«В судах начали вводить что-то вроде “Крепости”»

В последние недели «Улица» много писала о нарушениях прав адвокатов, защищающих участников политических протестов. В большинстве случаев речь шла о недопусках в ОВД – ситуация незаконная, возмутительная, и уже, к сожалению, привычная. Но постепенно редакция «АУ» стала замечать новую угрозу – недопуски адвокатов уже в суды. Единичные поначалу случаи быстро переросли в тревожную тенденцию. «Улица» поговорила с пятью защитниками о том, под какими предлогами их не допустили на заседания, как они пытались с этим бороться – и что намерены делать теперь.

Адвокат АП Москвы Михаил Салкин

В среду, 3 февраля, меня не пустили в Зюзинский суд к подзащитному – он был накануне задержан на акции после вынесения приговора оппозиционеру Алексею Навальному. Причём в понедельник я умудрился проникнуть в этот же суд на заседания по делам задержанных 31 января – а вот через день уже не получилось. Приставы заявили, что теперь из-за ковида открытого доступа больше нет, прийти можно только на конкретное заседание. Судья им якобы дал распоряжение – то ли устное, то ли письменное, – что сначала подзащитный должен заявить ФИО своего адвоката. А потом уже суд звонит на проходную и говорит, кого пустить.

Тогда я говорю, что мне необходимо пройти в здание для ознакомления с материалами по делам задержанных 31 января – по ним 1 февраля уже были вынесены постановления об административном аресте. Доверители получили от 7 до 13 суток, поэтому обжаловать надо быстро. Но сотрудница канцелярии ответила, что дела не сданы, надо приходить через неделю. Хотя через неделю у меня подзащитный сам выйдет, и добиваться сокращения срока ареста в апелляции будет просто бессмысленно.

Ещё я попытался пройти в экспедицию, но туда не подпускают и на пушечный выстрел – предлагают отправлять бумаги почтой (всё та же неделя) или на электронный адрес суда.

Рядом точно так же ожидали юристы – кажется, от ОВД-Инфо. Из них только одну девушку пустили. Каким-то образом ей удалось донести до задержанных, какие ФИО нужно сказать суду. Часа три она этого ждала.

В итоге я «заспамил» вчера факс суда, электронную почту – всё, что только можно. Как я понимаю, сработал именно e-mail, с электронной подписью. Мне назначили на пятницу рассмотрение жалоб в Мосгорсуде. Ещё я на всякий случай написал через портал суда жалобу на недопуск. Ведь по закону мы можем беспрепятственно входить в районный суд, предъявив удостоверение адвоката.

Адвокат Михаил Салкин

Точно могу сказать, что раньше таких проблем в моей практике не встречалось. Да, меня не пускали в суд – но только во время безумного карантина. Тогда заседания формально назначались, но в суде говорили: не волнуйтесь, мы их все отложим. А теперь и в судах начали вводить что-то вроде «Крепости».

Такое отношение к адвокатам вызывает раздражение – и напоминает проблему с недопусками в СИЗО без разрешения следователя. По закону защитник имеет право на свидания со своим доверителем – но по факту нам иногда приходится «идти на поклон». То же самое происходит на входе в СК и Генпрокуратуру – мы ждём у КПП, пока нас не соизволят пустить.

И, конечно, это очень странное ощущение: ещё вчера сотрудники суда, которые уже давно тебя знают, тебе улыбались и пропускали в суд. А сегодня они со смущением разводят руками, мол, велено не пущать.

Адвокат Михаил Салкин

Понятно, что сделано это для того, чтобы как-то побыстрее пропустить через судебную систему большой поток задержанных. Конечно, адвокаты этой скорости мешают: заявляют ходатайства, не советуют подзащитным признавать вину. А без защитников судебный конвейер не тормозится: суды исправно «штампуют» одинаковые постановления об аресте.

