«Очень жесткий следователь, но абсолютно в рамках УПК»

Сегодня в истории Генеральной прокуратуры закончилась эпоха Юрия Чайки: президент подписал указ о назначении новым руководителем надзорного ведомства Игоря Краснова – сотрудника Следственного комитета. Краснов много лет работал следователям по резонансным делам, причем большинство из них так или иначе связаны с «политикой» – например, целая группа дел о неонацистской организации БОРН, покушение на бывшего вице-премьера Анатолия Чубайса или убийство политика Бориса Немцова. «Улица» поговорила с адвокатами по этим делам и попросила их поделиться опытом общения с Красновым-следователем – а заодно предположить, чего стоит ожидать от Краснова-генпрокурора. Мнения разделились.

«Нормальное деловое общение»

Роман Карпинский,
адвокат АП г. Москвы

В деле по обвинению Тихонова и Хасис я представлял родственников Станислава Маркелова. Для потерпевшей стороны по делам об убийстве их близких важнее всего, чтобы виновные были установлены и привлечены к ответственности как можно быстрее. Качество следствия должно быть максимальным. Следственную группу возглавлял Игорь Краснов, и в этом случае все было сделано на высочайшем уровне.

Непосредственно с Красновым мы общались на стадии ознакомления с материалами дела. Обычные профессиональные взаимодействия из числа тех, что не запоминаются, потому что так всё и должно быть. Нормальное деловое общение между следователем и представителем потерпевшей стороны.

Он мне пояснил свое видение уголовного дела, озвучил основные моменты, которые считал наиболее существенными. Сказал, что лично у него сомнений нет в том, что Тихонов и Хасис совершили это преступление. И, разумеется, предложил мне самому в этом убедиться по итогам ознакомления с материалами. Моей задачей было проверить то, насколько версия следствия подтверждается доказательствами. Убедился, что подтверждается полностью — и мои доверители с этим согласились.

Публике, как правило, известна только часть работы следствия — в данном случае это доказательства против Тихонова и Хасис. Но на самом деле там была проделана гигантская работа. Были подняты все уголовные дела, по которым работал Станислав Маркелов, выявлены конфликтные ситуации, проверены все люди, с которыми он взаимодействовал, кто ему угрожал. И по результатам в том числе оперативной работы вышли на Никиту Тихонова и Евгению Хасис.

Сам я качество работы следствия и оперативных сотрудников по этому уголовному делу охарактеризовать могу только как высший пилотаж, поскольку Тихонов и Хасис находились на нелегальном положении, проживали под чужими именами, их установление и задержание было сопряжено с огромными трудностями. Понимаете, мне есть с чем сравнивать: когда я участвовал в качестве представителя потерпевшего по делу об убийстве Натальи Эстемировой, там вообще не отрабатывались никакие версии кроме одной, искусственной, о причастности неких чеченских бандформирований. Эта версия, удобная государству, была притянута за уши, а все остальные следствие проигнорировало. В том числе те, которые заявлялись потерпевшей стороной. То есть там следствие шло изначально по определенному пути.

Адвокат Роман Карпинский

А тут работа была направлена именно на установление всех обстоятельств произошедшего, был отработан ряд версий, были проверены иные лица на причастность к совершению преступления. И результат был абсолютно логичным — виновные осуждены. В дальнейшем Тихонов и Хасис полностью признались как в этом преступлении, так и в ряде других.

Что до назначения Краснова на пост, то мои оценки тут субъективны: можно предположить, что нас ждет сближение Генеральной прокуратуры и Следственного комитета. Завершится ли это в итоге неким юридическим слиянием этих двух ведомств – вопрос, но фактический курс предполагаю таким. Впрочем, я не ожидаю кардинальных изменений. Личности руководителей ведомств — что Генеральной прокуратуры, что СК — вторичны, а непосредственное влияние у тех, кто их назначает, то есть у президента и его окружения.

«Повода для восторгов следователь Краснов мне не дал»

Александр Васильев,
адвокат Московской региональной коллегии адвокатов

О личности Игоря Краснова, который намедни стал генпрокурором, сказать могу немного. Мы взаимодействовали по делу об убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой, я на следствии представлял интересы Евгении Хасис. Нынешний генпрокурор возглавлял тогда следственную группу, но с обвиняемыми не работал и адвокатов сторонился. В основном моя подзащитная контактировала с его подчиненными, чаще всего с ней работала следователь Неминущая.

