Адвокатура маленьких городов

Типичный адвокат из небольшого российского города – это бывший сотрудник органов старше 40 лет, который в основном занимается делами по назначению. Такой обобщённый портрет составила социолог Екатерина Ходжаева из Института проблем правоприменения. Для этого она опросила более 700 защитников из 44 регионов – и те рассказали, что думают о нарушении своих прав, как взаимодействуют с адвокатскими палатами и чем зарабатывают на жизнь. «Улица» пересказывает главные выводы из доклада – и комментарии с его презентации, которая прошла на площадке «Голоса адвоката».

Портрет адвоката малого города

Социолог изучила ответы 728 адвокатов из населённых пунктов численностью до 300 тысяч человек. Исследование проведено при поддержке проекта «Голос адвоката», телефонный опрос адвокатов выполнен компанией Synopsis.Group. Он охватывает 44 региона, при этом из перечня были исключены Чечня, Крым и Севастополь – по мнению автора, в этих регионах работа должна быть проведена отдельно «в силу специфики сложившегося там правового поля».

Автор исследования Екатерина Ходжаева

В средней и малой России работает значительная часть адвокатов – по моим оценкам это где-то 17–20 тысяч. Здесь же живёт примерно половина россиян – и судится. И эти люди вовлечены в оказание помощи своим доверителям в этих населённых пунктах.

Почти половина респондентов работает в форме адвокатского кабинета. Гендерный баланс в адвокатуре средней и малой России обходится без особых перекосов: мужчин больше, но ненамного (61,4% в малых городах против 58,3% по всей стране). При этом лишь 22% опрошенных адвокатов оказались моложе 40 лет, а каждый пятый опрошенный – человек пенсионного возраста (60 лет и старше). «Важно отметить, что по сравнению с общей федеральной статистикой мы получаем более “возрастную” выборку в малых городах. Здесь также меньше адвокатов со стажем до пяти лет: среди всей адвокатуры их 21%, а у нас – 13%. То есть это люди опытные и возрастные, которые давно в профессии, – говорит Екатерина Ходжаева. – То ли потому что молодёжь уезжает и строит свою карьеру в крупных городах. То ли молодёжь в малом городе не идёт в адвокатуру, не видя для себя каких-то рыночных перспектив».

Интересно, что адвокатура как первая занятость – «нетиповой карьерный трек» для средних и малых городов. «В нашем опросе адвокаты в подавляющем большинстве получили статус далеко не в начале профессионального пути: лишь 14% респондентов пришли в адвокатуру сразу после вуза», – говорится в исследовании.

Среди опрошенных адвокатов 67,8% имеют опыт работы в правоохранительной системе, а 16,7% – в судебной. Екатерина Ходжаева отмечает, что здесь важно обратить внимание на пожилой возраст адвокатов – бывших правоохранителей – особенно по сравнению с потоком, приходящим в адвокатуру из судебной системы, и с количеством «новичков».

Исследование «Адвокаты в “средней и малой” России»

Очевидно, это связано с завершением этапа карьеры в первом случае, и с её развитием и началом – во втором. Для большей части бывших правоохранителей адвокатура – это вторичная занятость после достижения пенсии по выслуге лет. В то же время переход из аппарата суда в адвокатуру происходит чаще после получения высшего образования и/или осознания слабых шансов на судейскую карьеру.

Адвокатов из средней и малой России можно характеризовать как «домоседов»: подавляющее большинство опрошенных (91%) не меняли членство в палатах после получения статуса. Вне зависимости от того, живут респонденты в региональном центре, в небольшом городе или в сельской местности, две трети ведут профессиональную деятельность по всему региону. А 44% опрошенных работают и в других регионах.

Защитник из города Серова (Свердловская область) Юлия Максимова указывает, что мобильность адвокатов зачастую ограничена возможностью доверителей оплатить сопутствующие расходы. «Получить документы и участвовать в судебном заседании онлайн можно только в арбитражных делах. А по всем остальным категориям дел необходимо личное присутствие, – поясняет Максимова. – В основном люди стараются найти защитника именно в том городе, где будет следствие. Потому что им это по расходам гораздо проще, чем если я 10 раз съезжу на следственные действия в Екатеринбург или другой регион».

В целом адвокаты средней и малой России не считают себя чересчур занятыми – лишь 13% называют свою нагрузку высокой. Треть опрошенных считает её низкой, более половины – нормальной. «Коронавирусные» ограничения ещё больше сократили нагрузку для трёх из пяти адвокатов. Впрочем, у трети опрошенных ничего не изменилось – и лишь у 5% опрошенных во время ковида нагрузка выросла. При этом адвокаты отмечают, что в пандемию значительно снизилась платёжеспособность населения. «Все денежные средства уходят на потребление каких-то бытовых нужд, – говорит Юлия Максимова. – Как правило, даже по гражданским делам мы редко выходим в суд. Потому что люди тянут до последнего, так как нет денег».

