Телефонный треугольник

Обычное посещение столичного СИЗО обернулось для адвоката Ольги Балабановой сразу двумя судебными разбирательствами. Сотрудники изолятора обвинили её в попытке пронести телефон, а «родная» подмосковная палата вынесла ей за это замечание. Балабановой пришлось оспаривать в суде и «телефонный» штраф, и «дисциплинарку». Она считает, что совет палаты «занял позицию презумпции виновности» и допустил «повторную ответственность». Представители палаты настаивают, что оценивали действия адвоката с точки зрения профессиональной этики, а не КоАП – поэтому ни о какой двойной ответственности речи быть не может.

Телефон есть? А если найду?

19 марта 2021 года адвокат АПМО Ольга Балабанова приехала к подзащитному в столичное СИЗО №5 («Водник»). На КПП она положила вещи в специальный ящик. «С правой стороны там стоят шкафчики для крупных вещей. Потом ты проходишь сканер и после этого сдаёшь телефон в камеру хранения, тебе выдают жетон, – объясняет адвокат. – Я положила в ящик записную книжку, УПК, удостоверение с ордером, телефон, шапку, куртку. Этот ящик проехал через сканер, потом я зашла через решётку».

После этого сотрудник СИЗО сказал, что в ящике лежит телефон. Получается, что Балабанова не выполнила «законные требования» и не предъявила запрещённые предметы. «Но что значит “не предъявила”? – удивляется адвокат. – Его же не в сумке у меня нашли, не в карманах. Других мест, кроме ящика, куда его можно было бы отдельно положить, нет – стола какого-нибудь или тумбочки». По словам Балабановой, сотрудник не давал на входе никаких отдельных инструкций насчёт телефона.

В итоге адвокат сдала мобильник в камеру хранения. Затем начальник службы режима составил в отношении неё протокол об административном правонарушении по ч. 2 ст. 19.3 КоАП (неповиновение гражданина законному распоряжению сотрудника учреждения УИС). «Я дала объяснения, что ничего не прятала. Что телефон и должен был быть в ящике – а как его ещё проносить? Указала, что вину не признаю», – вспоминает Балабанова.

2 апреля дело об административном правонарушении поступило в Головинский районный суд. «Я уже забыла об этом случае, подумала, что это недоразумение какое-то», – рассказывает адвокат. Но 12 апреля управление Минюста по МО направило представление в адвокатскую палату Московской области (АПМО). В письме (есть у «АУ») сообщается, что Балабанова при проходе через КПП пронесла сотовый телефон. А значит, она нарушила п. 146 Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов и ст. 18 Закона о содержании под стражей – которые запрещают проносить технику «на территорию места содержания под стражей». Минюст посчитал, что действия Балабановой не соответствуют принципам законности и нравственности, следовательно, нарушают ч. 1. ст. 10 КПЭА и Закон об адвокатуре. 11 мая АПМО возбудила дисциплинарное производство в отношении Ольги Балабановой.

«Действия этически корректны»

Рассмотрение дела об административном правонарушении Ольги Балабановой было назначено на 16 июня в Головинском суде Москвы. Адвокат подала ходатайство об отложении разбирательства из-за болезни, а заодно попросила перенести процесс по месту жительства – в Подольск. Но суд отказал по обеим просьбам и заседание в итоге прошло без Балабановой (постановление есть у «АУ»).

В материалах дела среди прочего была видеозапись из изолятора. Как пишет суд, на вопрос сотрудника о наличии запрещённых предметов Балабанова ответила отрицательно, «после чего сложила вещи в рентген-сканер, где между книгой и тетрадкой был обнаружен мобильный телефон». По мнению судьи, это доказывает несостоятельность слов адвоката о том, что она не скрывала мобильник и собиралась сдать его в камеру хранения.

Суд сослался на ст. 18 ФЗ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы», которая запрещает защитнику проносить телефоны «на территорию места содержания под стражей». По мнению судьи Анны Королёвой, при проходе через КПП Балабанова «оказала неповиновение законному требованию» сотрудника СИЗО сдать запрещённые предметы. В итоге она признала защитницу виновной и назначила штраф – две тысячи рублей.

Неделю спустя, 24 июня, «дисциплинарку» Балабановой рассмотрела квалификационная комиссия АП МО (заключение есть у «АУ»). Члены комиссии напомнили про решение ВС от 10 ноября 2017 года и апелляционное определение ВС от 6 февраля 2018 года. Ссылаясь на ч. 4 ст. 89 УИК, Верховный Суд указал, что для защитников не установлено запрета проносить технику на территорию исправительного учреждения в случае свиданий с родственниками и иными лицами. Также комиссия упомянула кассационное определение ВС от 17 марта 2021 года. В нём говорится, что требование сдать средства связи не распространяется на адвокатов и лиц, оказывающих юридическую помощь. В результате комиссия не увидела в действиях Балабановой нарушений КПЭА или Закона об адвокатуре – и дала заключение о необходимости прекратить дисциплинарное производство.