Адвокат АП Санкт-Петербурга Ольга Цейтлина

2 февраля я хотела подать жалобу на административный арест доверителя (всё то же участие в несанкционированной акции). Так как в КоАП допускается альтернативная подсудность, то арест можно было обжаловать в Красносельском районном суде, который вынес решение, а можно и в Санкт-Петербургском городском суде. Однако выяснилось, что никакой альтернативы и нет: в обоих судах канцелярии не принимают документы, ссылаясь на коронавирус.

К вопросу подключился адвокат «Апологии протеста»* Александр Передрук. Он сообщил мне, что проблема отказа в приёме жалоб на аресты во всех судах СПб. В итоге мы были вынуждены отправить документ по почте. Но в Санкт-Петербурге почта может идти неделю и прийти к концу срока административного ареста. Поэтому смысл жаловаться пропадает: не остаётся никаких шансов снизить срок или добиться его отмены. Кроме того, КоАП говорит, что срок рассмотрения жалобы – не более суток с момента подачи (ч. 3 ст.30.5). А отправка бумаг по почте лишает нас незамедлительного рассмотрения.

Я уже сталкивалась с подобной проблемой: в пандемию канцелярии судов точно так же не принимали у нас жалобы по делам об административном выдворении. Мы тогда пытались отправить их через ГАС «Правосудие» и электронную почту. Но в судах мне отвечали, что по КоАП такая подача не предусмотрена, поэтому приходилось отправлять жалобы обычной почтой. Понятно, что в пандемию канцелярии не работают для личного приёма – но почему не предусмотреть возможность электронной подачи?

Адвокат Ольга Цейтлина

Мы снова оказываемся в неравном положении, ведь протоколы следователей в канцеляриях пачками принимают и судьи оперативно их рассматривают. А жалобы адвокатов приходится отправлять по почте – и неизвестно, когда они ещё дойдут.

Мне кажется, что тут включилась репрессивная машина, нацеленная на создание максимальных затруднений со свиданиями, допусками, обжалованиями. Чтобы люди в следующий раз не захотели ни в каких протестах участвовать.

Здесь должна быть чёткая позиция ФПА, комиссий по защите профессиональных прав адвокатов о том, что у защитника есть право на свидание с момента фактического задержания – он должен иметь реальные возможности реализации прав.

Если мы сейчас сдадим этот рубеж в административных делах о митингах, то дальше это войдёт в практику и по уголовным делам. Мы сдаём по шажкам свои права. Сначала нас не пускают в отделы полиции и суды, теперь не дают обжаловать, а потом скажут: «Давайте вообще без адвокатов».

Адвокат АП Санкт-Петербурга Сергей Воронов

Утром 2 февраля мне позвонил молодой человек и рассказал, что в отношении его девушки в Невском районном суде сейчас будет рассматриваться «митинговое» дело об административном правонарушении по ч. 1 ст. 20.2.2 КоАП. Я бросил все дела и через 40 минут уже был у суда. Предъявил на входе ордер и удостоверение, но приставы заявили, что пустят меня только когда начнётся заседание по делу моей доверительницы. Я поинтересовался, почему такой «необычный» порядок. Они ответили, что это прямое распоряжение председателя суда Сергея Горобца.

Я всё равно настаивал, что хочу зайти и ознакомиться с делом. Мы связались с помощником судьи – и она сказала, что я не являюсь участником процесса, поэтому могу быть допущен в качестве защитника только при заявлении моей подзащитной соответствующего ходатайства.

Адвокат Сергей Воронов

Тонкость в том, что по общему правилу в делах об административных правонарушениях протокол (в том числе аудиозапись) судом не ведётся. А значит, если у гражданина нет своей бумаги и ручки – написать ходатайство – то подтвердить факт устного заявления просто невозможно.

Поэтому я решил направить на имя судьи уведомление о вступлении в дело, приложив копию ордера. Документы я отправил по электронной почте суда, а также по факсу – в канцелярию по делам об административных правонарушениях. После этого снова позвонил помощнице и сообщил, что все документы уже у них на почте. На что она ответила: «Мы ничего не знаем, у нас распоряжение председателя, ходатайствуйте».