Взаимодействие с региональными палатами

Практически все адвокаты поддерживают связь с палатой. Так, почти 80% респондентов отметили, что получают информационные рассылки, имеют возможность пройти обучение или принять участие в научных семинарах. Четверо из пяти указали, что только за последний год получали консультации и советы палаты, а 12% – поддержку при нарушении прав. Лишь десятая часть опрошенных никак не взаимодействует с палатой. По словам Екатерины Ходжаевой, чем больше опыт работы у адвоката, тем больше вероятность, что он является или являлся членом совета или комиссии палаты: «То есть у нас в адвокатуре руководство рекрутируется в основном из более опытных коллег».

Опрос показывает достаточно высокую вовлечённость адвокатов в жизнь палат. В отчётно-выборных собраниях участвовали более 60% опрошенных, а каждый второй адвокат присутствовал онлайн в обучающих или дискуссионных мероприятиях. При этом в равной степени популярны события, организованные ФПА и «родной» региональной палатой. Отметим, что почти 70% адвокатов участвовали в неформальных встречах с коллегами.

Самые популярные мессенджеры, в которых адвокаты создают локальные и региональные группы, – WhatsApp и Viber. Их указали каждый второй и каждый третий опрошенный соответственно. Каждый пятый вовлечён в профессиональное общение в Facebook* и «ВКонтакте». Instagram для этой цели используют 14%, еще 12% – Telegram. По словам Екатерины Ходжаевой, почти 80% респондентов – вне зависимости от населённого пункта – читают адвокатские СМИ.

Работа по уголовным делам

Для адвокатского сообщества средней и малой России практика по уголовным делам практически обязательна. Лишь около 12% вообще не занимаются «уголовками». Если рассматривать среднюю нагрузку, то на уголовные дела приходится три пятых от всего объёма дел.

Слово «специализация» не должно вводить в заблуждение: результаты исследования показывают отсутствие выбора в этом вопросе. «Мы проводили опрос в 2014 году в крупных городах, и у нас была группа людей, у которых 100% дел были административными в арбитраже. То есть это очень узкая специализация. И они указывали, что не занимаются другими типами споров, – вспоминает Ходжаева. – Такую специализацию не может себе позволить человек в малом городе – у него просто не будет таких дел. Здесь нужно сказать, что это вынужденное: иногда ты просто не можешь отказаться, больше некому, поэтому ты должен быть и жнец, и на дуде игрец».

Адвокат из Чувашской Республики Владимир Романов поясняет: организации, которые находятся в малых городах и сельской местности, ведут судебные дела по своему юридическому адресу – то есть в более крупных городах. «В таких случаях “гражданских” адвокатов находят уже там, либо они переезжают вслед за организацией. Поэтому в небольших населённых пунктах остаются только уголовные дела», – говорит Романов.

Почти все опрошенные так или иначе участвуют в делах по назначению: лишь 14,5% респондентов ответили, что у них нет такого опыта.

Автор исследования Екатерина Ходжаева

Это такой миф, что работа по назначению – копейки. Оно копейки для Москвы, Санкт-Петербурга… Но вот для малых и средних городов в большинстве случаев работа по назначению – это значительный кусок хлеба.

«Это я знаю из своих собственных интервью, поездок, общения с адвокатами, – отмечает Ходжаева. – Многие в “малой России” говорят, что у них сейчас достойная оплата труда. И они благодарны, что расценки были повышены. Во многих городах Крайнего Севера или сибирского региона – где есть повышающие коэффициенты – работа по назначению иногда оказывается даже выгоднее, чем по соглашению».

Адвокаты в средней и малой России практически не могут избежать участия в «особом порядке» – лишь 8% сказали, что у них не было такой практики. У каждого пятого так проходит до 75% дел.

Ропот адвоката

С нарушениями собственных прав за последние два года сталкивались 60% адвокатов. Самой распространённой проблемой является отказ или неполное предоставление информации на адвокатский запрос (указали двое из пяти опрошенных). Практически каждый пятый рассказал, что суды не уведомляли о дате и времени заседания, а также предоставляли недостаточно времени на ознакомление с материалами дела. Автор исследования уточняет, что чаще с нарушениями своих прав сталкиваются адвокаты из столиц регионов: «Сельчане чаще указывают, что они не сталкиваются с нарушениями их прав».

Чаще всего права адвокатов были нарушены сотрудниками МВД. На втором месте – суды и Следственный комитет. Следствие и дознание МВД нарушили права почти каждого пятого опрошенного адвоката, а прокуратура, приставы, ФСИН – каждого десятого. Также каждый десятый опрошенный назвал «иные организации» – чаще всего гражданские государственные органы и медицинские учреждения. Обычно имеется в виду отказ отвечать на адвокатский запрос.