Персонально с Красновым у меня был один запомнившийся контакт — во время ознакомления с материалами по 217-ой статье УПК. Тогда я заявил ходатайство о предоставлении мне возможности снять копии с аудио-видеоматериалов дела, но Краснов мне письменно отказал. Я обжаловал решение «через голову», его руководителю, и это сработало. Через некоторое время Краснов свое решение изменил и копии сделать позволил.

В тот момент меня мало интересовали что его манера общаться с адвокатами, что повадки его подчиненных. Они не отпечатались в памяти, и едва ли я смогу сходу припомнить что-то яркое или интересное. Для меня были важны методы и приемы его работы, а также законность принимаемых им решений. Но повода для восторгов следователь Краснов мне не дал.

Имелись, например, грубые нарушения закона на стадии следствия, повлиявшие в итоге на приговор. В частности, мне было очевидно, что протокол обыска в квартире Тихонова и Хасис был сфальсифицирован, а адвокат, приглашенный следствием для защиты Тихонова, был, мягко говоря, «подставной». Так что Краснов, конечно, компетентный следователь, но только употребил он эту компетентность, по моим представлениям, далеко не во благо закона и правосудия, хотя цели своей достиг.

Адвокат Александр Васильев

В связи с новым назначении генерала могу констатировать только очевидное недоумение от того, что Генпрокуратуру возглавит человек, ни дня не работавший в настоящей прокуратуре, а только в следственном комитете при ней. Впрочем, как показывает практика последних лет, отсутствие компетенции – еще не повод для отказа в должности «хорошему человеку».

Но есть и более интересный нюанс. Приговор по делу Тихонова и Хасис обжалован в ЕСПЧ. Коммуникация прошла и рано или поздно появится решение, которое, если судить по сложившейся практике, едва ли будет в пользу РФ. Тогда мы отправимся в президиум ВС за отменой приговора, но любой представитель прокуратуры будет подчиненным Игоря Краснова — того самого следователя, который и расследовал дело. Пока я вижу в этом все основания для отвода любого представителя прокуратуры. Конфликт интересов все же.

«Только хорошие слова о нем»

Андрей Шугаев,
адвокат МКА «Клишин и партнеры»

Генерала Краснова я хорошо знаю еще с тех времен, когда он был подполковником. В своей работе я трижды сталкивался с ним – причем не только как адвокат потерпевшей стороны. И от меня вы услышите только хорошие слова о нем. Игорь Викторович — специалист высшего класса, очень вдумчивый, очень тактичный, вел следственные действия исключительно профессионально. Понимаю, что многие, возможно, отнесутся к моим словам критически — скажут, что адвокат «соловьем заливается». Но то, что я говорю, вовсе не свидетельство избыточного пиетета к высшим должностным лицам прокуратуры.

В одном из дел мы с коллегой защищали людей, подозреваемых в совершении чудовищных преступлений. Не могу углубляться в подробности, так как дал подписку о неразглашении; скажу лишь, что в материалах дела фигурировало взрывное устройство, а мои подзащитные подозревались в терроризме. Дело вело Следственное управление ФСБ, но генерал Краснов тоже им занимался. Могу заверить, что он разобрался во всех нюансах и сделал именно то, что и должно делать следствие – установил истину. В результате дело сошло на нет, то есть, грубо говоря, было прекращено в связи с отсутствием состава преступления. Именно благодаря его внимательному, въедливому отношению нам удалось доказать, что подзащитные не причастны к тому, в чем их пытаются обвинить.

Адвокат Андрей Шугаев

Отдельно хочу сказать, что Игорь Викторович на моей памяти всегда очень ответственно, деликатно и профессионально общался как с адвокатами потерпевшей стороны (в такой роли мне довелось побывать дважды), так и с защитниками подозреваемых. Никогда не допускал ни хамства, ни панибратства, ни фамильярности, которые часто присущи следователям.

Я работаю много лет, и назвал бы его подход, политику отношений с адвокатами удивительно тактичной. Генерал Краснов понимал всегда, что обвинение не центр Вселенной, что защита – конституционное право, предусмотренное законом. Понимал, что адвокат защищает так, как он может, как требует от него совесть. И он всегда давал возможность мне и моим коллегам-адвокатам работать как полагается, а не лавировать между прихотями следствия и превратностями судьбы.