Я сразу же написал три ходатайства: о ведении протокола, об ознакомлении с материалами дела, и о выдаче моей подзащитной ручки и бумаги – чтобы она сама написала ходатайство о допуске меня в качестве представителя. Всё это я снова отправил электронной почтой и факсом. Потом попробовал лично передать подзащитной третье ходатайство – ведь автобусы с задержанными всё это время стояли у здания суда. Полицейский, смеясь, отказал мне в этом. По итогу меня не допустили, проигнорировав ходатайства; заседание прошло без меня – девушке дали 10 суток ареста. На следующей день я с ней встретился в спецприёмнике и мы сразу же обжаловали решение суда.

Такого в моей практике еще не было: я даже в отделы полиции всегда в итоге попадал, несмотря на попытки недопуска. Но чтобы меня не пускали в суд – это первый раз. Сейчас думаю над подачей административного иска об оспаривании действий должностных лиц.

Адвокат Сергей Воронов

Считаю, это нельзя просто так оставить без реакции. Сегодня меня не пустили на заседание по делу об административном правонарушении, а завтра меня по соглашению в уголовный процесс не пустят.

Мне бы очень хотелось, чтобы палата за меня вступилась. Я сам планирую написать в Комиссию по защите прав адвокатов АП Санкт-Петербурга, чтобы они обратились к председателю городского суда. Кроме того, думаю сообщить о ситуации омбудсмену Санкт-Петербурга Александру Шишлову.

С чем я связываю эти нарушения? Я могу только догадываться о каких-то политических мотивах. Но сейчас мы наблюдаем за умалением статуса адвоката. Я чувствую, что мы – следующие [после задержанных за протесты].

Юрист Алёна Борисова

В среду, 3 февраля, я должна была защищать корреспондента «Открытых медиа» Дмитрия Никитина в Головинском суде. Обычно я прихожу в суд и говорю, что защитник. Тогда меня пускают на заседание, и по устному или письменному ходатайству подзащитного судья привлекает меня в процесс.

Но введённые в октябре «коронавирусные» ограничения некоторые суды трактуют так, что защитник должен быть привлечён судьёй уже в процессе. А до этого он якобы не является участником процесса – и его можно не пускать в здание суда. Собственно, поэтому меня и не пустили в Головинский суд. Я пыталась попасть и через канцелярию, и через приёмную председателя суда, и передавала трубку приставам. Но все те вещи, которые я обычно делаю, чтобы попасть в суд, в этот раз оказались бесполезными.

Юрист Алёна Борисова

Приставы утверждали, что у них было какое-то распоряжение «сверху»: не пускать защитника, пока помощник судьи не позвонит и не скажет, что подзащитный заявил ходатайство о привлечении, а судья его удовлетворила.

История моего подзащитного завершилась не очень хорошо. Дмитрий, как и другие задержанные, практически не спал ночью в ОВД – им не дали ни матрасов, ни подушек, ничего. Из-за этого он был в таком эмоциональном состоянии… ему было сложно оценивать обстановку, настаивать на своём. Я объяснила ему по телефону все риски: хоть он и журналист, но «Открытые медиа» – незарегистрированное СМИ. Поэтому он, грубо говоря, считался обычным гражданином, пришедшим на акцию. Так что грозил арест.

Меня к нему так и не пустили, а судья пригласила его не в зал заседаний, а к себе в кабинет. Мой подзащитный был предупреждён, вошёл с пачкой ходатайств и телефоном, чтобы вести аудиозапись. Но судья с порога ему сказала: нет-нет, телефон оставьте приставу. Пристав ушёл с телефоном, а он остался с ней один на один.

Юрист Алёна Борисова

Судья начала давить: зачем вам адвокат, зачем проводить заседание, заявлять ходатайства? Она говорила: то, что вы хотите, – это полноценное судебное заседание, с адвокатом, этим вы фактически признаёте вину. И предлагала сделать по-другому: подписать бумаги, что он ознакомлен с правами, отказаться от защитника. И пообещала, что после этого выдаст ему постановление, даст минимальный штраф и отпустит.