Квалификационная комиссия АП Московской области

Действия адвоката Балабановой этически корректны и соответствуют вышеуказанным разъяснениям Верховного Суда.

Через два месяца, 23 августа, защитница получила постановление Головинского суда. Уже 24 августа она его обжаловала (копия есть у «АУ») – и уведомила об этом палату. Но 25 августа совет АП Московской области направил «дисциплинарное производство» обратно в квалифкомиссию для нового разбирательства. В своём решении (есть у «АУ») совет заявил, что Балабановой неизвестен результат рассмотрения «административки». По мнению членов совета, она «устранилась» от оспаривания, что фактически означает признание вины. А совершение подобного административного правонарушения при посещении защитником следственного изолятора не может рассматриваться как соблюдение требований пп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре.

Также совет посчитал некорректной ссылку комиссии на решение ВС от 10 ноября 2017 года – «поскольку оно касается… мест отбывания наказаний, а не следственных изоляторов». Совет предложил комиссии учесть решение Головинского суда и «дать оценку действиям адвоката в связи с привлечением её к административной ответственности».

«Проявила излишнюю самонадеянность»

23 сентября прошло новое заседание квалификационной комиссии; Балабанова на нём не присутствовала. В заключении (есть у «АУ») указано, что адвокат не предоставила результат рассмотрения дела в Головинском суде. Сама Балабанова считает, что палата просто проигнорировала её уведомление об обжаловании.

Комиссия отметила – «с учётом мнения совета АПМО», – что ч. 1 ст. 18 Закона о содержании под стражей запрещает защитнику проносить технику на территорию места содержания под стражей. Но добавила, что УИС с учётом решения ВС от 10 ноября 2017 года таких ограничений и запретов в отношении свиданий с адвокатами не устанавливает. По мнению комиссии, в суде не было доказано, что адвокат собиралась передать телефон подзащитному. Тем не менее «адвокат обязан избегать ситуаций, в которых он, даже по неосторожности, совершает действия, направленные к подрыву доверия к нему или адвокатуре».

Квалификационная комиссия АП Московской области

Адвокат знала о наличии у неё сотового телефона, но не предприняла никаких действий по выяснению возможности прохода через КПП в такой ситуации, проявив тем самым излишнюю самонадеянность.

В итоге комиссия усмотрела в действиях Балабановой нарушение п. 2 ст. 5 КПЭА, «выразившееся в том, что при проходе через КПП… адвокат пронесла на территорию режимного учреждения телефон».

20 октября прошло очередное заседание совета АПМО. За день до этого Балабанова направила в палату заявление (есть у «АУ») с просьбой отложить рассмотрение «дисциплинарки». Она приложила скриншот странички суда с датой и временем апелляции по её административному делу – 1 декабря 2021 года. «Жалоба была уже принята и назначена к производству. Но их это обстоятельство не остановило, ходатайство проигнорировали», – говорит адвокат.

Изучив выводы квалификационной комиссии, члены совета заявили, что адвокат не доказала предвзятого или необъективного отношения к ней со стороны сотрудников СИЗО. В итоге совет вынес Балабановой замечание (решение есть у «АУ»). Защитницу это возмутило. «Никаких требований положить телефон в какое-то определённое место не было – и я его выложила в единственно возможное место. Очевидно, если я кладу телефон в сканер, я не пытаюсь его спрятать, – подчёркивает Балабанова. – Я думала, что всё объясню, нормальные люди всё поймут и этот бред быстро закончится. Но нет! И если с УФСИНом и судами мне всё давно понятно, то от родной палаты я как-то не ожидала этого безумия».

Презумпция виновности

11 ноября Ольга Балабанова подала иск в Лефортовский районный суд Москвы: она попросила признать незаконным решение совета АПМО. В иске защитница ссылается на ст. 1.5. КоАП, которая предусматривает верховенство принципа презумпции невиновности. Об этом же говорят и ст. 49, 50 Конституции. «Совет адвокатской палаты нарушил принцип невиновности гражданина, признав меня виновной в совершении действий, которые квалифицируются как административное правонарушение по ч. 2 ст. 19.3 КоАП и, соответственно, вина в совершении которых может быть доказана только вступившим в законную силу решением суда. Такого решения на момент рассмотрения дисциплинарного производства в совете палаты не было», – пишет Балабанова. Она делает вывод, что квалификационная комиссия и совет палаты заняли позицию о «презумпции виновности адвоката» – на основании только лишь протокола об административном правонарушении и представления Минюста. Кроме того, адвокат считает, что совет палаты возложил на неё бремя доказывания факта предвзятости сотрудников УФСИН.