Новое назначение генерала Краснова я могу только приветствовать. Не только как адвокат, но и как бывший работник следственных органов прокуратуры. Полагаю, стоит подчеркнуть, что он долгое время находился на разных должностях в следственных органах и опыта ему не занимать. Человек, который знает работу Следственного комитета изнутри, теперь возглавил Генеральную прокуратуру – думаю, он сможет качественно улучшить взаимодействие между ведомствами. Отдельно надеюсь, что теперь будет затронут вопрос участия прокурора на стадии предварительного расследования.

«Следствие выглядело подгонкой под ответ»

Игорь Поповский,
адвокат коллегии адвокатов «Мюллер и Аверин»

Сразу скажу, что мой подзащитный не давал признательных показаний по делу БОРН, поэтому работу Игоря Краснова, который возглавлял следственную группу, я наблюдал скорее со стороны. И едва ли скажу о её качестве что-то хорошее. Следствие велось на очень среднем уровне, ничего выдающегося. Пожалуй, если бы оно на 95% не состояло из признательных показаний – могли бы оправдать всех, поскольку прямых доказательств не было вообще.

Что до Краснова, то я несколько раз наблюдал его общение с подчиненными, и мне попросту странно называть это «следствием». Он заходил в кабинет и безапелляционным тоном раздавал порцию начальственных указаний: ты делаешь так, ты делаешь эдак. И следователи, занятые абсолютно другими делами, тут же их оставляли и кидались делать как сказано. Ни дискуссии, ни возражений, ни обсуждения как такового – взяли под козырек и побежали.

О внутренней кухне адвокату достоверно судить сложно, но у меня осталось ощущение, что вся следственная группа по сути занималась только оформлением решений, принятых не ими и не в их кабинетах. Выглядело все так, что есть какие-то люди из Службы по защите конституционного строя ФСБ, есть Краснов, который в своем интересе, а эти, на местах — технический персонал, машинистки. Аналогичная ситуация была в деле «Реструкта» (движение, созданное неонацистом Максимом Марцинкевичем по кличке «Тесак»; запрещено как экстремистское – «АУ»), которое Краснов курировал несколько месяцев, незадолго до своего повышения до заместителя Бастрыкина (в 2016 году – «АУ»): был он, на каких-то вершинах, а его подчиненные – статисты по сути.

Но в деле БОРН речь шла ни много ни мало об убийстве федерального судьи (Эдуарда Чувашова – «АУ») и кто-то должен был оказаться виновным. Следствию нужно было любой ценой заставить кого-то признаться, в итоге признались Баклагин и Исаев, хотя их роль сводилась к какой-то помощи убийце, по их собственным словам. Я бы сказал, что следствие по этому делу выглядело подгонкой под ответ: конкретно эти люди должны были дать конкретные показания и быть осуждены по тем эпизодам, что им инкриминировали, чтобы закрыть вопрос. Но все дело держалось только на заявлениях обвиняемых и Тихонова с Хасис, которые уже были осуждены и пошли на сотрудничество со следствием.

Адвокат Игорь Поповский

Много лет назад я проходил институтскую практику в районной прокуратуре и даже там по уголовным делам работали тщательнее.

Впрочем, могу отметить, что подчиненные Краснова никак не препятствовали в ознакомлении с материалами дела, скорее даже наоборот, настаивали, чтобы все подробно их изучили без спешки. Но я связываю это больше с тем, что они и так были уверены, что всё у них выгорит. Вопрос был только в качестве этих материалов и доказательной базы в целом.

Поспешный карьерный рост генерала Краснова могу связать именно с его «успехами» в «расследовании» экстремистских преступлений. Не секрет, что такие люди делают отличные карьеры, занимаясь, правда, репрессиями по сути. Ведь что такое репрессия? Когда человек не виноват, а кто-то выносит решение, что он фактически виноват. И появляются некие господа, которые начинают оформлять всё это чин по чину, как они это умеют делать. Человек садится в тюрьму – господа получают повышение. Краснов толком не поработал в прокуратуре, только вот на таком «следствии» – техническом оформлении непонятно чего. А теперь он станет генеральным прокурором.