Среди всех, кто столкнулся с нарушениями своих прав, каждый третий вообще никуда не жаловался. Двое из пяти подавали заявления руководству нарушителей либо в прокуратуру, суды и контролирующие органы. Практически одинаковы доли тех, кто обратился в свою палату или к коллегам по адвокатскому образованию, – так поступил почти каждый пятый. Каждый десятый из тех, чьи права были нарушены, имеет опыт поддержки со стороны своей адвокатской палаты. И даже те адвокаты, которые не обращались за помощью в палату, знают, что такая возможность у них существует.

Автор исследования Екатерина Ходжаева

Чем больше уголовных дел ведёт адвокат, тем с большей вероятностью он столкнётся с нарушением своих прав. Однако если мы возьмём долю уголовных дел в общей нагрузке, то люди, у которых она стремится к 100%, реже рапортуют о нарушении своих прав. То ли они более толстокожие – то ли этими уголовными делами занимаются люди, которые более лояльны к следственным органам. Точно мы не можем сказать, что эта зависимость означает.

Екатерина Ходжаева отдельно отметила, что адвокатура средней и малой России «сдержанно» отвечала на вопрос, как часто различные ведомства нарушали права подзащитных. Большинство избегало крайне резких оценок. Тем не менее каждый пятый высказал критические замечания в адрес судов и прокуратуры, а каждый третий – в адрес следователей СК, следователей/дознавателей МВД и иных сотрудников полиции. «Я езжу по регионам, расспрашиваю про те же суды присяжных – и люди мне рассказывают, мол, тут что-то “подкрутили”, там что-то не то… Я ожидала больше критики качества работы правоохранительных органов, – призналась Ходжаева. – Если вы возьмёте всех тех, кто везде дал отрицательный ответ [о работе органов] – их не больше 10%. Как будто есть ядро, которое, как и столичные регионы, негативно относится к нарушениям своих прав и остро переживает падение качества расследования уголовных дел. А остальная часть оценивает такое положение дел уже как норму».

Журналист «Российского адвоката» Алексей Королёв, наоборот, назвал 10% недовольных «хорошей социологической выборкой». «В основном адвокаты смотрят на всё более позитивно. В этом смысле региональная адвокатура, конечно, сильно отличается от столичной… Наверное, в столичной массе тоже адвокаты, которые абсолютно многим недовольны, не составляют такого большого процента. Но их голос ярче слышен – и создаётся искажённое впечатление о положении дел в российской адвокатуре, – предполагает Королёв. – Здесь есть специфика: адвокат в районе, конечно, приближён к системе правосудия – в том смысле, что это его рабочая среда, какие-то профессиональные отношения. В огромных мегаполисах адвокат реже встречается с определёнными работниками».

Адвокаты без голоса

Обжаловать действия следствия по ст. 125 УПК приходится многим защитникам: практически не подают жалоб только треть «уголовных».

Половина опрошенных адвокатов, участвующих в уголовных делах, посещает подзащитных в СИЗО в каждом «стражном» деле. Никогда не посещают всего 6% адвокатов. Каждый второй сталкивается в изоляторе с проблемами, среди которых самая частая – это нехватка кабинетов и длительность ожидания. В опросе был вариант «Другое» – и многие сообщили, что в связи с ковидными ограничениями «приходится ожидать на улице в мороз».

Каждый десятый указал, что встречает в СИЗО нарушения конфиденциальности общения с подзащитным. Речь идёт об аудиозаписи или видеофиксации встречи с доверителем, а также о присутствии при разговоре сотрудников СИЗО; многие жалуются на прослушку. Ещё адвокаты говорят о досмотрах себя и своих вещей, а также рассказывают про неприспособленность СИЗО для работы.

Обсуждая результаты исследования, адвокаты предложили в следующий раз уделять внимание социальным вопросам. «Например, пенсии: что защитники думают про размер наших будущих пенсий? Или, например, всех интересует размер гонорара – а почему никого не интересует, какие отчисления адвокаты производят от своего заработка и в каком размере? Я считаю, что это тоже важный вопрос, который требует исследования и дальнейшего обсуждения по итогам», – возмущалась Юлия Максимова. Она напомнила, что адвокаты платят налоги в размере 13%, но при этом «ничем не обеспечиваются»: «Работой и инструментами нас никто не обеспечивает, пенсия небольшая. Я считаю, что этот налог необоснованно завышен, и его нужно уменьшать – и делать это на федеральном уровне». Владимир Романов согласился с коллегой и заявил, что для адвокатов целесообразно установить налоговые ставки такие же, как для самозанятых: 4% и 6%.

В конце дискуссии Екатерина Ходжаева высказалась о недостаточном представительстве адвокатов малой и средней России. «Публичный отклик адвокатуры формируют представители сообщества и руководство адвокатских палат крупных городов и столиц, – считает социолог. – А значительная часть сообщества практически не представлена публично. Мы не знали до сегодняшнего дня, кто эти люди, как они устраивают свою профессиональную повседневность, какие у них возможности, какие рыночные ограничения, какие у них проблемы. Действительно ли они отражены в общей федеральной повестке?»