Дальше защитница указала, что совет допустил двойную ответственность за одно и то же деяние. Она сослалась на ч. 1 ст. 50 Конституции и ч. 5 ст. 4.1 КоАП, по которым никто не может быть повторно осуждён за одно и то же преступление. «Федеральная палата адвокатов неоднократно указывала о недопустимости двойной ответственности адвокатов, отразив эту позицию в дисциплинарной практике», – пишет адвокат в иске.

В качестве примера Балабанова указала на решение совета АП Москвы по истории с адвокатом N, который пронёс телефон в СИЗО. Суд оштрафовал его по ч. 2 ст. 19.3 КоАП и решение вступило в силу. После этого совет АП Москвы прекратил «дисциплинарку» в отношении N. Как объясняется в решении, дисциплинарные органы адвокатского самоуправления не имеют законной возможности для повторной оценки тех действий адвоката, которые уже получили разрешение в рамках какой-либо иной юрисдикции – в том числе в решении суда по делу об административном правонарушении. В таких случаях дисциплинарные органы не вправе устанавливать факт наличия или отсутствия в действиях адвоката нарушения Закона об адвокатуре, решил совет АП Москвы.

Наконец, Балабанова настаивает: совет и квалифкомиссия указали недостоверную информацию о том, что она не отрицала факт проноса телефона. Защитница подчеркнула в иске, что не собиралась проносить телефон дальше камеры хранения: «Адвокат может или держать телефон в руках или карманах, или положить его в ящик для сканирования».

«Умаляет авторитет адвокатуры»

Палата посчитала, что адвокат не имеет права обращаться в суд по такому вопросу. В возражениях на иск (есть у «АУ») представители АПМО напомнили, что решение совета о дисциплинарной ответственности может быть обжаловано в суде только из-за нарушения процедуры – иначе это нарушает принципы независимости и самоуправления адвокатуры. Обосновывая эту позицию, АПМО сослалась на определение Второго кассационного суда от 31 августа 2021 года : «…суд не должен принимать на себя функции уполномоченного законодателем другого органа, в ведении которого находится принятие решения о наличии или об отсутствии в действиях адвоката дисциплинарного проступка. Такой вопрос не может быть решён иначе, чем органами адвокатской палаты».

АПМО не согласна с мнением Балабановой о том, что палата «присвоила» функции госорганов, в чьи обязанности входит устанавливать и привлекать виновных в нарушении КоАП. В возражениях палата пишет, что не устанавливала состав административного правонарушения, а лишь дала оценку действиям адвоката с точки зрения КПЭА. Протокол, согласно позиции АПМО, рассматривался в совокупности с другими представленными доказательствами. Кроме того, в палате считают, что Балабанова не предоставила доказательств, опровергающих версию из протокола. А пример из дисциплинарной практики АП Москвы, который она привела, в палате отказались анализировать, посчитав ссылку неотносимой (ст. 59 ГПК).

Авторы возражений назвали дисциплинарное замечание «обоснованной и разумной мерой». Действия Балабановой подорвали доверие к ней и адвокатскому сообществу в целом, «что умаляет авторитет адвокатуры как института и элемента системы правосудия», указала АПМО – и попросила суд отказать Балабановой в иске.

Внезапный поворот

Тем временем 2 декабря Мосгорсуд рассмотрел жалобу защитницы на постановление Головинского суда. В решении (есть у «АУ») указано, что Балабанова является членом территориальной избирательной комиссии города Раменское – причём ранее она предоставляла документы о своём статусе и Головинскому суду. Судья Мосгорсуда Антон Лашков напомнил про п. 18 ст. 29 ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан России». Из него следует, что член избирательной комиссии с правом решающего голоса не может быть подвергнут административному наказанию в суде без согласия прокурора субъекта.

В материалах дела нет сведений о том, что эта норма закона была соблюдена, отмечает Лашков. Так как на момент апелляции уже истёк трехмесячный срок привлечения к административной ответственности, Мосгорсуд отменил постановление Головинского районного суда. Однако Ольга Балабанова планирует обжаловать решение Мосгорсуда: «Потому что надо прекращать не по истечению сроков, а за отсутствием события».