Следственный комитет и Генеральная прокуратура – это как две конкурирующие фирмы. И заместитель из одной фирмы пришел командовать к конкурентам. О какой законности, процессуальном надзоре и контроле можно будет говорить? Ну, справедливости ради, надо сказать, что сейчас у нас и прокуратура уже не та, какой была раньше. Но сейчас это все будет очень просто – одна инстанция.

«Главное, что не было никаких подстав»

Оксана Михалкина,
председатель Коллегии адвокатов города Москвы «ТАМИР»

Так сложилось, что всю свою адвокатскую карьеру – а мой стаж приближается к 20 годам – я практикую исключительно по уголовным делам. Соответственно, постоянно взаимодействую со следователями. И за эти годы я встретила всего пятерых процессуалистов уровня Игоря Викторовича Краснова. Таких, с которыми общаешься на равных, которые разговаривают на нормальном юридическом языке. И работу свою делают, не прибегая ни к шантажу, ни к обману, ни к какому-то лукавству. Не пытаются ввести оппонентов – защитников и обвиняемых – в заблуждение. Игорь Викторович, безусловно, был именно таким следователем. Да, я читала много комментариев по поводу его назначения, в основном, отрицательных. Но вы знаете – я не могу сказать о нем ни одного плохого слова. Оба раза, что мне довелось с ним встречаться, все было предельно открыто, ясно и понятно.

Другой аспект, тоже немаловажный, что общение и с самим генералом Красновым (хотя я знала его подполковником и генерал-майором), и с его подчиненными, всегда было очень корректным, вежливым. Причем такая политика проводилась не только по отношению к защитникам – с обвиняемыми общались в той же манере. И, главное, что не было никаких, как мы говорим, подстав.

Да, нужно признать, что у нас никогда следствие не ведет себя абсолютно объективно, потому что следствие – это всегда обвинительный уклон. Но процедура следствия все равно строго регламентирована УПК. А на практике как происходит? Приходишь знакомиться с материалами дела – оно вроде бы прошито, тома пронумерованы. А в суде оно уже перешитое – другие страницы, другие документы, часть доказательств устранена, часть добавлена. Фактически больше 90% уголовных дел – это фальсификат, следователи опускаются до того, что подменяют все подряд: от протоколов осмотра места происшествия или допросов до вещественных доказательств. Всё ради того, чтобы укрепить позицию обвинения. И очень редко попадаются профессионалы как Игорь Викторович, которые подобного себе не позволяют.

Адвокат Оксана Михалкина

Как ни печально это признавать, но нечасто доводится видеть настолько чистую работу оппонентов – когда следователь использует четкие, законные, процессуальные рычаги и механизмы для того, чтобы доказать виновность. Когда следствие играет честно, хоть они и за свою сторону играют, то это и нам тоже подспорье.

Приведу в пример дело БОРН, в котором я защищала одного из обвиняемых – Михаила Волкова. Несмотря на предъявленное обвинение, «обычные» в таких делах незаконные меры на стадии следствия к Волкову не применялись: по крайней мере в моем присутствии – и подзащитный мне об этом не сообщал. Следствие не пыталось, как это часто бывает, любой ценой укрепить свою позицию. Наоборот – ими было собран такой объем доказательств, который позволил коллегии присяжных счесть Волкова достойным снисхождения, а суду приговорить его к меньшему, хотя и всё равно внушительному, сроку заключения.

Само назначение комментировать с адвокатской позиции не очень осмысленно – это вопрос политический, а не профессиональный. Кандидатура предложена главой государства. Но надеюсь, что Краснов, став генеральным прокурором, сможет здраво оценить состояние наших органов предварительного расследования, увидеть, сколько там ошибок, злоупотреблений. Хочется верить, что будут приняты не только решения по конкретным известным случаям – некоторые из которых просто за гранью добра и зла – но и найден способ искоренить саму практику фальсификаций и систематического нарушения прав подозреваемых на стадии предварительного следствия. Надеюсь, что новая метла все это выметет.

