в среде высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов, продолжает осуществлять попытки по уходу от уголовной ответственности». Она, по версии УФСБ, оказывала давление на заявителя «с целью дальнейшей дачи им ложных показаний под угрозой привлечения к уголовной ответственности». В итоге 26 октября – сразу после того, как Фараджева дала показания следователю, – её задержали. А через два дня следствие выступило перед судом с ходатайством о заключении обвиняемой под стражу. Следствие в своём заявлении указало на результаты проверки, а также традиционно напомнило о тяжести предъявленного обвинения и профессиональном статусе Фараджевой. Последнее обстоятельство всё чаще используется в качестве основания для заключения адвокатов под стражу.

«Оперативный сотрудник просто придумал эту информацию»

Утром перед заседанием по мере пресечения адвокат Алексей Аванесян обратился к сообществу. «Многие адвокаты уже вступили в защиту коллеги, и вас я тоже призываю принять посильнее участие в этом деле. Переоценить значение поддержки коллег в подобных делах трудно, – написал своей странице в Facebook*. – Знаю, что некоторые из нас считают, что это не поможет, некоторые – что это раздражает следствие и суд. А есть и такие, которые, прочитав постановление о возбуждении [уголовного дела] в отношении Натальи, заявляют: “Ну, дыма без огня не бывает и ситуация небезупречна”. Знаете, что я скажу? Можете и дальше искать отмазки для своего малодушия и трусости. Считаете, что с вами этого случиться не может, или вы сможете договориться с конторой или следствием? Ну-ну… Адвокатскую солидарность не спускают по разнарядке».

В итоге поддержать Фараджеву в Первомайский районный суд Краснодара пришли 16 адвокатов. Интересно, что не все защитники требовали отказать в применении к обвиняемой меры пресечения. Адвокаты Алексей Аванесян и Сергей Крайних – впрочем, как и сама обвиняемая – просили назначить ей домашний арест.

В заседании адвокаты в основном обсуждали ключевой довод следствия, которым обосновывается заключение под стражу – справку УФСБ. «Она составлена оперативным сотрудником ФСБ. Абсолютно не конкретная, – подчёркивает Михаил Беньяш. – Если бы Фараджева пыталась через своих знакомых адвокатов препятствовать проведению предварительного следствия, то и адвокатов, которые пытались воздействовать, и тех высокопоставленных правоохранителей, наверное, ФСБ сейчас бы задерживала и принимала. Но ничего этого нет». Во время заседания Беньяш пытался узнать у следователя, на основании каких сведений была составлена справка. Однако сотрудник не смог ответить ни на один вопрос – лишь ссылался на коллег из УФСБ.

Выступление адвоката Александра Валявского на заседании

Оперативный сотрудник просто придумал эту информацию, написал её в кабинете и принёс следователю. А вероятнее всего, следователь ему позвонил и сказал: “Слушай, мне её надо взять под стражу, а доказательств никаких нет – напиши справку”. [Уважаемый суд], вы можете полагаться на эту справку-меморандум только в том случае, когда мы сможем эту справку здесь, в суде, проверить.

«В какой момент суды стали позволять следствию приносить в суд материалы такого качества? Когда это произошло и до каких пор это будет происходить? – возмутился другой защитник, Феликс Вертегель. – Когда это всё начнёт пресекаться, тогда, может, мы в стране нашей сможем рассчитывать на какую-то объективность, а не исполнение чьей-то воли».

Несмотря на доводы защиты, суд заключил Фараджеву под стражу до 26 декабря 2020 года, повторив доводы следствия. «Несмотря на все усилия коллег, избрание меры пресечения в виде заключения под стражу наглядно демонстрирует, что статус адвоката в случаях привлечения таковых к уголовной ответственности на сегодняшний день является отягчающим вину обстоятельством, – отметил в комментарии «Адвокатской газете» глава комиссии по защите прав адвокатов АП КК Ростислава Хмыров. – Адвокатов заключают под стражу, назначают наказания, связанные с реальным лишением свободы, вне зависимости от тяжести совершенных преступлений».

Обсуждая с «Улицей» результаты заседания, Аванесян повторил своё предположение: следствие потребовало заключить доверительницу под стражу именно из-за активного сбора защитой доказательств её невиновности.

«Хочу знать имена тех, кто решил выразить солидарность»

Адвокаты уже подали апелляционную жалобу на «стражу». По словам Алексея Аванесяна, защита Фараджевой обращалась в палату с просьбой предоставить средства для внесения залога. «Когда мы рассказали о ситуации, членам совета показали постановление о возбуждении уголовного дела – и многие коллеги тогда сказали, что дыма без огня не бывает», – рассказал адвокат. В итоге большинством голосов совета АП КК отказал в предоставлении залоговой суммы.

Поэтому защитой обвиняемой было решено собирать деньги напрямую у коллег, путём краудфандинга. За одну ночь было собрано более 725 тысяч рублей. В сборе приняли участие более 300 адвокатов. «Насколько мне известно, решение совета было не единогласным. И мне хочется верить, что те, кто проголосовал “за”, есть в числе тех, кто внёс посильную сумму, – отметил Аванесян у себя на странице в Facebook. – Всё, что ни делается, то к лучшему, короче. Это ещё раз к вопросу о прозрачности деятельности совета. Только открытое и всеобщее голосование! Лично я хочу знать имена тех, кто решил выразить солидарность попавшей в беду коллеге». Михаил Беньяш также отметил, что если суд «не примет залоговую сумму», то деньги «отдадут родственникам Фараджевой».

Адвокат Михаил Беньяш

Мы должны формировать практику, когда корпорация вступается за своих членов, которых вот так беспредельно арестовывают. Мы просто обязаны всей страстью вступиться за члена корпорации.

«Улице» не удалось получить комментарий АП Краснодарского края. Члены совета, с которыми удалось поговорить, сказали, что не уполномочены комментировать ситуацию «АУ». «Я могу сказать только то, что “Адвокатской улице” ну нельзя мне давать комментарий. Позвоните президенту, может, он даст комментарий”, – рекомендовал один из представителей палаты. Секретариат президента в свою очередь оказался недоступен. Между тем вчера на сайте «Адвокатской газеты» был опубликован официальный комментарий вице-президента палаты и председателя комиссии по защите прав адвокатов Ростислава Хмырова. По сведениям издания, он заявил, «что если Наталье Фараджевой понадобится помощь в защите профессиональных прав адвоката, то палата рассмотрит такую возможность». Более того, «АГ» сообщила, что сегодня в палате проходит заседание совета АП КК, на котором будет рассмотрена, в том числе, ситуация по уголовному делу Натальи Фараджевой. Аванесян сказал «Улице», что не знает про это заседание и его «никто туда не приглашал».