Дмитрий попытался возразить, но она продолжила давить – в итоге он растерялся и согласился. Судья вручила ему постановление с минимальным штрафом, составленное на коленке и с ошибками.

В итоге недопуск на процесс мне объяснили двумя причинами. Сослались на отсутствие у меня адвокатского статуса – я юрист. А судья, мол, не удовлетворила ходатайство моего подзащитного о привлечении меня в дело в качестве защитника. Но до этого пристав на входе прямо говорил о распоряжении не пускать защитников «по митинговым делам». И единственные, кому при мне удавалось пройти – это адвокаты с ордерами, где были вписаны имена доверителей. Их гораздо сложнее не пропустить.

Впрочем, есть ощущение, что всё это зависит от конкретного председателя суда. После Головинского суда я поехала в Тимирязевский – и туда попала без проблем.

Адвокат АП Москвы Максим Пашков

Ко мне обратились сотрудники благотворительного фонда «Дом с маяком» – попросили поискать сотрудника детского хосписа Ивана Петрякова, который был задержан 2 февраля. Я нашёл его в ОВД по Таганскому району. После этого меня спросили, могу ли я представить его в суде. Ну, адвокатура – это не только зарабатывание денег, но, в том числе и профессия-долг. Надо – так надо, человек не должен оставаться без защиты. Но пристав на входе в Таганский суд заявляет, что меня «нет в списке» – и значит, я считаюсь посетителем. Хотя у меня и удостоверение с собой, и ордер – я адвокат, а не посетитель.

Телефон помощника судьи молчит, как партизан на допросе в гестапо. Я приставам объясняю, что человека уже привезли на заседание. Они говорят, что попробуют что-то сделать. Но пока они «делали», Петряков был признан виновным и получил 15 суток. Осудили его по классике, ст. 20.2 ч.6.1 КоАП – участие в митинге, мешавшее доступу к объектам инфраструктуры.

Ну, хорошо, я прошу: «Дайте мне теперь с материалом ознакомиться». Нет – судья дал команду не пускать. В итоге достал постановление сильно через третьи руки.

Адвокат Максим Пашков

Что сказать… я 20 лет в профессии, много чего видел, но каждый раз удивляюсь. Там написано было, что он в полночь в составе группы препятствовал проходу граждан к Большому и Малому театрам. В полночь – мешал проходу в театр!

Честно скажу: раньше таких проблем у меня не было. Да и последние дни могли не пускать сразу в суды, но потом договаривались. Вот в понедельник в Бабушкинском суде была такая же история – но дозвонились, решили потихонечку вопрос. А вот в Таганском суде столкнулся с каким-то совершенно жёстким противодействием.

Мои чувства по поводу случившегося, думаю, мало кому тут интересны – я в чистом виде законник. Лицо по закону имеет право на получение юридической помощи, оно не может быть ограничено. Но действия суда и полиции фактически превратили это право в фикцию. И Петряков попал в классическую русскую вилку: «Имею ли я право?» – «Имеете». «А могу ли я?» – «Не можете!». То есть, право у него есть, а вот реализовать его – просто не дали.

Адвокат Максим Пашков

Адвокатура по ряду категорий дел превращается для системы правосудия в назойливую муху, которая жужжит о каких-то правах, о каких-то процессуальных гарантиях. Это раздражает – и люди убирают раздражающий фактор. Вот такое у меня мнение. Моё, как сейчас говорят, оценочное суждение.

Что с этим делать? Ну, я не буду плакать и биться в истерике. Есть замечательная фраза: «Делай что должно и будь что будет». Другого правосудия у меня для вас всё равно нет. Я не знаю, распространится дальше такая практика или нет, поживём – увидим. В конце концов, про советскую власть помните, как говорили? «Это было навсегда, пока не кончилось». Вот и я вам так же скажу.