«Он не чурался грязных методов работы»

Николай Полозов,
российский и украинский адвокат,
управляющий партнер адвокатского объединения «Полозов и партнеры»

Игоря Краснова я знаю лично. Он действительно был следователем по делу Ильи Горячева, еще раньше по делу Никиты Тихонова и Евгении Хасис – а параллельно по большому делу БОРН. Говоря о нем, нельзя не отметить, что его руководству, кем бы оно ни было тогда и кем бы ни стало теперь, очень с ним повезло. Краснов очень исполнительный следователь.

Дело, по которому мне довелось с ним общаться, будущий генпрокурор вел в плотном взаимодействии с оперативниками Управления по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом ФСБ России. Мне он запомнился как следователь, который для достижения результата идет не на самые чистоплотные методы. Говорить о fair play (честной игре – «Улица») в юридическом смысле тут не приходится. Мой подзащитный, например, подвергался давлению явно с его ведома, а может и по поручению. В следственном изоляторе «Бутырка» Горячева помещали в «пресс-хату», где он был вынужден вскрыть себе вены из-за действий сокамерников. Инициатива, конечно, могла исходить и от оперативников ФСБ, но Краснов как руководитель следственной группы нес всю полноту ответственности за это. Мы ему об этом говорили, но он никак не реагировал на наши заявления.

При встрече с Горячевым Краснов обещал, хоть и завуалированно, что у того могут быть проблемы, если он не пойдет на какие-то условия, предлагаемые следствием. И с другой стороны обещал, что если Горячев пойдет на какие-то договоренности, то его судьба может сложиться более позитивным образом, чем предполагалось. Если точнее, говорил, что Горячев будет «спокойненько сидеть на тёплой лавке, кушать сметанку». Почему «сметанку» – непонятно. Видимо это такая у господина генерала лингвистическая особенность.

Мы довольно много соприкасались с Красновым в период расследования. Рутинные мероприятия он делегировал подчиненным, но на ключевых всегда присутствовал сам, и к тому же активно участвовал в процедуре экстрадиции моего подзащитного из Сербии в 2013 году. Поэтому составить цельное мнение получилось.

Адвокат Николай Полозов

В обращении он достаточно вежливый и культурный человек. Всё было предельно корректно, до формализма… но знаете, есть такие люди, которые могут страшные вещи говорить с очаровательной улыбкой.

И самым ярким моим воспоминанием о нем остается то, что он ставил себя как хозяин положения, а не как равноправный участник уголовного процесса. Было впечатление, что у Краснова было четкое понимание, каким будет исход дела. И это рождало в нем абсолютную уверенность в своём всемогуществе, в своих силах, в том, что его действия приведут именно к тому результату, который необходим. И сложно спорить с тем, что его прогнозы для Горячева сбылись на 100%. Поэтому у меня к Краснову достаточно специфическое отношение. Я понимаю, что этот человек не был заинтересован в установлении объективных обстоятельств дела. У него была задача довести всё до конкретного результата, и для этого он не чурался грязных методов работы.

Известие о том, что Краснов сменит Чайку на посту генпрокурора – ну, знаете, для нашей правоохранительной системы это замена шила на мыло. Проблемы российского следствия, судебной системы – институциональные, и от перемены мест слагаемых (одного лояльного властям человека на другого) они не решатся. А Краснов, конечно, на сто процентов лояльный властям человек. Его на вершину привели именно дела БОРН, Тихонова и Хасис, Ильи Горячева, которые он вел, взаимодействуя с ЗКС ФСБ. Говоря языком, который нынче в ходу у Telegram-каналов, Краснов – клиентелла ФСБ, на мой взгляд.

Что касается его профессиональных качеств – ну, понимаете, когда стоит задача посадить заведомо невиновного человека и задача выполняется, вот это, наверное, самая яркая оценка действиям следователя. И я думаю, что в качестве генпрокурора он будет с тем же тщанием выполнять все указания политического руководства, которые будут до него доведены.