Жертва статистики

В марте и апреле в Лефортовском суде прошло два заседания по иску адвоката к палате – на них стороны повторили свои аргументы. По словам Балабановой, представитель палаты сказал, что сам факт составления протокола в отношении адвоката уже ставит под угрозу репутацию адвокатуры. «Но это презумпция виновности, – уверена она. – Вы признаёте, что раз на меня составили протокол, то я априори виновата. Если бы это говорил представитель УФСИН, я бы ещё поняла. Но это представитель палаты говорит такие жуткие вещи».

Балабанова утверждает, что «судья уже хотела уходить на вынесение решения». Однако защитница заявила важное ходатайство: «Я никак не могла получить в Мосгорсуде своё решение и попросила судью запросить его. Потому что это юридически значимый факт – что на момент рассмотрения решение было отменено. В итоге судья запросила зачем-то всё дело – и разбирательство продолжается».

Рассуждая о позиции палаты, Ольга Балабанова предположила, что стала «жертвой статистики». «Когда я смотрела административную практику, то заметила, что Минюст в отчётный период присылает три-четыре представления в палату, – говорит адвокат. – Палата ведёт отчётность. И они обычно хотя бы одно представление Минюста удовлетворяют – для статистики. Вот я и попала в этот процент – они посчитали, что меня не жалко. Может, решили, что я не медийная, и поэтому по-тихому могут это состряпать».

Адвокат Ольга Балабанова

Мне кажется, что это некая политическая игра. Палата таким образом проявляет лояльность по отношению к Минюсту, показывает, что они встроены в систему.

Говоря об инциденте в СИЗО №5, адвокат считает, что всему виной «человеческий фактор» сотрудников изолятора. «Когда я потом приезжала в СИЗО, я специально наблюдала за этой процедурой. Уточняла: покажите пальцем, куда мне положить телефон. Выяснилось, что ты должен был просунуть руку в клетку и положить его на тумбочку с другой стороны, – объясняет Балабанова. – И когда я последний раз оттуда выходила, там была точно такая история с женщиной-адвокатом, как у меня. У нас, насколько я знаю, два таких проблемных изолятора: “Водник” и “Медведь” (СИЗО № 4. – “АУ”). Там всё время такие проблемы».

«Улица» не смогла оперативно получить у АПМО комментарий по поводу подозрений Балабановой. Редакция направила запрос в палату.

Также «АУ» попросила адвоката АП Москвы Андрея Сучкова прокомментировать эту историю. Эксперт считает, что в данном случае нельзя говорить о «двойной ответственности», поскольку некорректно сравнивать решение суда и решение совета. «Более того, совет ФПА указывал, что решение по административному или уголовному делу не является преюдицией для решения по дисциплинарному производству, – объясняет Сучков. – Суть этой позиции в том, что протокол и затем решение суда – это материальное право КоАП. А дисциплинарное производство – это КПЭА. Адвокат может нарушить и КоАП, и КПЭА. А может нарушить одно, а второе – не нарушить».

Также «Улица» обратилась за комментарием к вице-президенту ФПА Генри Резнику, который неоднократно высказывал противоположный взгляд на этот вопрос. Он не стал комментировать позицию коллег из АП Московской области по этическим соображениям – и предложил процитировать одну из предыдущих своих публикаций на эту тему. «Улица» приводит мнение Резника о двух «дисциплинарках», которые в 2021 году рассматривал совет АП Москвы. Они также были возбуждены из-за проноса запрещённых предметов в СИЗО. «Дисциплинарные производства были прекращены на основе правила non bis in idem в связи с отсутствием в представлениях горюста ссылок на какие-либо иные действия (бездействие) адвокатов, которые бы не охватывались и не были оценены вступившими в законную силу постановлениями районных судов, на основании которых адвокаты были привлечены к административной ответственности и которые требовали бы их оценки со стороны квалификационной комиссии и совета в рамках именно дисциплинарной юрисдикции», – писал тогда Резник.

Вице-президент ФПА Генри Резник

…когда конкретные действия (бездействие) адвоката уже получили своё окончательное разрешение в рамках какой-либо иной юрисдикции, в том числе административной, квалифкомиссия и совет лишены какой-либо законной возможности повторной оценки тех же самых действий через призму дисциплинарной ответственности данного адвоката, поскольку они уже были установлены и зафиксированы вступившим в законную силу решением.

Он указал, что эти выводы основывались на постановлениях Конституционного Суда России и ЕСПЧ. «КС последовательно констатировал, что буквальное содержание ч. 1 ст. 50 Конституции, ограниченное только уголовной ответственностью, не означает, что Конституция допускает неоднократное привлечение к административной или дисциплинарной ответственности за одно и то же деяние», – пояснил вице-президент ФПА.

Следующее заседание по иску Ольги Балабановой к АПМО состоится 27 мая.