«Я писал про Фому, а Краснов отвечал про Ерёму»

Евгений Губин,
адвокат Палаты адвокатов Нижегородской области

В марте 2015 года Заур Дадаев сообщил членам Общественной наблюдательной комиссии Москвы, что он был похищен неизвестными сотрудниками правоохранительных органов, которые пытали его током и не давали еды. Он заявил, что похитители пытались добиться от него самооговора – признания в убийстве Бориса Немцова. По совету правозащитников он обратился в «Комитет по предотвращению пыток» (сейчас организация работает под названием Комитет против пыток* без образования юридического лица – «АУ»). Ну а комитет, с которым мы несколько лет сотрудничаем, привлек меня – не в качестве защитника Дадаева, что важно, а как представителя заявителя. Я должен был посетить следственный изолятор и подробно опросить Дадаева. Проблема была в том, что содержали его в Лефортово. В любое СИЗО адвокат попадает, предъявив ордер и пропуск, но Лефортово — государство в государстве, туда без санкции от следователя не пройдешь. Меня просто не пустили и посоветовали просить разрешения Краснова, который возглавлял следственную группу.

Я звонил Краснову, тот затребовал ходатайство в письменном виде, с формулировкой: «Подавайте через приёмную, мы всё рассмотрим и вам дадим ответ». Бумага была направлена, в ней я просил разрешения на посещение заявителя, ссылался на заявление о пытках и своё соглашение с КППП. И отдельно указал, что я ни в коем случае не адвокат Дадаева по делу об убийстве, для этого приглашены другие люди, но мне необходимо опросить его по заявлению о пытках.

Адвокат Евгений Губин

Я написал все это Краснову, так сказать русским по белому, что я не защитник Дадаева, а его представитель как заявителя. На что через какое-то время я получил ответ, что мне в допуске к нему отказано.

И отказано по удивительной причине: они сослались на самого Дадаева, который не выразил согласия на то, чтобы я вошел в дело как защитник. Но я и не собирался – и в ходатайстве это указал. Вышло, что я писал про Фому, а Краснов отвечал про Ерёму.

Решение Краснова мы пытались оспорить – сначала в Басманном суде, потом в Мосгорсуде. Дадаева даже доставляли на заседание, и он подтвердил там, что согласен на моё посещение и опрос о пытках. Но тщетно – все суды нам отказали.

Сам Краснов в суд не являлся, генералы по судам и не ходят обычно. Мы контактировали с его подчиненными, и те не произвели на меня особого впечатления: обычные молодые ребята, следователи, ничего выдающегося. Они общались с нами достаточно вежливо, но было понятно, что решение суда – и Басманного, и Московского городского – не было для них неожиданностью. Чувствовалось, они были уверены, что суд встанет на их сторону.

«В моём присутствии он закон не нарушал»

Алексей Першин,
адвокат Московского центрального филиала Московской областной коллегии адвокатов

Потом я был одним из адвокатов Никиты Тихонова в деле БОРН. Тихонов тогда уже был осужден на пожизненное по делу об убийстве Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой, шел в особом порядке, признал обвинение, поэтому споров по процессуальным вопросам у меня с Красновым не было. Были некоторые уточнения по поводу формулировок, которые разрешались компромиссно.

Едва ли мои оценки будут полны, но несколько раз мы встречались с новым генпрокурором на допросах и очных ставках. Он очень жесткий следователь, но абсолютно в рамках УПК. По крайней мере в моём присутствии он закон не нарушал, поэтому ничего отрицательного сказать про него не могу. В общении с адвокатами вежлив, корректен.

Адвокат Алексей Першин

Я бы сказал, что вежлив подчёркнуто – настолько, что упрекнуть его в каком-либо неуважении невозможно. Не угрожал, не кричал, ботинком по столу не стучал, огонь изо рта и дым из носа не пускал (да это и невозможно в присутствии адвоката).

Отношения между адвокатом обвиняемого и следователем не располагают к близкому общению, так что пиво после работы не пили, в рестораны не ходили. Припоминаю разве что одну неформальную историю. Когда сильно затянулось следственное мероприятие – проверка показаний на месте – Краснов пригласил меня, чисто по-человечески, перекусить в следственный автобус. Чай, бутерброды – я не отказался, спасибо ему. А Никите Тихонову я тогда продуктов из магазина принес, да ещё его «альфовцы» из конвоя подкормили.

Резюмируя своё общение с новым генпрокурором в бытность его следователем, плохого сказать не могу. Есть люди, которые, что называется, «берегов не видят». Краснов их видит. И видит довольно хорошо. Напористый, наступательный… Если эти качества он применит на посту генерального прокурора при надзоре за соблюдением законности, а не её имитации, может это будет намного лучше, чем беззубая прокуратура при Юрии Чайке.